Life is Hogwarts

Серое зашторенное тяжелыми облаками небо, редкие шумы машин и морских волн — главные составляющие осенней Аркадии Бэй. Листья закономерно начинают желтеть и опадать, учащаются дожди и все (точнее, большинство) в ожидании праздника Хэллоуина. Многие люди круглый год в ожидании очередного праздника, и хоть Макс не из их числа, Хэллоуин она любила и ждала больше, чем собственного Дня Рождения. По крайней мере, раньше.  — Да, в этом году все по-другому, — шепотом произносит Макс, пялясь себе под ноги и не особо спеша в свою, уже две недели как не новую, школу. Прошлой осенью она безумно хотела, чтобы этот день настал как можно скорее, ведь она вновь училась бы вместе с Хлоей, ее бывшей лучшей подругой, сейчас же она не ощущает ничего, кроме привычного беспокойства о новом дне среди злых и не очень детей. Да, теперь Макс считала ее бывшей подругой. Она не очень понимала, что точно может означать «дружба» в понимании других людей (доктор Мортен предупреждал ее об этом), но была уверена, что шесть писем в год не может считаться полноценным общением для лучших друзей. К тому же, у Хлои есть новая подруга и, возможно, Макс с ней больше никогда не встретится. А если судьба и сведет их, то произойдет это так нескоро, что они успеют стать совсем другими людьми. Она уже чувствовала, что ее жизнь бесповоротно изменилась, а ведь прошел только год, как они расстались с Прайс. Теперь Максин почти одиннадцать, она идет по новому пути в среднюю школу, осторожно обходя грязные лужи, и она больше не чувствует, что как-то связана с Хлоей или вообще кем-то, кроме разве что родителей. Она просто чувствовала себя нормально в компании с собой, но определенная потребность в друге у нее все-таки наблюдалась — в конце концов, ей хотелось выглядеть нормальной в глазах людей, а для этого нужно было с кем-то дружить. Хотя, ее статус «нормальной» канул в лету, как только родители приняли решение рассказать одноклассникам Максин, посредством их родителей, о ее диагнозе. Конечно, Райан и Ванесса сначала поинтересовались у своей дочери хочет ли она, чтобы ее новые одноклассники знали об этом, но Макс и не подозревала, чем это обернется для нее, поэтому безразлично согласилась. Теперь дети в классе ее не то чтобы шугались, но… Да, так и было. Над ней не издевались, нет, но совсем никто не желал связываться со странной девочкой, несмотря на то, что и родители, и преподавательский состав ненавязчиво пытались до них донести, что Макс вполне обычный ребенок. Неминуемость судьбы аутсайдерши лишь возросла. Когда Макс поднималась на второй этаж, в класс литературы, она надеялась, что сегодняшний день пройдет для нее как можно спокойнее. *** В кабинете стоял привычный шум, который воспринимался уже просто фоново. Дети пищали, смеялись и ругались некрасивыми словами, ведь пока преподавателя нет на месте, никто не накажет. Откуда-то с задних парт доносился треск деревянных досок: «Наверное, Прэтт и Джастин опять что-то сломали. Надеюсь, друг друга» — посмеялась про себя Макс. Вдруг в помещение врывается запыхавшаяся молодая женщина, ее светлые волосы были собраны в почти идеальный пучок на голове, а увесистые сережки ярко отблескивали в белом свете школьных ламп. Она, громко стуча каблуками, прошла к учительскому столу, скинула на него стопку бумаг и папок, потом ойкнула и присмотрелась к крашенным длинным ногтям, проверяя не испортила ли маникюр. Наконец, переведя вектор внимания на окружающую обстановку, она нахмурилась и строго зыркнула на шумящих детей, очевидно, надеясь, что ее испугаются. Когда ожидаемой реакции не последовало, женщина взяла указку и начала стучать по зеленой доске, призывая учеников прекратить творить беспредел. Некоторые все-таки присмирели и расселись на места. Тогда женщина наконец представилась, ее звали Карина Хикс («но для вас исключительно миссис Хикс!») и она оказалась их новой преподавательницей. Отсутствовала в школе она по уважительным причинам («не вашего ума дело», то есть), а первые прошедшие недели ее заменяла учительница английского языка. Началось небольшое знакомство с классом — Джастин решил выступить первым и вполне ожидаемо начал тянуть время на потеху всем остальным ребятам. Когда шум в классе вновь стал подниматься до недопустимых частот, миссис Хикс не выдержала и начала еще более громкую тираду, тыкая во всех подряд пальцами.  — А ну замолчали все, живо! — надрывалась она, — Да в конце концов же, ну, успокоились, быстро!  — Ага, бежим и падаем! — дерзнул Чед и, что иронично, действительно побежал к последним партам, но, споткнувшись о чей-то портфель, упал. Все сидящие рядом дети начали смеяться как ненормальные, миссис Хикс уже, кажется, начала отчаиваться.  — Ну вот, ну вот! Вот к чему приводит ваше поведение! — зацепилась за случай учительница, — Мальчик, ты как, в порядке? — вопрос оказался неактуальным тут же, Чед бодренько встал и достиг цели, присаживаясь за парту к какой-то сонной девочке, поэтому Миссис Хикс быстро переключила внимание. — Вот, смотрите, девочка как тебя зовут? Женщина указала длинным пальцем на Максин:  — Меня?  — Тебя-тебя, ну же!  — Макс меня зовут. Колфилд. Макс Колфилд, — стала она запинаться и торопиться. Кто-то сбоку начал шепотом передразнивать, выделяя паузы и пародируя всеми известного агента, высмеивая саму Макс.  — Вот, видите, мисс Колфилд за все время и не пискнула лишний раз! Все бы так! Молодец, Максин, — «Максин» скривилась от упоминания ее полного имени. — Вот пример того, как надо вести себя в классе! Тихо! Те, кто шумел больше всех поутихли, а остальные и вовсе замолчали. Чуть ли не звенящая тишина наступила в помещении, миссис Хикс даже растерялась. Макс не шелохнулась, будто застыв в статичной позе, с нее можно было бы срисовывать плакаты, обучающие правильной осанке. Ей казалось, что буквально все в классе смотрят на нее, сама же она не могла отвести взгляда от единственной точки за спиной учительницы. Выходило очень неловко, она смотрела сквозь человека и, скорее всего, кому-то она казалась жуткой. Например, самой миссис Хикс.  — Ладно. Начнем урок, раз все наконец успокоились, — подвела итог женщина и развернулась к доске. *** Физкультура отвратительный предмет. Макс не понимала и половины того веселья, что получают дети, играя в командные игры. Хотя, она была в достаточной степени любопытной, чтобы посещать этот урок. На перемене в коридорах была ужасная толкучка, Максин казалось, что в ее прошлой школе такого никогда не было. Она отошла подальше, на скамеечку около стены. Справа коридор недлинный, ведущий в столовую, слева тупик, впереди длиннющий коридор, где, кажется, даже воздух был пропитан потом и негативом. У одной стены растянулись синие шкафчики, у другой большие окна. Сквозь толпу детей и подростков Макс разглядела миссис Хикс, беседующую с учительницей биологии, кажется. Пожилая женщина скромно улыбалась, задрав голову вверх — ее собеседница была на каблуках и это учитывая, что являлась она при этом далеко не низенькой. Взгляд миссис Хикс проводил мимо идущую ученицу, прежде чем она перевела его на Макс. Колфилд в упор смотрела на нее, не из попытки смутить, ей просто не виделось в этом ничего странного. Женщина удивилась и плавно отвернулась к коллеге, чуть опустившись к ее уху и что-то нашептывая. Учительница биологии (в дальнейшем мадам Уэлч) тоже глянула на Макс и в ответ продолжила шептаться с миссис Хикс. Выслушав мадам Уэлч, женщина слегка нахмурилась и рвано глянула на Колфилд, вновь быстро отворачиваясь и прикрывая рот ладонью в замешательстве. «Неприятно», — подумала Макс, мысленно записав миссис Хикс и мадам Уэлч в список людей, которые ей совсем не нравятся. Прозвенел звонок и школьники заторопились в классы, Карина Хикс открыла дверь, рядом с которой стояла и зашла в класс. Мадам Уэлч скрылась в месиве детей, одного с ней роста. Макс медленно поднялась со скамейки и направилась в раздевалку за забытой толстовкой. *** Энтони Хэйнс — преподаватель физкультуры — решил устроить состязание, сказал разделиться детям на группы по два-три человека и слушать его указаний. В своем зеленом костюме он выглядел как лишнее пятно на фоне тусклой улицы за металлическим решетчатым ограждением. Пока дети разбредались друг к другу — кто-то радостно подбегал к знакомым и друзьям, кто-то со вздохом пытался втиснуться в желаемые компании — одна Макс стояла и не знала куда себя деть. Хэйнс, не церемонясь, грубо взял ее за плечо и оттащил к каким-то девочкам, среди которых она оказалась четвертой. Они не удивились и не стали пренебрегать Максин, просто безэмоционально посмотрели на ее присутствие, мол, «да, поняли-приняли», прежде чем началась тренировка. На протяжении всего занятия Макс преследовала одна девочка, с которой она оказалась в одной группе. Ее, кажется, звали Стеф Гингрич и она была одной из тех, с кем Макс хотелось бы подружиться. Спокойная, но в меру, не так как Колфилд, то есть иногда она была громкой и часто предлагала интересные идеи на собраниях класса. Также она уже успела отметиться в драмкружке за свои предложения и поправки к постановке. Ну, такие слухи долетали до Макс, по крайней мере. Сама она не в каких драмкружках не состояла, лишь собираясь с духом пойти и записаться на недавно открывшийся в их школе урок цифровой фотографии. После физкультуры у Макс на переменах и остальных уроках из головы не выходила мысль о том, что обязательно нужно подойти к мистеру Николсону, преподователю рисования, и поинтересоваться, может ли она вступить в желаемый клуб, вдохновленная примером Стеф Гингрич, которая оказалась очень дружелюбной и была мила с ней. Но, когда она все-таки подошла к кабинету, в котором проходил этот урок, дернув за ручку двери, она обнаружила, что он закрыт. Расстроившись, она отправилась на выход из школы, так как учебный день уже закончился. Максин не пришло в голову, что она могла бы спросить у кого-то еще, где находится мистер Николсон. Потому, забирая некоторые учебники из шкафчика, она была в себе, мягко говоря, разочарована — день прошел мимо и при этом не оказался без неприятностей. Настоящее огорчение. Топчась около ворот в школу, Макс ожидала, когда за ней подъедет отец. Вдруг кто-то схватил ее за плечи и крикнул «Бу!», Колфилд почему-то вспомнила Хлою и резко развернулась, глупо надеясь, что это действительно может оказаться она. Несоответствие тона голоса должно было намекнуть ей на правду — это оказалась Стеф Гингрич. Девочка приветливо улыбнулась и неловко замешкалась, не ожидая, что Макс не как не отреагирует на этот выпад, а будет просто стоять, пялясь на нее.  — Эм, привет! — стесненно махнула Гингрич рукой. — Кого ждешь?  — Папу, — просто ответила Макс.  — Я-ясно, а мне домой пешком приходится идти. Макс в ответ просто промычала. Стеф уже начала немного жалеть, что подошла к ней.  — Ты-ы не хочешь… м-м, пройтись вместе, скажем? Ты же вроде не так и далеко живешь, да? — продолжала она.  — Ну, полагаю, да, могу. Только надо позвонить папе, чтобы он оставался на работе.  — Хорошо, — улыбнулась Стеф. Отец даже обрадовался, когда услышал, что Макс идет домой вместе с одноклассницей, потому сразу же согласился, хотя на самом деле уже давно выехал за дочерью, но после ее звонка просто развернулся назад. Девочки вдвоем неспеша шагали по тротуару, изредка перебрасываясь фразами. Стеф старалась развить беседу, задавая кучу, порой не связанных между собой, вопросов, надеясь, что найдется такая тема, на которую они с Колфилд смогут полноценно поговорить.  — А Майки? С ним знакома?  — Нет, кто это?  — О-о-о, это классный чувак, я тебя с ним познакомлю тогда. Мы с ним в настолки играем и брат у него прикольный, может его знаешь?  — Кого?  — Брата Майки — Дрю, не знаешь? — не отставала Стеф.  — Да нет, вроде…  — М-м, ну так вот он на три класса нас старше, в футбол играет, кажется… Я точно не помню. Макс вновь лишь согласно промычала.  — А ты, Макс, вообще кого-нибудь знаешь? — Ну, тебя, вот, знаю. Стеф по-доброму усмехнулась:  — Тогда я тебя со всеми познакомлю. Ну или хотя бы с некоторыми…  — Ладно. Они прошли какое-то время молча. Макс прислушивалась к звукам улицы, которые успокаивали ее. Мимо проезжали машины и велосипедисты, вдалеке можно было рассмотреть маяк и серо-синие клубящиеся облака, небольшие капельки начинающегося дождя изредка приземлялись то на нос, то на руку, то на щеку. Погружаясь в окружающую атмосферу, она даже как-то стала забывать о присутствии рядом другого человека.  — Макс, то чем ты болеешь — это серьезно? — вопрос спустил Колфилд с небес на землю.  — Мой врач говорит, что не особо. Я нормальная, просто чуть-чуть нет.  — Я так и думала, просто у нас в классе тебя немного… стесняются, наверное. Ты не обижайся, ладно?  — Да мне все равно, на самом деле, — вранье, на самом деле.  — Хорошо, — она немного помолчала. — У тебя есть любимые фильмы?  — Нет.  — Аниме?  — М-м-м, раньше были, сейчас — нет.  — Почему?  — Ну вот так.  — Ясно. Мультики, может?  — Не, не особо.  — Гх, ладно, а что у тебя есть любимое? — непонятно было, то ли он стала раздражаться, то ли стала чувствовать себя виноватой.  — Фото, наверное… Гингрич вдруг обрадовалась.  — Фото? Ты фотографируешь?  — Пытаюсь, — неловко улыбнулась Максин. Последовала тирада из глупых вопросов, наподобие: «Есть фотоаппарат?», «Сколько фотографируешь в день?» (что это вообще значит?), «Что любишь фотографировать?», «Есть какие-то любимые… м-м…ракурсы?»… Гингрич пыталась поддержать тему, в которой не смыслила от слова «совсем». Не то, чтобы ее стоило обвинять за это, но… Макс начинала очень сильно злиться. Она не понимала, ради чего звать на прогулку, если у этого нет никакой четкой цели?  — Ладно, Стеф, погоди, — не выдержала Колфилд, — замолчи, пожалуйста.  — Что? — она остановилась, недоумевая, но явно была смущена, потому что полагала, что может быть слишком настырной порой.  — Ничего, мне надоело. Ты раздражаешь. На такое прямое оскорбление Стеф даже не знала как правильно реагировать.  — Раздражаю? Я пытаюсь разговаривать с тобой.  — Плохо получается, — Макс только пожала плечами.  — Извини? — с сарказмом произнесла она. — Я тут из кожи вон лезу, чтобы подружиться с тобой, а ты еще и грубишь?  — Никто не просил.  — Да и пожалуйста! — вспылила Гингрич, но вполне заслуженно. Она резко развернулась и собралась идти в противоположную сторону, но обнаружила, что ей вообще-то по дороге с Макс, повернулась назад и зашагала быстрее, обгоняя ее. Отойдя на приличное расстояние она остановилась и глубоко вздохнула, подумала несколько секунд и решила подождать Макс. Та, не спеша, подходила к ней и заметив, что Стеф стоит и смотрит прямо на нее, тоже остановилась.  — Извини. Я понимаю, что ты скорее всего не специально так делаешь, поэтому я тебя тоже прощаю, — Макс сначала опешила, потом посмеялась про себя (она все делала и говорила вполне осознанно и своей вины в собственных словах в упор не различала).  — Ладно, — просто пожала она плечами. Они вдвоем продолжили путь вместе, и беседа их сталась более расслабленной, они даже шутили и смеялись, Стеф явно стала чувствовать себя куда более раскрепощенно в компании «странной девочки».  — А до этого у тебя друзья были?  — Были. Гингрич удивленно приподняла брови и улыбнулась:  — Правда? Кто?  — Подруга.  — А сейчас? Не дружите?  — Неа, — напускно безразлично отвечала Макс.  — Почему?  — Я не хочу про это говорить.  — Почему-у-у? — Стеф начала дурачиться, наклоняя голову в сторону и хитренько улыбаясь, подначивая Макс.  — Потому что.  — Да что в этом такого, просто скажи, — не унималась собеседница.  — Не хочу говорить, все, отстань, — она ускорила шаг, уходя дальше от раздражителя. Стеф только начала посмеиваться.  — Да погоди ты, стой говорю! — улыбалась она, — Подожди, не уходи. Ну скажи, что в этом такого? — повторяла девочка. Макс только сбросила с плеча ее руку, которую та взгромоздила на нее, пытаясь остановить.  — А если конфетками угощу, расскажешь?  — Нет.  — А если Дрю и Майки позову?  — Что? — растерялась Макс, что даже остановилась. — Тем более, нет! — быстро развернулась и вновь пыталась уйти от нее быстрым шагом.  — Но почему-у-у? — состроила Гингрич жалостливое выражение лица, явно забавляясь со всей ситуации. — А завтра расскажешь?  — Я сказала — нет! Отвали! — закричала Макс, даже напугав Стеф. Та замерла, а Колфилд лишь на секунду зло зыркнула на нее и отправилась дальше домой одна. Одноклассница лишь крикнула ей вслед «Ну и пожалуйста!» уже второй раз за их двадцатиминутную прогулку. *** Совсем расстроенная Макс шла вдоль по улице Харбор-Вью, приближаясь к дому. Холодный ветер подгонял ее быстрее, но тело почему-то казалось таким тяжелым, что ноги еле передвигались. Она не могла отделаться от чувства, что сделала что-то совсем не так. Что она была, возможно, совсем немного не права? «Надо будет поинтересоваться у доктора Мортена…» — подумала Максин. Она даже была не уверена теперь действительно ли ей нужны друзья. Если бы были нужны, она бы себя так не вела? «Кажется, я поступила очень глупо» — вдруг только сейчас осознала Колфилд. Она приняла четкое решение завтра же извиниться перед Стеф и может быть она даже ее простит. «Это будет большой шаг, » — сказал бы сейчас мистер Мортен. Он всегда говорит как-то так, безлично. Макс подняла голову и посмотрела на небо. Столько оттенков и все в тускло-голубой палитре. Совсем высоко еле различимые пролетали над Аркадией и над Макс клин из птиц. Она еще немного постояла, повертела носочком туфли туда-сюда, посмотрела на полоску синего моря, которое можно было различить за крышами домов и вершинами зеленых и желтых деревьев, чьи кроны мягко покачивались из-за ветра. Где-то вдалеке раздался гром и мимолетным всполохом мелькнула молния в лесу. Макс испугалась и бегом направилась к дому. Капли маленькими пятнышками стали оседать на одежде и асфальте, учащаясь и обещая скорый ливень. Забегая под крышу она уже нервно доставала из кармана ключи. Торопливо зашла внутрь и лишь теперь расслабилась. Отец пугал ее историями про штормы в Аркадии и в морских городах, которые никогда ничем хорошим не заканчивались. А гроза верный показатель подобной опасности, как ей казалось. Макс скинула портфель около лестницы, зашла на кухню и выпила сока. Ей думалось, что когда она одна в доме, здесь было очень тихо и печально. Она поднялась к себе, захватив рюкзак, и решила потратить время на просмотр телевизора, который недавно перекачивал к ней в комнату. Серое светлое небо стало раздражать, Колфилд подошла к окну и уже собиралась его занавесить шторками, но обнаружила что-то странное за стеклом на крыше. Она с усилием подняла нижнюю часть окна и нащупала вещицу, которая оказалась очередным письмом. Все тоже самое — желтая бумага, красная печать и герб. «Как оно оказалось здесь? Что происходит?» — стала задаваться вопросами девочка. Она, не глядя закрыла окно и задвинула занавески, погружая комнату в приятный полумрак.  — Адресовано мне. Опять, — шепотом произнесла Макс. Различным было лишь содержание письма. В этот раз это было не приглашение, а предупреждение. Звучит грозно, но в письме все изложено в максимально уважительной форме.  — «Если не явитесь до пятнадцатого сентября, нам придется лично сопроводить вас. С уважением, Профессор…», э-м-м, «Дамблдор»? — шептала Макс про себя. — Что это еще значит? В смысле «сопроводить»? Придя к выводу, что это уже становится слишком подозрительным и непонятным, она положила письмо под кровать, рядом с первым и с теми, которые ей писала раньше Хлоя, и решила обязательно поговорить об этом с родителями, как только они придут. Потом она, как и планировала уселась на кровать и стала беспрерывно переключать каналы, силясь найти что-то, заслуживающее внимания. Уже начинало темнеть, когда Максин еще не отрывалась от него. В полумраке комнаты разноцветными огнями горел лишь старенький, похожий на коробку, телевизор. Красные, синие и все цвета радуги ложились мягким отсветом на лицо Макс, пока она была чрезвычайно заинтересована происходящим на экране. С тех пор как она зашторила окна, она даже потеряла счет времени. Но пока родители не пришли домой, значит, еще не совсем поздно. В эту же секунду на первом этаже раздался скрежет дверного замка, Ванесса и Райан зашли в дом. Их обувь вся была в грязи, а за дверью, открывшейся на некоторое время, можно было рассмотреть творившийся на улице ужас. Небо заволокло тяжелыми тучами, ливень стоял водяной стеной, деревья гнулись под натиском ветра, где-то раздавались рваные звуки автомобильной сигнализации. Туфли Ванессы были испорчены, Райан отряхивал куртку от лишней влаги, но это совсем не помогало. Макс только теперь, услышав звуки с первого этажа, будто очнулась от транса, проморгалась и наконец отвела взгляд от экрана. Она подошла к окну и немного отодвинула занавеску. Уличный пейзаж выглядел как апокалипсис под предводительством Посейдона. Все, казалось, отливало синим цветом, было сложно различить какие-либо объекты дальше соседних домов. Только перемещающийся огонек маяка блестел в шуме дождя. Ванесса яростно распахнула дверь, но быстро успокоилась, обнаружив дочь в комнате.  — Макс, выключай телевизор, — скомандовала женщина. — Там ливень ужасный просто! По радио передали, чтобы все оставались в зданиях для безопасности, представляешь? Все серьезно, — она нахмурилась. — Но, надеюсь, обойдется.  — Да просто дождь, мам, успокойся, — ответила Максин.  — Да? — мать мягко улыбнулась. — Ну, раз ты так говоришь, то пожалуй. И, да. Завтра в школу ты не идешь, я связалась с директором.  — Круто. Ванесса чуть помолчала, потом просто вышла из комнаты, аккуратно закрывая дверь до щелчка. Макс вздохнула и нажала на кнопочку выключения на телевизоре. Картинка на экране будто схлопнулась и погасла. Девочка немного постояла и попялилась в свое отражение, потом выключила настольную лампу, которая горела до этого в качестве ночника и решила лечь спать, благополучно забыв про письма и про то, что сегодня как раз пятнадцатое сентября. «Все равно теперь делать нечего». *** Макс снились кошмары. Страшный шторм уничтожал Аркадию Бэй, стирая ее с лица Земли с диким шумом. Такой ужасно громкий звук, от него хочется бежать больше, чем от самой природной катастрофы. Она стояла около маяка, вглядываясь в веретено из воды, воздуха и какой-то дикой силы. Такой громкий шум… Потом последовал стук, как будто кто-то стучится в дверь. «Кто-то очень нетерпеливый». Стук затих, но вдруг стал в разы громче шторма, оглушая Макс, она падала с обрыва. И в итоге проснулась, распахивая глаза. Она пришла в дикий ужас, обнаружив, что стук был вполне реальным. Или она все еще спит. Отчетливое громыхание за окном лишь усилилось. Нет, не спит. Она вскочила из-под одеяла, глаза ее были расширены от ужаса. Кто-то стучался ей в окно, пытаясь его выломать. Ей надо бы было бежать, встать и бежать к родителям за помощью, но все ее тело будто онемело, она не могла сдвинуться с места. Ее руки дрожали, а волосы чуть ли не наэлектризовывались от страха. Настойчивый стук прекратился, все затихло. Прежде чем с диким грохотом окно разломалось, разлетаясь кусками стекла и дерева на пол, впуская в теплую комнату холодный ветер и дождь. Макс завизжала. Некто огромный настолько, что упирался мохнатой головой в потолок, распрямился и посмотрел на девочку, чей рот не закрывался от визга. Это был мужчина с таким объемом волос на голове и бородой, что лицо его было еле различимым. Он был одет в рваные обноски, коричневый плащ промок от ливня. Макс попятилась от него назад, падая с кровати и отползая к шкафу в полном шоке. Мужчина, казалось, сам был в некоторой степени напуган. Он приложил палец ко рту, шикая на кричащую девчонку, очевидно, силясь ее успокоить. Но этот жест только привел Макс в большее замешательство и она просто расплакалась.  — Да тихо ты! Тихо! — яростно шептал незнакомец. — Я добрый! Ничего тебе не сделаю! Прекращай орать, как резаная, что ты в самом деле! Он, будто и не понимал, что только что вломился в спальню маленькой девочки. Вдруг в комнату вбегает Райан в халате, явно только что сам очнулся ото сна. С ружьем в руках и полной готовностью защищать своего ребенка. Влетая в спальню, он и не подумал, что перед ним может открыться подобная картина: окно сломано, на полу валяются куски рамы, постель дочери разворошена, сама Макс забилась в угол около шкафа, а посередине всего кошмара стоит огромный и толстый мужчина, выше самого Райана. Не помедлив и секунды, он стал стрелять прямо в него, целясь преимущественно в ноги. Но, либо Райан конкретно мазал, либо на мужчине была не одежда, как могло показаться на первый взгляд, а титановая броня, ибо тот даже и не шелохнулся. Незнакомец лишь растерялся, стал переводить взгляд, то с девочки, которую до смерти напугал, то на ее отца, пытавшегося его подстрелить. Потом достал деревянную палочку, взмахнул ею и… Исчез. Просто вот так вот «Пуф!» и нет мужчины, размером с гризли в комнате. Макс замолчала тут же, переставая плакать, а Райан пребывал в крайнем состоянии ступора, опустил ружье и присел на пуфик около двери. В комнату влетела Ванесса, что-то крича о полиции, подбегая к дочери и пытаясь поднять ее на руки.