***
Даня никогда не любил скучную музыку, которая не «качает», походы в театры, а уж тем более оперу. Ему не нравится в ней всё. С самого детства ему казалось это невероятно скучным, поэтому он всячески избегал попаданий в оперные театры. Вот не нравятся они ему. Не нравятся и всё на этом. Вкусы же у всех разные. Он, например, не горит желанием часами слушать затяжные, как он выражается, «вопли». И его часто приглашали послушать что-то из вечного, но всё время приходилось отказывать, ведь должны же они когда-нибудь угомониться. Так думал Даня. Хреново думал. После того, как он переехал в Питер, предложения культурно отдохнуть посыпались градом. Поперечный со временем стал чаще задумываться о том, что стоит хоть один раз сходить. Он уже почти смирился с тем, что придется сидеть в темном зале несколько часов и слушать «вопли». Почти. Не хватало одного жалкого толчка, чтобы подбить его на поход в оперу. Нужно было что-то, что заставит переступить через нежелание просиживать жизнь в вычурных залах с высокими потолками. Таким именно толчком стало предложение Миши «развеяться и выгулять выходной костюм».***
Эльдар волнуется. Он не первый раз выступает здесь, но всё равно дрожь охватывает чуть ли не всё тело. Приходится расхаживать из стороны в сторону, находясь в гримерной. Это, признаться, не успокаивает. Возможно, немного унимает дрожь, но она вскоре возвращается, когда о ней вспомнят. — Возьми себя в руки, — говорит Эльдар, активно жестикулирую, будто бы разговаривает не с самим собой. Его движения в такие моменты резкие и беспорядочные, он иногда может задеть какие-нибудь предметы неподалёку рукой. В какой-то момент Эл просто забирается на довольно высокий стул с хлипкой спинкой и опирается на неё. Он закрывает глаза и надавливает ладонями на веки, морщась от неприятных ощущений. Спинка стула скрипит и не внушает особого доверия, но сейчас Эльдару вообще плевать на это. Обычно, когда до выхода на сцену много времени, его это бесит, но сейчас — нет. В данный момент он просто хочет «отстреляться по-быстрому» и жить себе спокойно. Но, как следует из понятия о законе подлости, время в моменты, когда хочется пройти какой-то этап жизни быстрее, замедляется настолько, что выть хочется. Всё же через некоторое время, после того, как Джарахов сел на стул, опасно опираясь на его спинку, телефон в кармане классических брюк, сильно ограничивающих движения, завибрировал. Эльдар сначала испугался, а потом закатил глаза, вспоминая, что сам же поставил будильник за пятнадцать минут до выхода на сцену. Эл вскоре удосужился вытащить телефон и отключить будильник, после чего спустился со стула и посмотрел на свое отражение в зеркале напротив. На лице появилась некая самодовольная улыбка. Парень поправил пиджак, который не коим образом не вязался с брюками, и вышел из гримерной. Дрожь потихоньку удалось унять, поэтому он гордо продефилировал к миру закулисья, где уже во всю кипела тихая, но жизнь.***
Даня вышел раньше, чем хотелось. Он достаточно быстро собрался и решил, что стоит всё-таки купить цветы для какой-нибудь барышни из театра. Как-никак он собирается первый и последний раз прийти послушать «вопли». Надо выделиться! Поперечный прогулочным шагом направляется в сторону ближайшего ларька с цветами, иногда оглядываясь. Вокруг него, как всегда, унылые пейзажи осеннего Питера. Даже темнеющее небо говорит о том, что согласиться пойти с Мишей в оперу — плохая идея. Но сейчас отказаться не выйдет. Или выйдет? Даня косится на машины, проезжающие мимо, с трудом преодолевая желание броситься им навстречу с распростертыми объятьями. Слава яйцам, он быстро одергивает себя, говоря, что это того не стоит. Всё же отступать некуда. Между тем, цветочный ларек с каким-то пошлым названием, которое носит половина подобных по всей стране, оказывается дальше, чем казалось раньше. Его чуть-чуть видно издали, но прохожие в серых пальто слишком сильно рябят в глазах, заставляя устремить усталый взгляд в пол. — Добрый вечер, — машинально поздоровался Даня с продавщицей в цветочном магазине. Он почувствуй, как резко тёплый воздух хлынул на него. В помещении, хоть и было тепло, но снимать пальто не было желания. — Добрый, — девушка за прилавком приветливо улыбнулась после чего, как и до прихода Дани, уткнулась в свой телефон. — Слушайте, а подскажите букетик какой-нибудь, — Даня поджал губы и принялся неразборчиво жестикулировать, — чтобы вот он был похож на букет из цветов мандрагоры, — комик вновь запнулся, — знаете, орущий чтобы. Девушка вышла из-за прилавка и с явным непониманием посмотрела на покупателя. М-да, такого задания ей ещё не давали. Кажется, Поперечный понял, насколько странно звучит его просьба. Он сунул руки в карманы и попытался зацепиться взглядом за любую точку, чтобы не видеть застывшую в недоумении цветочницу. — Может, хотите попробовать ирисы? — тихо, но, как можно более позитивно, спросила продавщица, вытаскивая из большой белой вазы фиолетовый цветок с длинным стеблем и лепестками, торчащими во все стороны. — А есть что-то более… праздничное? — Дане, конечно, плевать на то, какие цветы он притащит для какой-нибудь дамы из оперы, но эти ирисы будут выглядеть так, будто комик только что с клумбы у подъезда сорвал их. Лучше, наверное, найти что-то более презентабельное. — Вам для девушки? — цветочница лучезарно улыбнулась, предвещая сладкую и до скрежета на зубах романтичную историю. — Как пойдёт, — усмехнулся Даня и игриво подмигнул, выставляя себя идиотом на максимум. Продавщица, мягко говоря, прихуела. Она испуганно посмеялась, отводя глаза в левый нижний угол. — Фиалки? — дрожащим голосом проговорила девушка. Вот сейчас она уже не знала, чего ждать. — Давайте фиалки, — махнул рукой Поперечный. Он разблокировал телефон и посмотрел на время. До встречи с Мишей оставалось минут пятнадцать, так что всё в порядке, можно ещё немного пообщаться с продавщицей. — Оберните их, пожалуйста, как-нибудь элегантно и вычурно, — Даня попытался как можно понятнее выразиться, чтобы не пришлось объяснять на пальцах. Цветочница кивнула и поплелась к прилавку. Она взяла в руки желтую атласную ленту и золотистую сетку, и они вмиг очутились на коротких стебельках прекрасных фиалок. Нечего сказать, вышло достаточно элегантно и вычурно. Цветы, в основном, были фиолетовыми, но иногда между ними мелькали желтые, словно солнышко на детском рисунке. — Прошу, — продавщица протянула изумительный букет Дане. Через пару мгновений Поперечный неторопливо вышел из магазинчика, размышляя о том, что стоят цветы уж слишком дорого. Хотя, впрочем, это уже и не особо важно. Раз в жизни можно и потратиться. Копаясь в собственных мыслях, Даня чувствовал себя немного неловко, когда шел по вечернему Питеру с букетом. Люди часто оборачивались, на что он пытался закрыть лицо этим самым пучком фиалок в своих руках. Неужели человек не может позволить себе прогуливаться по городу с чудными цветами? Не знаю, как считают другие, но Миша явно против цветочных маньяков. Он начал ржать ещё тогда, когда увидел вдалеке фигуру, сомнительно похожую на Даню, несущую какой-то яркий букет. Поперечный, кстати, заметил реакцию друга, поэтому ему стало вдвойне стыдно. Он даже подумал кинуть букетом в Кшиштовского, но что-то не очень хочется деньги на ветер выбрасывать. — И какого хрена ты ржешь? — недовольно буркнул Даня, когда подошел к другу. Его взгляд не был пугающим, но комик пытался как можно более угрожающе сощуриться. — Ты планируешь искать себе девушку в оперном театре? — Миша сунул руки в карманы и кивнул в сторону огромного и до невозможности красивого здания. Поперечный вздохнул и недовольно отвел взгляд от ослепительных огней театра. Он не горел желанием отвечать на вопрос Кшиштовского, но всё же придется. Даня прокашлялся и, уставившись себе под ноги, поплелся за Мишей, который всё-таки решился сдвинуться с места и удостоить своим присутствием шикарным образом освещенное здание. — Тебе девушку искать буду, — усмехнулся Даня, понимая, что шутка ни капли не смешная. Ну, что сделано, то сделано. Миша промолчал. Он улыбнулся уголками губ, будто ожидал чего-то подобного. Не гейская шутка, конечно, но тоже сойдет. В конце концов, Поперечный же не обязан смешно шутить, идя чуть ли не на каторжные работы.***
Эльдар глубоко вдохнул. Он несколько раз успокоил себя и коллег, готовящихся к выходу на сцену за кулисами. Дрожь постепенно ушла, а волнение отступило на второй план. Теперь нужно выложиться на полную. В этом уж точно нет ничего сложного. Так ведь? Ладно, хорошо, Эльдар понимает, что в этом определенно есть что-то сложное, но всё же. Нельзя вот так стоять и тупить за кулисами! Хотя… Допустим, что можно, но не тогда, когда вот-вот выходить на сцену. Три... Два... Один... Тихий шорох ткани, с которым кулисы разъезжаются в разные стороны; привычный шепот зрителей с едва различимыми фразами; темный-темный зал, точно пустой. Страшно. Но, черт возьми, как же гордишься собой, стоя на этой сцене, осознавая, что именно к тебе прикованы тысячи взглядов. Тысячи и один. Один зритель, который вглядывается в каждое движение. Один зритель, который смотрит, затаив дыхание. Один зритель, который рассчитывал увидеть это один раз. И ведь Даня до последнего упирался, говорил, что откинется здесь, пока на сцене не появился он. Маленький рост, нестандартная для такой профессии прическа, хрипловатый, но, как кажется ему, чудесный голос и плавные, аккуратные, но уверенные движения рук. Завораживает. Хочется смотреть дольше, слушать внимательнее, дышать реже. Сознанием Поперечного потихоньку овладевают мысли, нашептывающие ему о том, что это будет сложно исправить. Он даже не противится им. Потому что именно эти мысли, коварно подкравшиеся в самый неудачный момент, заставляют ощущать себя легче воздуха, ярче солнца, чище неба и счастливее всех людей. Нет. Господи, нет. Поперечный не смеет. Он не станет приходить сюда ещё раз. Ему не нужно это, он взрослый мужчина с кучей дел. Или… Может, иногда? Всевозможные звуки, исходящие от зрителей, постепенно прекратились. И только один голос что-то восторженно бормотал. — Миш… Мне нравится, — не отводя взгляда от маленькой и аккуратной фигуры на сцене, сказал Даня. Он не видел, как на лице друга расплылась самодовольная улыбка, но прекрасно, черт возьми, знал об этом. А затем, после этих слов, всё, что могло пойти не так, пошло не так. Абсолютно всё. Поперечный полностью потерялся во времени, он больше не мог и не хотел осознавать, где находится, что происходит и когда это закончится. Ему уже было совершенно наплевать на букет, который как-то уж слишком крепко сжимали его руки. Да что там букет! Он напрочь забыл о своей неприязни к опере и всему, что с ней связано. Теперь-то Даня будет посещать оперные театры. Теперь-то ему будет, на кого посмотреть, кого послушать и кем восхищаться. Теперь-то всё изменится.