Город — как пирамидка из колечек, Каждый человечек в нём наполовинку искалечен.
Кларку и раньше приходилось снимать на похоронах, но никогда прежде это не касалось его семьи непосредственно. Кон был его семьёй, и Кларк ощущал его боль, эту утрату, совсем как собственную потерю. И всё же его присутствие здесь было работой. Вырытая могила зияла чернотой, края припорошило снегом, будто кто-то наверху надеялся скрыть следы зубов, вгрызавшихся в почву накануне. В могилу готовились опустить пустой гроб — не совсем пустой, ладно, и тем не менее — такой бессмысленный ритуал. Кларк знал, что дело не в сколоченных досках и дорогой обивке. Только в том, чтобы дать себе возможность поверить: Тим не вернётся. Не вернётся сын, брат, друг — и возлюбленный. Они встретились лишь однажды на Рождество, и едва ли Кларк успел его узнать за единственный длинный вечер и короткое утро. Но он точно знал, что Тим любил Кона — не менее сильно, чем Кон любил его. Оттого было ещё труднее. Приходилось прерывать похоронные речи щелчками затвора. Никто не обращал на него внимания, даже когда пришлось использовать вспышку. Кларк будто стал призраком с камерой — и тем было лучше для всех. Ему нечего было сказать, но ему и не предложили. Кону нечего было сказать тоже. Это не слишком радовало, но оставалось понятным: он просто не готов был отпустить. Может быть, Уэйны тоже не были, но Брюс не оставил им выбора. Они все были такими разными — яростный Джейсон; Дик, похожий на оголённый нерв этой семьи, ощущающий и отдающийся миру за всех; Дэмиен, вещь в себе; Стеф, чистая и свежая, как едва раскрывшийся бутон; Брюс — скала, нависающая над ними, укрывая от непогоды и не давая взглянуть на солнце. Они все были разными — и не отличались друг от друга ничем. Кон будто ждал чего-то — так напряжённо вслушивался он в речь Джейсона, так чутко реагировал на каждый звук. Утром Брюс долго говорил с Кларком. Тот понимал прекрасно — Брюсу не было важно рассказать, расспросить или проинструктировать. Ему важно было увидеть, что Кларк не причинит вреда остальным его детям. Что он понимает, через что им приходится проходить. Кларк понимал. Он записал лишь то, что было нужно ему для статьи — ни строчкой больше, и отвечал честно, открыто. Он умел иначе — профессия журналиста обязывала талантливо юлить по необходимости — но не хотел. Брюс много говорил о Тиме. Кларк надеялся, что хотя бы часть из этого он сказал своему сыну до того, как стало слишком поздно.***
Он вернулся к могиле ещё раз — когда все разошлись, и он мог сделать снимок без людей. Кон всё ещё оставался на месте, и он, кажется, совсем не хотел с Кларком говорить. Он походил на человека, который ждал чего-то, что должно произойти с минуты на минуту, и каждая следующая, не оправдывающая ожиданий, становилась самым страшным разочарованием. Кон остался на месте, когда Кларк закончил и тихо ушёл в сторону особняка. Время тянулось бесконечно медленно. Уэйн-маннор тоже казался бесконечным — во всяком случае, Кларк надолго застрял в зимнем саду, а потом в библиотеке. Он не стремился видеться с семьёй в трауре, с людьми, оплакивающими утрату. Он мог бы. Он просто не был уверен, что это нужно остальным. Так он слонялся до самого ужина, а за ужином в основном молчал. Кларк давно научился читать лицо брата, как открытую книгу, и когда Брюс сказал, что его семья вернётся в Готэм летом, Кон был шокирован. Что ещё было ему ожидать? Кларк сжал в пальцах вилку. — Мы можем проехать через Метрополис, Кон, — вставил он. — Если ты хочешь. Думаю, в школе никто не будет возражать, если ты задержишься ещё на пару дней. Кон, казалось, успел вступить во внутренний конфликт и разрешить его за секунды. Он покачал головой: — Я… Нет, я лучше вернусь вместе со всеми, пожалуй. И я оставил собаку родителям, не думаю, что они в восторге. Это всё-таки мой щенок. Чушь собачья, хотелось сказать Кларку, они любят животных, один щенок не приносит столько хлопот, чтобы нельзя было выкроить день. На деле же он ответил — Как скажешь, Кон. Дай знать, если передумаешь. Тот кивнул, хотя очевидно не собирался менять решение. Будто речь шла о пропуске отработки, грозящем ему отчислением. Пропускать было нельзя! Казалось, Кон считает, что должен вернуться скорее. Что он что-то может проморгать. Кларк был не то чтобы разочарован, больше раздосадован. Он и раньше предлагал Коннеру просто приехать в Метрополис на каникулы, посмотреть большой город. Но и прежде Кон отнекивался, и было в этом что-то странное, что-то едкое, будто он не столько стеснялся, сколько просто… не желал повторять за Кларком, или вроде того. Кларк всё равно хотел не этого, желая быть его примером. Просто у них было так мало времени с тех пор, как он покинул Парквилль, и Коннер ни жестом, ни звуком не говорил ничего такого, но Кларк ощущал себя паршивым старшим братом. Всё же было бы ещё хуже, если бы он начал давить, так что больше Кларк не предлагал. В этот день.***
Ночью Кларк предсказуемо не спал. Он писал, чтобы утром показать статью Брюсу, а потом отправить её редактору вместе со снимками. У них в штате был фотограф, конечно, но хорошеньким же Кларк был бы репортером, если бы не мог справиться с этим сам при необходимости. Даже после завершения работы сон никак не шёл, и поскольку запрета на блуждание по поместью не было, Кларк решил пройтись. Просто размяться, хотя в бесконечных галереях можно было бы с успехом заблудиться. Он ещё даже не покинул крыло, когда услышал голоса и увидел отсветы в одном из коридоров. За едва приоткрытой дверью спорили Дик и Джейсон. Кларк знал, что ему стоило бы пройти мимо, но Джейсон звучал зло и нетрезво, а Дик, кажется, только больше его провоцировал. Кларк толком не различал, о чём речь, но чтобы понять тон это и не требовалось. Ему казалось, он обязан вмешаться. Он никогда не мог просто отвернуться. Так и не научился к своим годам. Когда Кларк толкнул дверь, первым, что бросилось ему в глаза, была бутылка из-под виски, уже стоящая на полу, вторая была на столе, опустевшая на трети. Дик пьяно уставился на него. Джейсон даже не оглянулся. Кларк обеспокоенно посмотрел на них. — Всё в порядке? Джейсон вскинулся, взъерошенный, с дикими глазами. Он уже успел заметить, что Джейсон — вспыльчивый малый. Дик, хоть и умел усмирить его, всё же не мог ничего противопоставить смерти. Кларк поднял открытые ладони и решительно шагнул вперёд. Джейсон дёрнулся, порываясь встать со стула, но Дик метко пнул ножку, и Джейсон упал обратно. Кларк неуместно порадовался размерам дома и тому, что из своей спальни Брюс не услышал бы ни попойки, ни грохота, который эти двое создавали, просто оставаясь наедине. Дик поднял бутылку и долил себе и Джейсону, а потом толкнул тёмно-зелёное стекло к краю стола. — Выпей с нами. Глаза у Дика были удивительно злыми. Кларк открыл рот, собираясь отказаться — не столько этика, сколько простая непричастность к их трагедии, но Дик улыбнулся — яростно, ярко, до ушей — и Кларк забыл, что собирался сказать. Дик повторил: — Выпей. Джейсон посмотрел на брата, явно пытаясь сфокусировать взгляд. Столь же явно эта попытка была безуспешной. Дик пожал плечами и кивнул на бутылку. Кларк отзеркалил жест и начал было: — Я… — На работе ты был сегодня до шести часов вечера. Ты здесь как брат Кона. Значит, член семьи — отчасти. Сядь. И выпей с нами. Едва ли это было просьбой. Больше походило на приказ офицера полиции. Тем не менее, Дика хотелось слушаться не из-за его профессии. Кларк огляделся и подтащил стул из угла, повернул к столику спинкой, укладывая локти на неё и садясь. Сделал глубокий глоток из бутылки — под пристальным взглядом Дика. Слишком цепким и колким для пьяного. Только после этого Дик наконец отвернулся, подмигнул Джейсону и отсалютовал бокалом. — За Тима. Конечно, за Тима. — Расскажи мне о нём? Дик напрягся так, что удивился даже Джейсон, кажется. Если вообще был способен удивляться сейчас. Тем не менее, Дик приоткрыл рот и замер, глядя на Кларка, будто перекатывая и прокидывая слова в голове. Взвешивая. В конце концов начал осторожно: — Он зануда. — На недоуменный взгляд Кларка Дик пожал плечами. — Страшный зануда! Педант и режимный засранец, который не даёт покоя своими выходками всей семье. Кларк заметил настоящее время, конечно же. Но не стал его исправлять, только сделал ещё глоток — куда меньше. Не впервой ему было выполнять роль психотерапевта. Если Дику нужно было, чтобы его обиду и боль выслушали — что же. В конце концов, они и правда были почти семьёй. Трагедия роднила их куда больше, чем смогли бы отношения Кона и Тима их породнить в ближайшие годы. Джейсон прохрипел: — Кончай на него наезжать. — Нет, я буду, — Дик правда злился. Синие глаза сверкали яростью. Или блестели от слёз — Кларку трудно было понять. — Он не может тебе ответить, — Джейсон подался вперёд всем телом, и Кларк напрягся, просто потому что не так просто было рядом с этим человеком не думать о том, как бы защитить от него всех вокруг. Нет, Кларк не считал, что Дик не может за себя постоять. Но инстинкты оставались инстинктами. — Он мёртв. Дик криво усмехнулся и звонко чокнулся со стоящим на столе бокалом Джейсона. — Так пусть поднимет свою тощую задницу из могилы и ответит. — Переигрываешь, — неожиданно для себя заметил Кларк. В гробовой тишине он почти слышал, как Дик повернулся к нему. По большому счёту, Кларк уже был готов даже принять огонь на себя. По большому счёту, он уже сделал это, толкнув дверь. Дик смотрел на него, сощурившись, долгих несколько секунд. А потом рассмеялся — гортанно, запрокинув голову и всхрипывая, рывками втягивая воздух. И похлопал Кларка по плечу. — Ты прав, дружище. Ты прав. За Тима? Этот тост и последующий — даже неделю спустя, когда Кларк молча и в одиночестве заливался накануне выходного дня в своей пустой квартире — были за Тима. Почему они упорно пили за покойника, покуда в мире было достаточно живых, которым требовались помощь и забота — Кларк не понимал в упор.***
Следующим утром Кларк всё равно поднялся рано, проспав едва пару часов, с тяжёлой головой. Снег накануне кончился так же быстро, как начался, лишь слегка припорошив землю, но облака не рассеялись, так что небо оставалось сероватым и тоскливым. Заготовка статьи ждала одобрения, снимки он обработал и показал Брюсу сразу же после похорон. Брюс всё никак не давал отмашки отправлять материалы в редакцию, но Кларк был наготове всё равно. Конец прошлой ночи он помнил хорошо, но не то чтобы был этому рад. Он услышал много о Тиме, и в основном это было по его мнению слишком личным. Он не одобрял доверие Дика журналисту, пусть даже знакомому. Тем не менее, он это ценил. Кларк редко сталкивался с открытостью, и хотя ему казалось, что под распахнутой душой у Дика скрыто двойное дно, готовность делиться хоть чем-то не могла не радовать. Кларк не единожды видел, как люди после тяжёлых утрат замыкались, черствели. Лишь на время, как правило, но к моменту, когда это же время сглаживало и стирало память о трагедиях, они просто забывали, что значит чувствовать. Джейсон тоже вскочил чуть свет. Дика за завтраком не было, но Альфред сообщил Брюсу, что тот на пробежке в саду. Кларк крепко задумался о том, когда спало это семейство, если спало вообще. Он возвращался в гостевую спальню под утро, когда заметил льющийся из-под двери кабинета Брюса тусклый жёлтый свет. Джейсон слепо смотрел в тарелку красными сухими глазами. Хоть как-то расшевелить его смогла только Стеф, предложившая показать Кону город. Джейсон встряхнулся, выпрямил плечи — и ненадолго стал тем, о ком Кларк слышал от брата так много. Когда Джейсон, Стеф и Кон уехали в центр, в доме стало совсем тихо. Дэмиен просто испарился, как тень, Альфред, пожалуй, пугал тем, что оставался вездесущ и незаметен. Брюс наконец дал добро на отправку, и после того, как Кларку перезвонил редактор, у него совсем не осталось дел. Брюс заперся в кабинете, а Дик, кажется, Кларка избегал. Неудивительно. Откровенность порождает стыд. Неожиданным было то, что после обеда, который Кларк разделил с Альфредом, настояв на том, чтобы они остались в кухне, Дик как ни в чём не бывало поймал его на пути к библиотеке. — Проветримся? — его улыбка сияла, будто это не он ночью балансировал на натянутом канате между истерикой и яростью. Впрочем, удержался же он. Кларк пожал плечами и улыбнулся в ответ — как мог мягко. — Конечно. Почему нет. Только возьму пальто. Шагая к вешалке, он думал, что Дик предложил ему выйти в сад или на террасу, но тот направился прямиком в гараж, не оглядываясь. Обернулся он лишь остановившись у тёмно-синего мотоцикла, и то — для того чтобы отдать Кларку второй шлем. На вопросительный взгляд Дик рассмеялся. — Поехали. У детей своя экскурсия, у нас — своя. — Не такие уж они и дети, знаешь, — возразил Кларк, поправляя застёжки на шлеме, чтобы тот точно налез. — Многие и в нашем возрасте через такое не проходят. — А как предлагаешь их называть? Дик уже разворачивал байк к выезду. Его вопрос Кларк оставил без ответа, но Дик, кажется, и не ждал. Похоже было, что сегодня он в настроении просто перебрасываться словами, как мячиком — за проводку без броска полагался штраф. Какой — Кларк не знал, но почему-то был уверен, что он есть. Дик оставил байк в покое и задумчиво окинул Кларка взглядом. — Так не пойдёт. — В смысле? Он успел подумать, что Дику всё-таки нужен был какой-то ответ. — В смысле, ты промёрзнешь насквозь, даже если мы будем ползти по трассе. Мне не улыбается везти домой сосульку. Кон меня не простит, знаешь ли. — О, ну прости, что не предусмотрел твоих планов на сегодня, — Кларк закатил глаза. С Диком было легко говорить, легко сокращать дистанцию. Он будто сам стирал её в один момент — никакого пиетета, никаких церемоний, свобода для собеседника и для себя. Кларк подумал — не в первый раз за последние сутки, впрочем — что Дик, должно быть, оказался на редкость хорошим детективом. Умение войти в чужую зону комфорта и не нарушить в ней ничего даже заставляло завидовать немного, пожалуй. — Снимай свой пижонский твид, — на вопросительный взгляд Кларка Дик требовательно протянул руку. Кларк послушно стянул пальто, но не удержался от сарказма: — Конечно, без него-то я точно не замёрзну. Дик ткнул его кулаком в плечо и стремительно вышел в дверь, которая соединяла гаражи с восточным крылом особняка. Кларк коснулся руля мотоцикла, потом сиденья. В колледже у него было достаточно приятелей на байках, в Метрополисе любили их, а ещё мопеды и — как ни странно, больше всего — трамваи. Кларк и сам умел водить мотоциклы, не имел предрассудков в голове на этот счёт, а ещё — отличал хорошую машину от плохой, конечно же. За моделями он давно уже не следил, зато вот что он мог точно сказать про «коня» Дика: тот был ухожен и любим. Дик хорошо приглядывал за своей техникой, и это было видно по явно уже не новому, но без единой трещинки кожаному сиденью, по отполированным блестящим бокам. Кларк не услышал, как Дик вернулся, поэтому вздрогнул, когда тот окликнул его. Развернувшись, Кларк едва успел поймать тяжёлую лётную куртку, которую Дик прицельно метнул в его руки. Кларк расправил куртку в руках. Как и байк, она была не новой, но за ней хорошо следили. Вот только… — Кажется, тебе она должна быть велика? Дик рассмеялся и пожал плечами. — Она не моя. Брюса. Вы с ним вроде не слишком отличаетесь комплекцией. Кларк согласно кивнул. — А Брюс… — Давным-давно её не носит. Не знаю даже, почему Альфред до сих пор не выкинул. Кларк набросил её и повёл плечами, примеряясь. Куртка действительно села как влитая, и осталась удобной даже когда он застегнул молнию до горла, моментально ощущая, что в гараже ему становится не просто тепло, а по-настоящему жарко. Перчатки Дик дал ему уже свои. В этой одежде было уютно, как могло быть только в чём-то, с чем связаны воспоминания, привязанности и опыт прошлого. Всё это было здесь — в почти нежном взгляде Дика, которым тот скользнул по нашивкам на груди. — Куда поедем? — Кларк потоптался в нетерпении — ему становилось действительно душно. — Не знаю? Куда глаза глядят. — Мне почему-то кажется, что ты не катаешься без цели. Кларк перекинул ногу через сидение. Спинки у бритвы Дика не было, так что Кларк не задумываясь обхватил его за талию. Дик хмыкнул, заводя двигатель. — Без цели — никогда. Рёв мотора лишил их возможности продолжать разговор, но Кларк, пожалуй, даже немного радовался этому. В конце концов, его умение парировать и играть словами — было лишь хорошей журналистской выучкой, помноженной на опыт.***
Если целью Дика было потрясти воображение Кларка видами Готэма — у него получилось вполне. Не то чтобы Кларка было легко удивить — он жил в Метрополисе, в конце концов — но восхищала именно разница между двумя этими городами. Одинаково огромные, они отличались всем, начиная с освещения и материалов, из которых строились дома ещё в начале прошлого века, заканчивая транспортными развязками и приоритетами на рекламных щитах. И ещё погода. Погода в Готэме была может и не кошмарной, но и в восторг не приводила тем не менее. — Это что, Мухаммед Али? Дик рассмеялся, снимая шлем, но с мотоцикла не слез, и Кларк тоже не торопился. — Это аперитив. В Готэме много странных памятников, даже не знаю, почему именно этот стал, ну. Местом паломничества. Как будто в этом городе бойцы ценнее всего. Бойцы и циркачи. Кларк помолчал, неосознанно перебирая пальцами под его рёбрами. Дик, кажется, не замечал. — Разве ты не циркач? В прошлом. Кларк заметил, как тот замер, задрав голову к статуе. — В прошлом, — эхом отозвался Дик. Потом будто встрепенулся. — Готэм чаще других городов мелькает в новостях на национальных каналах. Мы тут все — клоуны на привязи. Поехали, поедим? Кларк кивнул и звонко ударился шлемом о шлем Дика. — Ага, — добавил он. Дик снова хохотнул и вдарил по газам. — Ну, держись, зритель.***
— Я думал, в Готэме все едят бургеры, — Кларк с сомнением смотрел на свою тарелку. — Не-а, — невнятно пробормотал Дик с набитым ртом. — Бургеры и хот-доги — это для туристов. А мы с тобой в сердце. Тут едят местные копы, студенты из тех, кому не лень ехать от Университета, а ещё бездомных подкармливают. Идиллия. Здесь можно разочароваться в мире, а можно, — Дик облизал жирные пальцы, — встретить судьбу. Ешь. Кларк покорно подхватил с тарелки сэндвич с говядиной. Пахло умопомрачительно, так почему бы и нет? Он никому и ничем сейчас не мог помочь, и даже если ему казалось, что с Диком он именно ради этого — судя по всему, хватало его присутствия. — Осто... Кларк подхватил сэндвич и быстро сомкнул зубы почти на середине. — ...рожно. Кости. Дик рассмеялся, Кларк и впрямь чрезвычайно деликатно прожевал долгожданный обед. — Всё в порядке, — отозвался он, глотая. — На ферме в мясо могло попасть что угодно. Так что мы с Коном умеем жевать осторожно. У нас обоих много и других, в основном бесполезных в городе умений. Но одно из них наоборот очень важное. Быть свободными. Там, где никто не чувствует себя таким. Дик посмотрел на него… почти с нежностью? — Хорошо, Кларк Кент. Тебе повезло, сегодня я покажу тебе готэмскую свободу. — Мне следует испугаться? — Только если у тебя глобофобия. Кларк рассмеялся и вытер губы тыльной стороной ладони. — Без понятия, о чём ты. — Тогда доедай, нам ещё ехать к ратуше. Кларк быстро расправился с остатками ланча, и Дик снова завёл мотоцикл. В этот раз сытый и разморенный теплом дайнера Кларк толком не смотрел по сторонам, но поездка всё равно кончилась слишком быстро, как по его мнению. И даже не зная, что такое глобофобия, он, пожалуй, уже не нуждался в ответе на этот вопрос. Площадь перед ратушей была усеяна воздушными шарами. Куполы одних уже поднялись, и корзины подрагивали, как нервные лошади перед забегом, возле других жёсткая ткань покоилась на обледеневшем асфальте. Расцветки у шаров были самые разные, как и пилоты — Кларк видел здесь и стариков, и совсем, казалось бы, детей. Дик потащил его к столам, где разливали свежесваренный глинтвейн. Он остывал быстро, но всё равно был чертовски вкусным. Даже сам Дик выпил немного, заговорщицки шепнув Кларку: «Офицер сегодня не при исполнении». Кларк попытался представить, как Дик выглядит в форме. Не получилось этого никак: Дик был таким текучим и плавным, что даже его профессию Кларк не помнил и не вспомнил бы без этой шутки. Форма на нём казалась кощунством. Наверняка Дик постоянно шёл против устава: закатывал рукава или распускал галстук. Кларк забыл об этом, едва Дик потянул его за руку ближе к шарам. Солнце уже скатилось за горизонт, и теперь площадь была освещена десятками огней от готовых подняться воздушных шаров. Раздался усиленный динамиками на ратуше голос распорядителя, отдающий команду к запуску. Гулкие звуки, с которыми пилоты сбрасывали лишний балласт, походили на аплодисменты, а потом слились с ними. Величественно, но довольно быстро шары поднимались над площадью. Кларк с замиранием сердца следил за многоцветием в сумеречном небе, и Дик, кажется, заметил это его чувство. Пихнул локтем в бок. — Не распыляйся на шарики. Мы здесь не за ними. — А зачем? — Кларк удивился искренне. Что могло быть красивее? Через четверть часа он увидел, что. Из-за крыш домов показался сперва кончик носа, потом второй такой же, потом… армада дирижаблей величественно проплывала над Готэмом. Кларк быстро обернулся посмотреть на Дика, сияющего довольной улыбкой. Дик морщился и щурился, и походил на ребёнка, устроившего шалость и оставшегося непойманным. Как красив он был в этот момент — юнее на годы, пожалуй что. А потом всё изменилось в один момент. По лицу Дика пробежала тень, и он выпрямился, на вид даже в росте прибавляя. Будто ищейка, взявшая след. Он уставился в одну точку, и Кларк посмотрел туда же, но не увидел ничего особенного. — Дик? — позвал он. Тот не услышал. Кларк выждал паузу и осторожно тронул его за плечо. — Дик? Он дёрнулся от его ладони, уставился холодным, цепким взглядом. Потом моргнул — и наваждение пропало. Тёплая улыбка растопила лёд в глазах, он накрыл пальцы Кларка своими и грустно усмехнулся. — Прости. Я… показалось, что увидел Тима. Ты знаешь, я теперь часто вижу его в прохожих. Кларк ничем не мог ему помочь, но ощущал его боль, как свою. Из-за Кона. Из-за самого себя. Тяжело было думать о том, что совсем ещё мальчишка погиб, и его даже не вышло нормально похоронить. Тяжело было думать о собственном брате, чью душу закопали вместо тела Тима Дрейка. Всё же Кларк ответил на тепло улыбкой. — Это нормально. Много у вас здесь дирижаблей? Дик встрепенулся, охотно цепляясь за возможность отвлечься, сменить тему. — Ежегодный парад. Достояние города. Тебе повезло на него попасть. Оба молчали о том, что везением Кларк был обязан похоронам.