Маленькая девочка

— Лер, ну ты где? Тут уже два периода прошло, а тебя все ещё нет, — пыталась перекричать стоящий в подтрибунном помещении шум Марина, разговаривая со мной по телефону. Я кое-как смогла разобрать, что она сказала, потому что её голос смешивался с криками других людей и образовывал вместе с ними неделимую унию. — Марин, я не знаю приду или нет. У мамы приступ, она никак не отойдет от него, и оставить её одну я не могу, — ответила я, изредка поглядывая на маму, которая хоть и старалась делать вид, что она в порядке, но за сердце все равно придерживалась. Напоив её всяческими таблетками, я не была уверена в её состоянии, несмотря на все её отговорки и попытки отправить меня на стадион, — а какой счёт? Надеюсь, ведём? — Если бы. Пока сухая ничья, — прервалась Марина, видимо, беседуя с другими девчонками. Они все там, рядом со своими мужчинами, а я не могу попасть туда. Конечно, в этом нет виноватых. По крайней мере, это не мама, которая и не думала, что сердце прихватит именно в день полуфинального матча, — сейчас начнётся третий период, я позвоню тебе позже. — Да-да, иди, — проговорила я, отключившись от Гусевой, и присела на стул, обвив лицо руками и глубоко выдохнув. Сейчас двум моим близким очень тяжело, и я не знаю кому моё присутствие важнее — матери, страдающей ишемией, или Кириллу, который, может, и не признает этого, но со мной играет совсем по-другому, как и я выступаю иначе, если он смотрит наши прокаты… Выбор, который я никак не могла сделать, с лёгкостью предложила выполнить за меня мама. Она, поднявшись с кровати, подошла ко мне и, поцеловав в макушку, обняла меня за шею. Её руки дрожали, а кожа была белой, как снег. Нет, уйти я не смогу, но и остаться казалось нецелесообразным решением. Правильнее было бы разорваться на две части, и каждая была бы по-настоящему спокойна за своих родных. — Прошу, Леруль, иди. Я сейчас полежу, выпью ещё таблетки, и все пройдёт. Я понимаю, что Кириллу ты нужна больше, да и всему российскому хоккею. С твоей поддержкой даже мертвый встанет и забросит. Иди, не расстраивай меня своим печальным видом. Я же не маленькая, если что, скорую вызвать смогу. Все, собралась и понеслась. На третий успеешь. — Спасибо, мамуль. Но, я тебя умоляю, чуть что, сразу набираешь меня, поняла? Я все брошу и сразу прибегу к тебе. Хорошо? — обняв её в ответ и уложив в постель, дала наставления я и, получив удовлетворительный кивок головой, выскочила из номера. На улице, как назло, начался ливень, но этим меня не остановишь. Подумаешь, дождик какой-то. И не с таким сталкивались. За пять минут я добежала до стадиона Братиславы, вокруг которого выстроились толпа из любителей хоккея. Все громко кричали что-то наподобие «Россия-чемпион», что не могло не радовать меня. Я протолкнулась между фанатов и, кое-как договорившись с контроллером, который не хотел меня пропускать, забежала на арену в тот момент, когда наши ворота оказались взяты финским капитаном. По трибуне прошёлся приглушенный выдох. Мои глаза наполнились слезами, будто мы уже проиграли матч. Странное чувство подсказывало, что это конец. Наверное, это все папины рассказы о подобных играх. Эта шайба подобна голу в овертайме, ведь глухая оборона финнов не позволяла нашим подойти к воротам настолько удобно, чтобы забросить. Но моё твердолобие не дало так быстро опустить руки. Я подскочила на трибуны и стала просить болельщиков кричать и подбадривать сборную ещё сильнее. Конечно, промокший вид был для меня неким отпугивающим пунктом для людей, но знатоки послушали меня и что есть мочи начали горланить кричалки. Сама же я ни на секунду не замолкла, из-за чего к концовке ни сил, ни голоса у меня не осталось. Приземлившись на кресло, я стала молиться, прислонив ладони к губам. Господь есть, он много раз помогал мне, так, пожалуйста, дай им шанс ещё побороться. Помоги им, я молю Тебя. Последние секунды матча завершились в нападении команды России. Злосчастные 1:0 стали окончательным счётом этой встречи. Финны, выйдя в финал, были рады, в отличие от наших ребят. На лице нельзя было прочитать ничего, кроме сожаления и злости на самого себя. Могли лучше, но не получилось. К сожалению, не все в нашей жизни идёт по нашему сценарию, придуманному в голове давным давно.

***

— Лера, как вы оцените свое выступление на домашнем этапе? Всё-таки четвёртое место, это не ваш результат. Как так могло получиться? — задавала вопрос очередная нудная корреспондентша, от которой я тоже отмахнулась и зашла пустующую гримерку. Сев за зеркальный стол, я взъерошила волосы и уставилась в одну точку, находящуюся где-то за зеркалом. Падение с поддержки, ошибки в дорожках и, как итог, чемпионы мира даже в призы на домашнем этапе Гран-при не попали. Вина, которую я полностью возложила на себя, гложила изнутри. Хотелось раздолбать эту каморку к чертям, душа желала кричать, а нога неприятно ныла. А как же ей не ныть? Плюхнуться на пятую точку, так ещё и вывернуть конечность так, что та чуть не сломалась. Лера, в этом ты мастер. Тут дверь скрипнула, и передо мной появился папа. Он, как и обещал, пришёл на соревнования, но лучше бы не приходил, чтобы не видеть такой позор от своей дочери. Мне стало стыдно перед ним, ведь он всегда выигрывал, а я подвожу его, вытворяя такие вещи. — Прости, пап. Я хотела доказать всем, что мы не зря выиграли чемпионат мира, что мы самые лучшие фигуристы планеты. Наверное, перестаралась, — опустила глаза я, накрывая его руку, положенную на моё плечо, своей. Он улыбнулся и поцеловал меня в висок. — Ты для меня и так самая лучшая в мире, и никакие награды не поменяют моё мнение о тебе, родная… Придя в себя, я осмотрела опустевшую арену и, протерев глаза от слез, спустилась вниз. Все разошлись, но я уверена, что человек, который мне нужен, сидит где-то неподалёку. Так оно и было. Постучавшись в раздевалку, я услышала его голос и зашла внутрь. Капризов сидел с опущенной головой, держа в руках телефон. — Я так и знала, что ты ещё здесь, — пролепетала я, садясь рядом с ним, но никакой реакции от него не последовало, — кто-то звонил? — Родители. Сказали, чтобы я не расстраивался и сосредоточился на завтрашней игре. Папа обещал за уши оттянуть, если медаль им не привезу. — Знакомая ситуация, — ляпнула я, на что Кирилл перевёл взгляд на меня, требуя пояснений, — мне мой папка тоже так же говорил, мол, жду медаль, без неё домой не пущу… А сейчас он где-то далеко, его нельзя обнять, поговорить по душам. В последнее время я часто вспоминаю наши совместные моменты из жизни, и сердце сжимается от осознания того, что он оставил меня одну. Понимаешь, вы оба единственные мужчины в моей жизни, на которых я могу положиться, и я очень хочу, чтобы между вами были хорошие отношения… Прости, наверное, я должна была поддержать тебя, а я тут со своими проблемами. — Нет, знаешь, я даже забыл обо всем этом, — ответил Капризов, прижимая меня к себе. Я уже не могла сдерживать себя, и слезы градом лились по щекам, — я, конечно, не думаю, что из этого получится, но я попытаюсь наладить наши взаимоотношения с Вячеславом Александровичем, но ничего пообещать не могу. Я никогда не брошу тебя, слышишь? — А я тебя, мой главный специалист по оказанию помощи в сложных ситуациях и постоянная опора в жизни.