Новогодние каникулы

Сколько дней до Рождества? Питер на автомате написал это и так же на автомате смотрел на то, что написал. Его мозг был словно отключён, поэтому он не мог даже вспомнить, много ли дней осталось. «Да и какая разница, — думал он, — разве что-то после этого изменится?» Это волновало его часто, потому что он часто не находил ответ на вопрос. Утром следующего дня он проснулся и почувствовал опустошённость, которой не находил объяснения. Но на самом деле всё просто: слишком многое он испытал вчера, что не оставляло ему эмоций на сегодня. Ему даже было всё равно, спит ли сейчас Пьетро на соседней постели. «Ах да, спит», — он обернулся и увидел пепельную макушку, лежащую на подушке. За окном сугробы, свет пробивается сквозь окно. Питер выглянул на улицу и увидел картину, полную безмятежности и равнодушия: снег безразлично отсвечивал солнечные лучи; ни одного облака не пролетало, даже не висело на тусклом небе — им тоже, казалось, всё надоело; забор, как и в целом задний двор, навевали тоску на Питера, и он поторопился отойти от окна. Окинув комнату взором, парень пришёл к выводу, что заняться в ней совершенно нечем. Он пошёл вниз. По пути посчитал количество ступеней, а когда спустился, то тут же забыл, сколько их было. Он вошёл на кухню и застыл. За столом сидел не кто иной, как Баки. Питер задумался: «Наверное, стоит что-то сказать?» Но мужчина с острейшими скулами, чернейшей щетиной и суровейшим взглядом опередил его: — Ванда оставила еду в холодильнике, — пробубнил Баки. Питер заметил, как тот что-то жевал. — Где все? Питер был удивлён скорее не присутствию Баки, не тому, что он завёл с ним разговор, а тому, как пустынна была кухня, каким необитаемым стал дом. С момента его приезда отовсюду раздавались различные звуки: шёпот, шорохи, шаги — а сейчас ему казалось, что он может слышать своё дыхание. Поэтому этот вопрос произвольно слетел с его языка. — Зима, лыжи, радость — вот времяпровождение сейчас всех, кто обитал в этом доме последние три дня, — начал он, — но это всё не для тебя, иначе тебя бы взяли с собой, я прав? — Видимо, — Питер в ответ только пожал плечами. — И не для тебя? — Как видишь, я тоже здесь. Паркер улыбнулся. День в компании Баки, который уже начинал ему нравиться, обещал быть интересным, пока крайней мере он надеялся на это. — Где Тони? — Он вернулся вчера ночью. Спит на диване. Питер вздохнул. Он налил воду из крана и пошёл в гостиную, к своему «отцу». Он считал, что имел право злиться, ведь Старк не должен был пить хотя бы в гостях. «Спасибо за классные каникулы», — мысленно благодарил он Тони, представляя, как выльет содержимое стакана ему на голову. Он подошёл к дивану и посмотрел сверху вниз на мирно спящего мужчину, ноги которого были прикрыты пледом. Его рука лежала под щекой, и ничто не могло потревожить его. Глаза под зрачками бегали; Питер решил, что ему что-то снится. Через мгновение мимика Тони из безмятежной переменилась: брови нахмурились, челюсть сжалась. Он решил перевернуться, но диван не позволял сделать это, поэтому Старк упал к ногам Питера. — Ты в порядке? — всё, что смог произнести парень в такой ситуации. На его ступни давил вес Тони, который пытался понять, что происходит, и подняться, но он не чувствовал этого. Тони посмотрел на Питера, и тот уже готовился к гневной тираде. Независимо от того, сделал Питер что-то или нет, он всегда ждал недовольный тон Старка, но его не последовало. Мужчина протянул руку, чтобы парень помог ему встать. — Спасибо, — прохрипел он. Питер дал ему стакан с водой, на что Тони кивнул в знак благодарности. Они сели на диван. — Ты хочешь что-то сказать мне? Вижу, что да, — начал Старк. Он сел вполоборота, так, что часть его бедра соприкасалась с ногой Питера. Паркер почувствовал это и напрягся; теперь он не мог сидеть спокойно, но ещё потому, что Тони решил завести с ним беседу. — Ты можешь высказаться. Я нетрезв, поэтому забуду всё сразу, как только ты скажешь. — У вас похмелье, а никак не… — Прекрати, — перебил Тони, — сколько мы живём вместе? Всё это время я для тебя «вы». Не надоело? — Ладно, ладно. Ты трезв… — Не делай мне одолжений, Питер, прошу! Он встал. — Ты прав, — продолжил он спокойно, — я не пьян. Но я легко могу это исправить, — он ухмыльнулся и пошёл на кухню, оставив Питера сидеть на диване тёмно-зелёного цвета. — Доброе утро, Барнс, — послышался голос Старка. Ответ Баки и все последующие его фразы Питер не мог расслышать: Джеймс в отличие от Тони находился в глубине кухни, поэтому слушать, что он говорит, было тяжело. От каждого из них прозвучала пара фраз друг другу, после хлопнула дверца холодильника, и Старк вернулся, держа в руке бутылку, от которой так и веяло холодом. Он снова сел рядом, и Питер подумал, что теперь они сидят ещё ближе, чем прежде. До парня донёсся запах алкоголя; ему захотелось сделать несколько глотков, но не потому, что он любил выпивать, а потому, что он совсем не пил и хотел бы напиться хотя бы из научного интереса. Кроме того он считал, что ему не помешало бы набраться смелости. Но вместо него смелости, совсем ненужной, набирался сейчас Тони, осушая в два глотка половину тары. — Хочешь? — Тони заметил, как Питер не сводил глаза с бутылки и даже еле-еле шевелил ноздрями, чтобы опьянеть от аромата, и решил предложить ему пива. Тон, с которым был задан вопрос, звучал утвердительно, поэтому Паркер не смог бы отказать, даже если бы захотел. Он протянул руку и так же, как Старк, в два глотка допил оставшуюся половину. — Лучше? Он не знал, что теперь должно стать лучше, но кивнул. Они сидели, и сидели, и могли сидеть так ещё долго, но Питеру всё равно было некомфортно. — Давайте поговорим позже, ладно? Питер не мог и не хотел выносить присутствие человека, с которым у него сложились непростые отношения. По крайней мере непростые для самого Питера. Он не понимал, какие чувства испытывает к мужчине, сидящему рядом. Он встал. Он не произнёс ничего, хотя считал, что нужно, потому что испытывал какой-то стыд из-за того, как он сейчас обходится со Старком. «Он же хочет поговорить, а я оставляю его одного с пустой бутылкой», — терзал он себя. Поэтому, возможно, Старк и пьёт, думал он. Питер заметил: даже в мыслях он не позволяет себе обращаться к приёмному отцу на ты или по имени. «Ты сам ставишь между собой и ним барьеры», — сказал он себе. Пока мысли потоком проносились в голове, он стоял около дивана, ничего не говоря, а Тони смотрел на него и тоже ничего не произносил. Паркер хотел повернуться, разрушить все барьеры в одно мгновение, чтобы не осталось недосказанностей, чтобы наконец они смогли стать отцом и сыном, если не любовниками, о чём он тоже иногда грезил, но не стал. Он всегда пытался избегать трудностей, чем теперь для него стали их отношения. И он ушёл. Шаг, шаг, шаг. Он спрятался от проблемы за стеной, хотя знал, что она не исчезла и не уйдёт. Ведь поэтому ему понравился Пьетро: нет сложностей, большой разницы в возрасте, никаких барьеров — полная свобода, которой он не чувствовал, когда был с Тони. Питер стоял на кухне и смотрел, как Баки смотрел на него. — Пиво ещё есть? — спросил он. — Я думал, что твой отец задаст мне этот вопрос, а не ты, — усмехнулся мужчина. — Посмотри в морозильнике. Питер сморщился от фразы «твой отец», молча достал две бутылки и поднялся наверх, в комнату. Пьетро уже не спал: он вернулся из ванной с растрёпанными мокрыми волосами и влажным лицом. Его фингал был всё ещё ужасен, лицо — весело, хотя бы потому, что он увидел Питера. — Что за праздник? Пьетро задал этот вопрос, посмотрев на бутылки, которые были в руке его соседа по комнате. — Это? Так, просто. Будешь? Питер не думал напоить брата Ванды; он предложил алкоголь для приличия. — Нет, спасибо. Пьетро взял полотенце и начал трепать им свои волосы, чтобы в него впиталась влага. Питер наблюдал за этим, как за зрелищем, хотя это длилось несколько секунд. — Как ты? — поинтересовался Питер. Он вспомнил о вчерашнем дне и посчитал своим долгом убедиться, что с Пьетро всё в порядке и на него не злятся. В то же время он испытывал лёгкость: не было смущения и напряжённой обстановки между ним и Пьетро, чему он был рад. Рад настолько, что выпил пива. — Всё хорошо, — заверил его Пьетро, — правда. — Пойдём в твой домик на дереве? Максимофф поднял бровь, выражая удивление, ведь он не ждал такого предложения от Питера. — Я хочу стать твоим другом. Так сказать, зарыть топор войны, — пояснил парень. Его мысль провести время с Пьетро была спонтанной, и он, не задумываясь, выдал её. — Ладно. Так они вышли из дома: Пьетро — с мокрой головой, Питер — с бутылкой пива; они направились за дом. Большую половину дня парни провели в домике на дереве, который казался Пьетро прекрасным, как никогда. Каждый раз он приходил туда, когда ощущал одиночество и хотел почувствовать его в полной мере, насладиться им, слышать только жалкие завывания ветра. Теперь одиночество исчезло, и Пьетро был благодарен за это Питеру, хотя не говорил об этом вслух. Они играли в карты, которые лежали внутри с того момента, как дом был построен, лежали и разговаривали, и пили. Настал вечер. Пьетро сказал, что у него есть неотложные дела, что он ужасно опаздывает и не заметил, как стемнело. Так он ушёл от Питера, оставив его пьяного, одного, в нескольких метрах над землёй. «Какого хрена?» — Питер хотел спросить у него. Он был недоволен и не хотел это скрывать, но сосед убежал довольно быстро, так что возмутиться не вышло. Ему пришлось вернуться в дом, хотя вставать решительно не хотелось, но скука и холод одержали верх. Он с трудом спустился по лестнице и дошёл до дома. На пороге его встретил Локи. Питер хотел поздороваться, однако буквы не могли связаться в слова где-то в мозгу, в подкорке, не говоря уже о том, чтобы произнести их. Голова была пуста от начала до конца, зато всё тело и органы чувств будто проснулись: он заострял внимание на вещах, которые раньше не замечал. По первому этажу, например, витал еле ощутимый запах чего-то терпкого, горького, пьянящего, кружащего сознание и без того нетрезвого мальчика. Уши слышали дыхание Локи, собственное и даже чьё-то на кухне, по крайней мере Питер был уверен, что слышал. Единственное, что его подводило кроме мозга, — глаза. Они показывали мир как в замедленной съёмке, отказываясь принимать действительность. Поэтому Питер прищурился, чтобы привыкнуть к тускловатому свету и рассмотреть стоящего перед ним мужчину. Локи словно ждал, пока тот придёт в себя и не говорил ничего тоже. Он только улыбался, подпирая плечом стену, и смотрел, как Паркер стягивает с себя обувь и куртку. — Ты пришёл, чтобы тебя сильнее разморило? — усмехнулся он. — Что? — Питера подвёл слух: он не понял ничего из сказанного. Локи глубоко вдохнул воздух — так делают учителя, когда приходится объяснять ученикам наипростейшие истины, — и продолжил: — Когда пьяный человек с мороза попадает в тепло, он становится как минимум в два раза пьянее, чем был. — А-а, — протянул Питер. Он не знал об этом, и ему было всё равно. Он постоял пару минут, обрабатывая то, что сказал брюнет, потом произнёс: — Я пьян? Его удивление выглядело неподдельным. Питер действительно удивился от мысли, что он пьян; мозг отказывал окончательно. Локи засмеялся. — Пойдём. Он положил свою тёплую руку на плечо Питера и повёл его в сторону кухни. Там сидел не кто иной, как Старк. Питер застыл: он понял, что за запах учуял, как вошёл. Пахло Тони, его коньяком, дезодорантом, одеколоном, — «им, им, им!» — повторял он, словно помешанный. На столе стоял тот самый коньяк, несколько снифтеров, но он не заметил. Он видел только Старка, его лицо, пьяный взгляд. Питер не мог смотреть, поэтому закрыл глаза: всё пахло, как футболка Тони в ночь перед отъездом. Его оставшаяся часть разума понеслась в ту ночь, чего он не мог допустить, поэтому спросил: — Где все? — Горнолыжники? До завтра их не будет, — ответил Старк. — Хочешь? Он наполнил снифтер наполовину и протянул Питеру. Парень подумал, что если бы он не знал Тони, то подумал бы, будто его хотят напоить. «Да я и без того в говно», — усмехнулся Питер. Он услышал свой голос со стороны, но так и не понял, что сказал это вслух, пока ему не ответили: — Ты прав, пацан, — Тони согласился с ним и сам выпил содержимое стакана. Питер смотрел, как Старк морщится от того, как алкоголь жжёт его горло и желудок, и почувствовал, как Локи берёт его за руку и ведёт за собой, с кухни. Они вошли в гостиную. Питер не подумал о том, что он мог сесть, поэтому он встал, оперевшись о стену. — Иногда, чем красноречивее взгляд, тем больше тебя кто-то хочет, — сказал Локи. Он произнёс это довольно тихо, вкрадчиво, поэтому Питеру показалось, что только что ему раскрыли некую тайну. Он застыл и обомлел от мысли, которая пронеслась у него в голове; Локи стоял и наблюдал за его реакцией. Парень не смог держать её в себе: его мучило любопытство, поэтому он высказал предположение вслух: — То есть, ты тогда на кухне… — Считай, это был комплимент, — Локи усмехнулся, а глаза загорелись интересом, но смотрел он уже не на Питера. — Так ты никогда не замечал, как он на тебя смотрит? — Кто? — Боже, Питер, — он закатил глаза, — о ком мы говорили только что? — Мистер Старк? — его удивлённый голос, казалось, разнёсся эхом к стенам и обратно, что услышал только что вошедший Тони. — Да? — спросил он, думая, что его зовут. — О нет, — только успел сказать Питер и поспешил уйти, но не успел: Старк уже нашёл их. — Ты звал меня? — осторожно поинтересовался Тони, боясь спугнуть парня. — Нет-нет, — Питер пробормотал отрицание невнятно, да он и не заботился, чтобы его расслышали. Он бросился на лестницу и скрылся наверху. Затем спустился, но остался стоять за стеной, чтобы услышать интересный разговор, который, по его предположению, намечался. И он не ошибся. — О чём вы говорили? — послышался раздражённый голос Старка. — Да ни о чём, — Локи сказал это непринуждённо, и послышалась его усмешка. — Тогда почему я слышал своё имя? — Тебе, возможно, показалось. Питер чувствовал, как искры, летавшие в воздухе, которые Старк метал взглядом в сторону Локи, дошли до лестницы, и это его испугало и одновременно заинтриговало. Он захотел разглядеть их лица в данный момент, их эмоции, поэтому он осторожно выглянул из-за угла. Тони, как увидел Питер, был готов накинуться на Локи, стоило только дать повод. Брюнет этого не замечал, но парень хорошо распознавал такое состояние Старка по набухающей пульсирующей жилке на шее, которая указывала на опасность. Мужчины стояли боком относительно места обзора, поэтому он мог также хорошо видеть и Локи, ухмыляющегося, готового засмеяться в лицо Старку, которое на удивление Питера было близко к лицу напротив. — Только помог тебе немного, а то ты тормозишь, — Локи озарился довольной лучезарной улыбкой, от которой Паркер пришёл бы в умиление, если бы его не насторожило выражение лица Тони. — В чём? — Да ну, Тони, хочешь сказать, что не хочешь его? Насколько я помню, ты всегда был тем, у кого встаёт чаще, чем глаза моргают. — Заткнись! — Тони по-настоящему разозлился и теперь рычал. — Как грубо, — Локи произнёс это слишком наигранно, и по нему было видно, что он получает удовольствие от происходящего. Старк прижал его к стене, а сам прижался к нему. Локи продолжал улыбаться и ничего не предпринимал, ожидая действий Тони. Питер незаметно для себя вышел из-за стены; Локи смотрел на него в упор, повернув голову. Все они стояли, застыв, как античные статуи. Питер видел приёмного отца в разных состояниях: больным, пьяным, злым, иногда весёлым и т.п. Но взъерошенного, возбуждённого, дикого — нет. Питера настиг ужас от того, что он наблюдал; он не мог себе его объяснить, как и объяснить происходящее. «Может, ущипнуть себя?» — мозг предложил ему сделать это, однако тело не двигалось. Пока Паркер стоял, Тони заметил его и отошёл от Локи. Он решил, что не должен ни перед кем из них оправдываться, поэтому он ушёл, захлопнув за собой дверь. Локи выглядел непринуждённым; для Питера он редко выходил из такого состояния, хотя сам Локи чувствовал некую неловкость перед парнем за такую ситуацию. — Думаю, нам нужно поговорить, — произнёс он, когда подошёл к Питеру. — Но утром. Сейчас тебе нужно протрезветь и выспаться. Питер согласился, что это лучшее решение, и поднялся в временно свою комнату. Он разделся, лёг, после повернулся посмотреть, один ли он. Соседняя постель была пуста: Пьетро так и не вернулся. Парень лежал, уткнувшись в потолок. Спустя долгое время он закрыл глаза, утешая себя мыслью, что завтра он непременно найдёт ответы на все свои вопросы.