POV. Раф
От такого сна я проснулась в своей комнате. В последнее время эти слова всё чаще крутятся в моей голове, и я не могу полностью собраться, чтобы наконец понять, почему мне снится один и тот же сон. Этот год был очень сложным и для меня, и для моей мамы. Она не продвигалась по карьерной лестнице после того, как погиб мой отец. Он работал пожарным. Работал долго. Ещё меня не было на свете, а он уже смело спасал тысячи жизней от огня. Вот так, собственно, он и познакомился с моей мамой. Она влюбилась в своего героя с первой встречи. Вспоминала, как он тогда прижал её парализованное от ужаса тело к себе и как медленно спускался вниз, перед этим сказав, чтобы она смотрела на него, а не вниз. Именно тогда она влюбилась в него, в его глаза, в которые она смотрела тогда. Сейчас же жизнерадостная женщина потеряла все краски жизни. Почти все. Я стараюсь поддерживать её во всём. Как - никак смерть папы тоже оставила на мне свой отпечаток. Каждое утро я захожу на кухню, где сидит мама с фотографией в руках. На ней изображены мои родители во время их свадьбы. Они выглядели такими счастливыми. До того рокового дня. Я стараюсь помогать ей во всём: устроилась на работу переводчиком. Благодаря моим идеальным знаниям испанского, я без труда провожу экскурсии или помогаю своей подруге Ури. Моя мама работает диспетчером в пожарной службе, где работал мой отец. Даже после его смерти она не перестала там работать. Мой папа был заслуженным пожарным, до этого года. Я была у папы любимой дочкой. Он рассказывал, как они спорили с моей мамой по поводу моего имени. Он говорил: «Нет! Наша дочь будет Рафаэллой!». Моя мама не стала препятствовать ему. К тому же, имя Раф очень красивое. Мне очень его не хватает. Я всегда ходила с ним на работу и даже не мешала. Работа папы мне была более интересна, нежели мамина. Как - то мне хотелось стать пожарным, но отец тут же отбил у меня это желание. Сейчас я стою у порога кухни и слежу за мамой, которая смотрит на фотографию и тяжело вздыхает. Ещё полтора часа до занятий, а значит я смогу поговорить с мамой. Сейчас ей как - никак нужна моя поддержка. Хотя после смерти папы прошло три месяца, она по - прежнему через силу встаёт и идёт работать. Теперь работа диспетчера ей стала менее интересной. После работы она всё чаще приходит уставшей из - за дополнительной смены, которую она взяла, чтобы заработать больше денег. — Мама, — аккуратно я позвала. Женщина повернулась ко мне и улыбнулась. Я подошла к ней и, сев перед ней, положила свою голову на её колени. — Не надо так себя мучить! — А что мне ещё остаётся делать, доченька? — спросила мама. — Все мне говорят: «Время лечит»... — А кого - то оно колечит, — закончила я. — Мне прекрасно знакомо это. — Мы через столько прошли с твоим отцом, а сейчас что... Только жить... Ради тебя, — прошептала мама. — Но скоро ты встретишь какого - нибудь парня, он увезёт тебя к себе и я останусь одна. — Нет! Я никуда не уеду! Даже не хочу думать о парнях, — тут же выпалила я. С шестнадцати лет терпеть не могла разговоры о парнях. Бессмысленные разговоры, трата времени на глупые мечты. Уже в седьмом классе у кого - то из девочек нашего класса были парни, а я входила в ту группу девочек, которые ходили в «девках». — Дорогая, я же не хочу, чтобы ты прожила свою жизнь, так и не познав всей её прелести, — горько произнесла мама и снова взяла в руки фотографию. — Я уже всё видела в этом мире, а тебе только двадцать два года. У тебя ещё всё впереди... Да и я ещё буду долго жить в этом мире, где осталась только ты. — Тем более я не буду тебя оставлять. Если ты окажешься в одиночестве, то ещё быстрее будешь накручивать себя плохими мыслями. А я не хочу этого. Буду с тобой всегда! — Спасибо, доченька, — прошептала женщина. — Так приятно, что ты понимаешь меня и я могу быть точно уверена, что ты не оставишь меня. — Можешь быть уверена на сто процентов, — улыбнулась я. — Тебе же скоро на танцы, — опомнилась мама. — Не скоро, но я всё равно пойду собираться, — усмехнулась я и вышла из кухни. Через час я была уже готова. С самого детства я была слегка забывчивым ребёнком. Сейчас это снова во мне проявилось: забыла положить на батарею свои лосины. И как я буду жить дальше, если маразм уже начинает проявляться? Таким макаром я скоро седеть начну. Пообедав, я вышла из дома и направилась в студию. Посмотрев в окно, я увидела там свою маму, которая широко улыбалась и махала мне рукой, как она это любит делать. На улице была метель и начинало понемногу темнеть. Завернув за угол, я пошла по тротуару, смотря себе под ноги. Снег был везде, а снегоуборочные службы видимо не успевают его убирать. Наш город очень маленький, но в нём есть большая пожарная служба, полицейский участок, в общем всё, как в большом мегаполисе. Мы живём недалеко от центра города. До самой студии нужно идти пол часа, но сегодня я решила срезать. Так, завернув во двор, я прошла по снежной тропинке вдоль домов. Неподалёку гуляли маленькие дети: катались на ватрушках, санках или просто играли в снежки. Невольно вспомнилось, как, будучи маленькой, я гуляла вместе с Ури и ещё несколькими ребятами из школы. Сейчас мы практически не видимся. Все, кто закончили школу, уехали из нашего городка в соседний мегаполис. Со мной осталась только Ури. Выйдя к супермаркету, я обошла фонарный столб и завернула к пешеходному переходу. Задумавшись, я совершенно перестала реагировать на происходящее на улице. Мои ноги тут же подкосились из - за скользкого льда, и я свалилась на трассу. Послышался сильный скрип колёс по бетону, а после невыносимая боль, от которой у меня чуть глаза не вылетели из орбит. Сильная пульсирующая боль разлилась по ногам, и через мгновение я чувствовала, только неприятные покалывания. Такое чувство, когда кровь перестаёт поступать к ногам, и наступает онемение. Надо мной послышались голоса, которые с каждой секундой смешивались в непонятный гул. Через мгновение я впала в забытьё. Очнулась я в прохладном помещении. В воздухе пахло медикаментами, а комнату заполняли звуки кардиограммы. Все мои мысли отошли на второй план, уступая место сплошной пустоте, которая заполнила всё, не давая осознать произошедшего. Всё произошло так быстро, что мне ещё долго потребуется собрать всё воедино. Тут же внутрь вошёл пожилой мужчина в белом халате. На его глазах отчётливо видны синяки, которые были увеличены за счёт очков. Его седые волосы спадали ему на лоб, от чего он то и дело проводил по ним рукой. Пройдя к моей кровати, он остановился и перевёл свой уставший взгляд с моего лица на мои ноги, которые были подвешены над кроватью. Тут же я вспомнила, что произошло на улице. Боль в ногах снова дала о себе знать. — Что случилось? — полушёпотом спросила я, так как ещё не до конца пришла в себя. Доктор тяжело вздохнул и положил папку на тумбочку, что стояла около моей кровати. — Ваше имя... — начал мужчина. — Раф... Рафаэлла, — ответила я. Он точно тянул время, словно боялся мне рассказывать о произошедшем, хоть я и сама прекрасно понимала, что раз у меня невыносимо болят ноги, значит дело очень плохо. Создавалось такое чувство, будто мне разрубили бедро и сустав в стопе. — Рафаэлла, ты помнишь, что с тобой было? — задал он ещё один вопрос. На самом деле я смутно помнила момент на улице, так как всё произошло так внезапно, что я не успела ничего понять. — Только обрывками, — ответила я. — Как я тут оказалась? — Тебя доставили сюда с...тяжелой травмой ног, — начал мужчина. — По словам очевидцев, ты подскользнулась и вылетела на дорогу, а в этот момент проезжала машина, и, судя по всему, из - за ледяного покрова дороги она не смогла затормозить и проехалась по твоим ногам, раздробив тем самым две бедренные и малоберцовые кости. Потребуется операция, но после неё...шанс, что ты будешь ходить равна нулю. От услышанного я потеряла дар речи. Через мгновение я начала биться в истерике и рыдать не только от нарастающей боли в ногах, а ещё от осознания того, что все мои мечты рухнули, как карточный домик. Испуганный моим поведением мужчина позвал медсестру и тут же мне ввели снотворное. Препарат вскоре начал действовать, и сонливость взяла надо мной вверх.***
Раф лежала на кровати, не думая ни о чём. Единственное, что ей сейчас хотелось, это простого покоя: чтобы медсёстры не доставали, чтобы ей не звонили друзья из студии и не спрашивали об её самочувствии, но, увы, её желаниям не суждено сбыться – медсёстры по - прежнему продолжают ходить к ней каждые пятнадцать минут, дабы принести что - нибудь. Такая забота порой выводит из себя. Девушка не понимала, за что ей все эти страдания... Вот придёт мама, начнутся истерики, их жизнь станет ещё хуже. Потеряла отца, стала инвалидом, навалила новые проблемы на плечи своей матери. Ей хотелось просто закрыть глаза и уснуть, больше никогда не проснувшись. Чтобы этого никто не заметил, чтобы мама не страдала от такой большой потери. В голове Раф это кажется так просто, но на самом деле реальность устроена по другому. Совсем не так, как она себе представляет.***
POV. Раф
Лежа на кровати, я продолжала мучить себя сумасшедшими замыслами, но тут же меня вытянули из транса. Дверь в палату медленно открылась, и из коридора высунулась голова моей мамы. Женщина была напугана. Это было видно по её глазам. Она медленно вошла внутрь, медленно закрыла дверь и также медленно подошла к моей кровати. Я проводила её взглядом, а после отвела в сторону. Пододвинув стул ближе к моей кровати, мама села и, тяжело вздохнув, посмотрела на меня. — Раф, я... — Ты разочарована во мне, да? — грустно спросила я, пропуская сквозь ресницы слёзы. — Почему? — вдруг удивилась женщина. — Я прибавила тебе ещё больше проблем... Ты и так не отошла от смерти папы, а тут ещё и... — Дорогая, ты ни в чём не виновата, — слабо улыбнулась мать, пытаясь успокоить меня. — Ты же не могла знать, что всё так выйдет. — Всё равно. Я подвела тебя, — закончила я. В душе я чувствовала себя полнейшей дурой. Как можно было попасть в такую ситуацию?! Взрослая женщина, а всё ещё неуклюжая. — Если ты не хочешь сейчас со мной разговаривать – не беда. Я приду завтра, когда ты немного...успокоишься, — произнесла мама, спустя несколько минут. Я молча кивнула и тяжело вздохнула. Очень тяжело мне далось согласиться с ней. В любой другой ситуации я бы отказалась и попросила её посидеть со мной ещё час - два. Но сейчас я была в таком ужасном состоянии, что даже солнечный день меня не заставит улыбаться. Мама поняла меня и встала со стула. Чем дальше она отдалялась от меня, тем сильнее мои слёзы вырывались наружу. Задумавшись, я даже не услышала, как мама попрощалась со мной. Из раздумий меня вывел звук замка закрывающейся двери. Оказавшись в одиночестве, я наконец дала волю слезам. Отцу никогда не нравились мои слёзы и я давала ему слово, что «его дочка больше никогда не будет плакать». Только сейчас его дочка сломлена, в буквальном смысле. — Вы меня слышите? — услышала я. Около двери стояла медсестра и выжидающе смотрела на меня. — Да - да, — ответила я, вытерев соленые слёзы. — У вас сейчас будет операция, — предупредила женщина, строго смотря на меня. — Делайте, что хотите, — безразлично произнесла я и закрыла глаза.***
Прошло четыре часа с момента операции. Электронные часы показывают 13 : 43. За окном, на улице, идёт спокойный снегопад. Большие хлопья снега падают на дорогу, ветки деревьев, крыши домов. Где - то неподалёку играет группа детишек. Их смех Раф отчётливо слышала из - за открытого маленького окна над потолком. Тут же в палату вошла Анжели. Она посмотрела на дочь и с трудом улыбнулась. Сейчас она разговаривала с главврачом и, судя по её лицу, новости не несут положительного характера. Потерев пальцами глаза, что устали от противного тусклого света, Раф сморщилась. — Что такое, мам? — не вытерпела Раф. Ей очень хотелось узнать, какие у неё прогнозы, хотя она и сама уже начала догадываться, что операция слабо помогла. Врачи только избавились от осколков раздробленных костей и могли что - то вправить, но явного результата это уж точно не принесло. — Раф, я разговаривала с твоим доктором и... В общем, он сказал, что для твоего лечения требуются миллионы евро, а если не провести операцию, то ты будешь прикована к инвалидной коляске, — с дрожью в голосе выговорила мама. Больше она ничего не могла сказать. Женщина прекрасно понимала, что для того, чтобы накопить эти деньги, ей понадобится очень много времени, но операцию нельзя задерживать, иначе потом уже ничего не исправить. — Я прекрасно понимаю, как тебе больно, — вздохнула Раф. — Я как - нибудь переживу. Главное, чтобы ты не волновалась. — Но как же я... — запнулась Анжели. — Мама, прекрати корить себя! Это моя вина, слышишь? Моя! — не выдержала девушка. — Ты сейчас в глубокой депрессии после смерти папы, но, пожалуйста, я прошу тебя: не нужно обо мне беспокоиться. Я прекрасно понимаю наше с тобой положение, и я не хочу, чтобы ты сокращала себе жизнь на пару десятков лет. Мы со всем справимся! Пусть у меня не будет мужа, не будет детей, которых ты и папа так хотели, но главное – я жива. Я по - прежнему буду помогать тебе. Мы будем жить, как жили, только одна трудность будет нас тормозить. От слов дочери Анжели не могла сдерживать слёз. Отказалась. Так просто отказалась от своего будущего, лишь бы жить со своей непутёвой мамочкой. Потеряв мужа, она сбилась с дороги, не знала, куда ей идти дальше. Казалось – всё! Пути дальше нет. Теперь стой и жди конца своих несчастных дней. Но у неё осталась дочь, которая просто взяла и смирилась, вычеркнула все свои планы...Прошла неделя.
Каждый день повторялся, повторялся и ещё раз повторялся. От этого круговорота Раф понимала, что скоро завянет, как цветок на жарком солнце. Она всё ждала, когда же её наконец выпишут и отправят домой, жить своей новой жизнью, но её по каким - то непонятным причинам отказывались отпускать. Они же знают, что её мама не сможет заплатить за лечение, так зачем её здесь держат, будто бы ждут чуда? Как оказалось держали её не зря... В очередной день, когда Раф обедала, её навестил другой доктор. Он никогда не приходил к ней. Её навещал только один пожилой мужчина, узнавал об её самочувствии и уходил прочь. Казалось, она был готов просто плюнуть на пациентку и выдворить её из больницы, но кто - то этого не позволил. И похоже сейчас Раф узнает, кто он... — Здравствуй, Раф, — с выдохом произнёс мужчина. Его волосы на удивление были растрёпаны, глаза отливали прекрасным янтарём. На его лице была только одна мимика – сожаление. — Вы пришли сюда, потому что вам нечем заняться? — выгнула бровь белокурая. — На самом... — Если да, то вынуждена сказать, что вы просто тратите своё драгоценное время, — перебила голубоглазая. — Я только... — Почему вы до сих пор меня не выдворили отсюда?... — Да послушайте меня наконец! — не выдержал мужчина. Мышцы его лица были напряжены, а сам мужчина нахмурился. — Я понимаю, как вам сейчас тяжело, но я всего лишь хочу узнать вас, а вы начинаете мне претензии выставлять! — Извините, — виновато пробурчала Раф и поджала губы. Брюнет резко смутился, думая, что оказался слишком груб с пациенткой. — Просто всем в этой больнице плевать на то, что со мной произойдёт. — Это очень редкий случай, когда в вашем городе так колечат человека, — прокомментировал янтарноглазый. — Пусть эта больница большая для вашего города – доктора здесь, на удивление, не приспособлены к такого вида случаям. Собственно, именно поэтому я сюда и приехал. — Вас вызвали сюда из - за меня? — удивилась Раф. Получив тихое «да», голубоглазая горько усмехнулась и покачала головой. — У меня всё серьёзн... — Встречались серьёзнее, — перебил мужчина. — Вы даже не узнали меня? — Простите, но... Медицинские журналы меня не интересуют, — улыбнулась блондинка. Мужчина тихо рассмеялся и покачал головой. — Меня зовут Сульфус, — наконец представился он. — А - а - а - а! — воскликнула девушка. — Тот самый, который...ну... — Да - да, тот самый, — рассмеялся Сульфус, рассматривая папку с досье на Раф. — Значит... По ногам проехалась машина... Сульфус говорил будто сам с собой, а после начал что - то записывать. То и дело он поглядывал на Раф, щурился, а после снова возвращался к заполнению листка. Выписав всё, что необходимо, мужчина потёр лоб рукой и отпустил ручку. — И что, они надеются, что вы чем - то поможете мне? — осторожно спросила девушка. — Говорю же, у меня были случаи и посерьёзнее, — повторил брюнет и аккуратно провёл рукой по правой ноге от стопы и до бедра. Голубоглазая шумно вдохнула в себя воздух. — А вы... — начала белокурая, как вдруг дверь открылась и в палату вошла медсестра. Она посмотрела сначала на меня, а после перевела взгляд на мужчину. — Доктор, мне нужно поговорить с вами лично, — отчеканила медсестра. Тяжело вздохнув, Сульфус встал со стула и вышел из палаты, перед выходом посмотрев на Раф, которая удивленно провожала его взглядом. Через минуту он снова вошёл в палату, но уже не в таком радужном расположении духа, какой у него был по прибытии. Голубоглазая поняла, что что - то случилось, поэтому сразу налетела на мужчину с вопросами. — Что случилось? — Раф... Рафаэлла, ваша мать попала в больницу и... — Нет! — испуганная девушка хотела прямо сейчас встать с кровати, но Сульфус дал ей ясно понять, что она не сможет физически прибежать к ней, как бы сильно она этого не хотела. Постепенно, она начинает плакать от беспомощности и то, что она ничего не может сделать. Испуганный этим поведением, Сульфус начал всячески успокаивать нервную пациентку. Всё - таки дело дошло до применения снотворного. Тут же белокурая мигом затихла в руках доктора и сама не заметила, как провалилась в царство Морфея.