Брюнетка догнала молчаливую девушку и просто шла за ней.
— Кларк, куда ты идёшь? Остановись уже! Мы можем заблудиться.
— Я не прошу идти за мной. Вали назад!
Вудс вспыхнула, из ее рук выпали плед и бутылка. Она развернула блондинку к себе, силой припечатывая ту к дереву.
— Гриффин, ты дурочка... — тихо прошептала она. К темноте они давно привыкли и вблизи видели, что смотрели в глаза друг другу, затем взгляд опускался к подрагивающим губам.
В этот раз Лекса решила не тормозить и с силой ворвалась языком в рот стоящей перед ней девушки. Кларк от неожиданности раскрыла свои ротик, принимая скользкий и тёплый язычок.
Вудс исследовала ротик Гриффин с некой страстью, даже можно сказать как-то грубо.
От такой жестокости, которую блондинка никогда не испытывала в жизни, Кларк начала отвечать на поцелуй, яростно и быстро сплетая свой язык с другим в огненном танце.
Тем временем Вудс не терялась, раз ей дали зелёный свет, она водила своими руками по телу Гриффин, пусть и сквозь одежду, дотрагиваясь до рук, спины и ягодиц. Одна рука брюнетки пробралась под кофту, майку и лиф, обхватывая одну упругую грудь, которая не умещалась в её руке. Как только зеленоглазая соприкоснулась ладонью с затвердевшим соском, она издала стон в рот блондинки, не переставая целовать её.
Да, можете браниться на Кларк, закидать её тапками, орать во всё горло: «Как она может?»... Но в тот момент, когда она почувствовала сладость другого языка... Нет, это был не горький шоколад, а сладость спелой вишни. Как только она почувствовала это, разум отключился, помахав на прощание ручкой. Голубоглазую эта экзотическая жесткость и грубость захватила в неземную страсть, необычную, диковинную и странную страсть.
В обычном состоянии Гриффин нашла бы способ покалечить Вудс за такое, к примеру, пинком между ног, но сейчас её захватило это непонятное чувство.
Вскоре, конечно, пришло и возбуждение, ведь у блондинки, обожавшей секс, больше года ничего не было.
Кларк поймала себя на мысли, что ей нравится это зверство и варварство со стороны девушки, которая так легко уже стянула лосины до колен вместе с нижним бельём, поглаживая небритый лобок. Да-да, голубоглазая больше не касалась себя во всех смыслах этого слова.
Брюнетка не теряла ни одной минуты, раздвигая половые губы и собирая образовавшуюся влагу на свои пальцы, проводя ими по чувствительному бугорку, слушая стоны, которые так ласкали слух. На этом вся нежность зеленоглазой была закончена, и она вернулась к своей кровожадности и беспощадности, врываясь во влагалище сразу двумя пальцами. Но, услышав крик всепоглощающей боли и обнаружив преграду, остановилась и испуганно взглянула на блондинку, у которой из глаз текли слёзы, и сразу допетрила, что натворила.
— Кларк... я....
От боли разум вернулся на место, Гриффин оттолкнула от себя девушку, одевая быстро лосины и убегая.
Вудс была в шоке, поэтому не смогла сообразить, что нужно догнать девушку. Она подняла плед, откупорила бутылку и залпом сделала глотков шесть, если не больше.
Она поплелась назад, к лагерю, вышла к ещё не догоревшему костру.
Преподаватели всё так же веселились, только их стало меньше.
Вудс села в одиночестве рядом с огнём, продолжая пить. До сих пор она не могла расслабиться и даже не хмелела из-за перенесённого шока.
Неожиданно Лекса заметила кровь на своей правой руке, она, заметавшись, вскочила, ища то ли воду, то ли салфетки. В данный момент она была противна сама себе... Да если бы она знала, никогда бы не притронулась к «невинности»... Для неё это было как табу – всё, остановка. Она бы ни за что не согласилась трахать невинную девушку. Ну, во-первых, с ними много проблем, во-вторых, это была Кларк, которая ей нравилась уже как друг, однокурсница, а после хорошего траха они вполне могли просто подружиться...
Но этого брюнетка никак не ожидала. Что, встречаясь с Алекс, те ни разу не спали? Почему? Оставалось огромной загадкой...
Лекса отмыла руки, допила бутылку и пошла в свою палатку. Там спала блондинка, которая не враг себе и не собиралась теряться в лесу среди ночи.
Вудс застегнула палатку с обратной стороны и пошла спать в одну из машин.
***
Кларк проснулась быстрее всех, ведь она единственная, кто не принял вчера ни капли. Лексу, конечно, рядом не увидела, да и не хотелось её видеть. Она была зла и на себя, и на неё.
Чтобы как-то отвлечься, девушка принялась за уборку. Всё же последний день, и они, славу Богу, отправятся домой.
Кларк собрала весь мусор. Это заняло пакетов десять, если не больше, и начала убирать в машины всю атрибутику, которая им нужна была для конкурсов. Одним словом, поляна была чиста, блондинка оставила только кулер с водой: когда все проснутся, навряд ли захотят есть, всем нужна будет вода. В одной машине она заметила брюнетку, опять вспоминая вчерашнюю боль...
Всё было сделано, и девушка ушла из лагеря, нашла неподалёку поляну с цветами, там и легла, утопая в синих растениях.
Она долго думала над всем, пока не провалилась в сон. Проснулась, когда уже стемнело, быстро нашла лагерь и, как оказалось, пришла вовремя: все уже рассаживались по машинам.
Гриффин с грустью вспомнила, на каком месте ей предстоит ехать, но молча залезла на колени и вереница из пяти машин тронулась с места.
Лекса не касалась блондинки, даже можно сказать не дышала, а голубоглазая сидела по стойке смирно.
Спустя лишь час Вудс тихо зашептала:
— Я тебя искала... Я подумала, ты потерялась...
Но ответа так и не поступило, Лекса произнесла ещё одно тихое «прости...», выдыхая тёплый воздух в шею сидящей на ней девушки, а у той побежали мурашки, но она не проронила ни слова, мысленно осуждая себя за совершённый поступок.
Доехали они к ночи, Гриффин завезли первую, а потом и Вудс подкинули домой. Студентки даже не попрощались...
Вот и весёленькие выходные...
Кларк зашла в тёмный дом, понимая, что Октавия давно спит, поднялась к себе, приняла душ и легла в кровать, а потом заплакала тихо и бесшумно.
— Прости меня, Алекс... Прости... — вымаливала она прощение, понимая, что изменила. И ей было глубоко наплевать, что Александрия мертва, для неё она всегда будет жить. И больше Гриффин ни за что не позволит себе предать любимую.
Она уснула спустя часа три молчаливого плача, всё же природа её вымотала.
***
Вудс зашла в квартиру, но Анья не спала, а как будто специально дожидалась ту.
— И как всё прошло?
— Прошло и прошло. Забыли, — произнесла негромко брюнетка, а шатенка заподозрила, что-то неладное, ведь что бы ни случалось, её сестра умела прятаться за маской радости и безразличия, а сейчас была грустна, что было совсем непривычно.
— Лекс, что случилось? Расскажи... Я твоя сестра, а не посторонний человек...
Но та опять захлопнула дверь перед её носом.
— Хорошо, — проговорила Анья. — Как тебе такая новость? Я подала документы на работу в ваш вуз. И теперь я – новый преподаватель и сама узнаю, что с тобой происходит! А ещё... а ещё не дам загубить жизнь бедной девочки! — конечно, она имела в виду девушку Алекс.
Дверь быстро распахнулась перед ней.
— Что ты сказала?! Ты идёшь следить за мной? Вмешиваться в мою жизнь???
Анья нахмурилась.
— Знаешь, сестричка, как-то тебя совсем не заволновало, что ты вмешалась в жизнь Алекс! После её смерти ты явилась в этот город, поступила в университет, в котором она училась... Что дальше, а? Испоганишь жизнь Кларк? Как уже однажды это сделала.
Младшая Вудс рассердилась.
— Ты ничего не знаешь!
— Я больше знаю, чем ты думаешь, Лекс... Я и тебя вижу насквозь... Только не понимаю, что ты творишь со своей жизнью... — с этими словами Анья покинула общество сестры, а та захлопнула дверь, так и не сомкнув глаз до утра. Она пила, пытаясь забыть эти кошмарные сутки.
В университет в понедельник не пошла ни одна из девушек.
