Я досуха пью твоё тело.
Узоры на окнах напоминали Серсее неприглядную копоть, остающуюся на посуде. Потому служанки заботливо вытирали эти отпечатки зимы с её окон. К сожалению, в столовой узоры никто не стирал, ибо королю Эурону нравилось наблюдать за ними. Серсея в одном спальном халате доедала завтрак. Каша уже давно остыла, превратившись в отвратное месиво, которое приходилось соскабливать с тарелки. Правда, королева лишь шаркала концом ложки по тарелке, пропуская куски каши. Взор её был поверхностным. Она не задерживала его на одном предмете. В поле зрения попадали то стол, то стулья, то тихо сидевший рядом Квиберн. Десница читал какую-то книгу. Морщины на его лбу помогали королеве понять, что книга представляла большой интерес для её десницы. Губы её тут же искажались в нервной ухмылке. Она несколько секунд рассматривала десницу, затем опускала взгляд, будто не решаясь сказать что-то. Когда Серсея в очередной раз подняла взор на Квиберна, она встретилась с его изучающим взглядом. — Попросить разогреть вам кашу? — спросил он. Тон его голоса, когда он разговаривал с Серсеей, не изменился. Добрый и заботливый Квиберн не предавал её. — Благодарю вас, я и сама могу попросить слуг. Или женщинам уже нельзя приказывать? — откликнулась королева, отложив надоевшую ей ложку. — Вы королева, а не просто женщина, Ваша милость, вам можно всё. — Взгляд десницы был утвердительным, но Серсея сжала губы в плотную линию, недоверчиво посматривая на него. — Королева… — выдохнула она. — Знаете, как кличут меня на улицах?.. Квиберн опустил книгу на стол: — Разве мне нужно замечать, как называют мою королеву низшие люди? Им, Ваша милость, остаётся выдумывать для вас клички. — Королева-шлюха. Я убила Тихо Несториса, а Эурон Грейджой присвоил себе этот подвиг, не переменив ко мне своего отношения. Я заслужила грязное прозвище. Квиберн раскрыл губы, чтобы вставить слово, но был перебит королевой: — Он ни слова не сказал мне. А я знаю, что нельзя было просто так убить банкира, за этим стоит что-то большее. Железный банк теперь принадлежит Эурону? Квиберн уткнул взгляд в книгу. — Почему после этого ничего не произошло? Я три дня ожидаю ножа в горле или в спине, яда в руках служанки, а этого попросту нет. Никто не желает меня убивать. Но у Железного банка Золотых Мечей гораздо больше, чем двадцать тысяч. Разве они не обязаны были защитить главного банкира? — Серсея ощутила горькую сухость в горле и запила её свежим молоком. Белые капли остались на её подбородке и шее. Квиберн по-прежнему читал книгу. — Вы издеваетесь надо мной? — Моя королева, от вас никто этого не утаивает. Даже в Браавосе есть своя система власти. И, как бы ни отрицали это, власти ведут свои игры за выживание или первенство. Ваше участие в этой игре было случайно. Серсея простучала кончиками пальцев левой руки по столу. Эурон пират, захватчик, воин, мужчина… вёл интриги. Ей казалось, что она знала о нём всё. Что видела его насквозь. Теперь, закрыв глаза, королева не увидела ничего, кроме чёрной завесы под словом Эурон. Огромный флот, пугающие паруса, неприятное окружение, презрение к женщинам — это была только поверхность. Под нею зияла бездна. Он отсутствовал в Вестеросе так долго не ради увлечений и забав. Нет, этот человек совершенно далёк от Роберта Баратеона. Далёк и от Джейме. Но сравнивать его с Мизинцем глупо и неоправданно. Квиберн не стал бы пресмыкаться перед Бейлишем. Серсея вышла из-за стола, приказав служанке взять с собой поднос с разогретой едой. Все эти серые девочки, одевавшиеся теперь в какие-то лохмотья, с затаённым превосходством в крысиных глазах поглядывали на королеву. Серсея, стиснув зубы, мужественно сносила их цепкие взгляды. Срываться на слуг она не могла — ниже её достоинства. Извилистая тропа коридоров Красного замка привела королеву к знакомому и некогда излюбленному ею месту — темницам. Безмолвный стражник из железнорождённых, не поклонившись, отпер скрипучую дверь, впуская королеву в помещение, освещённое несколькими факелами. Пахло здесь сыростью. Однако мыши не трогали комнату. Дверь тягуче застонала, подталкиваемая рукой королевы. Девушка, сидевшая на цепи у стены, в окружении толстых меховых одеял, подняла сонный взгляд и, широко распахнув рот для зевка, уставилась на вошедшую с подносом в руках королеву. Серсея не входила к Яре со служанками. Только они вдвоём. Без лишних глаз и ушей. Вчера у девушки началась лихорадка. Сегодня она выглядела более измотанной. Очевидно, Эурон ночью подослал к ней недружелюбных «клиентов». Серсея вздохнула, опускаясь на колени перед Ярой. Подобие жалости или её остатки терзали душу королевы. Отсюда она услышала сбитое дыхание Яры. Поднос она подставила ближе, но Яра не обратила внимания на подношение. — Вам стоит поесть, — улыбнулась королева. — У вас лихорадка. — Зачем вы здесь? — Яра повторяла этот вопрос изо дня в день. Серсее казалось это нелепым. Должно ли быть интересно, если тебя спасают? — Затем, чтобы помочь вам, — как можно мягче отозвалась Серсея. Она плеснула молоко в стакан. — Я понимаю вас, как никто другой. По вине фанатиков меня заточили в темницу и держали без пищи и воды несколько дней. Не знаю, что помогло мне выжить. — А вас драло семеро мужиков попеременно всю ночь? — поинтересовалась Яра, метнув колкий взгляд на Серсею. — Вы ощущали радость, когда они вдруг уставали и валились на несколько минут без сил? Серсея отпустила стакан с молоком, не выдержав взгляда пленницы. Колкость говорила о том, что девушка цеплялась за жизнь. — Нет, — призналась королева. — Мне хватает вашего дяди. Он неутомим. Королеве показалось, что Яра усмехнулась. Серсея горько улыбнулась и вновь стала серьёзной: — А вас проводили голой по улицам перед всеми жителями города? Кидали в вас дерьмо? Обливали помоями? — Яра наблюдала исподлобья за движением губ Серсеи, не упуская ни одного слова. Королева говорила привычно, слегка приоткрывая стройные ряды зубов. Слова звучали тщательнее от того, что она злилась. — А сзади шла здоровенная баба с колокольчиком, приговаривая «Позор». Позор! Позор! Вам было приятно, когда её тело лежало связанное на пыточном столе?.. На скулах королевы пульсировала кожа. На Серсее застыл понимающий взгляд Яры. Лицо её вздрогнуло. Совладав с собой, она посмотрела на королеву и с насмешливой улыбкой выговорила: — Мой заботливый дядюшка ещё не додумался до такого. Серсея встала, оправляя халат. Кожа её покрылась пупырышками. Она и забыла, что здесь холодно. — Продолжим мериться тяжестью судеб? — поинтересовалась она, обнимая себя за продрогшие плечи. Только злоба не позволяла ей окончательно замёрзнуть и выбежать отсюда с требованием подать ей тёплой одежды. — У каждой женщины тяжёлая судьба. Мужчины говорят, что этот мир для них, а не для нас. Для их завоеваний, для их любви, для их глупых потех. А мы всего лишь часть их мира. Серсея прикусила сохнувшую губу, покрытую надоедливой плёнкой. Зубы прокусили её до крови. Яра промолчала. В её чёрных глазах проблеснуло согласие. — Знаете, что отличает королеву железнорождённых от остальных? — тихо спросила Яра. Она подвинула к себе поднос с едой. — Она платит железную цену? — отозвалась Серсея. — Я уже заплатила. Яра прыснула смехом, покачав головой. — Заплатить железную цену может любая королева. Их взгляды встретились. Серсея нахмурилась. — Корабли? — тихо спросила королева. — Я должна своими руками построить корабли? — Вы королева или строитель? Серсея понимающе кивнула и на выходе промолвила: — Квиберн осмотрит вас и распорядится насчёт снадобий, которые будут необходимы. Яра окинула королеву недоверчивым взглядом и принялась за кашу. Квиберн в той же позе со свечой руках читал ту же книгу. Казалось, он практически не шевелился. Если бы его не отвлекли, он бы и дальше продолжил читать, не взирая на происходящее. После восшествия на престол Эурона десница будто отошёл от государственных забот, хотя всё ещё носил символ правой руки короля. Шумное появление Серсеи отвлекло его. Королева, шурша тонкой тканью халата, вошла в зал и остановилась прямо над ним, загородив собой падающий от свечи свет. — Ваша милость. — Десница обратил на неё взор преданных глаз, держа левой жилистой рукой страницу книги. — Мне нужен мастер над кораблями, — заявила она. — Быстро, насколько это возможно. Квиберн выронил страницу книги. Его тонкий кадык дёрнулся на шее. — Ваша милость, мастер над кораблями из Семи Королевств или из Королевской Гавани. Серсея задумчиво прикусила губу. — Королевской Гавани. В её позе были нервозность и беспокойство. Опираясь о стол правой рукой, левой она подпёрла бок. Левая нога под халатом заметно то сгибалась, то разгибалась в колене. Взгляд бегал то по Квиберну, то вдоль стола. Закрыв книгу, десница с улыбкой на губах промолвил: — Ваша милость, мне знаком один мастер над кораблями в Королевской Гавани. — К полудню он должен быть в башне десницы. И вы тоже. Не говоря ни слова, королева покинула столовую, подозвав к себе всех служанок. Вскоре они собрались в её прежней комнате, складывая её вещи в позолоченные сундуки с замками в виде раскрывших пасть львов. Платья с вышитыми львами, украшения из чистого золота, заколки для волос, даже посуда — всё это отправлялось в сундуки и водружалось на руки королевской страже. Два ряда мужчин по двадцать в каждом потащили сундуки на крепостную стену, выходившую видом на плещущийся у Королевской Гавани залив Черноводной. Серые воды бурлили от поднявшегося с утра степного ветра, и волны покрупнели, окрепли и ударяли о стену с ненавистью и проклятиями, скрытыми в шуме прибоя. Серсея, глядя на воду, махнула рукой вниз, подавая знак выстроившимся на крепостной стене солдатам. Один за другим сундуки с платьями полетели вниз. Вода будто в благодарность отозвалась плеском. Серсея сжала губы, сдерживая поток наворачивающихся на глазах слёз. Против воли, они брызнули из глаз, стремительно стекая по щекам. Костюмы с искусной вышивкой, за которые было когда-то давно уплачено много золота, быстро пошли на дно. И даже если бы кто-то отважился искать их, не нашёл бы. Серсея поднесла к носу кулаки и громко всхлипнула. Словно на дно шли её отец, её мать, её дети и Джейме. Королева покачала головой, обнимая себя замёрзшими руками. Лицо исказилось до неузнаваемости. Из-за кривых губ виднелась белая полоса зубов, плотно стиснутых, почти до скрипа. Прошлое и будущее боролись в ней, превратив душу в поле кровожадной битвы. Увлечённая этой борьбой, она и не замечала, что в одной из башен на неё смотрит король. Беловолосый старец стоял вместе с ним. Задыхаясь от слёз, Серсея рассоединила дрожащими пальцами цепочку на шее. Не глядя на медальон, она сама бросила его ослабевшей рукой в воду. Король оскалился, шлёпнув старца по спине. А затем ушёл в тень башни. Украшения и посуду Серсея приказала переплавить в слитки, а камни продать ювелирам. Разделавшись с вещами, она поспешила на встречу с обещанным мастером над кораблями. Им оказался невысокий толстоватый мужчина, одеянием напоминающий крестьянина, нежели какого-то мастера, но он сразу предупредил, что внешний вид мастеру не важен, а важно его дело, за которое тот требовал немалую награду. — Вина? — усевшись поудобнее в деревянном кресле, предложила королева. Мастер покачал головой, даже не сев. Серсея посмотрела на Квиберна, тот кивнул. Положив на стол локти, королева обратилась к мастеру: — Я позвала вас сюда потому, что не знаю мастера над кораблями лучше. — Мастер сурово молчал. — Династия Баратеонов не заботилась о флоте, и вскоре мы стали слабы на воде. — Ваша милость, но у короля Эурона есть флот, — вдруг заговорил мастер. — К чему вам ещё? Серсея вновь переглянулась с Квиберном. Десница ответил за неё: — Её милость хотела бы увеличить ту мощь, которую привёл за собой король Эурон. — Я хотела бы показать железнорождённым, что наш народ тоже способен строить корабли, ничем не хуже них. Вы можете это доказать? Мастер деловито улыбнулся: — Важна лишь цена вопроса. — Для начала я бы хотела увидеть проекты кораблей, хотя бы чертежи, а после договоримся о цене. — В этот момент Серсея едва не сказала: «Ланнистеры всегда платят свои долги». Она подалась грудью вперёд и снова уселась поглубже в кресло. Мастер приосанился, взявшись руками за шубу: — Ваша милость, у меня есть модель, — он кивнул какому-то мальчишке, всё время тихо стоявшему у стены позади мастера. Мальчишка открыл лежащий у ног сундук и вынул оттуда модель корабля длиной и высотой в локоть. Серсея смерила модель изучающим взглядом. Судно из светлого дерева, с широкими алыми парусами. Она, получив скромную улыбку мастера, коснулась кончиками пальцев фигуры. Гладкость поверхности привела её в восторг. — Могу я взять её? — спросила королева. Мастер переглянулся с мальчиком: — Ваша милость, всё, что угодно. Но… — сказал он, выставив вверх указательный палец. — Я забыл сказать вам… К вечеру у Речных врат ждите появления этого корабля. Серсея погладила рукой палубу корабля, сделанную из множества тонких деревяшек, и лишь благодарно кивнула мастеру, который тут же, наскоро поклонившись, вышел, скрипнув дверью. Оставшись наедине с десницей, королева пристально осмотрела его. Он внешне был тем же Квиберном, с преданным, скромным взором, седыми вьющимися волосами, в том же чёрном одеянии, на котором блестел символ десницы, с той же покорностью выслушивающий её слова, с тем же почтением относившийся к своей королеве. Но то и дело в словах его уже проскальзывало сочувствие новому королю. Как будто Квиберна подменили. — Сдаётся мне, Эурону некуда увеличивать мощь, он и так завладел Семью Королевствами и даже моими самыми преданными людьми, — не сводя с него глаз, проговорила королева, продолжая пальцами теребить корму корабля. Алые паруса, сделанные из жёсткой плотной ткани, напоминали пламя. Если бы этот мастер предложил корабль Дейенерис, она бы без раздумий согласилась, поместив на паруса свой герб. Губы Квиберна слегка задрожали при ответе: — Я всегда предан вам. Королева смягчила взор, слегка опустив ресницы. — Осмотрите пленницу Яру Грейджой. У неё лихорадка, излечите её. — Квиберн согласно закивал головой. — Но это не всё. Эурон каждую ночь подсылает к ней моряков. Вы останетесь и убедите их, чтобы они больше не прикасались к ней. Квиберн смял руками одеяние: — Ваша милость, как я смогу убедить их… — Я полагаюсь на вашу смекалку, — Серсея победоносно вздёрнула подбородок и, стуча металлическими наконечниками каблуков, отправилась в замок.***
Серсея с видом типичной жены железнорождённого сидела в их с Эуроном комнате и вышивала отвыкшей от этого дела рукой ярко-жёлтыми нитями на чёрной ткани платья, в месте выше ключицы, золотого кракена. Существо, пугающее множеством отвратительных щупалец, теперь красовалось на её лучшем платье. Стежки получались ровными и чёткими, чему королева улыбалась. Всё же руки помнили. Пальцы держали иглу, как нечто родное, давно знакомое. Она плавно входила в жёсткую ткань и также выходила на поверхность. Серсея ни разу не задела её остриём пальцы. Новое чувство рождалось в её душе. Не к королю. Будто Серсее полюбились символы Грейджоев. Или вышивка, с детства скучное занятие, нашло отклик в её сердце. Служанки не годились для выполнения подобной работы. Королева отринула их предложение помощи, оставив подле себя только одну девушку, которая подавала ей нити или отрезала их. Та изредка подкармливала огонь в камине, очарованным взором наблюдая за танцем огненных остроконечных башен. — Как тебя звать? — обратилась королева к девушке, тут же встрепенувшейся и вытянувшейся в тонкую струну на стуле. — Лина, Ваша милость, — пугливым тонким голоском ответила девушка. Серсея непродолжительно изучала её большие зелёные глаза, напоминающие ей глаза Мирцеллы. От этого грудь сдавила тоска. Прошлое ещё плавало на поверхности, хотя сундуки с ним давно ушли ко дну. — Лина, у меня будет к тебе важное поручение, — издалека начала королева, разглядывая уже своего золотого кракена, как маленького ребёнка — с нежностью матери. — Нужно снять мерки с одной девушки, которая сидит в темницах. Мерки для платья, — она задумчиво качнулась в кресле. — И ещё отдельно для верхней и нижней части костюма, подобно мужскому. Служанка, положив на колени руки, ответила тем же напуганным тонким голосом: — Как прикажете, Ваша милость. Серсея мило пожала плечом, улыбаясь. Служанка без зазрения совести разглядывала королеву. В её глазах читалось любопытство. Давно, с тех пор, как Серсея родила последнего ребёнка, в ней не видели ничего доброго, милого и нежного. А молоденькие служанки, вроде Лины, и вообще видели королеву только хмурой, гневной, яростной. Тёмная древесная дверь с треском распахнулась. Серсея выгнула спину, ощутив холодок вдоль поясницы. Лина подскочила с места и тут же согнулась пополам, приветствуя вошедшего короля Эурона. Получив незаметный жест королевы, девушка юркнула в проход. Сама же королева обняла вошедшего короля, на голове которого лежали крупные, ещё не оттаявшие хлопья снега, уставшим взглядом, гораздо более холодным, нежели ветер за окном. Она быстро оглянулась на окно. Вечер настал незаметно для неё. Обернувшись, она вздрогнула, увидев перед собой лицо Эурона. Опираясь о подлокотник левой рукой, он бесцеремонно поцеловал её ледяными губами. — Моя королева, бросьте, это платье вам не нужно. Он поднял её могучими руками, обняв за спину. Руки Серсеи непроизвольно вжались в руки мужа, едва не уколов его иглой. Серсея с ужасом посмотрела на торчащую из её пальцев иглу. Эурон, не обращая внимание, затягиваясь её запахом, стал целовать щёки, шею, раскрытые ключицы. — Мой король, — Серсея насилу вырвалась из его объятий, отступив на два шага. Она бросила нитку с иглой на столик и, расправив халат, который Эурон едва не распахнул, улыбнулась. — Это подождёт. Эурон с нескрываемым в голосе безумством, шагая вперёд, ответил: — Я не подожду. — Вам придётся, ибо я приготовила для вас нечто большее, — не меняя выражения лица, проговорила чётко и серьёзно королева. Её губы едва заметно дёрнулись. Эурон непонимающе прыснул смехом. Этот взгляд пугал её до дрожи во всём теле. Это был взгляд готовившегося кинуться на добычу зверя, которого добыча внезапно кусает в ответ. Уверенный в своём превосходстве мужчина встретился с неожиданностью. — Я не очень терпелив, моя королева, — он попытался поймать её, когда Серсея прошла мимо. Но она ловко увернулась. У постели королева сдёрнула край одеяла, под которым находилась та самая модель корабля. Эурон фыркнул. — Любовь к игрушкам я перерос, моя королева, — сдерживая злость, прохрипел король. — О, Ваша милость, если корабли для вас всего лишь игрушка… Эурон подхватил её запястья: — Корабли? Его дикие глаза искали в ней лжи. Не заметив этого, Эурон отпустил её руки. — Это не займёт у нас много времени, и это не должно вас утомить, — вежливо сказала королева, сбрасывая с себя халат, под которым уже было надето нижнее платье. Набросив на себя чёрное платье, королева подозвала к себе мужа: — не поможете? Эурон ухмыльнулся, тем не менее оказав помощь. Его руки годились для того, чтобы справиться с застёжками. В завершении, он провёл ладонью вдоль её поясницы. Серсея с трудом удержалась от того, чтобы не выгнуться ему навстречу наученным и выдрессированным движением. — Благодарю вас, — Серсея многозначительно улыбнулась, коснувшись его холодной меховой накидки. Эурон приподнял брови, разглядев нашивку кракена на платье. Будто желая удостовериться в правдивости увиденного, король накрыл вышивку большим пальцем правой руки и провёл им вдоль кракена, повторяя извилистые повороты щупалец. Тут же он поднял взгляд на королеву с полуусмешкой. Серсея не успела понять, было ли это затаённым восхищением или это лишь насмешка. Он пропустил её вперёд, тяжело шагая позади, будто Гора. Однако Серсея вместо ощущения защищённости чувствовала волнение. Грудь просила больше воздуха. Королева шла, не оборачиваясь, словно позади таилась смерть. Также безмолвно они добрели до распахнутых Речных врат, и Эурон уже в проходе заметил возвышающийся над пирсом широкопарусный корабль из светлого дерева, как на модели. Дерево блестело влагой. А на тёмно-алых парусах грозно темнел золотистый кракен. Извиваясь под ветром, паруса дышали всеобщим восхищением прохожих. Эурона встретил один из его безмолвных моряков с длинной чёрной бородой. Он беспомощно указал на корабль, губы его затряслись, но произнести он ничего не мог. — Не утруждай себя, — с хищной ухмылкой Эурон оттолкнул пирата в сторону. Позабыв о Серсее, да и о Семи Королевствах, король совсем по-юношески взобрался на корабль. Взгляд его разбегался. Он пробежался по палубе, ощупал нос корабля, изучил капитанскую каюту. Даже паруса не ускользнули от его прикосновений. Серсея ревниво скривила губы. Эурон рассматривал судно не как продажную девушку в борделе, а как будущую невесту. Раскрыв укутывающее её покрывало, он узрел перед собой красивую, статную девушку. Серсея вошла, помедлив с решением, на палубу корабля. Ни в детстве, ни в юности, ни позже она не ступала на корабли, побаиваясь присущей им качки. Тень сомнений, отбрасываемая парусами, накрыла её и теперь, только наскоро скрылась, разгоняемая ступившими на корабль моряками, держащими в руках факелы. Вместе с ними поднялся на него и беловолосый старец. Его презрительно сощуренные глаза осмотрели каждую деталь. Старик одобрительно хмыкнул. — А вы умеете делать подарки, — Эурон повернулся к ней, и взгляды десяти моряков обратились к королеве. Серсея взяла руку в руку. Она подобралась мелкими шагами к мужу. — Вы дарили мне много подарков, а я вам — ничего, — объяснила Серсея. — Простите, что я так задержалась. Эурон наклонил голову набок, разглядывая Серсею. Она обнаружила в его глазах прежнее желание овладеть ею, но уже боровшееся с желанием опробовать новое судно в деле. — У каждого корабля есть имя, моя королева. Какое имя у вашего подарка? Серсея заметила, как гармонично звучит голос её мужа вблизи ударявшихся о берег волн. Это было то, что называют железнорождённые «морем в крови». Нет, Эурон сам был морем. И теперь оно покорилось бы ему без остатка. — Обычно кораблям дают женские имена, — на выдохе сказала королева. — Но я не могу дать ему женское имя. Как насчёт… Эурон? — Полагаю, всё когда-то происходит впервые, — губы Эурона растянулись в довольстве. Он повернулся к команде, сразу же вставшей по стойке смирно. Безмолвные, все заросшие, с грубыми ужасающими взглядами, они, как один, топнули ногой. Затем второй раз с большей, как показалось Серсее, радостью. Подняв в руках боевые топоры, они стали чаще топать ногами. Так, что Серсея нечаянно качнулась. Однако ни одна доска не скрипнула под их ногами. Улыбаясь, Эурон рявкнул: — Пошли вон! Один седоволосый отчего-то мотнул головой и побрёл вслед за моряками, как женщина, подымая подол робы. Бросив нервный взор на пики Красного замка, Серсея без страха шагнула к мужу сзади, касаясь пальцами тыльной стороны ладоней. Рокочуще засмеявшись, Эурон подхватил её на руки и внёс в каюту, где витал запах хмеля и подрагивающе горели масляные лампы. Серсея крепче обняла шею мужа, чтобы дотянуться до его губ. От него веяло свежестью. К счастью королевы, пират был не тем не моющимся, вечно грязным мужиком, от которого воняло бы потом и чужими девками. Он гораздо лучше подходил на роль короля, чем Роберт Баратеон. Опускаясь, Серсея ткнулась низом поясницы в стол. На нём располагалась карта Семи Королевств, а перед Королевской Гаванью стояла фигурка «Молчаливой». На севере в противовес ей возвышался корабль Драконьей королевы. Серсея толкнула корабль Дейенерис, и тот не устоял, пав в воду. — Рано, — предупредил её муж. Его руки цепляли застёжки платья, рассоединяя те одну за другой, пока не освободили Серсею от власти тяжёлой одежды. Королева с облегчением вздохнула. — Вы не уверены в победе, мой король? — спросила она. Эурон сам освободился от тёплой накидки, доверив ей только несколько рубах. — Я никогда не уверен ни в чём. Уверенность — это ложное чувство. Оно опьяняет того, кто уверен, хуже вина. Уверенность погубила меня под Ланниспортом. Серсея обнажила его грудь. Впервые она смогла увидеть многочисленные шрамы. — Я подумала, что вы очень уверены в себе. Вы появились в Красном замке как повелитель, а не проситель… Эурон прервал её, поцеловав в губы. Его пальцы щекотливо двинулись вдоль живота Серсеи, проникли меж податливо раздвинувшихся ног. — Моя королева, я не уверен, я просто ни о чём не думаю. «Хуже только новоиспечённый философ…» — пронеслись в голове королевы слова Тириона. Эурон не строил из себя философа. Не строил из себя короля, крича о том, что он король, всем подряд с пеной у рта. Он признался ей в слабости, как она сначала подумала. Но после осознала, насколько он силён, понимая прежние ошибки. Даже её тело, обыкновенно не податливое никому, кроме Джейме, признавало нового короля с удивительным восторгом. Трепетно прижимаясь к горячей груди короля, Серсея не сдерживала упоённых стонов-всхлипов, но просьбы продолжать Эурон не добился от неё, от того свирепея, но не истязая её быстрыми движениями умелых пальцев. «Вот он я — с тысячью кораблей и парой умелых рук…» — так сказал он при первой их встрече. Серсея тряслась у его груди. Её пальцы до боли стискивали твёрдые мышцы Эурона. Он будто желал выпить всю её влагу. Под его действиями невольно забывался образ Джейме и его ласк. Туман накрывал зелёные глаза королевы. Она не чувствовала того колющего холодом ветра и стола под собой. Лишь облик Эурона маячил перед глазами. Его поцелуи обжигали кожу. Остановился король резко, прервав её удовольствие. Серсея благодарно поцеловала его в колючую щёку, спустилась поцелуями мимо уголка губ, дёргающегося в ухмылке. Руки её ловко развязали шнурок на портках. Эурон ответил всхлипом наслаждения и, вновь подняв её на руках, уложил королеву на жёсткую скамью.***
Серсея проснулась первая от шума за каютой. Это говорила давно поднявшаяся на ноги Королевская Гавань. Королева, лёжа щекой на чуть вздымающейся от дыхания груди мужа, взглянула на замкнутую дверь. Корабль мерно качался под действием ветра. Под этой мерной качкой Серсея мечтательно прикрывала полусонные глаза, вдыхая запах чистого тела мужа. Правое бедро её затекло, упираясь в скамью. Левая нога покоилась на ноге Эурона, прикрывая тем самым его нескромную наготу. Сюда легко могли вбежать солдаты, Квиберн, Гора, найдя короля и королеву в неприглядном виде, но Серсея, оглянув себя, торжествующе усмехнулась. Её тело сливалось с телом мужа. Меж её ног ещё сочилась влага. Королева поёжилась, придвинувшись ещё ближе к супругу. Поцеловав его грудь, королева положила голову обратно, ещё крепче обняв рукой мощный торс. «Ни в чём нельзя быть уверенной», — напомнила она себе. Её платье, портки Эурона, сапоги, накидки, валялись повсюду. Тишина и спокойствие были такими реальными, но нельзя было полагаться на короткое мгновение счастья. Серсея слушала биение сердца Эурона. Стуки раздавались глухо, будто из глубины. Своего сердца она не слышала вовсе. Не выдержав, королева покинула скамью и принялась одеваться. Поглядев на Эурона отсюда, королева повела губами и отвернулась. С сапогами она справилась быстро. Служанка научила её безошибочно завязывать аккуратные шнурки тёмно-синего цвета. Только платье не поддавалось её рукам. Здесь было холодно. Хуже, чем в темнице, не то, что в объятиях Эурона. Но королева не желала возвращаться. Где-то в другой части Вестероса владычествовали драконы и дотракийцы, победившие мертвецов. Вскоре, Серсея была уверена, Матерь драконов потребует и Железный трон со всеми привилегиями, бывшими когда-то в руках её семьи. Покончив с платьем, королева вышла, набросив на себя меховую накидку мужа. У Речных врат работали моряки, рыбаки и дежурили солдаты. Один из рыцарей Королевской гвардии озирался по сторонам, стоя у «Эурона». Серсея не пригласила его, остановившись у борта. Качка была незначительной. Но то ли неудобный сон, то ли само море было причиной внезапного слабого головокружения у королевы. Алый парус, кажущийся на солнце теперь багровым, сияющий настоящим золотом, ещё не тронули птицы. Серсея подумала, что стоило бы убрать их до тех пор, пока не понадобятся. — Вам нравится море, моя королева? — терпкий голос, приправленный хрипотцой, долетел до её уха. Тошнота уже терзала её нутро. Серсея, растянув губы в широкой ухмылке, сумела лишь кивнуть. Однако руки её вцепились в борта и не отпускали их. Эурон наспех натягивал на себя верхнюю рубашку с глубоким вырезом на груди. Серсея подала ему накидку, но король отмахнулся: — Оставьте себе. Он заботливо взял её под руку и повёл к ступеням с корабля. Слишком цепкое объятие удивило Эурона. Он издал короткий смешок. — Море стоит любить, как вторую землю, тогда и вы для него станете частью семьи. — Он ещё раз облюбовал взглядом идеально подходивших по цвету к воде глаз трепыхающиеся на ветру паруса. — Поэтому железнорождённых королей соединяют с морем обрядом утопления. Иным он кажется глупым. Но морями может править только тот, кто един с ними. Серсея движением призвала его остановиться. — Все ли выносят этот обряд? Эурон нахмурился, заметив дежурившего у корабля солдата: — Не выносят только недостойные. Или же морю нужны новые силы. — Тут же грозный взгляд метнулся к солдату. — Кого охраняешь?! — голос Эурона разнёсся по пирсу, привлекая внимание работяг. В растерянности стражник чуть ли не убежал, но вовремя вспомнил и уселся на колено: — Ваша милость, бунт. Эурон и Серсея переглянулись. — Какой, в пекло, бунт? — Двое из железнорождённых требуют аудиенции с вами, или же они с отрядом будут штурмовать Красный замок. Дёрнув за руку Серсею, Эурон помчался в замок. Новости его не устроили. Более того, он и сам не подозревал о том, что кто-то из его людей начнёт бунт. Серсея, покорно шествуя за ним, готовилась к самому худшему. Вот и надёжность Грейджоев. Вот и спесь железнорождённых. Вот и расплата за счастливую ночь.***
Эурон сидел на троне, отказавшись от короны. Лишнее — решил он. В разговоре с недовольными железнорождёнными корона ни к чему. На их языке короны ничего не значат. В зале уже присутствовал седой жрец в своей неизменной робе из мешковины, глядя на «просителей» неизменно презрительно. Квиберн, взяв одну руку в другую, стоял по левую руку от короля. Десница не боялся смотреть в яростные глаза ублюдков. Серсея примостилась на поднесённом Горой стуле чуть позади Квиберна. Она смотрела на узоры платья. При входе в зал она столкнулась с неутолённой ненавистью в свою сторону и уже осознавала, о чём пришли говорить двое ублюдков. — Ваша милость, мы можем начинать слушание просителей? — вежливым тоном поинтересовался Квиберн. Эурон бросил на него многозначительный взгляд. Серсея, подобрав платье, выпрямила плечи. — Просителей? — повторил хрюкающим голосом светлобородый толстый мужчина в железном нагруднике. Оружие у него отобрали на входе, но Серсея заметила блестящий нож, выглядывающий из-под сапога на левой ноге. — У нас не просьба, а требование. — Он ткнул толстым пальцем в короля, который оставался недвижимым и хладнокровным к нему. Серсея запальчиво обхватила руками подлокотники стула. При первой же возможности она бы отдала приказ Горе убить неугодных. Квиберн посмотрел на Эурона, бесстрастно трущего подбородок. — Обращайтесь к Его милости, как подобает, — указал Квиберн. Мужик сплюнул: — Чхать на ваши расшаркивания. У нас не расшаркиваются перед королями, таскающимися за женскими юбками. Мы отстроили ради него огромный флот, а он уселся на трон со своей шлюхой. Разве так поступает король? Шлюхам подле вас не место. Мы верим в вас, мы идём за вами, а вы растаптываете наши традиции и веру, угождая этой… Серсея медленно перевела взгляд на Эурона, заметив как забурлило в его глазах море. Волны пенились, бешено рыча и чернея. Он переменил позу, закинув левую ногу на колено правой. — Быть может, раньше я управлял только железнорождёнными, но теперь я повелеваю Семью Королевствами, и моя супруга не может стать каменной или морской женой. Она — королева,— отчеканил Эурон. В нём не было напряжения. Он общался с львиным спокойствием и достоинством, не пускаясь в ответные оскорбления. Мужчина, теперь в точности напоминающий Серсее свинью, с ненавистью посмотрел на неё, делающую невинный вид, и обратился к повелителю: — Зачем нам слушать вестеросского лорда с женой-королевой? Эурон не поменялся в лице. Лишь в глазах назревал шторм. — Ваш король привёл народ железнорождённых к Железному трону. Он заплатил высокую железную цену ради того, чтобы быть здесь, — Серсея не выдержала. Не хватало ещё бунта внутри армии Эурона. — За что заплатил? За шлюх железную цену не платят, — провозгласил пират. Серсея похолодела от гнева. — Он заплатил её за трон. Теперь корона окрашена в чёрно-золотые цвета, а на гербах Красного замка — кракен. Король Эурон — истинное воплощение Утонувшего бога. — Истинный Утонувший бог не держит у трона шлюх, если только на цепи. Эурон вытянул левую руку. Гора тут же подал ему топор с изображением щупалец. Король протёр рукавом остриё. — Быть может, вы не знали, но я сама заплатила железную цену, — Серсея, посматривала на мужа. — В детстве, когда мне было всего двенадцать, я зарезала служанку, потому что она не так посмотрела на моего отца. — Это было неправдой. Служанка добивалась Джейме. — Слышали ли вы о взрыве в септе Бейлора? Полагаю, нет. Это тоже было моих рук дело. Я убила жену моего сына Маргери, её брата-мужеложца и её отца просто потому, что они случайно оказались не в том месте. — Пират собирался вставить слово, но королева продолжила: — подождите. Мои войска разграбили Хайгарден, чьё золото теперь моё и их. И это далеко не все мои расплаты. Я отравила Тихо Несториса. Пират побагровел до кончиков ушей. Серсея, поднявшись с трона, подошла к Эурону, погладив своей рукой его левую. Она перевела руку на топор и кивнула мужу. Эурон, с любопытством наблюдая за ней, покорился, отдав топор. — Я люблю своего короля и потому заплачу даже самую большую железную цену за то, чтобы извести всех его недоброжелателей. А вы, ходившие много лет под командованием Яры Грейджой, не смеете обвинять меня в том, что скрыто у меня под юбкой. Я могу с лёгкостью отнять то, что делает вас мужчиной. Если мой король одобрит это дело. Серсея обошла пиратов сзади, они не смели оглянуться, вперившись глазами в короля. Он внезапно махнул рукой Горе. По этому мановению, рыцарь спустился по ступеням, к двум пиратам. Его громадные руки схватили похожего на свинью пирата, скрутив его руки за спиной и поставив его на колени. Один из солдат опустил штаны ублюдка. Между ног пирата болталось скромное достоинство. Серсея сдержала смех. — Так каковы ваши требования? — спросил Эурон. — Я привёл в Королевскую Гавань народ не менее великий, а вы не похожи на великий народ. — Хотите, я скажу вам, отчего меня нельзя отправлять на Пайк, или куда-то ещё… — Серсея шепнула испугавшемуся моряку, который не мог даже пошевелиться в объятиях Горы. — Без меня вас сотрёт в прах армия северян. А армия Ланнистеров переметнётся к моему брату Тириону Ланнистеру. Народ Королевской Гавани сочтёт вас убийцами и предателями. Вы будете окружены, и народ железнорождённых вновь падёт, не оставив после себя ничего. Разве что… прах. — Мой король, простите меня, — завопил предатель. Эурон приблизился к пирату, взяв его за подбородок. На слёзы он улыбнулся. — То, что сделает с вами моя королева, и будет прощением. Благодарите её за милость, проявленную к такой свинье, ведь я не так добр. — Король стал серьёзным. — Я — король. Я выбрал королеву Серсею не потому, что мне была нужна обычная морская шлюха. Второй пришедший тут же бросился в ноги, причитая: — Ваша милость, прошу вас… Эурон поднял его за шиворот: — А ты объяснишь всем недовольным, что здесь случилось. Он кивнул Серсее и направил в её руках топор, указав, как следует рубить. Не закрывая глаз, королева замахнулась и рубанула под основание. Безумный вскрик разнёсся по тронному залу. Кровь обагрила сапоги и подол платья Серсеи. Однако она не отвернулась, хотя тошнота подкатила к горлу. Она молча передала Эурону топор. Король указательным пальцем стёр остатки крови. — Мой король, я прошу вас позволить провести на мне обряд утопления, — тяжело дыша, сказала Серсея. Квиберн переменился в лице. Не слыша воплей, Серсея глядела в глаза Эурона, в которых шторм плавно перетекал в штиль, и вода в море очищалась от черноты. Руки её дрожали, скрытые за платьем. Жилка на шее отчаянно пульсировала. Только неспешный, но жадный поцелуй погасил бурю в её теле. Губы её приоткрылись, внимая воле Эурона. — Позволю, — злорадным шёпотом ответил Эурон. Он тут же разразился гоготом. — Я вынужден протестовать, Ваша милость, — Квиберн сошёл вниз. — Это опасный обряд. Вы знаете, что может произойти. — Знаю. Я хочу стать единой с морем. С моим мужем… В ответ Эурон нелепо раскрыл рот.***
Яра уже лежала без цепи на шее, завёрнутая в меховые покрывала. Она осмотрела растрёпанную Серсею, совсем не похожую на королеву, и, присмотревшись, нашла маленького кракена на платье, над левой грудью, над сердцем. — Зачем вы пришли? — поинтересовалась вновь девушка. — Я ведь больна чем-то очень заразным… Серсея вдруг отошла на шаг назад, но вовремя вспомнила разговор с Квиберном. — Нет. Я попросила Квиберна что-то сказать вашим мучителям, чтобы они вас не тронули. Яра прищурила глаза, привыкшие к темноте, наблюдая за плавными движениями королевы. Куда-то исчезла нервозность. Серсея присела на стул. — Благодарю вас за совет, — королева улыбалась спокойно и радостно. Кажется, она была счастлива. — Это впечатлило вашего дядю. Яра присела, кутаясь в одеяла: — Вы построили флот за полдня? — в голосе её слышались насмешливость и толика восхищения. — Нет. Я подарила ему корабль. Яра приподняла брови. — Хотелось бы мне посмотреть на этот корабль. — Я надеюсь, что вы ещё увидите его, — загадочно улыбнулась королева. Она положила ногу на колено другой. — Квиберн осмотрел вас? — Да, мне уже лучше, спасибо. Яра быстро бросала слова, будто желая поскорее избавиться от королевы. — А для чего на мне снимали мерки? — Вскоре вы узнаете. Они пару мгновений помолчали. — На вас проводили обряд утопления? — спросила Серсея. Яра округлила глаза. — Нет, я не королева. … Хотите сказать, что на вас его проведут? — голос Яры звучал глухо, как эхо. Полный обречённости взгляд коснулся Серсеи. — Эурон утопит вас. Ему не нужно будет даже искать оправдание перед людьми. Серсея смяла платье. Её губы ещё хранили тепло жарких поцелуев супруга. Её тело ещё хранило боль от чувственных прикосновений сильных мужских рук. Её лоно ещё хранило влагу последней близости. А в груди трепетно билось сердце, предвкушая новую близость грядущей ночью. Королева, будто ужаленная, встала со стула. На кончике языка горчили гневные остроты, но Серсея проглотила эту горечь, присаживаясь на место. В дверь постучали. Помня об Эуроне, королева вздрогнула. Но это был всего лишь Квиберн, держащий в руках белый свёрток бумаги. — Ваша милость, прошу прощения, что прервал ваш разговор, — он поклонился. — Ворон принёс послание о том, что ночью захватили Пайк. Родной замок Его милости. Серсея посмотрела на Яру, сжимая платье. — Теон… — догадалась та, и Квиберн утвердительно наклонил голову. — Эурон знает? Квиберн на всякий случай подал королеве письмо. — Нет, Ваша милость. Но мне кажется, что весть об этом разлетится и без ворона. — Сожгите это письмо. И ни слова королю. — Серсея поднесла бумагу к факелу сама.