Ну что, поехали?

      День был весьма насыщен событиями, поэтому я рухнула спать, стоило нам только вернуться в храм. Малыши-кибальчиши только-только успели показать мне мою комнату. Конечно, я привыкла спать на кроватях, но и на полу — не первый опыт. Вспомним былое, как говорится. Все эти посторонние мысли пронеслись и пропали, стоило мне коснуться подушки. Пофиг, переоденусь потом.       На следующий день я проснулась от пения птиц и запаха чего-то вкусного. Наверно, мама решила побаловать завтраком, подумала я сонно и резко вскочила, поняв, что проспала. Минутку. Оглядев комнату, начинаю вспоминать, что на работу спешить не надо. Так сказать, я теперь и сплю на работе. Рядом с моими ногами сидели Оникири и Котецу, как примерные мальчики, трепетно ожидая моего пробуждения. Что-то не в ту степь меня снова начало заносить. — Доброе утро, малыши, — я сладко потянулась и замерла, поняв важную вещь, — во-первых, в комнате теперь шикарно, спасибо. Во-вторых… кому пришла интересная мысль переодеть меня? Признавшемуся бонус — не убью, но кастрирую. — Доброе утро, Нанами-доно, — ребятки съежились и обняли друг друга, не отрывая от меня взгляда, — Вашу комнату привел в порядок Томоэ. Вы же вчера сделали его своим Хранителем. Помните? — Нашли что напомнить, — меня аж передернуло, — с утра пораньше. А переодевал кто? — Это тоже входит в обязанность Хранителя, — Котецу робко прикоснулся к моей руке, — следить за удобством бога. — И где этот неуравновешенный? — Вообще, заметила, что Котецу посмелее брата-акробата. Молодец, парнишка. — Он уже некоторое время сидит рядом с Вами, — пискнул Оникири. — Упс, промашка, — я дернулась в сторону, понимая, что меня щас нашинкуют.       Несмотря на мое бахвальство, я четко осознавала, что ничем не могу защититься от демона-лиса. Он меня порвет с удовольствием и бесплатно, как только появиться возможность. Я это прямо отчетливо читала по его ауре, пока лис сидел ко мне спиной. Но стоило Томоэ повернуться, как его улыбка ослепила меня. Он отлично умеет держать себя в руках, нервно думала я, выдавливая ответную улыбку, с ним стоит быть настороже. — Доброго утра, Нанами, — голос был спокоен, темная аура улеглась, на губах лиса была приветливая улыбка. Но мне, почему-то, казалось, что начался поход по минному полю. — В твоей комнате был такой бардак, так что я прибрался, пока ты спала. Я сделал все, что только смог придумать. Хотя я с этим не согласен, но отныне я — твой Хранитель. Я, Томоэ, обязан беспрекословно повиноваться Вашим приказам, какими бы они ни были. Если Вас хоть что-нибудь беспокоит — не стесняйтесь, обращайтесь ко мне. — Неожиданный поворот, — я думала, меня пошлют на далекое расстояние, а Томоэ демонстрирует отличную выдержку, — думала, ты откажешься от вчерашнего контракта. А ты прямо сияешь. — Да я готов взорваться от злости, — Томоэ неожиданно вскочил, и темная аура снова окружила его, — с какой стати я должен прислуживать беспомощной девчонке? Я был в такой печали, что даже не сомкнул глаз ночью. — Или тебя мучило похмелье, — пробурчала себе под нос я, вспоминая, что накануне лис пил отнюдь не святую водицу. — Но что сделано, то сделано, - Томоэ снова успокоился, — я просто сделаю из тебя бога, который достоин моего прислуживания.       Постукивая сложенным веером по своему подбородку, Томоэ начал читать мне заумную лекцию о достоинстве бога, что-то о силе бога, прокачивании. Блин, вот уж нудятина. Я-то знаю, что бог из меня никакой. «Попросила бы этого», — раздалось ехидное замечание в моей голове, — «и не мучилась бы». «А поощрить в качестве бонуса?» — подумала я в ответ и помотала головой. Дожили, разговариваю с голосом в голове. Такими темпами меня ждет головокружительный успех среди людей в белом с рубашечкой особого фасона. — О чем ты думаешь, — вырвал меня из мыслей раздраженный голос Томоэ, — пока я говорю о серьезных вещах? — Интересно, - я оценивающе окинула нависшую над моей головушкой фигуру, — а ты мышей ловишь? — Ах ты… — у Томоэ даже дар речи пропал, надо же.       Через мгновения я поняла, что сморозила и приготовилась умереть. Вид у застывшего лиса был отнюдь не дружелюбным. Ох, и кто меня за язык тянет все время? «Заметь, я тут не при чем», — смешок в моей голове совсем не придавал храбрости и не вселял надежды, — «и я стар, могу не успеть за реакцией столь шустрого лиса». Ага. Понятно. Мне полный кабздец, а виновник всего этого просто пожмет плечами и переключит канал. Но, к моему величайшему удивлению, Томоэ взял себя в руки и снова стал спокойным и доброжелательным. Мужик, в смысле, лис, да я тебя практически уважать начинаю. — Вернемся к разговору, — Томоэ снова перешел на лекторский тон, — итак. Для получения силы бога тебе надо выслушивать молитвы людей и исполнять их желания. К примеру, Микагэ был свадебным богом. Выслушивал кучу молитв о браках и его силы на исполнение желаний существенно возросли. Так, теперь оценим твои силы. — Было бы что оценивать, — мое бурчание было проигнорировано, и мне указали на емкость с водой. — Преврати эту воду в саке. Можешь использовать амулет, если хочешь.       А как это делать? Технологию-то мне не объяснили. То, что я смогла использовать амулет в другом мире, совсем не значит, что я понимаю, как бумажка работает. И, вообще, ему что, денег жалко? Пошел бы в магазин и купил бы саке. И не морочил бы мне голову. Пререкаясь мысленно, я все же написала слово «саке» на бумажке и бросила ее в воду. Надо же, не утонула и не намокла. Котецу попробовал, что получилось. Как я и ожидала — полный провал. Томоэ молча пошел к выходу, переполошив этим шикигами. Они повисли на его поясе, пытаясь вернуть.       В результате меня оставили у телевизора, а Томоэ с малышами занялись делами. С таким раскладом я не спорила, но что-то мне подсказывало, что потом расплата будет не из легких. Этот Томоэ явно не даст мне спуску. И уход Микагэ мне еще ой как аукнется. И ведь что странно: Томоэ не скрывает того, что быть Хранителем не хочет и лишь вынужден подчинится. Неужели и Микагэ его принуждал? Но Томоэ с явной теплотой произносил имя загулящего бога. И временами, пока думал, что никто не видит, он поглядывал в сторону лестницы, ведущей в город. Он ждал Микагэ, хоть и бесился. Почему? Неужели… Неужели мне повезло и я увижу слэш во всей красе? Радость предвкушения была прервана Оникири, принесшим мне завтрак. Да на таких условиях можно стать кем угодно! Даже богом. «Не зазнавайся», — раздалось ворчание. Ниче-ниче. Я еще составлю конкуренцию.       Завтракая, я размышляла, чем бы мне заняться, пока нет никого из молящихся. Томоэ с шикигами занимались домашними делами, чего я ни в коем случае не собиралась прерывать или вмешиваться. Приятно же, когда работаешь не ты. К тому же, пока Томоэ занят — он не читает нотаций и не учит жизни. Да и аура злости тоже не досаждает. Внезапно звук телевизора привлек мое внимание. То, что нужно. В мою школу (о чем я узнала благодаря памяти прошлой Нанами) переводится популярный певец. С этим Томоэ и его поучениями совсем это вылетело из головы. Так. Собираемся и вперед. Навстречу с Курамой. И школьной жизнью, которая, судя по аниме, совсем не такая унылая, как в моем прошлом. — Куда это ты? — все мои порывы и восторги были оборваны самым возмутительным образом Томоэ. — В школу. Я собираюсь идти в школу, — нахальный Хранитель еще и уселся мне на спину, — учеба, сверстники, Курама. Обычный день обычной школьницы. — Тебе нечего делать в школе, — Томоэ совершенно не собирался менять решение, — и ты — не обычная школьница. — Не факт, что кто-то придет молиться, — мнение Хранителя лишь разжигало желание уйти, — а сидеть просто так и терять время я не хочу. Почему ты против? Сам же не переносишь меня. — Ты должна знать: снаружи тебя ожидают духи, — Томоэ прикрыл рот веером, — которые схватят тебя. Эта печать укажет им, что ты — бог земли. Учти, ты всего лишь беззащитная девушка, ты словно сама напрашиваешься на неприятности. — Блин, ну пошли со мной, приглядишь там за всем, — интересно, откуда все время появляется и периодически исчезает веер? — И я пойду, и ты присмотришь. — У меня здесь дел по уши, — самообладание Томоэ немного дало трещину, — и у тебя тоже есть своя часть работы. — Блин, не занудствуй, все равно никого нет. — Раз ты так хочешь пойти, ступай, — внезапно сменив гнев на милость, Томоэ пошел в глубь дома, — но с одним условием.       Я слишком расслабилась, нетерпеливо выпрашивая разрешение уйти, поэтому коварство лиса разгадала не сразу. Томоэ вручил мне странную штуку на голову. Фиолетовая, с ушками и детским цветочком, завязывающаяся под подбородком. Да в этом балахоне даже нищие побрезгуют ходить. И вот что интересно, вроде как я — бог, Томоэ сам сказал утром, что будет мне подчиняться, но сейчас подчиняюсь я. И сама понять не могу, почему. Что-то внутри принуждает к этому, из-за чего слышу в свой адрес лишь смех и издевательства. Почему же я не могу сорвать эту чертову хрень с головы? — Это что такое, Момодзоно? — стоило мне сесть за парту, как вокруг запрыгал этот идиот Исобе. — Я услышал, что ты вернулась в школу, а тут ты приходишь в этом. — Томоэ, ты придурок, - пробормотав под нос, я обратилась к Исобе громче, — Отвали, идиот.       Его лицо надо было видеть. Да, я помню, что прежняя Нанами ни разу не давала ему отпор, но я не собираюсь молчать. И с Томоэ еще поговорим вечером. А пока — поставить опешившего мальчишку на место. О, даже класс притих, не ожидая отпора от меня. Так то. Привыкайте, однокласснички. Но только я набрала в грудь воздуха, чтобы отчитать нахала, как в открывшуюся дверь класса повалил густой дым. Появление с шиком, что уж говорить. Среди дыма начали летать черные перья и на пороге появился силуэт довольно высокого человека. Дым рассеялся и во всей красе предстал он. Синдзюро Курама. Темные брюки, белая рубашка, под которой надета фиолетовая майка, черные перчатки без пальцев на руках, кулон в виде креста в кругу с красным камнем, кожаный ошейник с шипами на шее. Каштановые волосы и серые глаза довершали образ. Кумир. — Падший ангел тьмы. Курама, — что-то внутри трепетало от ожидания сказки.       Девушки вокруг издали дружный вздох восхищения. Хорошо, в обморок никто не упал. Я и сама хотела пасть ниц к ногам кумира, но пересилила себя. Курама однозначно привык к этому, не хочу быть одной из многих. Понаблюдать за ним и составить стратегию — был у меня план. Угу. Был. И вот, Курама смотрит в мою сторону идет ко мне… — Эй, та, что в балахоне, — ведь знала же, что будет грубость, но все равно получилось больно и обидно, — здесь мое место. Убирайся. — Кто она такая? Почему он подошел к ней? А, это та Момодзоно Нанами? — за спиной послышались возбужденно-вопросительные голоса, но мне было не до них.       Курама уперся ногой в мою парту и смотрел на меня, как на пустое место. Я знала это. Я помнила этот момент, но… Обида, злость, разочарование, боль все равно накрыли волной, перекликаясь с чувствами прежней Нанами и я побежала в туалет, чтобы слезами не вызвать новый шквал насмешек. Почему так? Что в моем мире, что тут. Насмешки и унижение. Да еще этот долбанный балахон, который заставил напялить Томоэ. Это его вина. Он виноват в моем позоре. Отомстил таки за то, что пришлось стать Хранителем. — Нанами, — в разгар моего самокопания за спиной послышался самодовольный голос, — ты что, испугалась человека? — Какого фига ты тут? — как же мне хотелось отобрать веер у Томоэ и вставить ему под хвост да с размаха. — Я волновался и пришел проверить, — Томоэ еще и смеет говорить назидательным тоном. — Из-за тебя меня высмеяли, — повернувшись к нему спиной, чтобы не видеть самодовольной улыбки, я уставилась в раковину, — а Курама нагрубил. Из-за этого противного балахона. — Раз уж ты повидала этого Кураму, теперь тебе незачем ходить в школу. Да? Не напрягайся так. Возвращаемся в храм. — Ты у нас такой дурак по субботам, или как? — глотая слезы, оборвала я надменного лиса. — Поганец, ты хоть понимаешь, что такое унижение? И как мне тяжело? Самодовольный лис. Раз тебе на меня плевать, то и я не собираюсь тебя слушать. Знать тебя не хочу.       Блин, а это реально обидно. Даже зная события, оказалось, трудно подготовиться и все обидные слова достигали цели. Намереваясь просто отсидеться до окончания уроков, я вылетела из туалета, глотая слезы. В храм идти сейчас не могу, а больше идти и некуда. Придется сидеть с каменным лицом. А если этот Исобе начнет лезть — сорву все накопленное на нем. — Ты что, плакала в туалете? — стоило переступить порог «убежища», как новая напасть поджидает. — Как мило. Прости за тот случай, Нанами-чан.       Курама. И что ему в классе не сиделось? Там же полно обожания, такие как он должны его ловить и наслаждаться. Не желая отвечать, я просто повернулась и пошла в класс. «Ну, спасибо, благодетель», — мысленно бесилась я, — «что выполнил мою вторую просьбу». «Так никто ж от тебя не сбегает», — тут же ответил «благодетель», — «а про оскорбления и обиды речи не было». Что б его. — Я не плакала, тебе показалось, — щас, так я и призналась, чтоб потешить его самолюбие. — Я же извинился, — Курама явно не понимал моей реакции, — просто был не в духе. Каждый день дети в школе смотрят на меня, как на экзотическое животное. В итоге я сорвался на тебе. Можешь расслабиться. Я вовсе не ненавижу тебя. — Хорошо, замнем для ясности, — я очень постаралась сделать равнодушное лицо, — ведь я тоже смотрела на тебя так же. Сначала. Теперь ты можешь расслабиться — я на тебя больше смотреть не собираюсь. Пока-пока.       Прибавив ходу, я снова двинулась в класс. Жаль, что я подзабыла, какие наглые и самоуверенные красавчики. В любом из миров. Все, пора брать дело в свои руки. Слышишь, благодетель? Присматривай там, начинаем зажигать. Надеюсь. *** В это время за окном на ветке дерева. — Как же жалко Нанами-сама, — Оникири вытирал глаза платочком, глядя на девушку сквозь стекло, — сначала Томоэ-доно издевался над ней, а теперь она и вовсе убита горем. — Эй, — Томоэ резко ответил на наезд, — я над ней не издевался. Только… полагаю… плакать заставил ее я.