Юное сердце на Розе Ветров

— Что здесь происходит? — повторяет свой вопрос младший Шиндо, глядя как отец, обнимая женщину, целует её, а после пропускает её и ее сына к ним в обитель. Юичиро действует строго по указке и, находясь в какой-то прострации, входит за матерью в дом. Минуя застывшего в дверях Микаэля, он мельком бросает взгляд, в котором сквозит извинение и слабая надежда, что все это какой-то глупый розыгрыш и сейчас им дадут разъяснения по поводу этого неуместного спектакля, на находящегося в том же положении полнейшего непонимания врага. — Папа! — Мика обращает не столько гневный, сколько отчаянный взор на отца, но тот ровен, спокоен. С беззаботной улыбкой на лице он наконец обращает внимание на встревоженного как никогда сына. — Полагаю, что в представлении ты не нуждаешься, ибо прекрасно знаешь Эрику и ее сына, а они прекрасно знают тебя. Но я все равно хочу представить их, так как отныне они станут частью нашей с тобой семьи. Эрика постарается заменить тебе мать, а Юу, думаю, не будет возражать стать тебе хорошим братом. — Мика, я знаю тебя почти с младенчества, — мягко заговорила женщина с теплой улыбкой взирая на своего пасынка. — Я сознаю, что настоящую мать не заменит никто, но уверяю тебя, я постараюсь сделать всё, что будет в моих силах. Пожалуйста, дай мне шанс быть тебе другом. — Что? Что все это значит? — Микаэль дрожал как осиновый лист на ветру. — Зачем они здесь и что значит, они теперь будут частью нашей семьи?! — Мама, — Юичиро, который до сей поры молчал, осмысливая положение в котором очутился, подал голос, глядя на мать с таким несчастным и потерянным видом, точно она совершила самое страшное предательство перед ним. — Юу, дорогой, я сейчас тебе всё объясню, — Эрика подошла к сыну и отвела его чуть в сторону. — Мама, как ты могла? Почему ты ничего не сказала? Я же был не против, я радовался, что ты нашла себе человека, который позаботится о тебе, но почему же, почему ты соврала мне? Это же Мика… — Юу смотрел на нее и не мог ничего понять. В первую очередь, решения матери сойтись с человеком, сын которого доставил ему по жизни уже столько бед, что иным бы на всю жизнь хватило сотой доли того, что заставил его испытать Микаэль. — Что это всё значит?! — Прости, что сразу не сказала тебе, но я очень боялась, что ты будешь против, — взволновано заговорила мать, с несчастным выражением на лице. Она прекрасно понимала, какую реакцию вызовет этим поступком у сына, но не могла отступить. Она, равно как и Натан, нарочно уходила от подробных объяснений о своем избраннике, дабы впоследствии достигнуть высшего блага для своего ребенка, нуждающегося в полноценной семье и конечно же для себя, прожившей более десяти лет без обычного женского счастья. Она как могла пыталась убедить Юичиро, донести до него, почему была вынуждена так поступить и что стало причиной этого поступка в целом. Однако принять известие, что отныне ему придется жить под одной крышей с самым ненавистным человеком во всем мире, было не так уж и легко. Все естество несчастного юноши противилось этой идее, он был готов тут же выскочить из дома и бежать, куда глаза глядят, и возможно, если бы не раны, он бы так и поступил. Но боль и рассудок практически взрослого человека заставляли его принимать ситуацию как данность. Он был готов неистовствовать, кричать, возмущаться, но мать говорила так проникновенно, что ему было сложно устоять. — Мика, пойми, — Натан обратился к своему сыну все еще жаждавшему разъяснений. — Я не желаю ничего понимать! — выдохнул Шиндо. — Почему они? — он указал в сторону Юу и его матери. — Прекрати сейчас же, это невежливо, — одернул его отец. — Невежливо? — переспросил Микаэль и залился истеричным смехом. — Невежливо? А вежливо было врать мне, или ты просто решил для себя, что мне совершенно все равно, кем будут эти люди?! Ты думал, что я соглашусь на кого угодно, будь то сам Дьявол?! — с яростью и отчаянием выпалил он. — Ты обманул меня. Ты даже ни на секунду не задумался о том, каково мне будет принять их! Ты знаешь, кто такой Юу, но тебе было все равно! Ты даже не посчитал нужным предупредить меня! Ты ни словом не обмолвился, кем будет твоя новая жена и ее сынок! Ты только и сообщил, какая она распрекрасная и какой у нее чудный маленький сынок! Вот всё чем ты удосужился поделиться со мной! — Не спорю, я говорил, что он младше тебя, но я словом не обмолвился, что мы ожидаем какого-нибудь трехгодичного малыша, — сдержано проговорил Натан. — Юу в самом деле на полгода младше тебя и… — Вот как! — весело воскликнул Микаэль. В эти минуты ему казалось, что над ним потешается весь мир, заставляя его подумать, что это он дурак, который обманул сам себя, неправильно восприняв пояснения отца. — Мика, пожалуйста, не веди себя как ребенок. Ты же сам дал свое согласие на наш брак, что сейчас изменилось? Почему ты сейчас так воспротивился? — мужчина с непониманием глядел на сына. — Да потому что ты ничего не сказал мне! Ты утаил от меня самое главное! — выдохнул младший Шиндо. — Это же Юу… — привел это как последний аргумент, совсем отчаявшийся мальчик. — Мика, я не сказал тебе правду только потому, что знал, ты не сможешь, просто не сумеешь правильно растолковать мои слова, — в сдержанном голосе Натана начали звучать несдержанные нотки. — Я не предупредил тебя, но только для твоего же блага, иначе ты бы никогда не принял это. Я отлично знаю, кто такой Юу и что вас связывает, но, сын, не пора ли прекратить эти детские распри. Вы уже давно не дети и давно должны были сами закончить все эти глупости. Я просто уверен, что когда вы узнаете друг друга получше, вы измените свое решение. — Да никогда! Никогда этого не будет! — Мика! — прикрикнул на него отец. — Натан, не нужно, — к ним подошла Эрика и, коснувшись рукой плеча супруга, посмотрела на дрожащего и напряженного Микаэля. Юичиро в это время стоял в стороне. Невзирая на материнские доводы и свое согласие попытаться примириться, он не был готов сделать это тотчас и, взирая на Шиндо, который выплескивал свои эмоции так, как он позволить себе не мог, но очень хотел, испытывал даже некоторую зависть вперемешку с той же растерянностью. Ведь для него, как и для Мики, это известие стало не меньшим ударом. Он с ужасом думал о том, что его теперь ждет. С негодованием представлял, как будет мириться и свыкаться с жизнью, находясь вместе с этим человеком, желание задушить которого возникало не раз в его голове. — Мика, — ласково заговорила тем временем Эрика. — Я понимаю, как тебе нелегко принять такой поворот. Как ты переживаешь и волнуешься, — она взяла его руку в свою ладонь и накрыла сверху второй. — У вас с Юу всегда были очень сложные отношения. С самого детства вы не можете прийти к соглашению, не хотите понять друг друга и примириться. Ты думаешь, что сейчас всё настроено против тебя, но ты заблуждаешься. И я, и твой отец, мы желаем вам только добра. Ты знаешь, — она опустила взгляд и мягко улыбнулась. — Я уже очень давно люблю твоего отца. Быть может с того первого дня, когда нас вызвали вместе в кабинет к директору. А тебя я всегда воспринимала как своего сына, ведь нам так часто доводилось видеться, — она усмехнулась. — В вас обоих я всегда чувствовала нечто близкое, родное, но, — она тяжело вздохнула, — существовало препятствие, которое не позволяло нам быть вместе. А потом вы уехали, как мне казалось навсегда, и я больше не могла видеть Натана. Ваше возвращение, предложение твоего отца, на которое он долго не мог решиться, сделало меня такой счастливой, что я просто не смогла отказать. Ведь я любила его. И знаешь, первое, о чем я подумала, когда он предложил мне переехать к нему, это был ты. О том, как ты отнесешься к этому, но твой отец меня успокоил. И я в какой-то момент поверила, что смогу поладить с тобой, — ее улыбка была искренней, а взгляд теплым и приветливым. Мика слушал ее нехотя, но перебивать не осмеливался. Юичиро тоже молчал, но во взгляде, которым он одаривал мать, было нечто холодное, нечто, что он не мог принять спокойно. Она говорила с его врагом так ласково и нежно, объясняла ему все с такой пылкостью, в то время как с ним ограничилась более сдержанными фразами. — Ты переживаешь о Юу, — говорила Эрика глядя прямо, без всякого позерства и фальши в лицо мальчика, — о том, как вам нелегко будет жить вместе, но послушай, на самом деле он не такой плохой, как тебе кажется. При этих словах Шиндо поднял на нее свой колючий взгляд. — На самом деле Юу очень добрый и отзывчивый. Ты обязательно поймешь это, когда узнаешь его поближе. Вы можете стать замечательными друзьями, если попытаетесь хоть немного приоткрыть своё сердце друг другу. Ведь такая многолетняя вражда… — она взглянула на Юу, — уже сделала вас самыми близкими людьми. От этих слов юноши вздрогнули, но взгляды, которыми они обменялись друг с другом, не были дружественными. Они холодно взглянули друг на друга. — Юу, — Натан подозвал Амане к себе и, протянув руку, приобнял его, когда Юичиро приблизился. — Мика, все это для вас ново и в какой-то степени даже неприемлемо. — Но давайте постараемся сделать все вместе так, — пришла ему на помощь Эрика, — чтобы эта стена изо льда и непонимания, которая присутствует между некоторыми из нас, обрушилась и мы стали настоящей семьей. Мы с Натаном хотим извиниться перед вами за то, что скрыли от вас самое важное, но поймите, это был единственный выход. Мика, — она снова приветливо улыбнулась, — ты согласишься принять нас? Юу бросил резкий взгляд на мать, которая покорно ждала слов Мики. Он не понимал, почему она ведет себя так. — Мика, не молчи, к тебе же обращаются, — сдвинул брови мужчина. — Должно быть, он очень измотан, — предположила Эрика. Внешний вид Шиндо, все еще не оправившегося после вчерашнего побоища и сегодняшнего стресса, оставлял желать лучшего. Он был бледен, все еще в волнении дрожал, хоть уже и не так как в начале. — Вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете, госпожа Амане или, точнее, госпожа Шиндо, — вопреки ожиданию всех, Микаэль присел в легком реверансе и, поцеловав руку мачехи, с улыбкой посмотрел на нее. — Моему отцу всегда было крайне одиноко, и я безумно счастлив, что он обрел то, чего ему так не доставало. Чего он был лишен столь долгое время. Утешьте его, утешьте, как можно лучше этими долгими ночами, которые он привык проводить в своей холодной постели, и он будет думать только о Вас, я клянусь Вам. Эрика вздрогнула и отшатнулась, но тут же пожалела о том, что была несдержанна, в то время когда мальчик, находясь в отчаянье, просто пытался своими методами защитить себя. Но этого легкого колебания было достаточно, чтобы его заметил Натан. — Мика, — ледяной тон, с которым отец произнес эти слова, вонзился еще одной смертельной стрелой в ранимую душу. — Немедленно прекрати паясничать или я… — Что?! — поднял на него горящий взор Шиндо. — Что? Ну что ты?! Всё что мог, ты уже сделал! — Мика срывается с места и насколько позволяет его состояние бросается наверх в свою спальню. — Натан, — растерянная и взбудораженная Эрика обращает внимание на мужа, который после всего остается без движения, молча сжимая кулаки. — Мика, постой, — она попыталась догнать его, но муж остановил ее. — Не нужно, пусть идет. Пусть посидит и подумает над своим поведением. Может тогда в его пустую голову и дойдет, как отвратительно он поступил. Прости за это. — Натан… — женщина опустила взгляд. Она корила себя за проявленную несдержанность, за то что предпочла утаить правду от детей, которые теперь совершенно оправданно злятся на них. Не была готова к трудностям, хотя знала сложный характер Мики, основываясь на рассказах мужчины. Как нелегко будет ее собственному сыну смириться с ситуацией. В общем, она была готова столкнуться с трудностями, что ожидали впереди, но реальность оказалось немного сложнее фантазии. И тут действовать нужно было безошибочно. Одна ошибка и смерть. — Я должна пойти поговорить с ним. — Ты поговоришь, но давай позже. И ты, и Юу, должно быть очень переволновались, — он посмотрел на пришибленного Юичиро, а потом снова на жену. — Вам нужно отдохнуть. — Нет, Натан, я должна это сделать сейчас. Прости, — сказала Эрика. — Хорошо, поступай, как считаешь нужным, — сдался мужчина. — Юу, — он обратил взор к пасынку, — извини за эту сцену. Располагайся. Ты теперь дома. Пойдем в столовую, ты должно быть голоден. Разбором вещей займемся позже. И в тот момент, когда Натан увлек с собой Юичиро, Эрика поднялась наверх. Она осторожно постучалась в дверь комнаты, но ей никто не ответил. — Мика, — осторожно позвала она. — Мика, ты там? Снова в ответ тишина. Однако женщина уверена, что мальчик находится внутри и просто не желает с ней разговаривать. — Мика, — она касается ладонью двери, — я очень хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Ты злишься на отца, считаешь, он бросил тебя, заменил на меня и Юу. Предал тебя, но… Ты ошибаешься, твой отец очень любит тебя и, желая только одного — чтобы его сын был счастлив, он решился на этот союз. Прежде всего, он думал о тебе. Ты знаешь, — она усмехнулась, — раньше, чем он сделал мне предложение, он взял с меня обещание, что я буду любить тебя и заботиться о тебе, как о собственном ребенке. И я конечно дала ему слово, ведь я давно знаю тебя и давно испытываю к тебе теплые чувства. Не ругай его, твой папа, — Эрика улыбнулась, — замечательный человек, но он плохо умеет выражать свои чувства. Но даже сквозь его внешнюю черствость не так трудно увидеть то, насколько ты дорог ему. Шиндо слышал ее мягкий голос. Сидя на постели, держа руку у рта, чтобы сдержать рвущуюся наружу боль, он слушал этот голос. Боль не от ран, не от изменчивых слов отца полосовала его, это была внутренняя боль, разъедающая и поглощающая, гораздо более сильная чем та, которую может испытывать бренное, человеческое тело. Боль души не сравнима с ним. Чувство, что его предали, обманули и все это сделал его родной отец, не позволяло парню произнести хоть слово. Весь огонь пылал теперь внутри, сжигая дотла. Он не знал, как усмирить его, а голос женщины только добавлял искр. — Мика, мы все будем очень рады, если ты спустишься к нам, — произнесла напоследок мачеха. Приблизившись к лестнице и, опустив руку на резные деревянные перила, она вдруг услышала, как отворилась дверь. Обернувшись, она улыбкой встретила белокурого юношу, во взгляде которого чувствовалось пусть и не раскаяние и полное принятие ее, как члена семьи, то хотя бы легкое сожаление. — Я вышел только затем, чтобы сказать, что я сожалею о своих словах. Я не должен был говорить Вам нечто подобное, — сдавленно произнес Шиндо, не желая смотреть прямо в лицо женщины. Эрика поняла, что с его стороны это было тяжелым решением и пока единственным на пути к примирению. Он показывал всем своим видом, что прощать отцу его предательство, принимать ее он ни в коем случае не намерен, но поступки свои осознать был в состоянии и даже мог извиниться за них при необходимости. Она кивнула, и, протянув руку, ласково позвала: — Пойдем, нас ждут. Микаэль двинулся вперед и стал спускаться по лестнице, игнорируя протянутую руку женщины. Однако когда они вошли в столовую и он на мгновенье задержался на пороге, ибо увидел, как отец что-то рассказывает Юичиро, который сидит и вежливо давит из себя улыбку, Эрика все же нежно коснулась его плеч, якобы подталкивая идти вперед и ничего не бояться. Строгий взор отца, тут же направившийся на Мику, немного сковал движения юноши. — Надеюсь, ты всё понял и больше не позволишь себе вести общение в такой манере? — осведомился мужчина. Мика закусил губу. Язвительные замечания готовы были хлынуть вновь в любую секунду. — Натан, — мягко улыбнулась Эрика. — Я думаю, Мика и сам всё понимает, не стоит давить на него в такой ответственный для всех нас день. Мы все немножечко перенервничали и возможно наговорили лишнего. — Пожалуй, так, — поразмыслив, отозвался Натаниэль. Согласиться с суждением ему помог также и пристальный взор жены. — Я тоже был не прав и, зная это, не имел права требовать от тебя признания сразу. Нам нужно немножечко больше времени, чтобы примириться с новой жизнью, правда? — он неотрывно глядел на сына, в чьем взгляде все еще оставались боль и обида. Мика предпочел не отвечать на вопрос родителя. Слова застревали в горле, он мог только мрачно смотреть в пол. — Давайте уже сядем за стол, — проговорил Натан, жестом приглашая Эрику и Мику сесть. — Это первый наш совместный ужин. — Ах, да, конечно, — весело отозвалась Эрика, одарив пасынка мягкой улыбкой. — Мика, садись вон туда, — она указала на свободное место рядом с Юичиро, а сама стала хлопотать у стола. Опустившись на указанное место, Микаэль бросил короткий неприязненный взор на Юу, который выглядел довольно серьезным. «Брат, сводный брат… Он теперь мой сводный брат» Эта мысль проникла так глубоко в сознание, что ненароком затронула ту потаенную часть души, которая доселе не давала знать о себе много лет. Это чувство пронзило словно острием кинжала. Мика даже испытал легкую панику, глядя на человека, отныне носившего это звание в семейной среде. Это было мимолетное чувство, и рассеялось оно также быстро, как и возникло, оставив после себя лишь малозаметную внутреннюю дрожь и холодок. Внешне Юичиро был настолько далек от происходящего вокруг, что Микаэль даже удивился, когда с его губ слетели едва слышные слова, которые могли слышать только они двое. — Никогда не смей говорить с моей матерью в таком тоне. Ты меня понял? — Амане сверкнул в его сторону глазами, впервые подав признаки понимания, что не только его мать и отец Мики, сошедшиеся вместе, но и он тоже существует рядом с ним. Скорее всего, младший Шиндо и ответил бы ему что-то, но в этот момент между ними встала Эрика, начав насыпать еду, так что пришлось все колкости отложить на потом. А вообще и Микаэль, и Юичиро были настолько оглушены ситуацией, что сидели и помалкивали весь вечер. Захлестнувшие эмоции полностью истощили жизненные запасы их измотанных дракой тел, так что не хватало азарта даже на колкие взгляды и замечания, коих должно было бы быть в достатке, встреться они за одним столом при иных обстоятельствах. Взрослые старались вести себя непринужденно, подбадривая детей, но усилия были тщетны. Ни один, ни другой не шли на контакт, как бы их не подталкивали к нему, предпочитая отмалчиваться. «И теперь это будет моя комната?..» Юичиро стоял на пороге спальни Шиндо. Ему все еще казалось это каким-то ужасным кошмаром. Делить с ним не только один дом, но и одну комнату, какое еще более страшное наказание можно было придумать для родного сына? Вещи уже были кое-как разобраны и разложены, но войти сюда для ночевки оказалось еще сложнее, нежели просто рассовывать вещи по свободным шкафам, неуклонно чувствуя на себе ненавидящий взгляд, направленный со второй постели, упершийся тебе где-то в районе лопаток. Юичиро игнорировал любые проявления недружелюбия к себе, как к вторженцу, уже даже потому, что его положение было куда худшим нежели у Мики. Если того просто потеснили в его комнате, то Юу лишился полностью своего убежища. И поскольку он понес куда большие потери, чем Мика, он чувствовал за собой право не быть ущемленным. Он понимал, что в конце концов виноватиться перед Микой ему незачем. Он совершенно не виноват, что его поселили в эту комнату. Пусть Шиндо и занял ее первым, но теперь у него есть такие же права на нее, как и у бывшего хозяина. Однако Амане вовсе не собирался злоупотреблять своим положением, он лишь не желал чувствовать себя скованно в своей новой комнате, принадлежащей недругу. Микаэля же это спокойное, почти хозяйское поведение в его комнате настораживало и раздражало. Однако, как и Юу, он не мог воспротивиться решению взрослых поселить их в одной комнате. Волей-неволей, а пришлось смиряться. Забравшись с ногами на постель, обхватив колени, он искоса следил за тем, как готовится отойти ко сну его некровный родственник. Кода Юу уже практически лег, Мика встал с постели и, ни слова не говоря, вышел из спальни. Нет. Это было выше его сил. Оставаться здесь на ночь, бок о бок с ним… Уж лучше спать в саду на лавочке. — Мика, — окликнул его отец, когда он уже был возле лестницы. — Куда ты собрался? Стиснув зубы, Шиндо обернулся. — Не глупи, возвращайся в комнату, — проговорил отец, понявший без слов, что сын не намерен ночевать у себя. — Начинается дождь. Тебе с твоими ранами нужно как следует выспаться в удобной постели. Выздоровлению не поспособствует, если ты будешь в непогоду скитаться по двору. «Да кому нужно моё выздоровление?» — цокнул языком Микаэль. — Возвращайся и спи, — мягко произнес отец. В спальне по-прежнему тускло горела настольная лампа, озаряя комнату мягким оранжевым светом, когда юноша вошел и, сдернув одеяло, улегся в постель, тотчас отвернувшись к стене, дабы не видеть силуэта человека, в противоположной стороне, также уткнувшегося взглядом в стену. — Знаешь, — раздался спустя пару минут тишины, приглушенный голос Юу, — я тоже не в восторге от того, что приходится жить с тобой и делить одну комнату. Так что не думай, что только тебе тут не повезло больше всех. От этих слов внутри у Мики все сжалось. Он понимал безысходность, в которую попал и ту, которую ощущал, по всей видимости, и Юичиро. — Я все еще ненавижу тебя за тот твой поступок, за то, как ты обращался с моей мамой… но я сдерживаюсь только ради неё, а не потому, что простил тебя, понятно? В ответ Юичиро услыхал только тихий смех Мики. — Тебе кажется это смешным? — А разве нет? — хмыкнул Микаэль. Юичиро приподнялся и с удивлением взглянул на него, ожидая дальнейшего пояснения, однако Мика не шевелился. — Спокойной ночи, Юу… — в голосе Шиндо сквозила издевка. Амане понял, что разъяснять ему что-либо бесполезно, такой как он никогда не поймет чувств Юу. Шиндо чужды понятия семьи и связывающих родственников уз, судя по всему он даже не осознает, на что можно пойти ради них. Все это для него пустые слова. Он слишком эгоистичен, чтобы понимать их подлинное значение. Буквально через минуту в коридоре послышались шаги, а после дверь их спальни приоткрылась. — Мальчики, вы еще не спите? — осторожно осведомилась Эрика. За ее спиной стоял Натан. — Можно? — с улыбкой спросила она, когда взгляды детей устремились в их сторону. Взрослые вошли в комнату. Разделившись, каждый подошел к своему. Визит, олицетворяющий собой желание попрощаться на ночь, на самом деле таил иную подоплеку — проверить, как они ведут себя в первые минуты нахождения друг с другом в замкнутом помещении. Пожелав Юу спокойной ночи и пройдясь рукой по черным, как смоль, волосам, Эрика направилась к Мике, в то время как Натан пошел к постели Юу. — Доброй ночи, дорогой, и спасибо, — мягко произнесла она, слегка склонившись над постелью и запустив пальцы в золотистые локоны. Мика содрогнулся от этого касания. Отца он проигнорировал, но её не смог. Чуть повернув к ней голову, он воззрился на женщину со страхом, но он быстро утонул в облаке равнодушия и нежелания, чтобы с ним говорили и прикасались. Второй раз ее прикосновения заставляют по неведомым причинам сжиматься его сердце. Неужели она думает таким жалким методом заслужить его расположение? В таком случае она еще глупее, чем кажется. Он не примет ее, она не его мать, что бы не делала. Она, как и ее сын, чужие ему люди. Они всего лишь те, кого выбрал для своей жизни отец — не более. После ухода Натана и Эрики, загасившей последний источник света в спальне, мальчики еще какое-то время лежали без сна. Но день был настолько тяжелым и нервным, что вскоре обоих сморило прежде, чем они успели передумать всё, что хотели.