❤
Приводят себя в порядок парни в гробовой тишине, пропитанной неловкостью. Сейчас, когда пелена возбуждения спала окончательно, Тэхён едва ли не сгорает от стыда, безрезультатно пытаясь отказаться от помощи Чонгука в избавлении от его спермы. Господи, какой же он идиот, как позволил себе зайти так далеко? Как посмел поддаться соблазну, снова уступив глупым чувствам? Кожа покрывается мурашками от холода, и зуб на зуб не попадает из-за остывающей на коже пленки пота. Сиденья неприятно скрипят, липнут к голому телу, а узкое пространство салона, заполненное смесью их запахов, мало способствует поспешному облачению в одежду. Как только не заметили этого раньше, остается загадкой. Омега смущается, дрожит от озноба и прячет пылающее малиновое лицо на плече друга, добившегося-таки своего. Сейчас представать перед Чоном обнаженным кажется чем-то диким и неправильным, он робеет и теряет былой пыл, вновь становясь неловким и неуклюжим, потому и не брыкается особо, позволяя альфе поухаживать за ним. Чонгук подходит к процессу сбора с особой тщательностью, стирает потеки спермы влажными салфетками бережно, без лишних касаний, и помогает натянуть тесные одежды в замкнутом помещении. Альфа заботливый и внимательный, в его действиях нет и грамма пошлости или желания унизить. Тэхён цепляется за руки друга скорее рефлекторно, сдаваясь на милость чужой настойчивости. О том, чтобы выйти на улицу в такую непогоду, и речи не идет – не хватает только, чтобы Тэ заболел. В груди тлеет непонятный нежный трепет, когда Гук сушит найденным в боковой двери полотенцем растерянному омеге волосы. Ким на него не смотрит, совсем, по крайней мере, пытается и кусает губы рассеянно, явно успевая надумывать уйму лишнего. Тэхёна хочется прижать к себе, успокоить и заверить, что все хорошо, что ничего ужасного не произошло, но Чонгук и сам не знает, как им вести себя дальше и как вести друг с другом. В каких они теперь отношениях и что на самом деле значит порыв быть ближе, нежели раньше? – Я не знаю, что следует говорить в таких случаях, – Ким решается первым, заламывает пальцы, с трудом пристегивая ремень безопасности, и альфа ему безмерно благодарен за это, понимая, каких усилий парню стоило начать разговор. – Давай пока ничего не будем говорить? Обсудим все у меня дома, примем душ, успокоимся и обдумаем, хорошо? – Чонгук боится отпускать Тэхёна из машины, боится, что, если он сейчас уйдет, больше не позволит приблизиться к себе, замкнется и снова спишет случившееся на гормоны. Здесь ведь что-то иное, явно не краткосрочное, иначе бы они быстро перегорели и пошли дальше, так не лучше ли во всем разобраться, поборов общее смущение? Чону тоже стыдно, если честно. Альфа впервые попадает в такую ситуацию, когда после секса возникает еще больше вопросов, чем до него, хотя обычно все решалось куда проще: переспали и разошлись. Он ощущает себя неловким неопытным подростком, впервые переспавшим с омегой и не знающим, как быть дальше. По правде говоря, в этом есть толика здравого смысла, для него Тэхён имеет огромное значение, а потому и близость с ним не видится чем-то обыденным. – Давай поговорим об этом завтра? Лучше отвези меня домой, – жалобно просит Ким, глядя на него не менее испуганно и растерянно. – Уже поздно, мне нужно успеть все сделать, и... – и поскорее сбежать, спрятавшись в любимый безопасный кокон подальше от пронзительных черных глаз. Инстинкты решают эту проблему за Чонгука. – Подготовишься у меня, все материалы есть в сети, и переночуешь тоже, а завтра я отвезу тебя переодеться и подброшу в университет, – в нем снова просыпается упрямство и решительность. Отпустить Тэхёна сейчас кажется настоящим преступлением. Его хочется обнять, приласкать и зарыться носом во влажные волосы, насладившись естественным запахом кожи с примесью пота, из-за которого Тэ наверняка и чувствует себя не в своей тарелке. – Пожалуйста, Тэ, не убегай, – звучит по-настоящему жалко, но именно это почему-то заставляет Кима смягчиться, обретя былую уверенность, и потянуться за поцелуем. За этот вечер они целуются больше, чем за все время их знакомства, без каких-либо оправданий и причин. Просто потому что хочется, просто потому что приятно и жизненно необходимо обоим для успокоения нервов. Тэхён падок на ласку – это давно известно. Он расслабляется, ластится податливо и сладко вздыхает ему в губы, скользя языком по нижней. Омеге нравится – ясно и без слов – чем Чонгук нагло пользуется, запуская пальцы парню в волосы, гладит и массирует затылок, а после наконец отстраняется, заглядывая в глаза. Там сплошная чернота, бескрайний космос с вспыхивающими и быстро угасающими звездами надежды, которые хочется запечатлеть на долгую память, сберечь и не показывать никому. Им нужно было изначально начать с поцелуя, тогда бы не пришлось никого уговаривать или подбирать слова, чтобы описать произошедшее. Язык тела говорит лучше всего. То, что случилось, уже не изменить, в интимной близости нет ничего ужасного или аморального. Их тянет друг к другу. Тянет так сильно, что не поддается какому-либо объяснению, так зачем сопротивляться? – Поехали, пока я не передумал, – выпаливает на одном дыхании Тэхён, и Чонгук не может сдержать глупой довольной улыбки, тут же заводя мотор под громкий стук сошедшего с ума сердца. До дома они едут уже в более спокойной обстановке, каждый погруженный в свои мысли. Им и вправду приходится обдумать многое, решить, как вести себя после неожиданного приятного срыва и как быть дальше. Время пролетает незаметно, и когда впереди вырисовывается знакомый поворот, Тэ напрягается снова, словно его ожидает по крайней мере какая-то пытка, а не обычный разговор. На самом деле, он рад тому, что Чонгук проявил инициативу в этом вопросе и взял все в свои руки, потому что лично омеге смелости не хватит разбираться в том безумстве, которое они натворили за какие-то две недели. Не опустошение, а какая-то странная растерянность и неопределенность заполняет Кима изнутри, терзает и мучает, заставляя теряться в догадках того, чем обернется грядущая беседа. Любые действия имеют свои последствия, не так ли? Во всяком случае, Гук никаким образом не выдает своих намерений – хороших или дурных – вручает Тэ чистую сменную одежду и отправляет в душ первым, забрасывая старые вещи в машинку. В отличие от Кима, Чонгук не снимает квартиру, а живет в той, что досталась ему от покойной бабули по наследству. Она куда просторнее и уютнее, двух комнат с лихвой хватает для того, чтобы чувствовать себя чуть ли не королем. Одну Чон выделяет под гостиную, светлую, выдержанную в бежевых тонах, а вторую непосредственно под спальню, мрачную и успокаивающую, обустраивая скромно, но со вкусом. Тэхён не так часто гостит у него, а остальных альфа не считает нужным приводить сюда, считая собственный дом островком безопасности и уединения, неприступной крепостью, не достойной мимолетных интрижек. За время, что Ким проводит в ванной, Чонгук успевает разогреть им ужин, расставить тарелки на журнальном столике в гостиной, поставить чайник и собраться с мыслями окончательно, приходя к единственно верному для обоих решению. И, конечно же, никому кусок не лезет в горло в конечном итоге. Увы, за ужином не происходит ничего сверхъестественного – тишина становится их гидом по волнам неловкости. Когда молчание становится невыносимым, Чонгук сдается первым, откладывает тарелку с приборами на стол, опускается на пол перед Тэхёном, берет его за руки и упирается грудью ему в колени, заглядывая в глаза. В тех плещется испуг и странное затаенное ожидание, словно Тэ боится последствий разговора и надеется избежать их, сгладив острые углы хоть как-нибудь. – Слушай, я знаю, что между нами творится что-то странное и необъяснимое, но я не считаю это каким-то неправильным или аморальным, – набирая в грудь побольше воздуха, начинает он, встречаясь с настороженным взглядом омеги. – Нас тянет друг к другу, глупо отрицать или пытаться убежать, – Ким сильнее сжимает чонгуковы пальцы, цепляется за них как за спасательный круг и, кажется, немного краснеет, понимая, на что намекает друг. – Не прячься от меня, ладно? В конце концов, я был тем, кто изначально предложил тебе помочь с течкой, так что ответственность за случившееся лежит на мне, – Чону кажется, что у него сейчас сердце из груди выскочит от волнения, до того страшно ему произносить вслух то, о чем думал не один день. – Нам ведь было так хорошо, Тэ, может, это именно то, над чем стоит задуматься? Мое предложение по-прежнему в силе, только на постоянной основе. – Что? – Тэхён моргает растерянно и сглатывает образовавшийся ком в горле, не до конца понимая, к чему ведет Чонгук. – Помогать друг другу снимать напряжение, Тэхён, – охотно поясняет альфа, с трудом подавляя дрожь в голосе, – на постоянной основе, – боже, он так волнуется, что ладони потеют и пульс стучит в висках, угрожая сердечным приступом. – Не только во время течки, но когда нам обоим этого захочется, – омегу бросает в жар. Огромный шар теплоты заполняет грудную клетку и бахает куда-то в живот, растекаясь по конечностям немеющим волнением. Черт, к такому предложению Тэхён не был готов, ожидая чего угодно, но точно не этого. – Знаю, звучит безумно, но это же все упростит для нас, разве нет? – Чонгук не знает, кого пытается убедить, себя или Кима, но обоим как минимум становится легче от озвученного вслух. Они признают проблему, остается только решить ее так, чтобы никто не пострадал. – Упростит? – так много мыслей вертится сейчас в голове, что мозг просто не справляется с огромным потоком возможных вариантов развития событий. Киму так хочется сказать «да» и одновременно с этим становится страшно за их будущее, потому что то, чем они будут заниматься, даже отношениями нельзя назвать толком. Интрижка, не более, взаимное удовлетворение потребностей без намека на чувства. Но чувства ведь есть, бьют через край, отражаются во взглядах и прикосновениях, поцелуях и сорванных вздохах. И нихрена это ничего не упрощает, черт побери. Они просто боятся признаться друг другу в том, что перешли черту дозволенных рамок в роли друзей. А может, Тэхён, наивный влюбленный мальчишка, по глупости просто выдумал все, нафантазировал, и такой ерундой страдает только он, ошибочно видя в чужой заботе нечто большее, нежели сексуальное влечение и братскую заботу. Правда, с братьями не занимаются любовью, как ни крути. – Но как быть тогда с твоим бесконечным потоком поклонниц? Я хочу жить вообще-то, Чонгук, – омега пытается свести все к шутке, пряча за ней страх и ревность. Ему не хочется делить Чонгука с кем-либо, тем более быть запасным аэродромом, о котором альфа и не вспомнит без сильной нужды. – Нет, ты не понял меня, – мгновенно оживляется Чон, не слыша в ответ гневного отказа и открытого сопротивления. Это дарит парню крошечную надежду на то, что идея оказалась не такой уж и глупой. – Не будет никакого смысла в них, если я буду с тобой, понимаешь? Я с ними только сплю, ты же знаешь, они ужасно раздражают своей надоедливостью и требованием постоянного внимания. – А я? – срывается с губ раньше, чем Тэхён успевает подумать, и Гук тут же расплывается в теплой улыбке, укладывая голову ему на колени и обнимая за талию. – А ты особенный для меня, всегда им был и будешь, – он говорит довольно тихо, но Ким слышит. Слышит и краснеет сразу же, покрываясь мурашками от того, с какой нежностью в голосе произносит это Чонгук. Альфа ластится к нему, трется щекой о живот и сильнее сжимает в объятьях, не желая отпускать от себя ни на минуту, но это ни капли не успокаивает Тэхёна, терзаемого слишком беспощадными монстрами сомнений. – Что будет, если кто-то из нас найдет себе вторую половинку? В смысле влюбится по-настоящему, – омега не сможет терпеть конкурентов, сердце просто разорвется от боли, если на его глазах Чон будет строить отношения с другим или другой. Это хуже любой пытки – видеть и понимать, что дальше секса или дружбы у вас никогда не зайдет. – Мы прекратим и снова станем просто друзьями, – поспешно отвечает Гук и сам не верит в свои слова. Разум насмешливо фыркает на подобное смелое заявление, а сердце и вовсе тревожно сжимается. Станут они друзьями снова, ага, как же. – Я не хочу ломать тебе жизнь и желаю тебе добра, Тэхён. Если в твоей жизни появится кто-то, я уступлю, ты же ведь тоже? – Конечно, – соглашается с ним Ким, подписываясь под безумной авантюрой и всеми вытекающими из нее последствиями и натягивая на лицо подобие улыбки, скрывающей куда более ужасные и нестерпимые эмоции, приносящие мучение день за днем. – Нет, – мысленно добавляют оба.❤
Ложатся спать они, конечно же, довольно поздно. Тэ не без помощи Чонгука, который более беспечно подходит к подготовке, успевает сделать все необходимые задания назавтра, кутается во вручённую им же толстовку и прячется с головой под одеялом, все еще смущенный тем, что альфа не уходит спать в гостиную, располагаясь по другую сторону кровати. Ничего такого, просто в последний раз в похожей ситуации они занимались кое-чем другим, и теперь Тэхёну неловко. Правда, при одном взгляде на Гука, становится ясно, что не ему одному. – Что-то не так? – омега решается повернуться к Чону лицом и ложится на бок, подпирая ладонью голову. Альфа долгое время неуверенно мнется, комкает в пальцах одеяло и не знает, куда деть взгляд, а потом выпаливает скороговоркой: – Я кончил в тебя, – и ох, лучше бы он и дальше молчал. Шею обдает жаром, однако чувство стыда меркнет перед тем, насколько виноватым и сконфуженным выглядит сейчас Чонгук. Подумать только, все это время его волновал именно этот факт – Тэ не знает даже, чего хочется больше, состроить обиженную моську или расхохотаться. Альфа такой ранимый и уязвимый в своей растерянности, как не поддаться соблазну? – Неужто чувство вины проснулось? – Ким насмешливо выгибает бровь, незаметно пододвигаясь ближе, и парень перед ним раздосадованно закусывает губу, протягивает руку в поисках чужой ладони и переплетает их пальцы, когда омега все же решает снизойти до прикосновения. Касаться Чонгука приятно. Гладить неспешно костяшки подушечками, чувствовать сбитый пульс на запястье, вдыхать с одежды его запах и ощущать на теле чужое белье приятнее вдвойне. – Мне стоило сначала спросить тебя. Я, конечно, знаю, что у вас все с этим куда проще, чем у девушек, и вероятность забеременеть вне течки одна на миллион, но все же, – это ужасно мило и трогательно – то, как Чон переживает из-за этого, то, как заискивающе-виновато заглядывает в глаза, и то, как сжимает сильнее тонкие пальцы в попытке успокоиться. – Мне следует на тебя обидеться, – хитро прищуривается Тэхён и демонстративно медленно отодвигается подальше, когда его обхватывают поперек талии сильные руки и тянут обратно, крепко прижимая к горячей груди. И, ох, приятно до дрожи ощущать каждый сантиметр чужого тела, притирающегося к тебе сзади. – Нет, Тэ, пожалуйста, – Ким улыбается довольным котом, добившимся своего, и наконец-то разворачивается в кольце объятий, сталкиваясь с Чонгуком нос к носу. Становится жарче вдвойне, потому что взгляд друга невольно падает на губы омеги, а язык голодно проходится по собственным, наверняка вспоминая недавний поцелуй. Тэхён рассеянно ведет ладонями по его животу, поднимается к груди и пытается дышать глубже и медленнее, но в паху все равно приятно теплеет и тянет, подкидывая куда более приятные воспоминания. И когда только вся их дружба успела так быстро пойти по пизде? – Ты ведь не едешь в этом году к своим? – Гуку хочется поставить пять баллов за умение избегать неловких ситуаций и менять тему, но вместо этого Ким просто согласно кивает. – Не-а, денег осталось немного, я не потяну билеты, – да и не сказать, чтобы он горел желанием ехать туда, где его вечно попрекают сделанным выбором и упущенной выгодой из-за блестящих перспектив в, скажем, модельном бизнесе. Мать негодует, отец беспомощно разводит руками, и только старший брат, приезжающий в отчий дом не менее «часто», благоразумно помалкивает в такие моменты, ободряюще подмигивая ему. Не сильно помогает от психоза, если честно. – Может, отпразднуем новый год вместе? – Тэхён в удивлении округляет глаза и даже немного отодвигается от Чонгука, пытаясь по взгляду понять, прикалывается тот над ним или говорит всерьез. Кажется, долгое нахождение на холоде повлияло на парня сильнее, чем Тэ предполагал. К подобному повороту событий он оказывается совершенно неготовым. Обычно Чон на новогодние уезжал к родным и праздновал с ними, и то ли сессия настолько меняет планы, то ли что-то еще. – Разве ты не празднуешь его со своей пассией? – осторожно подбирается к волнующей его теме Ким. Омега не знает, что между ними происходит, потому что в последний раз, когда они говорили о Хви, разговор вылился в крайне неприятные последствия. Тэхён до сих пор корит себя за то, что, можно сказать, самолично толкнул друга в объятья этой суки, а теперь, безусловно, жалеет. – Между нами ничего нет, – поспешно перебивает Чонгук, нервно облизывая губы. Он волнуется – видно невооруженным глазом, и это тронуло бы Тэ, если бы не желание получить ответ на все свои вопросы. – В смысле? – В смысле вообще ничего, – в такое смелое заявление верится с трудом. Тэхён недоверчиво закусывает губу и опускает голову, пряча обескураженный взгляд. Если между ними ничего не было, то, получается, Ким переживал зря. Или нет, кто знает, эти проклятые фото с ее аккаунта все портят. Ему правда хочется верить Чону, но какой-то странный необоснованный страх жрет изнутри клубком сомнений. – Детка, – хрипло зовет омегу Чонгук и подцепляет пальцами острый подбородок друга, заставляя посмотреть ему в глаза. В них чернота, затягивающая, непроглядная и соблазнительная. Тэхён в ней тонет и даже не сопротивляется особо, чувствуя странную восторженную щекотку в горле от дыхания альфы на своих щеках. Детка. Его, черт побери, детка. Проклятье, однажды Чонгук сведет омегу с ума с этими с виду невинными и ласковыми, но на деле дико пошлыми обращениями. – Последний раз, когда я с кем-то занимался сексом, был с тобой. И твои сладкие стоны до сих пор не выходят у меня из головы, – у Кима, кажется, поднимается температура, и лицо заливает огнем смущения от подобной откровенности. Проклятый несносный альфа. – Чон Чонгук! – искренне возмущается Тэ, ударяя Чонгука кулачком в плечо, на что тот только смеется заливисто и обнимает теснее, оборачивая руку вокруг талии. Господи, до чего неловко-то. – Это значит да? – голос Гука хрипит, снижаясь на пару октав и разнося по нежной чувствительной коже мурашки. Его близость будоражит, волнует, и мажущие по губам Тэхёна губы альфы ни черта не способствуют трезвому мышлению или адекватному восприятию ситуации. Ким снова ощущает себя беспомощным мотыльком, летящим на огонь. Только вместо огня у парня воздушные поцелуи, такие неожиданные и ошеломляющие, что перехватывает дыхание. Невыносим. Боже, Чонгук просто невыносим. – Я... я не знаю, – сбито шепчет Тэ, прижимаясь своим лбом ко лбу Чона. Ему нужно отдышаться, нужно срочно прийти в себя, или он попросту опять потеряет контроль, поддавшись на уговоры. Чонгук просто поцеловал его, а у омеги уже земля уходит из-под ног и ощущается странная слабость во всем теле, словно у друга есть какая-то особенная власть над ним. – Слушай, я принесу продукты с собой, куплю вина, приготовим ужин вместе, нарядим елку, накачаем наших любимых фильмов, запустим салют, покидаемся снежками, будет весело, – чем больше Гук перечисляет, лениво оглаживая донельзя напряженную поясницу, пробираясь пальцами под планомерно задирающуюся толстовку, тем соблазнительнее становится предложение и труднее сопротивляться ему. Чон описывает идеальный новый год, тот, о котором Тэхён мечтает уже несколько лет, но будет ли справедливым воспользоваться складывающейся ситуацией, ведь это не значит ровным счетом ничего для альфы? – Ты не должен так тратиться на меня, – оправдание более чем нелепое, ведь Ким готов согласиться. Просто собственная совесть не позволяет пользоваться кем-то и есть за его счет – не то воспитание. – Во-первых, я трачусь не на тебя, а на нас, – недовольно цокает языком Чонгук, раздраженно закатывая глаза, словно омега сморозил какую-то чушь. – Во-вторых, я могу себе это позволить, – он, черт побери, хочет этого. – В-третьих, я не хочу, чтобы ты встречал этот новый год в одиночестве, – или вообще с кем-либо, кроме него. – И, в-четвертых, я хочу отпраздновать его именно с тобой, – Тэхёну кажется, что краснеть еще больше попросту невозможно, однако щеки горят сильнее, и не находится слов, способных описать те эмоции, что обуревают Кима сейчас. – Ох, я, – омега замолкает, тушуется и снова кусает свои потрясающие губы, испытывая терпение Чона. – Ты не хочешь? – надежда в глазах Чонгука меркнет, угасает медленно, а рука испуганно замирает на пояснице в ожидании страшного приговора. – Хочу, – мгновенно перебивает его Тэ, прикасаясь кончиками пальцев к скуле альфы, чтобы вернуть к реальности. Чон смотрит на парня в ответ, пытаясь найти разгадку созданным ребусам на дне расширившихся зрачков. – Только... – они так тесно прижались друг к другу, переплетя конечности, что Ким может поклясться, будто слышит сумасшедшее биение сердца Чонгука, или то его шальное отдается эхом в них двоих сразу. – Да? – Тэхён смущается пуще прежнего, не может выдержать на себе пристальный тяжелый взгляд и утыкается лицом Гуку куда-то в шею, с наслаждением вдыхая исходящий от кожи аромат печенья и сдобы. Забавно, конечно, как порою коварна генетика в том, что не подвластно нам. Чон вовсе не похож на сладкого мальчика внешне, вечно строя из себя сексуального ловеласа, а природа, словно насмехаясь, говорит ему об обратном, даруя парню более чем женственный запах. – Перестань так сильно смущать меня, – тихонечко бубнит альфе в шею Тэхён, робко потираясь носом о нежную кожу, и Чонгук не может сдержать счастливой довольной улыбки победителя.