RAISE THE DEAD

Из непроглядной тьмы, окутавшей дворец владыки, за шествующими через Асфоделевы луга спутниками следили еще одни глаза. Были они столь безжизненны, как и тени, наполнявшие Аид. Ютилось в них ледяное спокойствие и мрачная мудрость, что поселилась в их обладательнице с того самого момента, как оставил ее Гермес у чёрных врат, ведущих в страну мертвых. Темная богиня не выходила из мира теней, не освещало ее сияние самоцветов. Магия стала ей сестрой, а сам владыка подземного царства – учителем. Геката не сводила пронзительного взгляда с юной девы, осторожно ступающей по землям мертвых. Свет богини ослеплял ее, словно в мире, полном холода и мрака, взошло яркое светило. Пусть её сияние было внутренним, но ясно чувствовала его Геката, и пряталась ее внутренняя тьма за прочным щитом. - Ты царица подземная, сделай же что-нибудь! – Минфа взмолилась к покровительнице ведьм, упав той в ноги и умывая их своими горькими слезами. Но непреклонна была Геката. Не сводила она глаз со своего учителя и его спутницы, словно и не сидела подле нее некогда любовница подземного царя. - Я, по-твоему, сижу на троне рядом с Аидом? – спокойным низким голосом вопросила она, наконец, одарив нимфу ледяным взглядом. В нем ютилась пустота, колющая и съедающая того, кому он был предназначен. Минфа, не скрывая своих слез, покачала головой. - Я не царица, Минфа. И не имею власти над мыслями и сердцем нашего владыки. Либо достойно прими его выбор, либо… - она на мгновение умолкла, пронзая деву взглядом, после чего продолжила. – Либо тебя ждет не самая завидная участь, дорогая. - Ты мне угрожаешь? – оскалилась Минфа, отстранившись от темной богини. Лицо ее исказила гримаса ненависти. - Мы с тобой никогда не были подругами, нимфа, - леденяще спокойно произнесла Геката. – Неужели ты не чувствуешь, что Подземный Мир обрел свою Царицу? И посему не от моих рук ты погибнешь, а если сама царевна того пожелает. На твоем месте, я была бы доброжелательнее к этой деве. Движения Гекаты были воистину царственны, плавны и не торопливы. Она с холодной вежливостью поприветствовала вошедшего в темный пустой зал Аида, следом за которым проследовала и юная Персефона. Несмотря на то, что Весна стала полноправной жительницей мира мертвых как только ее изящная стопа оказалась на земле Аида, ни от кого не ускользнула ее скромность. Царевна держалась за владыкой подземного царства и не вступала первая в разговоры. Отвечала коротко и без надменности в голосе, с теплотой и улыбкой смотря на того, кто с нею беседовал. Каждое ее слово словно наносило раны Гекате, обжигало ее. Прожив достаточно долго среди теней, она словно пряталась среди них от любого проявления света. И когда же Персефона озаряла своими визитами подземный мир, темная богиня исчезала из ее поля зрения, закрываясь в своей усыпальнице и представая пред своим черным алтарем. Совершала Геката обряды, читала заклинания и вопрошала неведомые ей силы о том, что же нужно было юной богине в мертвых землях и что ждало их всех. Но ответом на каждый ее вопрос была лишь Весна, восседающая по правую руку от Аида, на царском троне. И даже если бы у покровительницы ведьм не было способностей, от ее женского взгляда не ускользнули чувства, что проснулись где-то в глубине души подземного владыки. Он мог прятать их от кого угодно, но лишь его ученица ощущала тьму и мрак настолько отчетливо, словно те были осязаемы. И с каждой встречей властителя царства мертвых, мрака в нем становилось меньше, словно юная дева вбирала его холод в себя, но не увидела в ней тьмы Геката. Персефона была светла, юна и прекрасна. И не винила ее Геката за то, что один лишь ее вид причинял ей боль. Ведь слишком долго негласная царица подземного мира провела во мраке, а потому слепила ее чистота олимпийской царевны. - Мы давно ожидали тебя, дитя, - произнесла Геката, внимательно осматривая юную Деву взглядом своих ледяных глаз, отчего та смущенно опустила голову, словно ребенок. - Мне кажется, я и сама давно ожидала этого момента, - произнесла Персефона, слегка улыбнувшись покровительнице ведьм, но не увидев ответа в ее уголках губ, тут же опустила взгляд. - Вскоре ты почувствуешь в себе перемены, Персефона. Не пугайся и не страшись их, а прими. Это неизбежно. Иначе тьма начнет войну с тобой и в итоге все равно возьмет свое, а это… - она перевела взгляд на Минфу, что не смела и смотреть в сторону беседующих богинь. Нимфа прожигала глазами владыку подземного царства, в которых пылал огонь ненависти. – Это не всегда идет на пользу. Кажется, что и юная Весна почувствовала, что имела в виду Геката. Она бросила короткий взгляд на нимфу и вновь посмотрела на покровительницу ведьм. И в светлых глазах ее темноволосая увидела совершенно не детскую, а вполне осмысленную взрослую эмоцию – понимание. - Ступай в свои покои, Персефона. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть… Ко дворцу, - произнес Аид. Подле богинь тотчас возникла прозрачная тень – одна из слуг черного дворца. Отвела она Персефону в свои покои, оставив владыку наедине с нимфой и покровительницей ведьм. - Я надеюсь, ты понимаешь, что натворил. Зевс будет искать ее, а Деметра обречет смертных на верную гибель. Жрицы, что служат в моих храмах, молятся мне, дабы я прекратила их страдания – Земли смертных заледенели, стоило ей переступить наш порог. Из-за этой души может развернуться война, - спокойно произнесла Геката, смотря прямо в глаза своему учителю. Она была одной из немногих, кто стойко сносил сие испытание. - Прекрасно осознаю, - кратко ответил Аид, провожая взглядом очертания Персефоны, что понемногу сливались с мраком дворца. - Теперь она стала неотъемлемой частью царства. Это было неизбежно. - Ровно как и то, что ты уже вторую дочь Зевса милостиво принял под свое покровительство. Быть может, тебе создать свой личный темный Пантеон, состоящий из детей твоего брата, Владыка? – ядовито заметила Минфа. - Не помню, когда это лесные нимфы стали детьми Зевса? – Геката повернулась к деве и одарила ее ледяным взором. - А я не говорю о себе, дорогая, - нимфа слегка улыбнулась ей, отчего ведьма в легком удивлении воззрилась на Аида. - Поясни, пожалуйста, о чем она. Неужели здесь еще один ребенок громовержца? - Минфа, - голос Аида не дрожал и не таил в себе нервозных ноток, однако звучал словно металл, отчего по коже Гекаты прошлась ледяная волна. – Придет день, и однажды ты падешь. Я не знаю, как это произойдет и когда именно, но этому моменту суждено случиться. Знай: тогда я вздохну с облегчением. В глазах нимфы заблестели жемчужины слез. Одна за другой, они стекали по ее некогда прекрасному лицу. Подземный мир оставил на ней свой отпечаток. Глаза, что раньше были светлее свежей весенней травы стали черными, как своды пещеры, что стала ей небом. Кожа ее, отражавшая некогда солнечный свет и блестящая, стала прозрачной, словно она являлась одной из теней, обитающих в подземном царстве. Тьма превратила ее из прекрасной лесной нимфы в мрачную душу, обитающую под крылом Аида. И растворилась Минфа во мраке, стоило ей услышать слова владыки. Геката потребовала ответа от своего учителя, но Аид не удостоил ее своим словом, направившись в чертоги своего черного дворца. И тогда Геката бросила ему во след: - Ты ведь знаешь, что если я не получу ответа от тебя, то спрошу у него. С меня довольно молчания, Аид. Ты слишком долго оставлял меня наедине с вопросами. - Потому что лгать не в моих правилах. И я лучше промолчу. Но рано или поздно, каждый вопрос находит свой ответ, Геката. - Я хочу, чтобы свой ответ нашел и мой. Ты скрываешь здесь дочь Зевса? Голос Гекаты еще долго разносился эхом среди черных стен просторного пустынного зала, прежде чем подземный царь произнес: - Я не скрываю ее, потому что именно под моим чутким взором она росла и обучалась магии. Я не скрываю ее, потому что подземный мир сделал ее своей негласной владыкой. Уже довольно Великих Лет прошло с тех пор, как землю Эллады окутала самая темная ночь, когда сердца матерей съедал животный страх за своих детей. Рыскали голодные звери среди селений. И в подземный мир спустилась вереница младенцев, но было среди них и живое дитя. Оставил его у моих врат Эуриний и взял с меня клятву, что Царица Олимпийская никогда не узнает о том, чей это ребенок. Ибо был он первенцем Деметры, которого подарил ей Зевс. В черном зале воцарилась звенящая тишина. Прекрасное лицо Гекаты, ни разу не отражавшее до этого момента ни единого чувства, в миг обрело черты удивления. Тёмные брови её вознеслись вверх, словно крылья ворона. Своими ледяными глазами она смотрела прямо в спину своего учителя. Неужели все это правда? Словно прочитав ее мысли, Аид слегка повернул в ее сторону голову и спокойно произнес: - Я полагаю, что на все твои вопросы только что дал ответ. Если ты не веришь мне, можешь спуститься и проведать его. Но я не думаю, что наши слова как-то будут отличаться друг от друга. Когда Геката спустилась в глубочайшую бездну, что находилась прямо под царством Аида и миновала густые мрачные облака Эреба, пред нею предстали высокие медные ворота, что сотворил сам Посейдон. За ними распростерлась тьма, которую не освещали ни факелы, ни самоцветы, чьим светом был полон Аид. Из того непроглядного мрака доносилось приглушенное дыхание и лязги цепей, шелест листьев. И спустя несколько мгновений, пред взором Гекаты предстали черные клетки, в которых были заточены Титаны, однажды низвергнутые Зевсом в пучины мрака и вечной ночи. Они томились за черными прутьями, и никому неизвестно, насколько сильно они жаждали собственной смерти, что была от них так же далека, как и сам Тартар от Олимпа. И был среди тех Гигантов один старинный Бог, которого и вознамерилась навестить Геката. - Что ведьма забыла в моих землях? – раздался резкий женский голос, и вскоре из пучины ночи прямо перед Гекатой появилась Эрида. Она стояла за медными вратами, с вызовом смотря на непрошенную гостью. Ее черные волосы сливались с тьмой, окутавшей Тартар. Она словно растворялась в своих землях, став неотъемлемой частью мертвого мира. И лишь пронзительные глаза, остро вычерченные и точно звериные, блестели во тьме. - Ведьма пришла поговорить с ним, - спокойно произнесла Геката, отчего на лице Эриды проскользнула ухмылка. - К старику Кроносу не так часто наведываются гости. Должно быть, повод действительно весомый. - Весомее, чем ты смеешь мечтать, Эрида, - произнесла темная богиня. – Ты меня впустишь, или подождем, пока Титаны понадобятся наверху? Тяжелый скрип медных врат раздался эхом среди тьмы, и створки их вздрогнули, после чего медленно раскрылись перед покровительницей ведьм, пропуская ее в самую пучину Тартара. Под неустанным взглядом Эриды плавно шла она среди клеток, в которых томились низвергнутые Титаны. Темная богиня знала историю становления Олимпа – Аид лично рассказывал ей о тех временах, когда еще Кронос был верховным царем, а сам он жил под белоснежными сводами Олимпийского дворца – однако и представить не могла, что Титаны, которых воображение тогда еще совсем юной богини рисовало в обличьях чудовищ, на самом деле…оказались такими же, как и она – из плоти. Лишь по размерам они превосходили нынешних богов в несколько раз. И от того, вероятно, звались титанами. Сквозь тьму она видела очертания их поникших голов и ссутулившихся тел. Одиноко они томились в черном вареве бесконечной ночи и собственных мыслей, а стражами их были Гекатонхейры – сторукие и пятидесятиголовые великаны. До ушей богини доносилось мерное глубокое дыхание каждого из обитателей Тартара. В абсолютном молчании пребывали они, и никто не повернулся в сторону юной покровительницы ведьм, когда она вошла во владения тьмы. - Я знал, что ты придешь, - из пучины мрака донесся до нее тихий металлический голос. Геката прикоснулась к ледяным черным прутьям, и те растворились от ее кончиков пальцев. Образовался проход, сквозь который она вошла в обитель Кроноса. - Это так очевидно? – вопросила богиня, внимательно наблюдая за неподвижной фигурой титана, скрывающейся во тьме. В Тартаре не чувствуется холод и тепло. В этом мире нет ровным счетом ничего, кроме пустоты и вечной ночи. Держась рука об руку, словно сестры, они проникают сквозь плоть и поселяются в мыслях. Пропитывают их собой и отравляют. Даже самый, казалось бы, удаленный уголок разума так или иначе оказывается захвачен этой тянущей и вязкой черной заразой. Геката ясно ощутила, как чернь пробиралась своими загребущими щупальцами сквозь дебри мыслей, пытаясь дотронуться до самых сокровенных мест. Взращенная во мраке, она и представить не могла места темнее Аида. Однако, сомнения ее рассеялись, стоило ей оказаться в сердце самой тьмы. - Так же, как и то, что я окружен бесконечной ночью, что стала мне союзником. Приятно осознавать, что до меня снизошел кто-то из родственников, - неторопливо произнес Кронос, растягивая слова и делая паузы. - Родственников? – переспросила Геката, отстранившись от титана. Она осматривала его очертания с головы до ног. Он мирно сидел в углу своей черной клетки, но даже не прикасаясь к нему, покровительница Ведьм словно видела его неистово бьющееся черное сердце. От него исходили странные волны, и кожа богини сотрясалась, а внутри нее самой что-то жалобно сжималось, хоть на ее прекрасном лице не было ни единого следа того испуга. - Я чувствую, дитя, - молвил Кронос, приподняв голову, и во мраке она увидела, как блестели его ясно-синие глаза. – Чувствую твою кровь, что родная мне. Чувствую твои сомнения. Если бы их не было, ты бы не спустилась в самый мрак, чтобы узреть меня. Ты ищешь ответы, дитя. - Ищу, - ровным тоном произнесла Геката. Впервые на лице Кроноса появилась эмоция. Он приподнял голову вверх и уперся макушкой о черные прутья. На губах его появилась тень улыбки. Она скользнула вдоль его тонких губ и исчезла так же внезапно, как и появилась. - Пророчество сбывается. Ответом на его слова стало молчание Гекаты. Она взирала на него в ожидании продолжения. В голове юной богини вихрем пронеслись вопросы, которые озвучивать она не спешила. - Пророчество об отце, что свергнет своего отца и падет от руки близкого. Разве ты не видишь это, дитя? Воздух пропитан им. В нем парят предчувствия, сплетаются вместе с предзнаменованиями и окутывают нас. И пока вы, божества, заняты своими интригами и не способны учуять того, что грядет, у нас, титанов, полно времени, чтобы ощутить, как мир, расположенный высоко над нашими головами, меняется. Мы ясно чувствуем судьбу каждого божества, ибо невидимая нить, что связывает нас как кровных родственников, прочна и является единственным, что не может разрушить бескрайняя ночь. Твой отец, Зевс, повторит мою судьбу. Заполучив трон Олимпа путем войны, он обрек себя на подобный исход. Победивший однажды, окажется поверженным. Я приготовил для него место подле себя. Все повторяется, дитя. Так или иначе. Титаны, пребывавшие в полной недвижимости, зашелестели своими одеждами, зазвенели своими оковами о прутья клеток. - Зевс уже пытался убить Аида, считая, что тот свергнет его, - раздался тихий шепот из-за спины Гекаты. Она повернула голову и увидела Рею. Супруга и сестра Кроноса прильнула к черным прутьям и наблюдала сквозь них за развернувшимся разговором. О чем она говорила? Геката вопросительно посмотрела на Рею, и та, словно прочитав мысли богини, ответила ей тихим голосом, что казался шелестом во тьме: - Мать ведает, когда ее детям грозит опасность. Злой рок навис над Зевсом, когда он низверг своего отца в пучину Тартара. И царь Олимпа знал это. Он ощущал нависшую угрозу. И подумал, вероятно, что именно Аид являет собой ту опасность, которую ему не одолеть. И от того он предал своего брата, - с болью и горечью в голосе произнесла Рея. - Он предал его еще тогда, когда обманом заключил в Подземном мире, - голос Гекаты слегка задрожал в темноте. - Нет, дитя. Этому суждено было случиться. Я знала это с самого появления Аида на свет. Мой первенец как никто другой заслуживает быть подземным царем. С той непосильной ношей, может справиться лишь он. И посему деяния Зевса – лишь часть неведомого нам узора, что зовется судьбой, - молвила Рея, удостоив своим взглядом супруга. Кронос же сидел неподвижно, взгляд его скрывался за пеленой ночи. - Тогда почему я оказалась в Подземном мире, если моя мать Деметра, а отец – верховный царь? - Наши жизни предопределяются в тот момент, когда мы рождаемся. В ночь, когда родился Аид, царство мертвых заполнило бессчетное количество душ. И вместо того, чтобы хаотично бродить во тьме, они образовали собой вереницу. И отделилась часть душ, покинула асфоделевы поля и оказалась на полях мук, ибо были они преступниками. Затем заполнили тени, что при жизни вели жизнь праведную, Элизиум. А те, что не совершили ничего в своей жизни, остались обитать на полях. В ночь, когда родилась ты, на Землях Эллады рыскали хищные голодные звери, сновали темные жрицы и ведуньи. Деметра, побоявшись праведного гнева Геры, наказала Гермесу спрятать тебя в самом укромном месте, где никто не узнает, чьё ты дитя. В ту ночь Олимп содрогался от ужасов, что привела за собой ночь, и никто не заметил, как унес Эуриний первенца Зевса глубоко под землю. Когда же Гермес принес тебя к черным вратам, то Аид потребовал от него правду. И обещал хранить ее, даже от тебя самой. И он действительно хранил этот секрет, но от чуткого взгляда нимф не скроются тайны. Минфа сама разгадала твою тайну. В первый раз смогла Деметра прикрыть свое постыдное предательство, но не утаила второго. И пришлось ей искать укрытие для себя и ребенка, что носила она под сердцем. Геката молча выслушивала Рею. И чувствовала, как с каждым словом супруги Кроноса ее сердце заполнялось тьмой. Сжигающей, оставляющей после себя тлеющие угли в тех укромных местах, где обитали ее чувства. Прожженная чернью ненависти, Геката молча одарила своим ледяным взором сначала одного титана, затем другого. Деметра хотя бы вспоминала о ней? Жалела о том, что отослала своего первенца не куда-нибудь, а в Подземный мир? - Мать никогда не забудет своего дитя, Геката. В сердце Деметры поселилась боль, неуемная и раздирающая. Сожаления, точно звери, накидывались на нее при лунном свете, что посылала в ее покои Селена. Но место подле своих братьев и сестер было для нее желаннее всего. Она мечтала о том моменте, когда взойдет на трон вместе с братом как Царица Олимпа. Но это место изначально было уготовано для Геры. Не унимали речи Богини огня ненависти, кипящей злобы и гнетущего предательства, коими пропитывалась душа Гекаты. Словно зараза, разрастались они внутри, обращая мысли во тьму и порождая лишь одно желание – уничтожить Олимп и обратить его во тьму. - Геката, - предостерегающе произнес Кронос, подняв на нее взгляд своих глубоких синих, точно бездна, глаз. – С пришествием младшей дочери Деметры, твоей сестры, в мир теней, начнется война. - Она зрела давно, - заключила Ведьма, на мгновение задержавшись, прежде чем покинуть клетку титана.