Сам себе мать

Скажем, чего от жизни может ожидать легендарный Десятый босс Вонголы, с момента воцарения на троне мафиози следивший за порядком в мире наравне с Вендиче? Найдётся ли хоть что-то, чего он не видел? Апокалипсис и его предотвращение, провидицы и древние шаманы, помнящие ещё зарождение человечества, все чудеса этого мира и всю его грязь – всё это он видел, в конце концов, перестав даже удивляться всяческим происшествиям. Со временем он лучше стал понимать своего наставника Реборна, который только посмеивался над тем, как паникует тринадцатилетний школьник. Каких мелочей он боялся!.. Чего Савада Тсунаёши, Джудайме, босс боссов, Дечимо Вонгола, Десятый и прочее, прочее, действительно не мог ожидать так это того, что доживёт до глубокой старости. К удивлению своему и горю он пережил почти всех Хранителей, кроме Рёхея, которого держало Пламя Солнца, и Ламбо. Конечно, был ещё Мукуро, но с Хранителем Тумана всё было непросто. Официально-то он был мёртв, тело закопали, а вот неофициально – призрак вредного иллюзиониста, преступно материальный для погибшего несколько десятилетий назад человека, провожал босса в последний путь вместе с последними живыми друзьями и старшими сыновьями Тсуны. Пламя, всегда горевшее в карих глазах, гасло, холодели руки. – Надо было позволить Занзасу пристрелить меня, когда он предлагал. Ушёл бы как босс Семьи, а не как немощный гражданский, – слабо улыбнулся Тсуна. – Зачем вы вообще это устроили? Занзас погиб десять лет назад. Смешно – от пули, предназначенной Саваде. Кто бы мог подумать, да? – Не говори так, отец! – нахмурился старший сын, Антонио. – Ойя-ойя, Тсунаёши-кун, с возрастом ты стал ещё большим фаталистом, – фыркнул Мукуро. – Станешь тут с вами, – проворчал Тсуна, как никогда проклиная упрямство друзей и семьи. Он не хотел, чтобы они стояли тут и ждали, когда смерть заберёт Десятого босса. Он бы действительно хотел умереть быстро, не отягощая прощание этими «последними» разговорчиками и попытками делать вид, что всё хорошо или всё очень плохо. Он умирал – да. Но он умирал каждый раз, когда призывал Пламя посмертной воли. Он множество раз ходил по краю, почти падая в объятия смерти и лишь чудом избегая их. Смерть – своя и чужая – была естественным ходом вещей и почти другом для него. Вечная, терпеливая, знающая, что рано или поздно он останется с ней навсегда. Тсуна был благодарен лишь за то, что ему позволили самому воспитать своих сыновей, что он жил и брал на себя всю тяжесть ответственности за Вонголу, а не оставлял её на детей, подростков, как это сделали дон Тимотео и его собственный отец. Рад был, что оставлял сплочённую Семью, сильную команду, что успел изменить мафию, хоть ради этого пришлось отдать слишком многое. – Эй, Мукуро, устроишь мне экскурсию по аду? – слабо улыбнулся он и закрыл глаза. – Если таково твоё последнее желание, – тихо прошелестел призрак. Мукуро всю жизнь отрицал, что Десятый был ему другом, долго не признавал его боссом, но сейчас чувство потери и понимание, что умер великий дон, заставили его забыть о насмешках. Так, неожиданно мирно ушёл из жизни Дечимо Вонгола. А в маленькой палате в далёкой от Италии стране открыл глаза совсем другой человек.

***

– Х…что? – он никак не мог глубоко вдохнуть – кашель разрывал лёгкие. Запищало какое-то медицинское оборудование рядом с его кроватью. Даже в таком состоянии Тсунаёши отметил, что выглядит оно каким-то… древним. Таким пользовались полвека назад. Это в какой же дыре он оказался? – Савада-сан? – в палату влетел доктор, по крайней мере, человек, одетый как доктор. – Пришли в себя? Тсунаёши удивлённо моргнул: «Японский?» Язык родины он не забывал никогда, но пользовался не так часто, как хотелось, со временем у него даже акцент появился! – Не волнуйтесь, Савада-сан. Вам повезло, вас доставили в больницу вовремя. Все повреждения поддаются лечению… «Да кто ж так успокаивает?!» – Что случилось? – спросил Тсуна, и сам поморщился от того, каким высоким показался голос. Вот дела, настолько сильно он контроль над собой не утрачивал со времён обучения у Реборна. – Вы не помните? – слегка удивился доктор, а потом пробормотал больше для себя: – Что ж, возможно, так даже к лучшему. Тсунаёши захотелось его убить. Какого чёрта тут происходит? Почему он в какой-то больнице Японии вместо обустроенной в поместье Вонголы палаты? Где его семья, хоть кровные родственники, хоть члены клана? – Ваш сын чуть не попал под машину, Савада-сан, – с опаской начал доктор, – вы успели его оттолкнуть, мальчик не пострадал, но вот вы сами… «Сын? Мальчик? Мои дети уже давно взрослые…» – наконец, Тсуна стал приходить в себя от шока, и соображать стало легче. – «Итак, я всё-таки умер. Но почему-то дышу и нахожусь в больнице, значит, всё-таки жив. Или это обещанная экскурсия по аду? Раз так, то какое-то странное начало…» Такими размышлениями Тсунаёши отвлекал себя от почему-то пугающей мысли, что он оказался в прошлом. Но мысль была упрямая и скреблась в его разуме всё настойчивее. Перспектива начинать всё сначала его не радовала: да, Тсуна справился, изменил Вонголу, но проходить этот путь заново не желал вовсе. Такая перспектива, и правда, слишком сильно начинала напоминать ад. – Что… с моим… сыном? – сосредоточился на более насущных вопросах Дечимо. – Не беспокойтесь, насколько я знаю, Тсунаёши-кун жив и абсолютно здоров, – поспешил уверить его доктор. «Тсунаёши-кун?» – как-то слишком истерично подумалось матёрому боссу мафии. – «А я тогда кто?» Возможно, он оказался в теле своего отца? Быстрый взгляд на тонкие запястья разубедил его почти сразу – Емитсу был крупнее, Тсуна же всегда был более миловидным, потому что пошёл в мать. «В мать… мать… мать…» – эхом отдалось в пустой голове. Тсунаёши пустым взглядом смотрел на вещающего доктора. – …конечно, пострадало, вас задело осколками. Но прогнозы положительные, и я уверен, что вы скоро полностью придёте… – Зеркало, – прохрипел Тсуна, решив мужественно посмотреть проблеме в лицо. – Дайте мне зеркало. – Савада-сан, не стоит волноваться, я ведь сказал, что операция прошла успешно, у вас даже шрамов не останется. – Дайте зеркало! – более требовательно (или истерично, что ближе к истине) сказал Тсуна. Врач вздохнул, видя, что пациентка всё быстрее утрачивает спокойствие. – Ну, что ж, только не забудьте, что это временно, повреждения скоро пройдут… Тсуна выдрал из его рук обычное карманное зеркальце и с судорожным вдохом уставился на собственное отражение. Из зазеркальной реальности на него испуганно смотрела побледневшая, осунувшаяся, с парой тонких порезов на лице, но вполне узнаваемая Савада Нана. Мир закачался, поплыл, зеркало выпало из ослабевших рук на постель, и Тсуна, закатив глаза, упал в спасительный обморок. К такому повороту его бы и десяток Реборнов не подготовил.