Бесконечное сияние

Oh, they say people come, say people go This particular diamond was extra special.*

       Очередное паршивое утро, о котором мне спешит сообщить мой старый будильник. Его противный резкий звон режет мой слух, отчего я недовольно глухо мычу, выуськивая голову из-под одеяла. Ещё и солнце решило меня ослепить. Парни, вы что, сговорились?        Зажмуриваю глаза и пытаюсь нащупать на прикроватной тумбочке противного раздражителя. Смахиваю будильник на пол в надежде, что желанная кнопка выключателя нажмётся сама, но тщетно. Звонок продолжил колебать мои нервы, и я, злостно откинув одеяло, поднимаюсь с кровати. Я уставился ленивым взглядом куда-то в стену, не обращая внимания на орущий будильник. — Сал, выключи уже, наконец, эту чёртову сирену! — послышался за стеной грозный голос отца. — Всё, приятель, достаточно, — говорю я будильнику и отключаю его.       Тишина. Какое блаженство. Вот бы вечно пребывать в этой неге, но нет. Мир не будет ждать, пока ты поспишь, Сал.       Лениво встаю и, пошаркивая, бреду в ванную. С обыкновением и с уставшим от жизни лицом справляю нужду, умываюсь, стараясь не глядеть на свое отражение в зеркале. С таким же безынициативным настроением чищу зубы.       Жизнь — сплошная рутина. Всё движется, как по расписанию, а может и не движется. Иногда мне начинает казаться, что я герой фильма «День Сурка». Я знаю наизусть то, чем буду заниматься сегодня, и то, чем буду заниматься завтра, послезавтра и даже после послезавтра.       Внезапно из неоткуда раздаётся знакомый мобильный рингтон. Я лениво осознаю, что кто-то отчаянно пытается дозвониться до меня, но не понимаю откуда доносятся звуки. Судя по звучанию, телефон находится где-то в ванной, но абсолютно неясно где именно. Обшариваю все шкафчики, заглядываю за унитаз, под ванну. Забавно. Телефона нигде нет. Вдруг мой взгляд падает на стиральную машинку, которая активно работает уже около двух часов, и я обреченно взметаю руки к небу, молясь о том, чтобы аппарат остался жив после водных процедур.       Я с превеликим энтузиазмом начал тыкать на все кнопки, чтобы остановить стиральный процесс, но все мои попытки увенчались безрезультативностью. Тогда я решился на отважный шаг, за который наверняка получу нагоняй от отца, но иного выхода я найти не смог. Открываю барабан, и на пол вытекает огромная мыльная лужа вместе с вещами. Я обнаружил телефон в кармане джинс. — Твою ж мать! — выругиваюсь я и проверяю работоспособность устройства, сидя в грязной воде.       К счастью, телефон шёл на контакт без каких-либо проблем, отчего я с облегчением вздохнул. На дисплее высветилось пять пропущенных звонков от Ларри, моего лучшего друга и, в принципе, от лучшего человека на всём белом свете. Ларри Джонсон — единственное, что в моей жизни небанально. Этот тип тот ещё безумец и авантюрист, и именно эти черты я так ценю в нём. После смерти мамы в доме повис бесконечный траур, разделивший меня с отцом, с друзьями, со всем тем, что в жизни имеет хоть какой-то смысл. Первое время было особенно тяжело, учитывая тот факт, что я потерял самого дорогого для меня человека и взамен приобрел от жизни бесплатный билет на шоу уродцев. После того, как милый пёсик полакомился моим лицом, я вынужден носить протез, сверкая везде и повсюду своей яркой индивидуальностью. Пока я тонул в нескончаемом дерьме, смиренно принимая «подарки судьбы», Ларри проходил мимо и подал мне руку. Он открыл мне свой секрет, как послать всё к чёрту и продолжать жить. С тех пор мы неразлучны.       Если Джонсон звонит, чтобы предложить очередную заварушку, я всё брошу и побегу с ним покорять вершины вандализма, аморальности и раздолбайства. Набираю номер друга и вскоре слышу голос, который готов слушать в любое время дня и ночи: — Эй, Сал, чувак, не разбудил? Как на счёт того, чтобы пересечься перед уроками? — Джонсон, я тебя ненавижу, — промямлил я, с горечью плескаясь в луже на полу. — Неплохая перспектива, — усмехнулся Ларри. — Буду ждать, не опаздывай. У меня есть для тебя одна очень крутая расслабляющая тема. В этот раз будешь оценивать мою долбанутость по десятибалльной шкале. — Ого, мне кажется, или ты превзошёл самого себя? — Нет, но я тебя не разочарую, поверь, — игриво завершил Джонсон своё послесловие. — Не надейся, я не заинтригован. Увидимся, — отшутился я и повесил трубку.       Чёрт бы побрал этого Джонсона. Он умудрился неумышленно затопить мою квартиру, поставить меня перед фактом и в то же время обрадовать своей очередной тупой затеей.       Пока я сидел и ухмылялся, лужа на полу и не думала уменьшаться. Пришлось доставать все тряпки, какие только были, и предотвращать потоп. Отец пару раз заходил в ванную, пока я усердно спасал «палубу», без лишних слов чистил зубы, брился и молча выходил. Видимо, его стало сложно удивить после того, как он обзавёлся таким сыном, как я.       После моих долгих потугов я всё-таки смог справиться со своей аквапроблемой и поспешил собираться в школу. Если быть точнее, я спешил не на занятия, потому как я никогда не тороплюсь в школу. Честно говоря, я настолько часто прогуливаю уроки напару с Джонсоном, что начал забывать лица одноклассников и учителей. Сегодняшний день грозился стать апогеем моих прогулов, учитывая, что на прошлой неделе отцу поступали звоночки от директора. Удивительно, как папа умудряется так долго сохранять терпение и полагаться на мою ответственность, от которой не осталось и следа.       Я в торопях накинул джинсы и первую попавшуюся под руку кофту. Когда очередь дошла до рюкзака, я задался ненужным для себя вопросом, автоматически всплывавшим в моей голове по старой памяти: «Какие сегодня уроки?». Затем отмахнулся от назойливых идей моего подсознания и, бросив какую-то тетрадь в рюкзак, в быстром темпе натянул чёртов протез. Я готов отправляться в путь навстречу своему ближайшему прогульному будущему. — Пока, пап, — лениво попрощался я с отцом, обгоняя своего старика на пути к прихожей. — До вечера. Надеюсь, я могу положиться на твою прилежность? — кинул отец свою порцию подозрений мне в спину.       Закатываю глаза, пока он не видит, чтобы запихнуть своё возмущение подальше в глазные впадины. Натягиваю притворство и со всем доброжелательным видом поворачиваюсь к нему. — Конечно, па. Я спешу отгрызть свой кусок гранита науки, так что… — Тогда, будь любезен, передай эти деньги миссис Тауни. Кажется, вы собирались с классом идти в поход, — перебил меня отец, по-хитрому улыбаясь. — Поход? — не удержал я своего возмущённого тона. Отец смирил меня подозрительным взглядом, после чего я опомнился и решил играть по предложенному сюжету. — Ну да, точно. Поход. Наконец-то. Драгоценное времяпрепровождение, — с ехидством процедил я сквозь зубы и, вырвав деньги из рук отца, принялся обуваться.       Я старался, как можно скорее завязать шнурки на кедах и покинуть квартиру, но отец в самый последний момент решил сказать своё слово. То самое слово, после которого мне иногда бывает стыдно действовать наперекосяк. — Сал? Не разочаровывай меня.       Я коротко кивнул и вышел из дома, громко выдохнув весь полученный напор. Определив для себя, что потом решу, куда вложить полученные деньги, я со спокойной душой направился к троллейбусной остановке. К счастью, нужный мне троллейбус не заставил себя долго ждать. Я расплатился за проезд и устроился на пошарпанном сидении возле окна. В кармане согревали душу старые наушники, которые я без промедлений достал и подключил к ещё более старому плееру.       В очередной раз отдалил себя ещё дальше от окружающего мира. Лепота. Ехать бы в этой развалюхе вечно.       Каждый день мне приходится сталкиваться со взглядами посторонних. Чёртовы людишки не могут засунуть своё любопытство куда подальше, даже если видят меня несколько раз на дню. Ладно хоть пытаетесь скрыть свою вездесущность. Спасибо и на этом.       Из моих внутренних психозов меня вновь вырвала «милая» и «добрая» реальность. Как бы я ни старался не подавать виду, уставившись в окно, меня всё-таки выбил из колеи упёртый взгляд, воткнувшийся в меня острыми иглами. Напротив меня сидела худенькая девушка, на вид моя ровесница. Белокурые сальные волосы заделаны в длинную косу. Длинная монашеская юбка закрывала ноги, а старомодная вязанная кофта так и «кричала»: «Мне грозит модный приговор!».       Глубокий взгляд карих глаз был устремлён на мою персону без каких-либо стеснений. Однако в то же время этот взгляд, будто смотрел и сквозь меня. Взгляд, устремлённый в пустоту. Может задумалась о чём-то?       Я демонстрационно скрестил руки на груди и с долей провокации уставился на девушку, надеясь, что она всё-таки заметит моё немое замечание. Однако она продолжала упрямо смотреть на меня. Стиснув зубы, я продолжил всем видом показывать своё недовольство. Перекинув ногу на ногу, я специально задел край её обуви, оставив на чёрных балетках пыльное пятно. Никакой реакции. Моё терпение достигло своего предела. — Чего уставилась? — грубым тоном поинтересовался я.       Девушка слегка вздрогнула и захлопала длинными ресницами, продолжая смотреть мне в глаза. — Простите? — испуганно произнесла любопытная зрительница. — Прощаю. Чего уставилась? — снова спросил я, нервно дёргая ногой. — Как вы смеете так со мной разговаривать? Немедленно извинитесь, — завозмущалась странная девица, наивно полагая, что я буду просить прощения.       Я усмехнулся, ожидая дальнейшей реакции своей собеседницы, но она продолжала смотреть на меня недоумённым взглядом, ожидая какого-то чуда.       Ещё чего не хватало. Я никогда не буду просить прощения у этой глупой девчонки. — Кажется, из нас двоих ты смотришь на меня, как на зверя в зоопарке. Разве не так? — продолжал я оттягивать спор. — Это не повод для грубости, — упрямилась она.       Ситуация начала меня раздражать. Я понял, что хочу отомстить этой чванливой всезнайке, но моя остановка была не за горами, поэтому пришлось придумывать план мести в режиме «Турбо».       Я подметил весьма важную деталь, которая заставила меня прыснуть со смеха: рядом с девушкой стояла небольшая корзинка. В ручки корзины была вплетена розовая ленточка, а донышко покрывала голубая ткань, на которой был изображён какой-то детский рисунок. Меня рассмешил весьма нестандартный вкус этой девицы. Создалось впечатление, что она села в этот троллейбус ещё в девятнадцатом веке и до сих пор едет куда-то на пикник. Ну, и диковинный же ты персонаж.       Рядом с этой особой я почувствовал своё превосходство, которое было крайне сомнительно, и немного расслабился. Девушка, услышав мой смешок, обидчиво отвернулась в сторону прохода и продолжила смотреть в свою условную точку. Я воспользовался моментом и заглянул внутрь корзины. Ничего ценного я не обнаружил. На дне лежали предметы под стать этой странной монашке: старенький камертон, расчёска и «Библия». Странная. Однозначно.       В это время троллейбус уже подъехал к нужной остановке. Я, недолго думая, схватил «Библию» и выбежал на улицу. Ожидалось услышать хоть какое-то возмущение в свой адрес, но девушка, кажется, совсем не обратила на меня внимания, продолжая абстрагировано смотреть в противоположную от меня сторону.       Меня совсем не обрадовало подобное равнодушие. Моя месть потерпела полный крах. Ещё и эта книга, которая будет мне лишним весом в рюкзаке. Повертев «Библию» в руках, я пожал плечами и положил ненужное приобретение на скамейку, стоявшую возле остановки.       Ларри стоял возле школьных ворот и загадочно улыбался, как чеширский кот, увидев меня на горизонте. Долговязый подхалим держал подмышкой свой легендарный скейт, который неоднократно выручал хозяина в погоне от полиции. — Эй, чувак, — окликнул я друга, приближаясь к тому всё ближе. — Лицо попроще сделай.       Ларри закатил глаза, предугадывая мою фразу. Я подошёл к Джонсону и, мы поприветствовали друг друга, как старые добрые друзья, прошедшие вместе через огонь, воду и медные трубы. — Для чего рюкзак? Неужели на занятия собрался? — выдавил усмешку Ларри. — Вроде того, — замялся я. — У тебя есть предложение получше?       Джонсон развёл руками, всем видом показывая, будто не он звонил мне сегодня утром и интриговал своей очередной галиматьёй. Я начал терять терпение. — Мне обязательно вытягивать из тебя информацию? — Не кипятись, чувак. Иди за мной, — заговорческим тоном начал заманивать меня Ларри.       В какой-то непонятной нерешительности я застыл на месте, но всё-таки заманчивые призывы друга выдернули невидимые гвозди, вбившие меня в порог школы на несколько секунд, и мы направились в сторону скейт-парка, где нас ждали наши общие знакомые Эшли и Тодд.       Рыжеволосый Тодд Моррисон хоть и казался типичным зубрилой, он иногда прогуливал уроки вместе с нами, оправдывая это тем, что всем необходимо полезное времяпрепровождение на свежем воздухе. Полезное времяпрепровождение. Свежий воздух. Остаётся только добавить к этому каламбуру культурное обогащение и вкушение духовных плодов.       Эшли Кэмпбелл — художница, скейтерша, красотка и просто надёжный друг. Она часто норовит составить нам компанию, если чувствует, что мы замышляем что-то нечистое. Эш никак не оправдывает своё участие в наших похождениях. Она просто отбитая, как и мы. — Эй, парни, вы в курсе, что у Тодда недержание? Вы бы поторопились, — начала кричать нам Эш издалека об урологических проблемах Моррисона.       Тодд и впрямь стоял в неестественной позе, переминаясь с ноги на ногу. Мы подбежали к друзьям и не стали долго сдерживать поток комментариев. — Тодд, чувак, тебе подставить ладошки? — с поддельной заботой в голосе начал ехидничать Ларри. — Тодд, не сдерживай себя. Нельзя долго держать в себе накопившееся. Излей нам душу, — подхватил я. — Идите к чёрту, — процедил сквозь зубы Моррисон и побежал в сторону ближайших кустов.       Мы единодушно отвернулись, тихо пересмеиваясь между собой. Эш достала пачку сигарет и протянула нам. Ларри обеспечил огонёк, и мы коллективно затянулись едкой гадостью. Эта пагубная привычка прицепилась ко мне год назад, когда наши с Джонсоном фантазии о том, как усложнить себе жизнь, иссякли. Ларри просто спросил тогда: «Чувак, а ты когда-нибудь курил? Ну, у всех бывает что-то впервые». Признаюсь честно: это было лучшее из всего, что я испытывал на себе. Хотя, отнюдь, я этим не горжусь.       Тодд, справив нужду за нашими спинами, вернулся со странной улыбочкой на лице. Ларри поддержал его, нацепив подобную ухмылку. — Доставай, Тодди, — скомандовал Джонсон.       Мы с Эш с нескрываемым любопытством уставились на руки Моррисона, шарящие в карманах толстовки. Меня было сложно удивить, но такой сюрприз меня приятно ошарашил, заставив улыбаться вместе с друзьями-укурышами. В руках Тодда было два пакетика с марихуаной. — Чел, ты кладоискатель? — попытался я сделать комплимент другу, на что тот только самодовольно усмехнулся.       Мы в считанные минуты приготовили самокрутки из подручных средств и затянулись очередной убийственной смесью. Анимехи, к сожалению, или, к счастью, смотреть не пришлось, но свой эффект имелся: всё напряжение, все страхи и тревоги улетучилось восвояси.       Было бы это чувство вечно. Одно небушко знает, как всё в жизни осточертело.       Эш, не насытившись шмалью, изъявила желание побаловаться пивком, на которое у нас порядком ни у кого не было денег. Хотя когда нас это останавливало?       В приподнятом настроении мы направились в ближайший магазин, вооружившись весьма сомнительным планом действий. Мы все знали, что в этой торговой халупе нет сигнализации, а камера наблюдения давно вырвана с корнем. Всё от того, что хозяин магазинчика был знатным банкротом и не мог себе позволить технические средства охраны.       Завалившись внутрь, мы направились к прилавку с желанными бутылочками, пока Ларри старательно отвлекал внимание кассира. Мы заныкали несколько бутылок в мой рюкзак и помельтешили к выходу, попутно подмигнув Джонсону. Довольные своей грязной работёнкой, мы вчетвером побрели вдоль улицы. Но нашу победную эйфорию оборвал кассир, выбежавший на улицу. Мужик заметил пропажу (ведь только дурак не заметил бы полупустую витрину, которая всего минуту назад была наполнена товаром). Ринувшись бежать, мы разбрелись в разные стороны, чтобы уменьшить шансы несчастного кассира. Ему ничего не оставалось, кроме как бросить свою затею и вернуться в магазин спасать оставшийся без присмотра товар.       Наша компания воссоединилась в ближайшем заброшенном переулке, где мы часто собирались и образовывали винокурню. Отдышавшись, мы расселись на детских каруселях и принялись разбирать пиво. — За победу, чуваки, — произнёс торжественный тост Ларри.       Мы чокнулись бутылками и весь оставшийся день провели в беззаботной болтовне. Эш в очередной раз пожаловалась на шаткие взаимоотношения своих родителей, из-за нелюбви которых страдают их собственные дети. Тодд сетовал о своей нетрадиционной сексуальной ориентации, которая никакими усилиями не получила своего признания в этом городе. Ларри никогда не рассказывал о своих реальных переживаниях окружающим. Он выкручивался мелкомасштабными трудностями, вроде неуспеваемости в школе, ссоры с мамой. Только я знал, как Джонсон в глубине души переживал утрату отца.       Иногда мне кажется, что наша четвёрка нытиков существует только благодаря наличию общих проблем. Не встретили понимания в ближайшем кругу близких людей? Да здравствует бунт и беспредел. Переходный возраст? Да к чёрту его.       Мы с Джонсоном первыми свернули наше «собрание», когда часики пробили вечер. Попрощавшись с Эш и Тоддом, мы направились в сторону троллейбусной остановки. Ларри сел на скамейку и жестом пригласил устроиться рядом. Пока мы сидели, протянув вперед ноги, весёлая травка полностью выветрилась из наших голов. И снова обрушилась жестокая реальность, от которой в груди неприятно заныло.       Напротив остановки на другой стороне дороги стояла церковь, из которой выходили тамошние прихожане. Мы, как два грешных отшельника, смотрели на них исподлобья и поочерёдно тяжело вздыхали. Вдруг среди этой небольшой толпы мой взгляд упал на девушку, которую я, можно сказать, нагло обворовал сегодня утром в троллейбусе. Всё та же трухлявая корзинка, длинная юбка. Точно она.       Девушка шла под ручку с какой-то женщиной, которая с долей старания и суеты вела мою новую знакомую. — Чувак, видишь вон ту девчонку? — спросил я Ларри, показывая пальцем на свой предмет любопытства. — Где? Какую? — в недоумении начал вглядываться Джонсон. — Ну, вон. Стрёмненькая такая, в длинной юбке, с косичкой, — начал перечислять я характеристики, всё ещё обижаясь на эту странную особу. — Сегодня утром пересекались с ней в троллейбусе. Уставилась на меня, как на марсианина. Я, конечно, понимаю, что я немного нестандартен, но это же не повод разглядывать меня, как музейный экспонат. — Подожди, — осёк меня друг. — Ты имеешь в виду ту самую? — уточнил Ларри с долей усмешки в голосе и показал на «девушку из троллейбуса». — Да, — неуверенно подтвердил я, после чего Джонсон залился смехом. — Что с тобой?       Я впал в ступор, пытаясь понять причину такой бурной реакции. Вообще-то я ждал слов поддержки. — Чел, это Лия Льюис, — продолжая смеяться, представил мне незнакомку Ларри. — И что? Мне это не о чём не говорит, — на полном серьёзе ответил я, всё ещё не понимая друга. — Чувак, — резко успокоился Джонсон, одарив меня своим самым серьёзным взглядом, — вообще-то она слепая.       После этой фразы внутри меня что-то оборвалось. Во рту пересохло, а в висках застучало. — Несмешные у тебя шутки, чел, — попытался я сгладить углы. — Я и не шучу. Об этом полгорода знает. Она дочка местного священника. Кажется, попала в аварию два года назад и лишилась зрения, — на полном серьёзе начал докладывать мне Ларри.       От каждого слова мне становилось плохо. Я резко вскочил с места и побежал в неизвестном направлении. За спиной я услышал голос друга: «Эй, Сал, куда ты?», но не стал останавливаться. В голове рисовалась полная картинка сегодняшнего утра: её пустой взгляд, корзинка и «Библия», которую я выхватил по своей глупости. Я бежал так быстро, как только мог. Я должен всё исправить.