(Тысячелетия Жон, прошли целые тысячелетия со слов Оза в каноне с тех знаменательных событий, а люди и гримм все так же мило сосуществуют) пер.
Так или иначе, Реликвии были созданы — или найдены — и эти люди использовали их. Но что-то пошло не так. Что-то не связанное с гримм, какое-то предательский заговор или гражданская война. По тому, как были изображены те, у кого была золотая аура и могучие тела, было ясно, что они победили. Побежденная фигура символизировала Салем? А Озпин был той величественной фигурой с четырьмя Реликвиями? Вполне возможно… Или это мог быть кто-то, кого Озпин однажды предал. Невозможно сказать. Важно то, что Реликвии можно использовать, чтобы стать сильнее. Если это действительно так, он мог бы тоже использовать их. И надписи под фресками могут дать ответы о том, как это сделать. Жон закончил фотографировать надписи и фрески, и снова подошел к Эмеральд. — «Все готово?» — спросил он. «Да». — Эмеральд показала ему свиток. Фотографии были достаточно четкими, ну или настолько четкими, насколько она смогла их сделать. Он погладил девочку по голове. «Хорошая работа. Придется купить тебе сладостей в награду, а?» «Не нужно», — пробормотала Эмеральд. Однако она сказала это не очень убедительно, и затем взглянула на него почти с вызовом, как бы говоря, что это его шанс опровергнуть ее отказ и потребовать, чтобы она все равно приняла награду. Жон рассмеялся и снова потрепал ее зеленые волосы. — «Пойдем, мы все равно не найдем в этой глуши никаких сладостей. Нам нужно найти кого-то, кто сможет работать над переводом этих надписей, а это значит вернуться туда, где немного больше людей». «В Атлас?» — Спросила Эмеральд. «Только не в Атлас. Я думаю, там все еще слегка жарковато для меня». Сделав глубокий вдох, Жон повел Эмеральд обратно в главную залу, а затем наружу, и дверь со скрипом закрылась за ними, снова надежно заперев все секреты. Вдохнув свежий воздух, он удовлетворенно выдохнул, вытянув руки над головой. Он рисковал, полагаясь на то, что Реликвии можно использовать, но это, похоже, окупилось, теперь им просто нужно было прочитать все эти надписи. «Куда теперь?» — Спросила Эмеральд. «Думаю, нам пора отправляться домой», — ответил Жон. Эмеральд выглядела озадаченно. «Домой…?» «В Вейл».***
Адам дважды постучал в дверь и толкнул ее, полагая, что если бы Блейк была не одета, она бы крикнула. Девочка лежала на кровати с газетой в руках. Она подняла глаза и ощутимо расслабилась, увидев, что это он, хотя и попыталась скрыть это. «Новости из-за границы?» — спросил парень, подходя ближе. «Вести из Атласа», — ответила она едва слышным шепотом. — «Дела плохи, Адам. Люди ненавидят нас, ненавидят Белый Клык». «Я не удивлен, Блейк. Мы были не слишком деликатны». «Вот это мне и не нравится. Мы должны были изменить жизнь фавнов и сражаться, чтобы показать людям, что мы хотим равенства, но все, что мы сделали там, навредило всем». Блейк украдкой огляделась. — «Это было неправильно, Адам. Это не то, что мы хотели». «Лучше держи эти мысли при себе», — предупредил ее Адам, садясь рядом. «Те, что слишком свободно выражают здесь свое мнение, плохо кончают». — Убийств, подобных тому, когда фавн-скорпион напал на кого-то, чтобы допросить его, больше не происходило, но Адам видел, как некоторые «предатели» были избиты своими товарищами. Фавны были разгневаны, и фанатики выходили на первый план, толкая Белый Клык все дальше по пути насилия. Многие фавны не застали войну и победы, которые фавны одержали в ней. Если люди не отдадут им должное, им придется вновь начать войну, где фавны будут бесспорными победителями. Это было то, что многие чувствовали, и пожалуй, Адам не осуждал их. Но даже если так, они не должны убивать мирных жителей. «Общественное мнение сейчас против нас», — сказал он. — «Все это знают, и Сиенна тоже. Большинство фавнов сомневаются, что мы действуем в их интересах, поэтому я думаю, что Сиенна собирается изменить наши методы, сделать нас немного более доброжелательными к обычным фавнам». Блейк подняла голову. — «На самом деле?» «Именно так она говорит. Проявления расизма участились после того, что мы сделали, и многие люди используют это в качестве доказательства того, что фавны должны быть ограниченны в правах», — Адам увидел чувство вины на лице Блейк и поспешил отвлечь ее, — «и мы попытаемся это исправить. Вот о чем шла речь на встрече, на которой я присутствовал. Технически вербовка новых членов для нас тем легче, чем больше вокруг проявлений расизма, поскольку это означает, что у большинства фавнов нет выбора или они в отчаянии. Но мы не хотим оттолкнуть их, став причиной гибели фавнов. Если люди ненавидят нас и переносят эту ненависть на фавнов, это нормально. Болезненно, но нормально. По крайней мере, мы можем сказать, что не заставляли людей делать это. Но если мы вновь нападем на мирных жителей, люди будут правы, ненавидя и боясь нас, а это плохо». «Именно это я и имела в виду», — с облегчением сказала Блейк. — «Значит, мы меняемся? Мы больше не будем нападать на людей?» Адам сгорбился. «Не совсем». «Адам…» «Мне удалось добиться выбора лучших целей для атаки, Блейк. Правильных целей. SDC причинила нам больше всего боли, и я смог заставить некоторых людей Сиенны выслушать меня. Ударить по SDC, освободить фавнов в тяжелом положении, а затем предложить им еду, лечение и, если они этого захотят, вступление в наши ряды». Он и сам очень гордился этим планом, не только потому, что он поможет фавнам в беде, но и потому, что это покажет всему миру, что они ведут целенаправленную войну, не вовлекая гражданских лиц и не нападая на всех подряд. Мы не должны быть террористами. Белый Клык должен был стать освободительной армией, мстителями, сражающимися во имя улучшения положения фавнов. Черт бы побрал этих двоих рядом с Сиенной, которые крутили ей как хотели. Если бы он был сильнее… Ну, он не был, так что нет смысла думать об этом сейчас. «Это будет опасно, но люди не должны пострадать. Может быть, некоторые охранники SDC, но я убедил остальных, что пленные и заложники лучше, чем трупы. Их можно будет обменять на припасы, еду или пыль». К его облегчению, Блейк, казалось, приободрилась. «Это отличная идея». «Я рад, что ты тоже так думаешь». «Отличная идея», — повторила девочка, усаживаясь рядом с ним. Теперь Блейк улыбалась, и когда она по-детски обняла его, Адам улыбнулся и ответил ей тем же. — «Ты должен быть предводителем Белого Клыка», — прошептала она ему в плечо. — «Ты будешь лучшим вождем, чем Сиенна». «Никто не пойдет за мной, Блейк», — рассмеялся Адам. «Мне тринадцать». «И все равно ты лучший лидер», — пробормотала она. Адам улыбнулся и сразу почувствовал себя немного лучше. И тут же почувствовал, как в животе образовалась небольшая пустота, пока он обдумывал, что сказать дальше. Он знал, что Блейк это очень не понравится. Ему самому это не нравилось. «Дело в том… Сиенна и остальные готовы попробовать только при одном условии…» «Каком?» «Они сказали, что это опасно и безрассудно, и что если я хочу подтвердить свои слова, то должен сам участвовать в миссиях. Я должен возглавить первую операцию». Блейк отшатнулась, широко раскрыв глаза. — «Адам, нет! Ты не можешь!» «Я должен, Блейк. Если не я, то кто?» «Кто угодно», — закричала она. — «Адам, тебе тринадцать. Ты еще не можешь сражаться так же хорошо, как взрослые. Ч-что будет, если ты умрешь или пострадаешь?» Ничего, хотел он сказать, потому что он был бы мертв или схвачен. Но не на это Блейк хотела получить ответ. Она спрашивала, что будет с ней, если однажды он не вернется. Хуже всего было то, что он просто не знал. Он действительно не знал. «Этого не произойдет», — пообещал он, прижимая девочку к себе. «Я вернусь, Блейк». «Почему ты…?» — она шмыгнула носом. «Потому, что если я этого не сделаю, то Белый клык не поверит, что это возможно. Потому, что если я этого не сделаю, они будут продолжать настаивать на все более и более жестоких атаках, против всех и каждого, даже тех, кто может быть на нашей стороне или относиться к фавнам нормально. Атаках, во время которых могут пострадать и фавны. Мне нужно доказать, что мы можем нацелиться на виновных людей и передать миру сообщение — хорошее сообщение». — Он испустил тяжелый вздох. — «Вот почему я должен идти, Блейк». Потому, что он должен сделать из Белого Клыка то, чем она могла бы гордиться. Потому, что в конце концов, была его вина в том, что Блейк оказалась здесь. Он убедил ее, что это хорошая идея, так что он все и исправит, если должен. «Я пришел, чтобы сказать тебе это», — сказал он. — «Мне нужно подобрать еще нескольких новичков и мы выступаем сегодня вечером». «Сегодня вечером?» — переспросила она. — «Н-но это значит, что ты уходишь прямо сейчас?» Адам отбросил ткань со свертка на коленях, обнажив фарфоровую маску с вытравленными красными линиями. Маска гримм, отвратительно подходящая им после того, что сделал Белый Клык. Блейк увидела это, осознала, что это значит, и вцепилась в парня еще крепче. «Мне очень жаль, Блейк». «Я… я понимаю. Мне это не нравится, но я понимаю». — Девочка встретилась с ним взглядом, и он понял, что это так, глубоко внутри нее. — «Я просто боюсь, Адам. Если с тобой что-то случится, я не знаю, что тогда буду делать. И что, если это изменит тебя? Что, если все эти битвы изменят тебя?» «Тогда ты будешь рядом и вернешь меня», — ответил Адам с дерзкой усмешкой. Он высвободился из ее объятий, но не раньше, чем отчаянно обнял ее. Он нуждался в утешении не меньше, чем она. «Обязательно», — пообещала Блейк, когда он направился к двери. — «Если что-нибудь случится, я верну тебя». Адам остановился у двери и оглянулся. Впервые на сердце стало чуть легче. «Я знаю, что ты это сделаешь, Блейк. Спасибо тебе». Выйдя из комнаты, Адам поднес маску к лицу, хороня под ней все сомнения, страхи и неуверенность, бушевавшие внутри. Пришло время стать монстром.***
«Итак, мы вернулись в Вейл». — Жон оглянулся на Эмеральд, на лице которой причудливо смешались выражения недоумения и чего-то менее приятного. — «Каково это, снова оказаться здесь?» «Я… я ничего особенного не чувствую», — ответила она. «Это не похоже на возвращение домой?» «Вейл не дом». Он понял, что она имеет в виду, и задумался, должен ли он быть рад этому ответу, или нет. Если Эмеральд не видела в Вейле места, которое можно было бы назвать домом, значит ли это, что она видела это место рядом с ним? Трудно было сказать наверняка. Я действительно не создан для всего этого отцовства, подумал Жон, уже не в первый раз. Честно говоря, он этого не планировал. Принятие Эмеральд было вызвано импульсивным решением держать ее подальше от Синдер. Он не жалел об этом. Во всяком случае, Эмеральд помогла ему немного прийти в себя, напомнив, что это новая жизнь, а не просто повторение прошлой. Но это не меняло того факта, что он не был готов к такой ответственности и, если быть совсем честным, он действительно не слишком преуспел, заботясь о ней. О, она бы с этим не согласилась. Винтер тоже. Жизнь Эмеральд с ним была лучше, чем та, что у нее была, и лучше всего, что могло ее ожидать в будущем, но это было слабым оправданием. Он постарается стать для Эмеральд лучшим отцом. Тот торт ко дню рождения, несколько недель назад, был только первой попыткой. Что касается его самого, то он тоже не был уверен, что чувствует что-то особенное по поводу возвращения в Вейл. В прошлый раз да — но только потому, что тогда он все еще жил воспоминаниями о прошлом. Теперь, смирившись с тем, что он собирается все изменить и что будущее, которое он хотел создать, не будет точной копией прошлого, Вейл утратил часть своего очарования. Атлас казался ему уютнее. С другой стороны, это могло быть просто потому, что он еще не обустроился в городе. «Мы пока остановимся в отеле», — сказал Жон, почесывая рукой светлую бороду. После двух месяцев на дикой природе он выглядел довольно диковато. — «Позже мы найдем себе постоянное место жительства». «Как ты получишь доступ к деньгам?» — Тихо спросила Эмеральд. «Я накопил порядочно денег, пока был специалистом». «Я думала, мы не хотим привлекать к себе внимание.…» Жон заколебался. «Ты права. Хорошая мысль, Эм». — Озпин наверняка будет его искать, и не исключено, что он будет следить за счетом Жона. А если не он, то Айронвуд точно. Используя свою карточку, можно было оставить след. — «Думаю, мне придется пойти в банк лично. С этой бородой меня почти не узнать, по крайней мере на первый взгляд, а банковские кассиры будут гораздо более конфиденциальны, чем банкомат». Надо будет купить Эмеральд вкусняшку за дельное замечание. С другой стороны, она, вероятно, была бы в восторге от перспективы горячей ванны после всего этого времени купания в реках и душевых кабинок в деревенских гостиницах, в которых они останавливались. Эмеральд также будет более узнаваемой из них двоих в ближайшее время из-за приметных волос, поэтому он купил ей темно-зеленую толстовку, чтобы прикрыть их. Шел дождь, и это помогало оставаться незамеченными, так как улицы были почти пусты, и было достаточно темно, чтобы их нельзя было хорошо разглядеть. Если Озпин искал их, то он скорее всего полагался на наблюдение за обычными путями въезда в город, такими как поезда, буллхеды или коммерческие перелеты. В эти дни в Вейл приезжало очень мало людей, и еще меньше пользовались менее известными дорогами в город, об одной из которых он, по иронии судьбы, знал только потому, что сам Озпин и показал ее им в том будущем. Они без особого труда нашли гостиницу и забронировали номер под вымышленными именами. Гостиница, которую Жон выбрал, была тем местом, где никто не задавал лишних вопросов, а человек за стойкой явно сходил с ума от скуки. Он бросил им ключ от большой комнаты с двумя двуспальными кроватями и равнодушно назвал время подачи завтрака, обеда и ужина. Жон заказал доставку еды в номер и они поднялись на лифте. Несмотря на сомнительный сервис, сам номер был достаточно удобным. Эмеральд тут же скинула ботинки и носки и выбрала себе постель. Впервые за несколько месяцев девочка ощутила прикосновение мягкого матраса и подушек. «Не забудь принять ванну перед сном», — предупредил он. «М-м», — Эмеральд расслабленно откинулась на подушки. «Я сам схожу в банк. Твои волосы выделяются, и тебе не придется сначала мокнуть под дождем, а затем сидеть в холле банка в течение часа или больше. Ты не против?» «Нм-м». «И если захочешь еще чего-нибудь поесть, можешь заказать прямо в номер. Я оставлю немного льен». «Ум-м». «Эмеральд?» «Ам-м…» — девочка приподняла голову и мило зевнула. «Окей». Она действительно была слишком независима для своего возраста. Жон задумался, с чего он вообще беспокоился о том, что она останется одна на час или два, учитывая, как она провела первые восемь лет своей жизни. — «Я куплю тебе что-нибудь вкусненького», — пообещал он. Эмеральд немного оживилась. — «Но я пойду в душ первый. Серьезно, не забудь принять ванну перед сном. Ты почувствуешь себя лучше». Эмеральд не ответила. Она уже сладко спала, тихонько посапывая.***
Несмотря на поздний вечер, Центральный Банк Вейла все еще был открыт. Мраморные ступени вели к большому зданию со стеклянным фасадом и металлическими решетками за ним, что слегка портило впечатление. Центральный зал банка был просторным и открытым, с четырьмя квадратными колоннами вокруг символа Центрального Банка, в задней части помещения располагалось шесть касс, отделанных темным деревом. Только три из них в настоящее время работали. У левой стены выстроились банкоматы, а открытая арка с правой стороны вела к офисам, где работали сотрудники. Из-за дождя на улице, народу в банке было немного, и Жон выбрал окошко без очереди и молча протянул через стойку свое Атласское удостоверение личности. — «Я хотел бы поговорить с кем-нибудь о моем счете», — сказал он. — «Приватно, если это возможно». «Хорошо, мистер Аш-» — компьютер громко просигналил, и женщина замолчала. Она подняла на него глаза. Жон напрягся. Одна его нога незаметно скользнула назад, готовя его к возможному побегу. «Какие-то проблемы?» «Я так не думаю. Я только что получила сообщение, что если вы придете, один из наших менеджеров по работе с клиентами хотел бы поговорить с вами, вот и все». — Она быстро уточнила некоторые детали. — «Вы сказали, что хотели бы поговорить с менеджером по работе с клиентами. Вы готовы поговорить с директором отдела привилегированных бизнес-счетов?» «Я не знал, что у меня есть бизнес-счет». «Есть, мистер Ашари, как и ваш личный счет. Думаю, как раз об этом и пойдет речь на встрече». Странно. Он бы помнил, что открывал дополнительный счет, но в Атласе у него был только один, который он открыл, когда Айронвуд предложил ему работу. До этого он просто носил все свои деньги при себе. Но когда Государственная структура платила зарплату, а за квартиру, которую он арендовал, требовалось вносить предоплату, банковский счет был необходим. И все же это не Озпин. Это было бы слишком запутанно. У Озпина не было никаких причин думать, что Жон избегает его, поэтому директор мог просто оставить сообщение, что желает встретиться с ним, если бы захотел. Тут что-то другое. «Хорошо, я согласен. Сколько мне нужно будет ждать?» «Как владелец привилегированного счета, вы можете пройти к нему немедленно, сэр. Вы — наш ценный клиент. Мы всегда найдем для вас время». Словно по волшебству, из арки справа появился мужчина лет пятидесяти или около того и с приветливой улыбкой направился к ним, протягивая руку. Жон встретил его рукопожатие, все еще немного запутанный, но, по крайней мере, готовый к разговору. «Мистер Ашари, не так ли? Очень приятно, сэр. Меня зовут Аласдер. Аласдер Эндрю Алебастр. Простите за имя. Боюсь, мои родители хотели сыграть со мной злую шутку. Если вы пройдете сюда, мы сможем поговорить в моем кабинете. Не хотите ли чашечку кофе? Может быть, чаю? Если вы голодны, я могу попросить кого-нибудь принести вам стейк или любое блюдо на ваш выбор». «Я… нет, в этом нет необходимости». Что за приступ услужливости? В последний раз, когда Жон встречался с менеджером банка, а это было, предположительно, в далеком будущем, он не получил даже доли этой заботы. — «Я не совсем понимаю, в чем дело, Аласдер. Мне сказали, что на мое имя открыт бизнес-счет?» «Совершенно верно, сэр». — Аласдер открыл дверь в просторный и роскошный кабинет, красиво обставленный мебелью из красного дерева и украшенный со вкусом подобранными произведениями искусства. «Пожалуйста, присаживайтесь, сэр». — Жон сел напротив письменного стола. «Бурбон?» «Я… Конечно». Что угодно, только бы он перестал спрашивать. Жон взял стакан и пригубил спиртное. — «Значит, второй счет? Я не помню, чтобы открывал что-то подобное». «Вы этого и не делали, сэр. На самом деле, его открыл для вас другой человек». Жон приподнял брови. «Это законно?» «Это было бы незаконно, если бы это был личный счет, но наш клиент открыл бизнес-счет и подписал его содержимое на вас, и в этом нет никакого риска для вас. Ваша должность в компании указана как неисполнительный член совета директоров, и ваши доходы за последние несколько лет были выплачены в полном объеме». «Вы уверены, что не ошиблись? Я никогда не работала ни на кого, кроме Джеймса Айронвуда». «Вы же Жон Ашари, еще три месяца назад специалист Атласа?» «Да, это я…» «Тогда вы тот самый человек, сэр. Видите ли, хотя вы значитесь как неисполнительный член совета директоров, счет был создан лишь два с половиной месяца назад, когда ваше имя и фотография появились в газетах. Наш клиент увидел вас, узнал и открыл этот счет на ваше имя, сказав, что ваши услуги до этого момента не были оплачены, и что вы получите то, что вам причитается». И по прежнему ничего путного не приходило в голову. Жон сидел молча, надеясь, что его собеседник наконец прояснит ему ситуацию. «Возможно, вы также будете рады узнать, что команда юристов защищает ваши интересы в Атласе. Хотя я не могу комментировать их работу, которая еще не завершена, убежден, что ваше доброе имя будет очищено от любых обвинений в ответственности за действия Белого Клыка в течение нескольких недель». «У меня есть команда юристов?» — Пробормотал Жон. «Не ваша, сэр, а команда юристов RTE. Генеральный директор был очень огорчен, услышав, что ваше доброе имя запятнано. Я слышал, что он оказал довольно сильное давление на Атлас, чтобы снять с вас любые обвинения и, учитывая господство RTE на рынке электроники, Атлас почти наверняка сдастся». «Простите, но несколько месяцев я был не в курсе последних новостей», — признался Жон. — «Я не уверен, что слышал об этом RTE раньше, что немного странно, учитывая, что я, очевидно, сейчас на них работаю». — Даже если, как сказал этот человек, это случилось только два месяца назад. — «Что такое RTE?» «Да это же самый крупный производитель электроники в Ремнанте на сегодняшний день», — радостно сказал Аласдер. «Rashem Telecommunications and Electronics. Это относительно новая компания, она вышла за пределы Вакуо два года назад и совершили настоящую революцию на рынке. Генеральный директор RTE Рашем Аннар один из самых богатых людей Ремнанта». Рашем. Почему это имя кажется ему знакомым? «И вы сказали, что они производят электронику?» «В основном свитки», — сказал Аласдер, — «хотя сейчас они производят и другую электронику, учитывая технологическое преимущество, которое имеют над конкурентами. Ведь их свитки считаются единственными, которые кто-то хоть с каплей здравого смысла купит в наши дни. Смотрите». Аласдер полез в карман пиджака и вытащил свиток, который Жон сразу же узнал. Почти точная копия того свитка, что был у него в Биконе. В Биконе через целых шесть лет в будущем. Свитка, который он продал простому уличному торговцу в Вакуо, еще до того, как понял, что попал на десять лет назад в прошлое. Он отдал технологию, на десять лет опережающую все аналоги, какому-то случайному парню. Знаете, я действительно плохо справляюсь со всем этим «не дави бабочек». Мне это не удалось задолго до того, как я удочерил Эмеральд, приехал в Атлас или послужил причиной досрочного появления Белого Клыка. Да какого…?! «Я помню его», — хрипло сказал Жон. — «Мы с Рашемом давно знакомы. Хотя я и не думал, что он все еще помнит меня. Или что он откроет на мое имя бизнес-счет». На самом деле, все это было весьма кстати. Если за его счетом следят, то внезапно появившийся другой счет поможет ему обойти это. Поскольку это был бизнес-счет, он даже не был на его имя, а скорее на RTE или вроде того. Насколько счет был полезен, зависело от того, сколько на нем денег, поскольку Жон заработал добрых двести тысяч льен, работая на Айронвуда. «Сколько сейчас денег на счету?» «В настоящее время, сэр, шесть миллионов четыреста тысяч льен». Ну… это… много. Определенно много. Может быть, он сможет позволить себе купить Эмеральд больше, чем просто торт на ее следующий день рождения. Может быть, ей нужен гребаный гоночный буллхед или что-то в этом роде. Или ее собственный личный остров. Шесть миллионов льен. Черт побери. «Ты не пожалеешь об этом и я не забуду этого. Однажды ты услышишь фамилию Рашем и вспомнишь, что именно ты помог ей возвысится». «Ну, это все упрощает», — сказал Жон, с трудом сумев сохранить спокойствие на лице. — «В таком случае я хотел бы снять деньги». «Конечно, сэр. Сколько?» «У вас есть портфель?» Аласдер выглядел смущенным. «Есть мой, сэр.…» «Выглядит неплохо», — заметил Жон, кивнув на черный кожаный портфель, который принес Аласдер. Затем он поднял глаза на мужчину, лицо его было смертельно серьезным. «Я дам вам пять тысяч льен за него».***
Человек, работавший за столом, нахмурился, услышав снаружи шум схватки. Короткой и односторонней схватки. Его рука потянулась к столу и выдвинула ящик. Он вытащил пистолет и положил его на стол перед собой. Еще один он держал в ящике, и ящик был открыт. Полезно иметь под рукой сюрприз. А потом дверь открылась, и все мысли о том, что он контролирует ситуацию, мгновенно улетучились. На лбу сидящего выступили капельки пота. «Привет, Хей», — сказал мужчина в дверях. То, как он улыбался, было неправильным, как будто он улыбался старому другу, а Хей Сюн видел этого человека только один раз в своей жизни. Одна короткая встреча, но ее невозможно было забыть. На то, чтобы до конца оттереть пятна крови с паркета, ушли месяцы. Тогда мужчина тоже улыбался, и хотя Хей был намного моложе, он понял, что это улыбка хищника. Не того, который стремился изобразить злобу, а скорее того, который пытался притвориться добряком. Хищник, натягивающий улыбку не для того, чтобы запугать, а потому, что понимал, что само его присутствие пугает. Как если бы Смерть надела розовую пляжную рубашку, в безнадежной попытке сделать свою жуткую работу немного менее страшной. Как и тогда, улыбка мужчины заставила Хея почувствовать, как он танцует со смертью. «Теперь я Джуниор», — сказал Хей, даже не понимая, зачем он это сделал. Это едва ли имело значение, и его инстинкты выживания, отточенные после многочисленных покушений на его жизнь, произошедших с тех пор, как он пришел к власти, кричали ему принять любое имя, каким человек перед ним захочет называть его. «Не думал, что ты все еще будешь так себя называть. После всего, что сделал твой отец». «Мой отец мертв». — И они оба знали, кто его убил. «Что касается имени, это хороший способ напомнить людям, что имя, данное мне как оскорбление, теперь имя, перед которым они должны прогибаться. Держит их в смирении». «Хорошая причина». Джуниор, или Хей, тоже так считал. Было приятно смотреть в глаза тем, кто плохо обращался с ним в прошлом, и видеть, как они боятся, когда обращаются к нему. Секунды шли, и Джуниор наконец расслабился, осознав, что если человек перед ним хочет его смерти, то так и будет. Но на его мече не было крови, так что, похоже, его охранники были просто вырублены. За это ему следует повысить им зарплату. Противостоять этому безумцу было той верностью, которую ему следует поддержать, если конечно они не будут настолько напуганы, когда очнутся, что сбегут из города. «Чем могу помочь? Ашари, правильно?» «Да. Жон Ашари». Джуниор не смог вспомнить настоящую фамилию этого человека — прошло уже много лет — но он помнил, что это было что-то, начинавшееся с А. Но если мужчина перед ним хотел, чтобы его называли Ашари, он будет называть его Ашари. «Позволь мне быть откровенным, Ашари. Ты пришел закончить то, что начал тогда?» «Я приходил не за этим даже в первый раз, Джуниор. Если ты помнишь, я хотел спокойно уйти. Только потому, что твой отец пытался остановить меня, все пошло… наперекосяк». Наперекосяк. Ну, это определенно был один из способов охарактеризовать ту резню. — «Я не буду предпринимать никаких попыток помешать тебе или девочке». — Тут же сказал Джуниор. Конечно, это было смехотворное утверждение, учитывая, что он был один на один с этим человеком, а все его охранники валялись без сознания за дверью. Лучший его шанс помешать Жону Ашари — если его меч застрянет в теле Джуниора, или Жон споткнется о его труп. — «Кстати, о девочке…» «Она сейчас в гостинице», — ответил Ашари. — «Она устала и впервые за долгое время может отдохнуть на нормальной кровати. Я так понимаю, что ты взял в руки власть после смерти отца». — Он подождал, пока Джуниор хмыкнет в знак согласия. — «Мне нужна услуга. Я готов заплатить». «Буду рад помочь», — честно ответил Джуниор. Он наконец полностью расслабился, воздух со свистом вырвалось из его легких. Он не был человеком, привыкшим бояться, но всегда найдется хищник крупнее. В этом бизнесе, впрочем, это было привычно. — «Что тебе нужно? Территории, люди, информация?» «Новая личность». «Опять?» — Удивленно спросил Джуниор. — «Ты уже засветил предыдущую?!» «Нет, я не точно выразился, я не хочу, чтобы мое имя заменили другим», — объяснил Ашари. — «Мне нужна еще одна». Джуниор кивнул и с невероятной осторожностью достал компьютер, на котором можно было работать. Он двигался медленно, чтобы ни одно его движение не могло быть истолковано как угроза. Если Ашари хотел получить новую личность, то это означало, что у него есть дело в Вейле, а что касается Джуниора, то он предпочел бы участвовать в этом деле, а не стать его целью. Новый игрок пришел в Вейл, и преступные группировки определенно не были готовы к нему. Одно можно было сказать наверняка — Джуниор знал, как он будет общаться с Ашари. Любезно. Очень, блядь, любезно…***
Ублек оторвался от докладов, которые он проверял, когда его свиток начал вибрировать. Звук был отключен, как это часто бывало, когда он был занят проверкой домашних работ или подготовкой учебного плана, но свиток лежал на деревянном столе, что означало, что без звука или нет, вибрация заставляла стол греметь, подобно сердитой рапирной осе, посаженной в ящик. Он хотел было проигнорировать звонок, но любопытство и скука — он работал уже больше двух часов — победили. Номер был не знакомый, но и не скрытый, или тот, который сразу ассоциируется с телемаркетингом или автоматическими голосовыми услугами. Понимая, что он этого не узнает, если не ответит на звонок, он нажал кнопку. «Добрый вечер». «Доктор Бартоломью Ублек?» Голос звонившего был звучным и интеллигентным, но с оттенком чего-то граничащего с возбуждением. Мужской голос, имея в виду не только пол, но и возраст. Ублек решил, что звонящему где-то между двадцатью и сорока годами, тембр чуть глубже, чем у студентов, с которыми он привык иметь дело. Человек также назвал его научным титулом. Приятно. В наши дни многие называют его просто профессором. «Да, это я. Могу я спросить, кто звонит? И как вы узнали этот номер?» «Конечно, конечно. Прошу прощения за внезапность моего звонка, доктор. Меня зовут Генри Уотерс-Браун, и я… полагаю, вы могли бы назвать меня коллекционером и энтузиастом». Странная пауза, во время которой мужчина обдумывал правильные слова, вызвала интерес Ублека. «Коллекционер чего, мистер Уотерс-Браун?» «Ну конечно истории. Я энтузиаст исследования древней истории, с особой любовью к давно ушедшим цивилизациям. Ваше имя случайно всплыло в определенных кругах, в которых я вращаюсь как хорошо образованный человек». «Благодарю», — вежливо сказал Ублек. Он написал пару книг, хотя они никогда и не выходили за пределы узкого круга интересующихся историей. — «Но боюсь, что вы ставите меня в неловкое положение. Я все еще не знаю, как вы узнали мой номер, или что вы хотите от меня». «Тогда я перейду прямо к делу, доктор. Ваш номер был предоставлен мне человеком, полагающим, что вы лучше всего можете помочь мне. Боюсь, я не буду уделять слишком много внимания сторонним деталям; видите ли, я больше сосредоточен на своем хобби. Всего месяц назад я с небольшим отрядом охотников исследовал руины на окраине Королевства Вейл. Весьма рискованная экспедиция и ее результаты вызвали у меня настоящий шок, уверяю вас». «Похоже на то», — пробормотал Ублек, частью слушая, частью черкая домашнее задание студента, который действительно должен был быть менее вопиющим в своих попытках скопировать работу товарища по команде. Похоже, человек, с которым он разговаривал, был богат. Ублек не привык общаться с такими людьми, но, по крайней мере, был знаком с их типом. Состоятельные люди могли иметь необычные увлечения, вроде моделей поездов или коллекционирования бабочек, но неприлично богатые, те, кому, возможно, никогда больше не придется работать, тяготели заводить еще более дикие увлечения, как будто они пытались соревноваться друг с другом. Когда-то давно археология была похожа развлечение богатых мужчин (или женщин). Что-то вроде спорта для богатых, не ради знаний, полученных таким образом, а скорее ради радости открытия или победы над конкурентами. Сейчас все изменилось, но Ублек знал, что некоторые богачи все еще увлекаются этим, и казалось, что этот Уотерс-Браун был среди них. И он конечно богат, если мог позволить себе платить охотникам, чтобы те охраняли его, пока он будет рыться в развалинах. Это было что-то вроде пустой траты ресурсов, но Ублек признал, что ему интересно. Не каждый день открывают что-то новое. «И вы что-то нашли, насколько я понял?» «Именно так, доктор Ублек. Я отправляю вам фотографию прямо сейчас. Я прошу взглянуть на нее». «Очень хорошо. Давайте». — Ублек открыл изображение, как только оно пришло, и чуть не выронил кружку, которую подносил к губам. — «Боги!» — пораженно выдохнул он. «Я знаю, доктор. Я чувствовал то же самое». Ублек едва ли слышал его. Это… это было невероятно. Картина на фреске, хорошо освещенной и мучительно хорошо детализированной, хотя, очевидно, древней. Не так уж много можно было сказать с первого взгляда, но самое позднее, что он когда-либо видел из таких изображений, было на табличке возрастом по меньшей мере в восемь тысяч лет. Никаких исторических записей об том времени не существовало, и все, что они знали о нем, было то, что люди тогда существовали, и что у них была какая-то цивилизация. Но это, эти фрески, они давали гораздо больше информации даже на ограниченном изображении. Он мог рассмотреть изображения архитектуры, оружия, организации власти или какого-то религиозного ордена, особенно учитывая фигуру, вознесенную на каком-то постаменте, обращенную к наблюдающим фигурам. Но важнее всего, он видел, как гримм вырывались из разлома в земле! Картина может быть тематической и не более того, но это также может быть теория об их происхождении, или, возможно, о том, как они впервые появились перед людьми. «Где ты это нашел?» — Рявкнул Ублек, но сразу пожалел об этом, и понизил голос. — «Простите, я забежал вперед на мгновение». «Не извиняйтесь, доктор Ублек. Я был также взволнован». «Спасибо за понимание». — И он действительно так думал. Хотя он не мог разобрать многого, края фотографии ясно давали понять, что фресок было больше, и этот человек вряд ли позвонил ему просто подразнить, по крайней мере, Ублек очень надеялся, что нет. Поэтому он ни в коем случае не хотел расстроить или оттолкнуть мистера Уотерс-Брауна. — «Ну, вы, определенно привлекли мое внимание, мистер Уотерс-Браун, и, пожалуйста, зовите меня Бартоломью, или Барт. Так чем я могу вам помочь?» «Спасибо, Барт и, пожалуйста, зови меня Генри. Как ты, несомненно, видишь, в этих руинах было гораздо больше фресок, чем может поместиться на одной фотографии. Хотя я и наслаждаюсь археологией, я признаю, что не являюсь экспертом в теоретической истории, и, уж конечно, моих знаний совершенно недостаточно, чтобы расшифровать древний язык». Во рту Ублека стало сухо. «Ты имеешь в виду фрески?» «Не только их, нет. Даже я могу догадаться о смысле изображений. Ниже было еще кое-что — длинные ряды символов, расположенных в очевидной закономерностью. Письмена». Свободной рукой Ублек вцепился в стол с такой силой, что побелели костяшки пальцев. На мгновение он испугался, что может сломать свиток в руке, но последние модели RTE были особенно прочными. Через секунду Ублек понял, что отчаянно пытается отвлечься, и не без причины. В голове помутилось. В животе все горело. Он хотел, нет он должен, узнать больше. «Я…я не специалист по древним языкам», — осторожно признался он, — «но я, конечно, поддерживаю связь с такими специалистами, и будет трудно найти историка, имеющего лучшие связи, чем я. По крайне мере, я думаю, что мог бы помочь в расшифровке языка… если ты хочешь…» Пусть будет так, молился Ублек. Пусть это будет ради науки, пусть это будет ради открытия, а не просто каприз коллекционера, который хотел выставить что-то запертым за стеклом в своем особняке. Плевать на авторские права, это должно принадлежать музеям. «Ты читаешь мои мысли, Барт», — ответил Генри, и Ублек буквально обмяк от облегчения. — «Я признаю, что был в некотором роде затворником, и мне нужно разобраться с кое-какой собственностью, которую я покупаю в Вейле. Тем не менее, не согласишься ли ты на встречу в ближайшие дни? Я, конечно, не против того, чтобы то, что ты откроешь, было показано миру, но я был бы признателен, если бы у нас была возможность сначала обговорить детали». «Конечно», — сказал Ублек. Контракт, соглашение о неразглашении, договоренности о разделе заслуг. Было много вещей, о которых он мог думать, но ни одна из них не подходила для обсуждения во время позднего звонка в будний день. У него еще оставались домашние задания для проверки, хотя он подозревал, что теперь это будет практически невозможно доделать. Он собирался всю ночь корпеть над единственным изображением, которое у него было. Боюсь, я смертельно устану к утру. О, кого я обманываю. Я буду бодрствовать всю ночь, и мне это понравится. А завтра студенты почитают учебник, пока я буду отсыпаться за своим столом. «Где бы ты хотел встретиться и когда?» «Как я уже говорил, сначала мне нужно определиться с постоянным местом жительства в Вейле, но я сразу же позвоню и сообщу подробности. Это займет всего несколько дней, и у тебя есть мой номер, если понадобится». «Все в порядке, я с нетерпением буду ждать звонка. Есть еще что-нибудь, что я должен знать?» — Спросил Ублек. — «Я имею в виду раскрытие информации. Я работаю в Академии Бикон, поэтому мне придется сообщить моему работодателю о сторонней работе». «Я понимаю. Я буду рад, если ты расскажешь людям, кто я и над чем ты работаешь, но я бы попросил, чтобы содержание любых возможных открытий оставалось пока конфиденциальным». «О, конечно. Не годится, чтобы кто-то подслушал и объявил наши результаты исследований своими». «Ты снова читаешь мои мысли, Барт. Мне было очень приятно поговорить с тобой, но боюсь, мне уже пора». «Я с нетерпением жду твоего звонка, Генри». Звонок завершился. Ублек откинулся на спинку кресла. — «Боги», — прошептал он, все еще не уверенный, не приснилось ли ему это. Фотография на свитке говорила об обратном, и снова желание отбросить все в сторону и начать работу над ней одолело его. Но у него были и другие обязательства, одно из которых — информировать Озпина о любых его внеучебных занятиях. Ему не следовало пытаться совмещать две работы, особенно когда так много молодых умов вверялось его заботе. «Ублек», — поздоровался Озпин, ответив на звонок. — «Что-то случилось?» «Не совсем, Озпин. Просто у меня был интересный разговор минуту назад, кое-кто хотел бы использовать мой опыт в истории, чтобы изучить некоторые довольно интересные настенные росписи, которые он недавно обнаружил». «Вот как?» — Ублек узнал этот доброжелательный и терпеливый тон, которым ответил Озпин. Тон, который предполагал, что директор не разделял то же волнение, что и он, но был готов смириться с этим. Эх, к большому сожалению Ублека, не все ценили историю так же, как он. Это было обидно, но уж так всё устроено. «Я просто хотел поставить в известность и спросить, не возражаешь ли ты против того, чтобы я принял это предложение», — объяснил доктор. — «Эта работа не будет мешать учебному процессу, и я обязательно сообщу заранее о любых встречах, которые мне нужно будет посетить. Я также дам понять клиенту, что встречи должны будут проводиться исключительно в выходные дни или после уроков». «Хм, понятно. Просто из любопытства, кто этот твой таинственный клиент?» «Его зовут Генри Уотерс-Браун. Из того, что я могу сказать, он богатый энтузиаст и коллекционер, у которого полно денег и свободного времени». «А, один из таких». — Озпин, без сомнения, хорошо знал подобных людей. Некоторые из них даже жертвовали средства Бикону. — «Что ж, желаю успехов, и у тебя есть мое разрешение. Обязательно сообщи Глинде и держи ее в курсе, если тебе придется отлучиться с работы. Она не поймет, если ты не сделаешь этого». «Я буду иметь это в виду и спасибо, Озпин». Ему не терпелось закончить разговор, и не из-за каких-либо проблем с Озпином. Ублек вернул фотографию фрески обратно на экран свитка, положил его на стол, достал блокнот, ручку и свою любимую книгу по истории, а затем с грохотом поставил рядом с собой чайник. Кружка была забыта. Он отпил прямо из заварника.