Раб Свободы своей

      Глядя на своего помощника, Кадис Этрама ди Рейзел не мог не гордиться. Сильный, упрямый, уверенный в себе и свободолюбивый человек, так преданно служивший ему. Франкенштейн готов был отдать всего себя, чтобы достичь своих целей, одной из которых являлось именно служение ноблесс. Иногда благородный злился на это, но недолго. Он понимал. Он помнил.       Помнил, как они встретились впервые. Каким был учёный. Этот человек сразу приглянулся ему не как слуга, но как личность, нуждающаяся в поддержке и помощи.       Он помнил не наделённого силой человека, но раба, которого пытались сломить и лишить воли. Не выдающегося учёного, но слугу, всеми силами пытающегося выжить и помочь с тем же своему народу.       Это было давно. Настолько, что даже вспоминать о количестве прошедших с тех пор лет было страшно. Тогда, когда он, Кадис Этрама ди Рейзел, уснул на несколько сотен лет — тогда сон ещё восстанавливал его силы — а Лорд того времени не смог уследить за своим народом, просто ушёл, взвалив всё на сына, которого сейчас называют «Предыдущий Лорд».       Франкенштейн, видимо, почувствовав взгляд, отвлёкся от выговора своим подчинённым и оглянулся, пытаясь понять, нужна ли его помощь? Кадис Этрама ди Рейзел чуть качнул головой, и человек вернулся к своему занятию.       Подняв чашечку, ноблесс сделал небольшой глоток ароматного чая и прикрыл глаза. Тогда он проспал долго, а потому, проснувшись, прошёл по особняку, чтобы узнать о положении дел. Брат его встретил радостно, крепко обнял, почти насильно усадил за стол и пододвинул чашку с чаем, нарочито бодро обсуждая новости и планы и настойчиво пытаясь не пустить его к Лорду.       — Кадис Этрама ди Райбес, — воспользовавшись секундой тишины, заговорил сам Рейзел. — В чём дело?       Глава клана некоторое время молчал, но потом вздохнул.       — Только пообещай мне, что не пойдёшь сразу карать виновных направо и налево, хорошо? — попросил он. — Дай мне хоть немного побыть с тобой после сотни лет разлуки.       — Обещаю, — твёрдо ответил Рейзел. Его брат имел право просить.       Рассказ благородного оставил ноблесс в скверном настроении. Лорд удалился от дел, переложив все обязанности правителя на плечи юного преемника, которого верный клан Ландегре пытался обучить краткому курсу правления за пару лет.       Настало смутное время. Юный Лорд с трудом справлялся с потерявшим всякий страх народом, пытаясь в то же время выучить всё, что должен знать правитель, и поддержать кланы, оставшиеся верными своему лорду.       А некоторые благородные, воспользовавшись моментом безнаказанности, ведь ни Лорд, ни ноблесс не были им страшны — один спит, второй слишком молод, — ушли в земли людей. Они не стали порабощать или уничтожать смертных, лишь поселились среди них, устроившись с комфортом. Кадис Этрама ди Рейзел всё больше мрачнел, слушая, как аристократы занимали высокие поста герцогов, баронов и просто богатых «людей», становясь рабовладельцами.       Ноблесс поднялся.       — Брат?       — Я не буду действовать сейчас, Кадис Этрама ди Райбес, — сразу ответил младший Кадис. — Я иду к Лорду.

***

      Франкенштейн бежал по грязным улицам, прижимая к себе украденный хлеб. Его не обнаружили в который раз. Несмотря на то, что другие бродяги смеялись и говорили о том, как сложно ему будет с такими светлыми волосами и запоминающейся внешностью, мальчишка умудрялся выживать, воровать даже среди бела дня и сбегать от охраны или обнаруживших пропажу людей.       Забравшись в старый полуразвалившийся дом, мальчик вытащил ещё горячую булку.       Ему всего лишь девять, и он очень голоден.       Франкенштейн плохо помнил тот день, когда убили его родителей. Помнил громкий рык, помнил, как его спрятали в подвал, крики, стоны, рык, снова крики, звуки чего-то рвущегося и ломающегося. Потом тишина и всё по новому кругу.       Рискнул мальчик выйти только лишь через два дня. От страшной вони его вывернуло прямо на залитый кровью пол. Он тогда долго бежал, но потом вернулся. Сжёг дом, превратив его в погребальный костёр для родителей, и стал взрослым. Вот так просто. За три дня восьмилетний мальчик стал взрослым.       Разломив выпечку пополам, Франкенштейн разделил на части вторую половинку, бросив её собакам, с которыми делил дом, а в другую вгрызся зубами, заурчав от удовольствия. Хлеб был горячий, свежий и вкусный.       Это сейчас он знал непозволительно много. И про то, что те монстры тоже были уничтожены другими, более сильными и похожими на людей. Вот только он, Франкенштейн, нутром чувствовал, что они не люди.       Они пришли, завоёвывая место среди людей хитростью, ложью или силой, как это случилось с его деревней. Убили всех, а замок барона заняли. Уже за год заново отстроили почти все деревни, поселили там людей, но большинство из них перестали быть свободными, вынужденные служить этим существам. Лишь его домик никто не трогал.       Иногда, прячась среди собак, мальчик слышал их шаги, чувствовал, насколько они близко. Ходили, проверяли, забирали к себе новых рабов. Франкенштейн часто видел, как иногда выкидывали трупы других рабов. У него был взрослый друг, который помогал по первости. Раньше он служил солдатом, но его армию разбили, а самого его отбросило далеко в сторону так, что он чудом жив остался. Не иначе, как тем же чудом, солдат ничего и не сломал. Он-то и научил подобранного мальчишку некоторым приёмам, чтобы можно было выжить на улице, а на досуге рассказал, что такой замок уже не один. Восемь замков с этими существами, дальше не пошли, остались здесь.       Всего восемь противников, не считая их слуг. Будь у него сила — он бы уничтожил их своими руками!       Но сил у Франкенштейна не было, как теперь не стало и его товарища, который специально попался в рабство. Сказал, что он должен хотя бы попытаться уничтожить этих тварей. А недавно его выкинули к остальным трупам. Тогда мальчик снова плакал и клялся себе, что это в последний раз.       Трапезу нарушили шаги снаружи. Вздрогнув, Франкенштейн сжался от страха. Нашли? Поймают? Накажут? Заберут?! Прижавшись к небольшому разлому в доме, ребёнок посмотрел на улицу и тут же отпрянул обратно. Это они!       Шедший по улице мужчина был прекрасен в своих тёмных одеждах. Светлые, словно золотые, волосы, гладкое, без каких-либо изъянов, лицо с застывшей на нём надменной маской. За ним следовало ещё несколько подобных ему существ. Франкенштейн замер. Он уже знал, как отличить обычных людей от этих тварей. Прекрасная внешность, красные глаза и их самонадеянная уверенность в своих силах.       — Ничего, подождите у меня! — прошипел мальчик, стискивая кулаки. — Все получите по заслугам!       Словно услышав его, барон обернулся и посмотрел точно на тот дом, в котором прятался Франкенштейн. Мальчик вздрогнул и замер, стараясь не шевелиться. Он давно заметил, что, скрываясь среди других живых, например, собак, то становится незаметным для этих нелюдей. Не потому что он теряется, а потому что они не вглядываются. Может быть, и сейчас не заметят?       — Там кто-то есть, забери его.       Услышав эти слова, мальчик быстро спрятал хлеб за пазухой и приготовился бежать, но посланный благородный пошёл вовсе не за ним. Вытащив за руку на дорогу девочку, он толкнул её ближе к мужчине. Узнав в пойманном ребёнке дочку доброй булочницы, что иногда подкармливала мальчика, Франкенштейн вскочил. Она не должна попасться в плен! У той женщины больше никого нет!       Сунув хлеб за пазуху, мальчик подхватил несколько камней и выбежал на улицу. Камни полетели в благородных, которым не составило труда уклониться от необычных снарядов, но Франкенштейн и не пытался попасть в них. Пока существа отвлеклись, он быстро дёрнул за верёвку, спрятанную между досками, поднял знакомую на ноги и бросился бежать, крепко держа её за руку. Сзади чертыхнулись преследователи, запнувшись о простейшую ловушку в виде поднявшейся верёвки. Так ему удалось выиграть несколько дополнительных секунд.       Ещё солдат рассказал ему, что хоть захватчики и сильны, да быстры неимоверно, это и играет с ними плохую шутку. Так, например, они могут остановить брошенный в них камень, но простая ловушка остаётся незамеченной. Они слишком величественны для этого. Франкенштейн знал, как это использовать, только поэтому он целый год смог прожить на улице и не попасть в рабство. Конечно, целенаправленно его не искали, но всё же. Одного знакомого бродяжку поймали в той же ситуации, в которой Франкенштейн смог сбежать. Мелочь, а приятно.       — Франкенштейн! — обрадованно воскликнула спасённая. Мальчик не ответил, ныряя в подземный ход, сразу сворачивая, спускаясь ниже. Эти существа, благородные, быстры, никто, в том числе и Франкенштейн, не могли уйти от них просто так, поэтому маленький бродяга вовсю пользовался вот такими ходами. Один шёл как раз к продавщице сдобы, которая упорно не замечала, как мальчик подворовывает у неё хлеб и булочки, а иногда ещё и молоко в кружке на пол зачем-то ставила! Конечно, Франкенштейн прихватывал и её, возвращая кружку. Поэтому первым делом мальчик почти вытолкнул девочку наружу, вырываясь из погреба и выбегая, оттолкнув ребёнка к перепуганной матери, в дверной проход. Однако, не успел он сделать и пары шагов, как перед ним остановились те самые благородные. Неловко затормозив, мальчик упал на землю, больно ударившись пятой точкой о каменистую тропу, но тут же вскочил, отскакивая назад.       Как они оказались здесь?! Секунду назад никого не было! Стало страшно, но мальчик старался не показывать этого своему врагу.       — Хитрый мальчик, — протянул один из помощников барона. — Но медленный. Заберите девчонку.       Продавщица испуганно вскрикнула и прижала дочку к себе, а Франкенштейн вдруг, сам того не ожидая, раскинул руки в стороны, загораживая вход.       — Не смейте их трогать! — закричал он, закрывая дом своим телом. От страха громко колотилось сердце так, что слышно, наверное, было и им, в голове шумело, а дышать стало сложно, но он не сдвинулся с места, даже когда один из них двинулся в его сторону. Возможно, от того, что от ужаса отнялись ноги.       — Франкенштейн, — полуудивлённо, полублагодарно прошептала продавщица, совсем не ожидая от маленького сиротки такой защиты.       Благородный не менее удивлённо смотрел на хмурого, грязного, худого мальчишку, который защищал людей. Светлые волосы спутались и обвисли грязными патлами, маленькое тельце было одето только в оборванные штаны и лёгкую курточку. Голубые глаза смотрели со страхом, но он молчал, решительно глядя на противника.       Карнир Одьёнте, глава клана Одьёнте и по совместительству местный барон, ухмыльнулся. Подняв руку, он остановил своего помощника и вышел вперёд сам. Страха в голубых глазах прибавилось, но мальчишка упрямо не опускал руки, судорожно выдыхая и, кажется, забывая вдыхать.       — Храбрый мальчик, — мягко проговорил благородный, опускаясь на колено. — Глупый, но храбрый. Я ведь могу убить тебя, малыш.       Мальчишка отступил на шаг, побледнев, но вцепился пальцами в дверные косяки, на мгновение оглянувшись на продавщицу и девочку. Малышка ему нравилась. И её мама была добра к нему, курточку, вот, подарила. А у него всё равно никого нет. Какая разница, где жить?       — Меня, — с трудом выдавил мальчик, — в-возьмите.       — Что? — удивился благородный.       — Я пойду, — слова никак не желали срываться с губ, он едва шептал, надеясь на чуткий слух чудовища, — не она.       — О, малыш, — всхлипнула продавщица, интуитивно поняв, что пытается сказать мальчик. Она не слышала слов, но удивление на лица захватчика говорило само за себя.       Франкенштейну было страшно так, что хотелось плакать, но мальчик упрямо гнал слёзы из увлажнившихся глаз. Он почти не понимал, что делает. Всё, что хотелось — защитить девочку, сделать так, чтобы никто не видел её в той куче трупов, где теперь лежит столько знакомых и незнакомых жителей. Ноги едва держали своего хозяина. Благородный выпрямился, сверху вниз глядя на замершего человеческого ребёнка. Выражение лица не поменялось.       — Эту семью не трогать, — коротко приказал мужчина. — Никогда. Вы будете работать на меня. Раз в день я буду посылать к вам своих товарищей за хлебом и ещё чем-нибудь вкусным. Всё ясно?       — Д-да, господин, — пролепетала женщина.       — А ты вперёд, парень, — толкнул Франкенштейна в плечо. Мальчик на ватных ногах последовал за своими… хозяевами? Ну уж нет!       Страх постепенно уходил, позволяя идти ровнее, дышать полной грудью и думать, почему он вообще вдруг испугался? Подумаешь, он теперь в их власти! Зато он может изучить их!       От этой мысли мальчик запнулся, заставив благородного раздражённо цыкнуть, но Франкенштейн уже не обращал на них внимания. Только теперь он понял, что ему, на самом деле, очень даже повезло! Он же может и вправду изучить их! Привычки, предпочтения, силу, традицию. А уж он-то найдёт этому применение! Ведь если он поймёт, как получить их силу, то сможет уничтожить их!       Вспомнился его друг-солдат, погибший с такой же целью, но Франкенштейн упрямо поднял подбородок. Он не умрёт. Он добьётся своей цели и освободит человечество от этой грязи! От этих аристократов.       И совсем не важно, сколько ему лет.