***
Доехали без происшествий. Питер плохо умел скрывать что-то или искажать правду, когда ему нужно было солгать. Зато он прекрасно умел обманывать себя в любой ситуации. Даже в дневнике, где, казалось бы, каждый должен выкладывать все свои мысли, он умудрялся недосказываться. Дом показался ему прекрасным: окна нескольких этажей сияли гирляндами, снаружи тоже всё блестело; крыша и крыльцо были припорошены снегом, а на земле лежали сугробы; у забора уже чувствовался запах какао, корицы и праздника — всё было, как в семейных новогодних фильмах, только ещё лучше. Питер поднялся в дом, следуя за Старком, но его настроение тут же подпортилось. Сначала он хотел подняться наверх, но понял, что не знает куда, поэтому решил спросить это у Тони или у хозяйки дома. — Ты не предупредил меня, что будешь не один, — по голосу было ясно, что женщина была если не рассержена, то, как минимум, недовольна. — Конечно, у нас в доме полно гостевых комнат, но… — Я не хотел оставлять его одного, — послышался в ответ спокойный тон Старка. — А как же комната… — Брата? — договорила она, словно умела читать мысли. — Как ты предусмотрителен, — она тепло улыбнулась. Было видно, что даже если она хотела, то не могла долго злиться. — Ты прав, — она развела руками, — как всегда. — Питер! — Как давно Тони знал, что парень стоит сзади? — Ты слышал? Поднимайся наверх, первая дверь справа — твоя. Точнее твоего нового друга, — он улыбнулся, но от него не веяло тем теплом, которое излучала его подруга, стоящая рядом. По глазам она поняла, что Паркер растерялся, поэтому поспешила добавить к речи мужчины: — Он о моём брате Пьетро. А я — Ванда, — Питер протянул руку, вероятно, чтобы пожать, но Ванда не обратила на этот жест внимания и обняла его, крепко прижав к себе. Ванда была молода, её лицо ещё не было затронуто старостью, однако Питер не мог назвать её девушкой. Во внешности женщины сразу бросались глаза ярко-рыжие волосы и большие глаза, которые делали из неё взрослого ребёнка. Её запах — это запах дома, она пахла корицей и ещё чем-то сладким и мучным. На ней был фартук; Питер заметил его только тогда, когда она прижалась у нему. Ванда почувствовала, что ему неловко стоять, обнимая незнакомого человека, поэтому она так же непринуждённо отступила, не переставая улыбаться. — Располагайся, — безучастно отозвался Тони, хлопнув Питера по предплечью. Он не продолжил, ничего не добавил, вместо этого он спрятал руку, которая секунду назад была на плече парня, и ушёл. От этого самого предплечья по всему телу прошёлся ток чувств, одним из которых было негодование. «С чего он вообще решил, что я хочу жить с кем-то?» — он сам не понял, почему в его голове первой сформировалась именно эта мысль. Выражение на лице Питера в этот момент было странным, и Ванда оттрактовала его по-своему, поэтому она пожала плечами и ушла на кухню. Бормоча что-то невнятное себе под нос, Питер поднялся на второй этаж и послушно свернул вправо. К счастью, в комнате никого не оказалось, и он мог побыть в одиночестве, разложить вещи и выложить мысли на бумагу. Так он провёл весь день, до самого вечера, по крайней мере так показалось ему. Темнело слишком рано, поэтому Питеру пришлось сдвинуться с места, ведь естественное освещение медленно сошло на нет, а он ничего не включал. — Не хочешь оторваться уже, а? — Питер не заметил как вошёл парень с пепельными волосами, зачёсанными назад, и немного задиристым тоном голоса и взглядом, с такими же серыми глазами, как и волосы, которые холодом могли сделать ледяную статую из тех, кто в них посмотрит. Паркер передёрнулся, и вряд ли это движение было по причине сквозняка, шедшего между открытым окном и дверью. — Хочешь предложить занятие получше? — Питер попытался ответить так же саркастично и непринуждённо, но не смог сохранить каменное лицо и покраснел, потому что понял, как глупо это звучит. — Смотря, что ты хочешь, — тот усмехнулся и сел на соседней кровати, стоящей ближе к двери. Сама комната была светлой и чистой: видно, что за ней следит женская рука. Большое пространство было заполнено книжными полками, стоящими у западной стены, но те использовались не по назначению; стены были увешаны слегка пожелтевшими от долголетия плакатами; на паркетном полу у шкафа было тёмное пятно, которое сначала не бросалось в глаза, зато потом оно казалось ярким и огромным. Комната оставляла противоречивое впечатление, но Питеру она понравилась. — Здесь гораздо уютнее, пока Ванда не примется за уборку, — он заметил, что Питер рассматривает место своего временного проживания. — Я — Пьетро, — он сказал это, и на его лице на секунду промелькнула улыбка, но она тут же исчезла, поэтому Питер подумал, что ему это лишь показалось. — Я знаю, — Питер решил включить тактику дружелюбного соседа в ответ, ведь им ещё жить вместе, поэтому не лучшим решением будет ссориться в первый же день. — Какое совпадение, — Пьетро внезапно вскочил с постели и добавил, — я тоже знаю, как тебя зовут. Он нагнулся к Питеру, сидящему на кровати по-турецки и держащему в руках раскрытый дневник, и, видимо, захотел посмотреть, что в нём, но парня это не устроило, потому он встал, поровнявшись с Пьетро. — Так, что ты предлагаешь делать? — Питер незаметно закинул блокнот на кровать и сделал несколько шагов к двери. — Мне сказали показать тебе дом, отвести тебя на ужин, — он лениво растягивал слова, явно показывая свою неприязнь ко всем этим занятиям, — но на самом деле, — он в один прыжок добрался до подоконника и запрыгнул на него, — ты можешь делать, что захочешь. — А если я хочу обойти дом и поужинать? — спросил Питер, видя в его поведении и дружелюбии какой-то подвох. — Тогда тебе придётся делать это в одиночестве, потому что я не хочу нянчиться с тобой, — беззаботно ответил Пьетро и развёл руками точно так же, как это делала его сестра. Он слез с подоконника, прошёл мимо Питера, стоящего около двери, слегка задев его плечом, и захлопнул дверь. Звук вышел довольно громким из-за сквозняка; парень резко дёрнулся, причём сам не понял почему именно. Он простоял так ещё несколько мгновений, но до него дошло, что он просто стоит и буравит взглядом стену, поэтому решил спуститься вниз. Он прошёл на кухню и увидел большое количество людей. Многие его не заметили, все что-то оживлённо обсуждали, и только Ванда и блондинка с короткой стрижкой занимались делом. Они готовили, мыли и убирали, причём так проворно, что казалось, будто они делали всё это одновременно. Высокий широкоплечий мужчина, стоящий чуть ли не в коридоре, не участвовал в разговоре, потому и заметил приход парня. — Хэй, Питер! — он улыбнулся и хлопнул его по плечу, да так, что у Питера подкосились ноги. Блондин не торопился убирать руку, из-за чего в голове Паркера промелькнула мысль, которая его ужаснула: «Неужели все будут меня трогать?». Он уже пожалел, что пришёл, ведь давно отвык от большого скопления людей, причём в довольно маленьком пространстве. На приветствие мужчины, как на зов, откликнулись почти все и начали проявлять знаки внимания: кто-то просто поздоровался или улыбнулся и продолжил заниматься своими делами, но мужчина, стоящий рядом, решил не прекращать беседу. — Ты ведь сын Тони? Питер тут же покраснел и даже обиделся на Старка, что тот ничего о нём не рассказал, поэтому решил не любезничать и уйти, как к ним подошла та блондинка, что готовила с Вандой и обратилась к мужчине: — Стив, помоги Ванде, — её голос прозвучал достаточно строго, чтобы у Питера пошли мурашки по спине, а здоровяк — так парень прозвал его в своей голове — послушно, без слов и возражений отошёл. — Он порой нетактичен, словно голову отморозили. Она сказала это, и Питер улыбнулся, но тут же принял серьёзный вид, когда увидел, что лицо женщины оставалось таким же строгим, каким при разговоре со Стивом. — Наташа не умеет улыбаться, не переживай, — произнёс кто-то сзади. — Жизнь была слишком суровой, — на этот раз взгляд Наташи не был испепеляющим, он потеплел, и Питер расслабился. — Это Сэм, — она показала на темнокожего парня, который вошёл на кухню, чьи слова прозвучали секунду назад. Сэм обернулся на своё имя и кивнул Питеру. — Я могу представить тебе всех, но ты вряд ли запомнишь сразу, — Наташа оглянула всех и вернулась глазами к Питеру. — Ладно, — он кивнул, соглашаясь. — А где… — Тони? Он уехал, сказал, только к вечером приедет. — …Еда, — закончил Питер, нахмурившись. Да, он хотел узнать о Старке, но спрашивать бы не стал. Он не хотел показывать, что слишком привязан к нему, ведь позже все убедятся, что Тони-то к нему безразличен. Питер не до конца растерял чувство собственного достоинства, чтобы бегать и спрашивать, где же его папочка; всему этому он предпочёл взаимное равнодушие. — Я давно не ел, хотя приехал ещё днём, — признался Питер. Он перевёл взгляд, начал разглядывать, что происходит в комнате, потому что боялся Наташи. Точнее того, что она могла увидеть в его глазах правду. Она задумалась, потом подошла к Ванде и сказала ей пару слов. После этого Ванда достала что-то из холодильника и подошла к Питеру. — У нас остался вчерашний пирог. Надеюсь, ты не против, — она протянула ему тарелку поспешила продолжить готовить.***
Началась предпраздничная неделя. Подготовка и суматоха смешались с весельем и поздравлениями друг друга. Все пребывали в радостной атмосфере. Но эта атмосфера не смогла охватить собой Питера. Пообедав, он сел в комнате и не выходил из неё и на следующий день. Никто к нему не заходил, все забыли о его существовании. Старк не приехал, несмотря на слова Наташи, чему парень совершенно не удивился. На то, что его отсутствия за завтраком, как и за ужином, никто не заметил, он усмехнулся. Пьетро пришёл поздней ночью, причём через окно, которое так и оставалось открытым в течение дня. Он довольно громко захлопнул его, не церемонясь и не заботясь о соседе. Питер проснулся — он всегда чутко спал — но не решился высказывать своё недовольство по крайней мере будучи полусонным. Так случилось и следующей ночью — он снова проснулся. Остаток ночи он представлял диалог с Пьетро, где Питер предстаёт и как добрый парень, который прощает, и их отношения развиваются положительно, и как человек, не готовый идти на примирение, лишённый сна и жаждущий возмездия. Когда он проснулся, постель соседа была пуста. Питер спустился вниз. Он пошёл на шум, который привёл его на кухню, где собралось несколько гостей дома. Одной из присутствующих была Наташа, которой он обрадовался. Она казалась Паркеру немного отчуждённой, отличной от остальных; он находил себя чем-то похожим на неё. Кто-то сидел за столом, блондинка же стояла в стороне, медленно выпивая из чашки содержимое. — Доброе утро, — произнёс он, подойдя к ней. Наташа ничего не сказала, но посмотрела на него, что послужило ответом. Питер был чертовски голоден. Он попытался разглядеть то, что стояло на столе и приятно дымилось, но светловолосая макушка очередного здоровяка мешала ему увидеть то, что так прекрасно пахло и раздражало его пустой желудок. Он посмотрел на Наташу, она тут же посмотрела на него, почувствовав взгляд, и, снова поняв его, кивнула в сторону стола, приглашая сесть. Но буквально через секунду последнее свободное место занял мужчина, отличавшийся по внешности не только от тех, кто присутствовал в доме, но и от всех мужчин, что Питер видел раньше. Он был высок; телосложение слегка худощавое — его точно сложно было назвать «здоровяком» или чем-то в этом роде; волосы длинные, цвета угля, который только догорел и был ещё слишком твёрдым и чёрным, чтобы испепелиться при прикосновении к нему; его кожа, казалось, издавала слабое свечение, она была слишком бледна, будто никогда не ощущала на себе солнечный свет, даже синевата, потому вызывала удивление; глаза, зелёные и тёмные, приковывали к себе, обдавали холодом и одновременно вызывали ужас, хотелось убежать, только бы не смотреть в них. Именно таким предстал он перед только проснувшимся Питером, поэтому произвёл на него шокирующее впечатление, вызывающее противоречивые чувства. Парень испытал восхищение, которое можно ощущить, увидев если не божество, то своего кумира. Потом, когда мужчина сел, его пробило током: он испытал страх. Ладони вспотели, и по лбу начал стекать ледяной пот. За всем этим наблюдала Наташа, словно перед ней разыгрывался спектакль, но она отвыкла удивляться чему-либо, поэтому просто всучила в руки Питера кружку с горячим какао, которое она успела приготовить. Он сделал глоток, не сразу осознав, насколько горячим был напиток, и только моментом позже он сморщился от того, как жгло горло. Затем он отхлебнул ещё, уже подув, но поперхнулся, потому что почувствовал, как в него впиваются два зелёных глаза. Питер уткнулся в пол, про себя молясь, чтобы это прекратилось, но каждый раз, когда он поднимал взгляд в надежде, что на него уже не смотрят, он обнаруживал, что всё ещё является объектом наблюдения. Кружка в его руках тряслась; он не понимал, что с ним происходит. Он поспешно ушёл с кухни и не заметил, что мужчина встал и ушёл, а Наташа пошла за Питером. — Что случилось? — произнесла она ему в спину, не дожидаясь, пока он повернётся. — Кто это? — его голос прозвучал уже спокойно. — Так вот почему у тебя было такое лицо? — Наташа усмехнулась. — Ты испугался Локи? — Да он с меня глаз не сводил! — пропищал Питер, связки которого неожиданно от недовольства решили вернуться в детство. — Он странный, конечно, и многие терпят его только из-за Тора… — Причём здесь Тор? — Питер уже слышал о нём из чьего-то разговора, поэтому ему стало интересно, кто он. — Локи его брат, — она посмотрела на него, ожидая реакции, но он остался безразличен. Тогда она добавила, — Тор — это тот парень, что сидел напротив него за столом. — Они — братья? — теперь Питер и правда был удивлён. — Тот здоровяк, который с выбритыми висками в форме молний? Блондинка кивнула. — Так они же не похожи! — он снова повысил голос. — Совсем ничем, — добавил он уже тише, понимая, что у них не так всё просто. — А Пьетро похож на Ванду? — удивлённо произнесла она. Послышался звук захлопывающейся двери. Оба обернулись на него и увидели пепельную макушку за ней, которая стремительно удалялась. — Зря я это сказала. Лучше иди за ним, — Наташа подтолкнула его, чтобы он поторопился. Питер не понял, зачем ему идти за Пьетро и что ему говорить, но он послушно направился вслед, ускоряясь. — Хэй! — он пытался позвать Пьетро, чтобы тот хотя бы остановился. Но парень стремительно удалялся, не обращая внимания на то, что он, как и Питер, был в кофте и кроссовках. — Стой! Паркер побежал и остановил его у забора, схватив за руку. Потом он дёрнул её, чтобы тот повернулся, и увидел слёзы, стекающие по щекам Пьетро, по крайней мере они первыми бросились в глаза. Глаза были красными, но ещё влажными, и Питер понял, что слёзы появились несколько минут назад. Только что он слышал слова Наташи, и было не трудно понять, почему и на что он так отреагировал. У Питера заслезились глаза, вряд ли это был холод. Он осознал быстро и ясно, что его судьба похожа на жизнь Пьетро, поэтому уже не мог злиться на хлопанье дверей и окон, грубый тон и подколки. Он улыбнулся сквозь накатившую влагу и подошёл вплотную. — Пошёл ты… — Максимофф не успел договорить: он потерял дар речи, когда почувствовал, как его обхватили околевшие от мороза руки и Питер его обнял. Паркер оторопел, ведь его поступок был неожиданным даже для него самого. Поэтому он отлип от Пьетро и убежал.