Бесконечное сияние

I know you might be gone And the world may not know Still I see you, celestial. *

      Я целенаправленно бежал к той самой остановке, на которой сегодняшним утром оставил «Библию». Впервые в жизни во мне проснулась совесть, которая причитала сонным голосом: «Ну, что? Справился без меня, самонадеянный индюк? Вот и выкручивайся теперь сам!».       Вот за что жизнь пинает меня каждый раз, когда я начинаю думать, что всё наладилось? Ну, откуда я мог знать, что эта девчонка слепая, товарищ-карма?!       Я с облегчением выдохнул, обнаружив, что книга так и лежит на своём месте. Обстоятельства сжалились надо мной. Видимо, они единогласно пришли к выводу, что «над больными не смеются». Я присел на скамейку, чтобы перевести дух, и услышал за спиной быстрые шаги, приближающиеся ко мне. Обернувшись, я увидел Ларри, который, судя по всему, не привык к таким физкультминуткам. — Чувак, ты что, до сих пор под действием травки? Передоз? — смеялся Джонсон, дыша со свистом, как паровоз. — Что за выходки? Чего удрал?       Друг с большим усилием «дополз» до скамейки и приземлился на неё, приобняв меня своей тяжёлой рукой за плечи. Непроизвольно взгляд Ларри наткнулся на «Библию». Мой долговязый друг завис на несколько секунд и вместо членораздельных слов смог лишь промычать что-то неразборчивое. — Чел, у меня небольшие проблемы, — объяснил я, как можно яснее и кратче. — Я уже понял, — абстрагировано промямлил Джонсон, не отрывая взгляд от книги. — И ты мне поможешь, — я начал настаивать, не предоставляя Джонсону выбора, отчего тот резко взглянул на меня и отрицательно замотал головой. — Ларри, чёрт тебя дери, поможешь!       От этих слов, которым я не придавал значения, Ларри еле сдержал вырывавшийся смешок. Я хотел ударить Джонсона, но моё расслабленное тело послало меня куда подальше, усмирив мой пыл. — Что случилось? — внезапно на серьёзных тонах задал вопрос Ларри.       Я тяжело вздохнул, но в итоге решил рассказать другу о том, что произошло сегодня утром в троллейбусе. Пришлось приложить усилие, потому что чёртов Ларри постоянно по-глупому ухмылялся, догадываясь, чем закончится мой рассказ. Я не ошибся, Джонсон рассмеялся, стоило мне только договорить. — Чувак, ты молодец, — с сарказмом выдавил Ларри сквозь смех. — Как я по твоему должен тебе помочь? — Ну, для начала было бы неплохо перестать ржать надо мной, — с обидой осёк я друга.       Ларри похихикал ещё несколько секунд, наслаждаясь последними весёлыми мгновениями, и с готовностью продолжил меня слушать. — Спасибо, — строго поблагодарил я, ощущая себя учителем или надзирателем, что, в принципе, абсолютно тождественно. — Ты проводишь меня до её дома. — Чего?! — возмутился Ларри, потешное настроение которого улетучилось в мгновение ока. — Нет, чувак. Ты, конечно, мой самый лучший друг, но я с тобой не пойду. — Чел, вот какой ты друг после этого? — саркастически обиделся я, пытаясь хоть как-то повлиять на совесть друга. — Я не прошу тебя заходить со мной в дом. Ты проводишь меня и вали, куда глаза глядят. — Для чего такие сложности? Неужели нельзя просто положить книгу на крыльце или в почтовый ящик? — предлагал Джонсон свои гениальные идеи, одну за другой. — Нет, ты не понимаешь. Я должен лично отдать ей книгу, потому что…       Я запнулся, не зная, что говорить, и как оправдать свой порыв к благим делам. Честно говоря, я и сам не понимал почему хочу угодить этой монашке, которая свалилась на мою голову. Но я знал наверняка, что точно не усну, если не сделаю этого. — Почему? — Ларри уставился на меня, ожидая ответа. — Потому что… — продолжал тянуть я, не зная, как сформулировать свою мысль. — Потому что так надо, отвали! Вставай, пошли, — скомандовал я.       Джонсон, пропустив мимо ушей мой наглый тон, не заставил себя долго ждать и любезно проводил меня до пункта назначения. Дом Льюисов находился буквально в двух шагах от церквушки, из которой совсем недавно выходила Лия. Небольшой одноэтажный домик представлял собой, мягко говоря, довольно скромное жилище: краска на деревянном фасаде местами облупилась; ступеньки на крыльце покосились, а какие-то и вовсе прогнулись, готовые проломиться пополам; калитка у забора слетела с петель. Однако всё было не так плохо. Несколько окон, видимо, заменили совсем недавно, и это здорово бросается в глаза, потому как большие пластиковые окна нехило контрастируют с застеклёнными, выглядевшими совсем древними и хрупкими. В самом крайнем окне горел свет, давая понять, что хозяева уже дома. В это время на улице начало смеркаться, и Ларри, воспользовавшись моим трусливым ступором, поспешил смазать далеко и надолго, кинув на прощание: «Удачи, я пошёл». Этот подлый предатель не то, чтобы пошёл, он полетел. Его длинные ноги всегда были ему верными помощниками в трудных ситуациях. Я бы на своих коротышках вряд ли смог бы передвигаться шестьдесят миль в час.       Я постоял пару минут у входной двери, размышляя о том, что буду говорить в своё оправдание. Руки вспотели от неприятного волнения, живот скрутило, во рту пересохло. Казалось, что даже моё собственное тело отказывалось от замыслов моего разума. Пока я переживал внутренний конфликт, руки сами тянулись к звонку, подчиняясь моей совести. Я собрал волю в кулачок и позвонил в дверь. Внутри дома послышались шаги, которые по мере приближения становились всё громче. Дверь открыл высокий худощавый бородатый мужчина, одетый в старенький вельветовый комбинезон и клетчатую рубашку, которая была вся в катышках от многочисленной носки и стирки. Этот слегка сутулый дядя взглянул на меня прищуренным взглядом и удивлённо вскинул брови, ничего не сказав. Я допускаю мысль о том, что я выглядел невообразимо глупо, но раз уж начал какое-либо дело, надо идти до конца.       На самом деле я никогда так не думал. Просто тогда я чувствовал себя первым смельчаком на деревне. Если можно так сказать. — Приветик? Мистер Льюис? — неуверенно залепетал я, продемонстрировав во всей красе своё нахальство. — Приветик? — неизвестный мне мужчина ещё больше вскинул свои мохнатые брови, отчего они заползли почти на самый верх лба. — Знаете, мистер Фишер, я ожидал увидеть кого угодно на этом пороге, но не вас. Добрый вечер, — интонационно выделил слова приветствия мистер Льюис, подавая мне пример хорошего тона. — Чем обязан вашему визиту? — Да, здрасте, — утвердительно кивнул я, продолжая говорить на своём языке, — откуда вы меня знаете? — Я давно наслышан о вас и о ваших посягательствах на мою церковь, молодой человек. Я знаю, что вы и ваши друзья, кажется, в прошлом году изрисовали священные стены церкви… — мужчина запнулся, подбирая нужные слова. — Как же это называется? Ах, да. Граффити?       Я вспомнил о данном инциденте и о том, как полиция заставила нас платить штраф, который вышел нам с отцом в кругленькую сумму. Осознавая, что я стою перед человеком, чувства которого я задел ровно в такой степени, в какой любой другой обиженный индивидуум просто закрыл бы перед моим носом дверь, мне стало не по себе и захотелось бежать, сломя голову, прочь от этого дома. — Ну, так чем я могу вам помочь? — переспросил мистер Льюис. — А Лия дома? — мой язык говорил что-то своё, в то время как голова формулировала другие фразы. Например, стоило бы извиниться для начала. Как думаешь, Сал? Нет? Окей. По наклонной, так по наклонной. — Лия? — кажется, мистер Льюис в любую минуту получит инфаркт. Жизнь явно не готовила его к таким поворотам. — Дома. Но я не совсем понимаю цели вашего визита к моей дочери. И вообще я, честно говоря, поражён, что у Лии есть такие друзья. — Да, — начал привирать я. — Хотел вернуть ей книгу, — я показал «Библию» мужчине.       Глаза мистера Льюиса уже достигли своего предела округления, поэтому он просто начал что-то бормотать немым образом, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. — Проходи, — мужчина пришёл в себя и вежливо впустил меня в дом.       С внутренним убранством этого жилища всё обстояло немного лучше. Посреди комнаты напротив небольшого камина стоял диван, обитый потёртой тканью. В этом же радиусе располагались два кресла и маленький журнальный столик, на котором стопочками были разложены какие-то религиозные книги. Как и предполагалось, в доме священника было много икон и другая церковная утварь. В комнате повис полумрак из-за перегоревшей лампочки, а обоняние металось между запахом ладана и яблочного пирога.       Мистер Льюис подошёл к двери самой дальней комнаты и жестом указал, что мой путь проложен именно туда. Я постучал и в ответ услышал тихое «входите». В комнате Лии так же горел тусклый свет настольной лампы. Сиреневый цвет обоев почему-то неприятно сдавил мои виски. Посреди комнаты стояла кровать, заправленная таким же сиреневым одеялом. В углу комнаты располагался письменный стол, заваленный всяким девчачьим барахлом. Лия сидела возле окна в кресле с большой величественной спинкой. Мне показалось, что это кресло больше смахивало на королевский трон, чем на домашнюю мебель. Окно было распахнуто, и девушка смотрела куда-то вдаль с неподдельным чувством восторга. — Привет, — смущённо кинул я, размышляя о том, узнает ли она во мне утреннего карманника.       Лия резко махнула рукой, давая понять, чтобы я помолчал. Я развёл руками и подошёл к ней поближе, положив «Библию» на подлокотник её «трона». — Слышишь? — неожиданно донёсся вопрос возле моих ушей, когда я наклонился к креслу. — Чего? — в недоумении переспросил я. — Как шумят деревья, — по-детски улыбнулась Лия.       Я состряпал самое недовольное лицо, понимая, что мне не удастся уйти так быстро, как хотелось бы. Сейчас наверняка будет нравоучительная беседа, но сначала мы поговорим о прекрасном. Неужели нельзя сразу высказать мне всё в лоб? Дамочка, в чём дело? Я не собираюсь набиваться к тебе в друзья. — И что? — безразлично парировал я своим «дружелюбием». — Ты никогда не задумывался, что счастье содержится именно в таких простых мелочах? — мечтательно лепетала девушка. — Я принёс твою «Библию», — проигнорировал я очередной вопрос. — Так получилось, что утром ты… — я резко осёк себя, — точнее я… — Я знаю, что ты «одолжил» мою «Библию», — перебила меня Лия, хихикая, как маленькая девочка, — спасибо, что вернул.       Я с облегчением вздохнул так, чтобы она этого не услышала. Похоже, что проблем не будет, и я могу спокойно уйти. Стоило мне об этом подумать, мои ноги автоматически направились к выходу из девичьих покоев, но голос Лии заставил меня остановиться: — И я, разумеется, ничуть не обижена, — её слова прозвучали так, словно убеждали меня совсем в обратном.       Как же меня всё раздражает! Мне на колени перед ней упасть? Ноги слезами обмыть? — Извини, — процедил я сквозь зубы.       Девушка, будто не слыша меня, продолжала смотреть на деревья за окном. На дворе за домом стоял величественный клён, листья которого с каждым дуновением ветра отрывались от тонких ветвей и вальсируя летели на землю. В какой-то момент поднялся сильный ветер, сорвавший один из таких листков и откинувший его прямо в открытое окно Лии. Листок плавно приземлился на колени девушки. Она, нащупав рукой лист, провела тонкими пальцами по островатым краям листа и погладила шероховатую поверхность. — Кленовый? Или я ошибаюсь? — спросила Лия, теребя несчастный лист в руке.       Я предпочёл не отвечать ей. Слишком раздражала вся эта нависшая обстановка и ситуация вообще. Хочется смыться из этого дома, но дурацкое чувство долга искало пути, как бы повежливее отклониться и не остаться в должниках. — Пожалуйста, можно тебя попросить? — снова попыталась завязать разговор девушка. — Проси, — безразлично отозвался я.       Лия повернулась ко мне лицом и попыталась определить моё местоположение в комнате. Она выглядит слегка растерянной, но, видимо, не собирается сдаваться в своих попытках завести со мной дружескую беседу. Либо она слишком наивная, либо слишком одинокая. Третьего не дано. — Там на столе лежит альбом. Принеси его, пожалуйста, — девушка слегка улыбнулась кончиком губ.       Я неторопливо поплёлся к указанному столу. Осмотрев разбросанные на нём вещи, я нашёл небольшой альбом в ярко-жёлтой обложке и преподнёс его хозяйке, встав на одно колено и наигранно протянув антикварную вещицу, будто передавал королевскую диадему. Девушка, поблагодарив меня, осторожно взяла альбом в руки и, пролистав разбухшие страницы, на которых были вклеены засохшие образцы разнообразных растений, вложила кленовый лист. На лице Лии появилась довольная улыбка. Я смотрел на неё, как на умалишённую, и не мог разделить радости такого странного увлечения. — Собираешь гербарий? — усмехнулся я. — Да, — на выдохе ответила девушка, продолжая улыбаться. — Мы с папой собираем этот альбом почти три года. Весьма занимательно. Представляешь, у меня есть листья серебристой дихондры, белой акации, клевер! Если хочешь, я могу дать тебе посмотреть, — Лия заметно оживилась и её незрячие глаза наполнились ярким блеском. — Вообще-то мне это неинтересно, — срубил я с плеча. — Неинтересно? — Лия сникла и подавленно опустила взгляд. — Что ж, извини. Я, наверно, чересчур навязчивая, — на этих словах девушка понимающе закивала головой. — Я могу идти? — продолжал давить я по газам. — Можно хотя бы узнать, как тебя зовут? — с надеждой в голосе пыталась задержать меня Лия. — Салли. Можно просто Сал. — Лия, — девушка протянула мне руку и заулыбалась самой приветливой улыбкой.       Я пожал её худенькую руку и вновь направился к двери. Однако голос за спиной в очередной раз заставил меня остановиться. — Салли? Прости, но не мог бы ты… — девушка замялась, подбирая нужные слова. — Закрой, пожалуйста, окно. Холодно.       За что мне всё это? Я в пажи не нанимался!       Меня переполнила злость от такой надоедливости, но какой-то внутренний стержень предельно точно не позволял мне накричать на эту несчастную девчонку или махнуть на неё рукой и сбежать на другой край света. Твёрдыми шагами я направился к окну и с треском закрыл его. — Что-то ещё? — поинтересовался я на всякий случай, чтобы убедиться, что от меня больше ничего не требуется.       Девушка застенчиво потёрла свои колени, давая понять, что озябла. Я схватил плед, лежащий на комоде, и накрыл им её ноги, отчего Лия едва заметно покраснела. Я встал в позу, ожидая следующей команды. Однако взглянув на грустное лицо девушки, моё сердце внезапно кольнула жалость. Она была похожа на свой дурацкий гербарий — такая же засохшая, утаённая, оторванная от внешнего мира. — Я чувствую, что надоела тебе, — с тоской в голосе сказала Лия, после чего установилась секундная немая пауза. — Последняя просьба. Правда. Я больше тебя не потревожу. Прошу, включи музыку. Диск уже встроен в проигрыватель. Нужно только нажать кнопку. Пожалуйста.       Изрядно смягчившись, я смиренно приблизился к старинному проигрывателю, протёр его от пыли, лежавшей толстым слоем, и нажал на кнопку воспроизведения. Комната наполнилась звуками классической музыки. Я не любитель таких допотопных музыкальных жанров. Совершенно не понимаю, что люди находят в таких скучных мотивах? Некоторые глупцы даже тратят бешенные деньги на то, чтобы прийти в какой-нибудь пафосный театр и послушать эту муть. Но всё-таки я не удивился, что Лия слушает именно это. Скучная девчонка и вкусы соответствующие. — Что это вообще такое? — ухмыльнувшись поинтересовался я.       На лице девушки застыло непонимание и лёгкое удивление. — Шопен, — растерянно пролепетала Лия. — Неужели тебе нравится эта хрень? — продолжил усмехаться я, на что ответом послужил короткий неуверенный кивок. — Есть угроза того, что ты состаришься в двадцать, если будешь слушать такое угнетение, чувиха. — Я думаю, что ты не прав, — запротестовала тихим тоненьким голоском Лия. — Эта музыка для любого поколения. Она вечная. Она для души. Однако о вкусах не спорят. Как сказал Дэвид Бирн: «Говорить о музыке — всё равно, что танцевать об архитектуре».       Установив нейтралитет, девушка снова сникла. Было заметно, что ей не хотелось прерывать родившуюся беседу, и в её голове шёл активный процесс обдумывания путей для продолжения разговора. — А что ты слушаешь? — тихо спросила она.       Мои глаза загорелись, потому как о своих музыкальных предпочтениях я мог говорить бесконечно. Во мне оживился энтузиазм. — Я слушаю настоящую музыку, сестрёнка. Не уверен, слышала ли ты вообще о таком направлении, как метал. Но это действительно то, что ты назвала музыкой для души. — Правда? — улыбнулась Лия. — Никогда не слышала. — Серьёзно? — искренне воодушевился я. — Ты должна… Нет! Ты обязана хоть раз в жизни вкусить этот шедевр. Хочешь я принесу тебе завтра пару шикарных дисков? — Да, пожалуйста, — обрадовалась девушка и впервые за всё время нашего недолгого знакомства показалась мне живым человеком, а не памятником на могиле. — Отлично, тогда завтра я занесу тебе эликсир молодости после школы.       Лия засмеялась, услышав мою плоскую шутку, и я вновь убедился, что ещё не всё потеряно. Мы распрощались, и я лёгкими шагами направился домой. На душе разлилось тёплое чувство. Я был доволен тем, что всё так хорошо закончилось. Теперь никакие угрызения совести не будут мучить меня по ночам, и я вычеркнул себя из очередного чёрного списка.       Отлично. Завтра занесу ей диск и буду окончательно свободен, как ветер. Надеюсь, после этого мы не пересечёмся и я больше ничего у неё не украду.