А за окном шелестят тополя: «Нет на земле твоего короля…».
Слухи о прекращении войны не смолкали на протяжении двух месяцев. Однако триумфа в этих словах было не расслышать. Люди радовались тихо или вовсе не радовались. В Красном замке для восторга не находилось повода, и слуги, если и ликовали, то старались не попадаться сильным мира сего на глаза. Придворные носили траур. Молодой лорд-командующий и самопровозглашённый десница погиб в схватке с королевой Дейенерис. Капитан Стрикленд завершил за него ту бойню, прогнав дракона восвояси, но вернуть Теона к жизни так и не получилось. Жрецы в храме с тоской сказали: «Видно, Утонувшему богу понадобился хороший гребец». Они запеленали его в тёмно-зелёный саван и отнесли к бушующему морю, где вскоре в мутных чёрных водах он и нашёл свой приют. Вечный приют. Однако Лагерта была жива и, как оказалось, беременна. Яра поймала её, желавшую сбежать, на пирсе. — Мой долг вашей семье отдан, — сказала она, заплаканная и разбитая горем. Стражник схватил её запястье, на котором мерцали два браслета, так крепко, что кожа покраснела, но женщина всё равно отчаянно вырывалась. Рабы и моряки её отца хотели было вмешаться. Они обнажили мечи и были готовы начать бессмысленную бойню. Яру это не остановило. — Либо вы сдаётесь по-хорошему, либо я отдаю приказ всех перебить! — бесцеремонно обратилась она к Эсмиру, а затем и к его дочери: — Тебе не уйти с его ребёнком. Благоразумнее сдаться. Либо ты пойдёшь сама, либо в кандалах. Ждать ответа долго не пришлось. — Я вернусь за тобой с большим количеством кораблей! — пообещал Эсмир. — Только попробуй, — предупредила Яра и толкнула Лагерту в спину, чтобы шла в замок. — Железный флот разобьёт твои корабли в щепки. — Ей было досадно и больно говорить ему такое. Союз с этим человеком многое обещал бы королю Эурону и Серсее, только путь назад уже перекрыли. Ненависть меж ними вспыхнула так же ярко, как и бездумная страсть. Сделав глубокий вдох, она добавила: — А тебя за столь дерзкий и необдуманный вызов я брошу кракену. Эсмир уплыл, только его и видели. Яра привела свою пленницу в замок. — Я не хочу твоих страданий. Мне пришлось так поступить, ты должна это понимать, — сказала она и заплакала по Теону. Лагерта тоже заплакала. Им больше ничего не оставалось. По отцу она так не рыдала, как по брату. Наверно, это всё ребёнок внутри. Он вдруг рьяно зашевелился в ней, и Яра, поглаживая живот, опустилась на кровать. Роды начались внезапно. Лагерта распорядилась о повитухах, но спасти его всё равно не удалось. Мальчик вместо крика испустил один краткий вздох и тут же умер. Яра отправила его вслед за Теоном, но без савана, выйдя на тот же утёс, откуда король сбросил вниз своего брата Эйрона. Глядя на падающее вниз тело младенца, Яра решила, что боги за что-то ненавидят их всех. Эурон питал море жертвами, теперь оно будто само распоряжалось, кого прибрать. Ей лишь хотелось верить, что Лагерта родит здорового ребёнка, а потому старалась развеивать её грусть, хотя сама ждала прибытия Эурона и Серсеи, зная заранее их волю, с содроганием. Кроме того, она чувствовала, что и Лагерта знает свою судьбу, но не подаёт виду. Линель же по своей простоватости всё щебетала про Харраса. Да, Харрас был жив. Из Крабьей бухты корабли вернулись спустя два месяца, когда живот у Лагерты под лёгким летним шёлком можно было различить без труда. Яра насчитала все. Все ладьи, ушедшие за Эуроном, возвратились в Королевскую Гавань, перекрыв отходные пути торговым ладьям. С «Эурона» с кровавыми парусами на пристань, заполненную любопытными крестьянами, недовольными купцами и строгими гвардейцами, ступила королева Серсея. Волосы лежали на её плечах сугробами серебряного снега, лишённые блеска и мягкости. Поймав на себе её взгляд, Яра ощутила, как заледенело сердце. В абсолютно чёрном платье без золотых узоров королева походила на Смерть. Её кожа, когда-то тёплого кремового оттенка, сделалась бледной и тонкой, подобно пергаменту. Не следовало задавать глупый вопрос: «Где король?» Но у Яры он так и сорвался с языка. Дела были слишком плохи. Серсея поглядела на неё безучастно: — Он мёртв. Ни горя, ни тоски, лишь укор пронизывал её голос. — Вы так сказали, будто он вас предал, — возмутилась Яра. — Как он умер? Челюсть Серсеи нервически задрожала, прежде чем она смогла ответить. — Он и предал меня, — выплеснула королева сквозь зубы. В зелёных глазах пламенел дикий огонь. Они единственные остались живыми, не потухли, не помутнели и даже будто бы стали ярче. — Я сказала, что он умрёт, если не возьмёт меня с собой, вот он и умер. Заставил меня сидеть в замке, ждать его гибели. Я скормила его крабам, когда вытащили его синее вздутое тело. Яра вдруг осознала, почему Утонувший бог так гневался на них. — Вы должны были отдать его морю. Серсея вскинулась. — Не тебе решать, что я должна. Я королева, и я буду править. С ним или без него. Эурон сам сделал свой выбор, оставив меня в городе. Позови-ка лучше ко мне своего брата… — Мой брат мёртв, — сказала Яра. Её слова вызвали новую дрожь на лице королевы. Она обессиленно упала в кресло. Руки вцепились в кожаные подлокотники и стиснули края, словно чьё-то горло. — Из-за вас нас и постигла эта кара. Из-за вашего поступка мы все обречены, вы не отдали Эурону чести. Он сражался за вас, за ваше правление! — Яре уже было всё равно, что с ней сделают за такие слова, она не могла себя остановить. — Смерть твоего бастарда была подарком, а не карой богов. Твой дядя сам отдал возможность иметь детей в обмен на величие, а потом оскорбил жену, которую благословил Утонувший бог. Теперь он съеден крабами и забыт, а я всё ещё здесь. Где ж тут кара? Видимо, твой брат не подходил Утонувшему богу, в твоём бастарде крови Грейджоев не было вообще, вот они и сгинули вслед за Эуроном. — Губы Серсеи тронула безумная улыбка. Яра заметила её сходство с улыбкой Эурона, и презрение к этой королеве охватило её всю. Она хотела ударить Серсею по щеке, но умерила пыл из-за дежурившего у дверей Горы. — Вы даже не железнорождённая, чтобы рассуждать об этом, — заявила Яра. — Перед вами не склонятся наши лорды, ведь не вы выиграли войну. Со временем наш народ поднимет бунты… — И возвратится на свои острова, если сделает это, — голос Серсеи полосовал воздух. — Или сгорит в диком огне. Если Гудбразеры забудут, кто им дал Кастерли Рок. Харло — кто им дал Речные земли. И если ты забудешь о том, кто спас тебя и дал вторую жизнь. Либо ты прекратишь упрямо говорить эти глупые речи, либо я прикажу отрубить тебе язык и отдам работорговцам. — Даже такой, как ты, не справиться с огромным количеством врагов. Львы поразительно не чувствуют угрозы, будь она хоть в миллиметре от них. На каком основании лорды должны служить тебе? Ты вдова. Бездетная и не могущая принести детей, даже если выйдешь за одного из них. Золото твоих волос ушло, грива стала серебряной. Лорды предпочтут молодую жену. — Я не выйду замуж ни за кого больше никогда в своей жизни. Яра кивнула. — Но и лично править ты не можешь. Тебе это прекрасно известно, Серсея, ты дольше всех на троне… — Именно. Роберт Баратеон сдох, Неда Старка казнили, моего отца застрелили в отхожем месте, Тиреллы сгорели в диком огне, Дейенерис Таргариен не помогли даже драконы. Я не проиграю ни сейчас, ни позже. Эти ублюдки покорятся мне, хотят того или нет. Серсея отвела взгляд. — Ты не отдала Эурона крабам, — поняла Яра. — Ты поседела, узнав, что он мёртв. Дикий огонь потух. Она замолкла, глядя в сторону окна. Лето наполнялось красками. В саду уже пышно цвела зелень. Но Серсея зачахла. — Его разодрали белые ходоки, — проговорила королева тихо. Однако слова эти всё равно эхом отразились от стен. Яра опустилась в кресло напротив. — Эурон заманил их в город, а потом его взорвали. Я смотрела на это, но ничего не могла сделать. И все эти лорды, о которых ты говоришь. Все эти доблестные мужи. Они, конечно, рады, что он погиб, и жаждут сесть на трон. Выходить за них я не намерена. В них нет его величия. Я уже никого так не полюблю. Поэтому в последние дни своего правления я буду кусаться и царапаться, а не ластиться с этими надутыми мужиками. Рано или поздно они всё равно меня низвергнут, но и тогда я предпочту рычать, а не плакать. Яра прикусила губу. — Возможно, и не придётся. Серсея попала на эту удочку. — О чём ты? — Тебе повезло, у меня долгая память на добро, которое мне сделали другие люди. И я предпочту не допускать очередной междоусобицы среди островитян. Она довольствовалась реакцией королевы. Серсея выпрямилась в кресле. — Рассказывай.***
Лорд Горольд Гудбразер первый предложил решить вопрос о наследовании престола путём нового Вече. Подражая его смелости, повторили это запрос и остальные лорды. Серсея не отказала им с улыбкой. Они собрались в Драконьем Логове спустя ещё один месяц. Погода стояла душная. В воздухе сквозили всевозможные запахи. Он уже был не так чист, как зимний. Серсея сдобрила его запахами оливы, мёда в сотах, арборского вина, персиков из Простора и апельсинов из Дорна, а также маслами для умащения тела. Она вышла к гостям, одетая в зелёный шёлк, в сопровождении Яры, Горы, Квиберна, которого Яра была вынуждена отпустить, и Карса. Гвардейцы сзади присматривали за её плащом. В седых волосах сияла изумрудная серебряная тиара. Спустя время она не растеряла веру в Утонувшего бога и носила его цвета. Идя в лучах солнечного золотого света, королева будто спешила взойти на трон всего мира. Лорды повставали. Яра заметила дядю Харраса, лорда Горольда, его сыновей, Грейдона и Грена, Рика, Дунстана Драмма, Андрика Неулыбу, Гилберта Фарвинда и прочих железнорождённых, Тайбера Сэнда, Гарри Стрикленда, Дорэла, Таллу Тарли. Кроме того, явились и лорды Долины — Робин Аррен с сиром Андаром Ройсом, лорды Севера — Мандерли, Амберы и Карстарки. Последние уже принесли ей присягу в Речных землях. Угощения, хоть и развлекли их, всё же не успокоили. Яра понимала их волнение. Если не решить проблему сейчас, после смерти Серсеи разразится куда более кровавая война. На их лицах было смятение. Несмотря на то, что они так страстно жаждали всё решить, они не могли, ждали, пока решат за них или пока им позволят. Тогда впервые она ощутила, как всё-таки сильна власть Серсеи. Она — единственный выживший игрок в престолы. Но в выживании ей, конечно, помогали, и помощь ей требовалась и сейчас. Яра не хотела видеть на троне кого-то из знаменосцев своего отца, а затем и Эурона. — Доброго дня, милорды, — вежливо произнесла королева. Она грациозно села на кресло, обитое бархатом. — Месяц назад вы требовали устроить Вече, на котором поднялся бы вопрос о наследии короля Эурона. Я решила удовлетворить это требование, хотя, признаться, не видела в нём смысла. Железнорождённые переглянулись. Серсея дала им время, чтобы осмыслить слова, и перешла к делу: — Сейчас есть ряд вопросов, требующих больше внимания, нежели этот. — Она чуть обратила взгляд на гвардейцев и попросила их: — Выведите сюда леди Арью Старк. Они поклонились и привели к совету девушку, одетую в серую кофту и домотканые портки, худую, с затравленным волчьим взглядом. Чёрные волосы заплетены в косу. Она была умыта, не больна. Затравлена от того, что долго отходила после ранения. — Леди Арья из дома Старков, вас обвиняют в измене, но предлагают свободу и пост Хранительницы Севера в обмен на преклонение колена перед королевой Серсеей, — объявил Квиберн. Арья лязгнула кандалами на ногах. — Дом Старк мёртв, — пронзительно холодно ответила она. — Винтерфелла нет, а мне, как женщине, Север принадлежать не может. — Королева Серсея может дать вам такое право как единственному выжившему ребёнку Эддарда Старка, вам предлагается взять в пару лорда-консорта, — сказал Квиберн, и знаменосцы Арьи затаили дыхание. Если она откажется, у них тоже случится междоусобная война. Арья, впрочем, посмотрела только на сира Андара Ройса, стоявшего позади кресла, на котором восседал Робин Аррен. Яра заметила его волнение, сидя по правую руку от Серсеи. — Кроме того я возмещу утрату и Винтерфелла. Мы отстроим замок в точности таким, какой он был во времена Брандона Строителя, в том числе восстановим семейную крипту с каменными изваяниями. — Серсее это предложила Яра, но она не надеялась на положительный исход. Арья бы долго молчала, если бы девушка с зелёными волосами, Вилла Мандерли не выкрикнула: — Северу нужен Старк! Яра коротко улыбнулась. Эта девушка столь молода, а понимала. Север привык к Старкам. В какой-то миг всё могло поменяться на Болтонов, но Старки выиграли, а значит, должны вести они. — Продаться за замок, леди Вилла? Они убили моего отца, — бросила Арья. — Они убили моего брата, мою мать, продали Сансу Тириону. — Продаться за нас, — сказала Алис Карстарк. — За своих людей. За благополучие Севера — то, что у нас отняли войны. — Леди Арья, вы — наша единственная надежда на мирное существование, в противном случае Север поглотят внутренние конфликты, — вставил лорд Виман Мандерли. — Если вам дорога память о вашем отце, о вашей матери и братьях, то примите пост Хранительницы Севера. У Арьи задрожали губы. — Я согласна. Ради вас. Я изберу одного из ваших сыновей, лорд Виман, в консорты, — проговорила она и, сглотнув, посмотрела на сира Андара Ройса, тут же помрачневшего. Она договорила будто для него: — В этом мой долг. Принеся торжественную присягу, лорды Севера уехали вместе с Арьей Старк. С Робином Арреном справились гораздо быстрее. Серсея предложила найти знатную девушку в пару юному лорду. Её забота и вежливость в сей день не ведали границ. Кусаться и рычать она отказалась совсем. Яра же ожидала главного вопроса о наследии. Не мудрено, что присутствующие начали возмущаться. — Кто же будет править на главном троне? — был задан вопрос. — Мы потеряли короля, а Островами… — Никогда не правила женщина, — договорила Серсея. — Но я не на Островах. Мы с Эуроном объединяли железнорождённых и вестеросцев, и его желанием было даровать жителям Островов земли Семи Королевств. В ночь перед битвой он составил завещание и зачитал вам, что там было сказано, Карс? Верховный жрец с умным видом продекламировал: — Его величество король Эурон распорядился передать свой трон племяннику, лорду Теону Грейджою, сыну его старшего брата Бейлона. К сожалению, лорд Теон погиб при сражении за Королевскую Гавань. — Что вы хотите этим сказать? — сварливо бросил Дунстан Драмм. В охранники он нанял сухощавых парней с топориками, ибо Андрику Неулыбе пожаловали лордство. Теперь этот лорд выглядел не так внушительно, как прежде. — В том-то и дело, что Теон Грейджой и Эурон Грейджой мертвы. На кого нам рассчитывать теперь? — У вас есть королева. — При всём моём уважении, королева Серсея, вы не можете рассчитывать на поддержку, как вдова без детей, — осторожно заговорил лорд Горольд. — Разумеется, милорды, я понимаю, — с улыбкой кивнула она. — Будь жив Теон Грейджой, мы бы скрепили союз новым браком. Однако вам известно, что у лорда Теона была наложница. И она беременна. Через шесть месяцев она принесёт ребёнка. Лорд Харрас нахмурился: — А что, если будет девочка? Серсея сморщилась, как от кислой ягоды. — Ничего не подумайте, ваше величество, я на вашей стороне, как на стороне законной правительницы. — Напомните, сир Харрас, сколько детей было у Квеллона Грейджоя, и сколько из них мальчики? — спросила Яра. Она надеялась на его поддержку. Харрас Харло не стал бы претендовать на трон в Королевской Гавани, и его слово много значило. — Было девять, и все мальчики. Выжило только трое, — без труда ответил он. — А у моего отца? — спросила Яра. — Четверо, и трое из них мальчики, — так же ответил лорд Харрас. — Одна девочка выглядит, как ошибка, не так ли? — усмехнулась она. — Даже если это и так, — вдруг вклинился Грейдон, — мальчик или девочка — они всё равно будут бастардами. Яра возненавидела его в этот момент, потому что остальные лорды подняли шум. — Он не бастард, их брак был скреплён, — ответила она, и лорды замолчали. Были ли женаты Теон и Лагерта, никто не знал, кроме неё. — Откуда нам знать? — фыркнул Грейдон и скрестил на груди руки. Перед её уверенностью он спасовал. — Я любила своего брата, я отправилась на Пайк, но не убила его. Я была с ним в Королевской Гавани и отговаривала жениться на дочери мирийского купца, каким бы богатым тот ни был, но они были слишком близки, и я не могла этому помешать. Этот брак освятили в храме Утонувшего бога. Теон защитил Королевскую Гавань ценой своей жизни. И я не позволю никому называть его ребёнка бастардом. В нём в большей степени течёт кровь Грейджоев. Серсея благодарно посмотрела на неё и заговорила сама: — Мои дорогие лорды, на самом деле я звала вас сюда, чтобы достойно наградить. Вы уже знаете, что я щедрая королева. Что я справедливо награждаю верных мне людей. Леди Талле Тарли я подарила Хайгарден, а лорду Горольду Гудбразеру — Утёс Кастерли, как и титул верховного лорда Западных земель. При условии, если Тайбер Сэнд женится на осиротевшей девице из Айронвудов, я дарую вам Дорн. Гарри Стрикленду я дарую Штормовые земли. Лорд Дунстан Драмм получит владения Фреев — Близнецы и Переправу. Она тактично заткнула лордам рты. Раздавала земли. Королевские, Речные, Штормовые, земли Дорна и Простора. — В случае недовольства местных я позволяю вам расправляться с недовольными по своему усмотрению. Также я предоставлю вам людей, которые научат ваших слуг возделывать землю. Она пристыдила их, не стыдя. Они молчали, жевали губы, хмурили лбы, тёрли подбородки. Тогда Карс вышел на середину: — Все ли довольны полученными землями? — Да, — ответили лорды. — В таком случае, я прошу вас угоститься, — предложила Серсея. Слуги принесли подносы с яствами. Стейки с медовым сиропом, фаршированные крабы, тушёные томаты и рыбная похлёбка. Они ели и добрели, хвалили Серсею, целовали ей руки жирными ртами и желали ей долгих лет правления. Когда они раздобрели окончательно, Серсея подала главное угощение — Лагерту. Мужчины сочли её прелестной, а женщины умной и доброй. Лагерта умела делать то, чему обучилась в Эссосе. Она умела нравиться. И Серсея тоже делала вид, что она нравится и ей, называла её своей сестрой, подругой по несчастью, дарила платья, заботилась о её здоровье. Тем не менее только Яра чувствовала, что эти отношения натянуты, подобно струне лютни. Вот-вот порвутся. Серсея завидовала. Завидовала чёрной завистью, что носить нового кракена было дано именно Лагерте, пусть и железнорождённой наполовину. — Да, Яра, я помню женщину из нашего рода, которая ушла с кораблями на Восток и не вернулась, — заявил Эрлик Сандерли. Яра не стала ему рассказывать историю Лагерты, ей всего лишь надо было знать, правда ли это. Расскажи она, лордов обуяет удвоенное сомнение. Лагерта играла на арфе, танцевала с лордами, даже не стремясь очаровывать их. Прежний огонь в ней потух. Она знала, что на ней лежит бремя. Любая другая мать на её месте давно бы умчалась с Эсмиром в Эссос. У них был шанс уйти, но она уже связала жизнь с Теоном накрепко. Конечно, Утонувший бог не освящал брак, но он возвратил ей жизнь, потому она не могла распоряжаться ею по собственному усмотрению. Тем не менее, в лордах зажглась надежда на эту женщину, а в Серсее закралась ревность. Она упорно видела то, чего априори бы не случилось. — План был хорош, но как бы они не посадили её на трон вместо меня, — делая глоток вина, сказала Серсея. — Мы этого не допустим, — успокоила её Яра. — Никто не посмеет ничего изменить. — Во всяком случае девушка послужит нам до той поры, пока не родит ребёнка, после мы о ней забудем, — добавил Квиберн. Серсея послушала именно его. Яру пугали эти слова. Она предпочла забыть о них в глотке терпкого вина. Время шло. Лето миновало, уступив место не менее яркой осени. В богороще и королевском саду зелень пожухла, а листья на деревьях сделались золотыми. Для Серсеи сад стал любимым местом. В нём она установила статую короля и навещала её каждый день. Траур так и не покинул её. Она больше не любила и вряд ли могла полюбить кого-то так же сильно, как Эурона. Пусть наряды менялись день за днём, были яркими и не очень, в сердце она хранила тоску, которую редкий человек мог разглядеть в её глазах. В тот день её седые волосы особенно выделялись на фоне жёлтой листвы. Капля серебра в золоте. Не мудрено, что она грустила. По Семи Королевствам шагала череда свадеб. Она была вынуждена присутствовать на освящении браков и торжествах, благословлять молодых и радоваться вместе со всеми. В этом она чувствовала, что продолжает дело своего мужа и всё ещё хранит ему верность. Служанки рассказывали, будто её подушки были влажными каждое утро от слёз. Впрочем красота не слетала с лица королевы. Мужчин к ней по-прежнему манило. Они дарили ей восторженные комплименты, а за спиной шептали: «Холодная сука». Холодная, как и море в шторм. Они боялись её холодности. Карс говорил, что они точили ножи, надеясь заполучить трон. «Это трон Грейджоев», — заявляла Яра. Общую цель они с королевой видели по-разному. Серсея заперла Лагерту после того совета, не позволяя ей выходить, чтобы оградить её от болезней или недоброжелателей. Квиберн по всем признакам обещал мальчика, и Серсею занимало только это. Она выдумывала имена. Иногда даже хотела назвать будущего ребёнка Эуроном, иногда Тайвином. Яра переживала, что королева вновь позвала её, чтобы выбрать имя, но в этот раз разговор был намного серьёзнее. — Мой брат с ребёнком Таргариенов объявился в Волантисе. Прячется за юбкой какой-то богатой вдовы. Я думала поручить лордам устранить их, но надо ли напрягать людей ради такого пустяка, к тому же лучше с этим справится человек из Эссоса, на которого бы Тирион не подумал. — Она сорвала цветок и отдала Яре. — Ты говорила, что у Лагерты есть отец. Пусть напишет ему письмо с приглашением. Яра помотала головой. — Он не вернётся сюда. — Какая досада, — вздохнула Серсея. — Чем бы ты ему заплатила за эту услугу? Твоё королевство ещё оправляется от потерь. Серсея поджала губы, размеренно шагнув вперёд. — Жизнью его дочери. — Между ними после её слов воцарилось недолгое молчание, прерванное Серсеей: — Мне не нужна посторонняя женщина, чтобы воспитывать наследника. А тебе? — Её можно просто отослать. Королева хмыкнула. — На её месте я предпочла бы умереть. Это милосердие для матери, знающей, что она никогда не увидит ребёнка. — Она может родить другого, — выплеснула Яра. — Если хочет жить, пусть позаботится, отослав письмо отцу. Таков был вердикт королевы, и никто не смог ей отказать. Гора мог победить любого, как и её непобедимое упрямство. Яра оставила её и направилась в Башню десницы. Она ненавидела эти ступени. Лагерта всегда встречала гостей с учтивостью, не противилась воле королевы и вердиктам Квиберна, будто добровольно отдавала себя в жертву. Яра принесла ей перо, чернильницу и пергамент. За долгое время взаперти люди обыкновенно сходят с ума, меняется их взгляд. У Лагерты он оставался плавным, без нервной резкости или любопытства. Она сидела за столом, поглаживая свой раздутый живот. Окна были распахнуты настежь. — Что я должна написать? — спросила Лагерта, обмакнув перо в иссиня-чёрную жидкость. — Призови ко двору своего отца. Он нужен королеве. Лагерта, выслушав, вытерла кончик пера. — Моему отцу нет дела до Семи Королевств, — нежно, по-матерински пролепетала она и улыбнулась Яре. — До тебя ему есть дело, — Яра подвинула стул к столику и вручила перо Лагерте. — Если он выполнит просьбу Серсеи, она отпустит тебя… — перо она ткнула насильно в руку Лагерты, но её ладонь в тот же миг сомкнулась. — Скажи ей, что мне этого не нужно. У меня нет дома, нет отца, нет любви. Даже если бы я хотела жить, я бы не отправила письмо отцу. Он не должен участвовать в этой игре, не должен рисковать ради чужих королев или королей, его с ними ничего не связывает. Яра шарахнулась от неё в сторону, как от сумасшедшей. С Серсеей их роднила эта тоска. Они и впрямь были сёстрами, которых соединила судьба. — Ну ты и дура, — сказала Яра и вылетела из комнаты.***
Погода стояла мерзкая. Однако в Красном замке, в Великом чертоге распивали горячий крапивный чай с душистыми дорнийскими лимонами, слушали восхитительную игру некоего барда, сочинившего балладу о смелости короля Эурона. Лагерта сидела возле королевы, и они обе вели себя достаточно учтиво. Яра смотрела на них будто издалека. Серсею по-детски забавлял шевелящийся в утробе ребёнок. Она щебетала, нахваливала красоту Лагерты и здоровье мальчика, бережно касаясь мест, на которых появлялись выпуклости время от времени. — Он будет сильным, — заявила королева, взявшись за живот двумя руками. — Только имени я не могу придумать. Лагерта накрыла её руки своими: — Мелинор. Назовите его Мелинор, ваше величество. Серсея восхищённо воззрилась на зал. — Мелинор? Это королевское имя. Леди Яра, как тебе Мелинор Грейджой, король Семи Королевств? — Хорошо, ваше величество, — отпивая эль, ответила Яра. Это младенец с королевским именем будет править миром, а его мать зарежут, как свинью на праздничный пир. Она хотела было уйти, но вдруг пронзительный крик оглушил чертог. Суета началась вмиг. Гвардейцы бросились за повитухами, служанки натаскали тёплой воды и трав, а Лагерту повели в покои королевы, находящиеся ближе всего. Пока таскали всё необходимое, роженица успела несколько раз успокоиться и вновь запаниковать. Глаза у неё были широко распахнутые, лоб намок от пота, а руки то и дело беспорядочно цеплялись за простынь. — Почему так долго? — взревела Серсея, прерывая крик Лагерты, насилу тужащейся. — Узкое лоно, ваша милость, — дрожа, ответил Квиберн. — Ребёнок может погибнуть. Яра едва не зашлась истерическим смехом. Королева тут же перевернула стол с вином. — Вытащите его любой ценой из неё, иначе я прикажу вас обезглавить! — приказала она. Квиберн кивнул: — Подайте мне тот тонкий нож, — попросил он. В его руку заботливо вложили похожий на клинок нож. Таким мейстеры разделывали тела умерших. Яра неосознанно взялась рукой за рукоять топора на поясе. Квиберн приложил к животу нож, и все присутствующие в страхе замолчали. Он полоснул. Видимо, в первый раз Лагерта не почувствовала новой боли за старой, но во второй, когда этот клинок вошёл глубже, она едва не вырвалась из-под него, моля о пощаде. Яра вытащила топор, заметив её взгляд, примерилась и метнула. Он вошёл в грудь, разрубив на ходу рёбра, и мучения прервались. Всхлипывая, она рванула из комнаты. Кровь и её запах, казалось, приклеились к ней. Она бежала от него, сломя голову. Выскользнула на улицу и, упав на каменистой дорожке, смоченной дождём и снегом, вдруг протрезвела. Мороз был ласковый. Падающие с неба не то капли, не то снежинки, поцеловали её и вернули к жизни. Яра поднялась с колен, словно кто-то протянул ей руку с неба, отряхнулась и возвратилась к королеве. Серсея качала Мелинора на руках. Его глаза ещё пока были закрыты, но на маленькой головке золотистым пушком лежали тонкие волосики. — Ты будешь нужна ему, — сказала королева. — Одной мне не справиться. — Тут же она повернулась к Квиберну: — Сделайте ей саван и устройте прощание. Мальчика отдайте кормилице. Он был крепкий. Если бы не вытащили его из живота, никак задохнулся бы или разорвал свою мать. Яра поняла, что и вправду не сможет уйти.***
Мелинор воспринимал королеву Серсею как мать. Он думал, что отца у него и вовсе не было. Но при этом он перенял все его черты. Цвет глаз, волос… и характер. Морскую кровь из него никто бы не вытравил. Благодаря Серсее он ещё и считал, будто все моря и земли принадлежат ему, в то время как в Эссосе подрастал хитроумный калека Дейемон Таргариен. Пташки Квиберна заявляли, будто он хорошо играет в кайвассу, да и в стратегии много понимает, играет в Миэрине потешным войском, как деревянными солдатиками, и это в одиннадцать-то лет, в то время как Мелинор играет деревянным мечом и упорно не хочет учиться. Однако стрелять из лука в птиц ему удавалось лучше всего. Даже вызванный из штормовых земель лорд Гарри Стрикленд не мог изменить его. В тот день они занимались без присмотра королевы Серсеи. Мальчик побеждал с переменным успехом. Проигрывать он не любил. Ему хотелось выиграть без усилий. Однако Гарри Стрикленд не поощрял поддавки. В конце концов тренировочный меч выпал из неверной мальчишеской руки. — Ещё раз, ваше высочество, — услужливо пригласил Гарри Стрикленд. — У вас всё обязательно получится. Мальчик, вытерев слёзы досады, махнул рукой: — Я уже сделал это. Надоело! Яра встала со смотрового места и направилась к ним. Она подошла к мальчишке и вернула его на землю одной хлёсткой пощёчиной. Мелинор отшатнулся, не веря произошедшему. Ухватился за щёку. — Напомни мне, кто ты? — строго вымолвила Яра. — Мелинор из Дома Грейджоев, принц Семи Королевств… — пробормотал мальчик, продолжая вытирать слёзы. — Не похоже на принца. Я вижу высокомерную девчонку в теле мальчишки, которая только и делает, что хнычет. — Я скажу матери про то, что ты ударила меня, на королевскую особу нельзя поднимать руку! — тут же нашёлся мальчик. — Беги. Беги и прячься за женскую юбку. — Яра указала в сторону замка. — Но если ты способен на большее, возьми меч и сражайся. Ты принц. Твои дядя и отец погибли за королевство, которое тебе досталось, и я не позволю тебе попирать их память соплями и нытьём. Ты должен быть лучше всех. Опытней любого мечника, умней любого мудреца, свирепей любого воина и милосерднее любой матери. Если думаешь, что лорды и рыцари присягнут такому, как ты, то заблуждаешься. Они присягнут мальчишке за морем, хоть он и калека. Ты — железнорождённый. Нам никогда ничего не принадлежало в этом мире, мы всегда брали, отнимали, добивались. Хочешь зваться Сыном Морского Ветра? Докажи, что достоин. Возьми чёртов меч и занимайся до тех пор, пока не будешь падать от усталости. Или я утоплю тебя, и не посмотрю на то, что ты пожалуешься королеве. Вечером он и вправду валился от усталости, однако всё же прибежал к ней после ванны. — Я хочу научиться управлять кораблями и войском. Яра растрепала его мокрые русые пряди. — А маменька позволит? — с усмешкой поинтересовалась она. Он протёр глаза. — Сказала: давно пора. Яра улыбнулась шире и обняла мальчика. — Будешь юнгой на корабле отца. Справишься, а потом посмотрим, сможешь ли вести флот. Рано утром они вышли в море на корабле Теона. Мелинор назвал его корабль «Лорд Ветер». Выдохнулся, пропитался запахом морской соли и брызгами воды. Яра глядела на него и понимала, что не всё потеряно. Учился он быстро. Серсея призвала ко двору Рикарда Харло на смену заболевшему Квиберну, а затем и Грейдона Гудбразера с его сыновьями. Кровь у них была шальная, как раз, чтоб воспитать принца. К двенадцати годам он вполне мог сам вести корабль, давать приказы, виртуозно плясал в танец с топориками и говорил по-валирийски. В его тринадцатую весну в Черноводный залив вошло пятьдесят новых кораблей из Эссоса с флагманом, у которого развевался парус с символикой дома Сандерли. — Подарок вашему высочеству, — спускаясь, сказал темноволосый мужчина в белых с золотом одеждах, опиравшийся на трость с чёрной змеиной головой. Он поцеловал Яру в щёку и улыбнулся королеве Серсее, а затем подмигнул Мелинору. — Всего лишь полсотни кораблей для Кракена, но через месяц подойдёт вторая партия. Он ошибся. Через месяц в гавань зашла ещё сотня кораблей во главе с Тейрой Левентис. Яра усмехнулась, когда Мелинор рассказывал ей историю, выученную с Рикардом Харло. — Я побью дракона и буду достоин, как и мой отец, — сказал мальчик, выходя из её комнаты. — Вот увидишь. Я докажу, что достоин. — Конечно, будешь, — подтвердила Яра.