Так велел Господь.

      Сегодня третье января.       Завтра день рождения Тилля. Нужно готовиться.       Вчера мы с Паулем до темноты гуляли в парке, забылись и не успели позвонить Оливеру, с которым собирались идти за подарками. Однако он написал смс-ку сегодня с утра, и мы всё же встретились. Кристоф и Флаке были ответственными за помещение и гостей, Натали — за еду и украшения. Ну, а мы отвечали не только за подарки, но и за музыку. Нам с Паулем и Олли предстояло написать песню ко дню рождения Линдеманна, и именно поэтому я сидел в студии и корпел над текстом. Заскочу немного вперёд, сказав, что именно с этого дня началась моя карьера автора песен и солиста. Но об этом позже.       Кофе сегодня получился особенно крепким, Пауль ходил со сморщенным лбом, обдумывая какие-то важные нюансы, а Оливер со своим вечно безмятежным видом сидел в кресле и отбивал ритм какой-то неизвестной мне мелодии. За окном светало. Да-да, сегодня все проснулись рано, за исключением Тилля, спокойно сопящего в своей кровати.       Однако был январь, поэтому светало не так уж и рано — часов восемь-девять точно наступило. Снег лежал на тонких кружевных ветках деревьев, все антенны и фонари надели белые шапки, а окна уже покрывал зимний ледяной узор. День был замечательный, но унылый вид зимнего серого неба, на котором почти не видно солнца, не внушал мне никакой симпатии и не доставлял ни малейшего удовольствия.       С дня нашего с Паулем первого секса прошло довольно много времени — теперь мы занимались им практически регулярно, за исключением пары дней, когда настолько уставали от школы и от работы, что мыслей о чём-то кроме сна уже не оставалось.       Я достал телефон из кармана и проверил сообщения. Первым на экране красовалось сообщение Огонька: «Как у вас дела? Я с едой разобралась, сейчас с Кристианом украшаем зал». Да, важным будет упомянуть, что они были парой уже как месяц и вместе уезжали на Рождество в Париж с родителями Флаке. Ну, а я… Мы с Паулем отмечали Рождество у «эйфелевой» ёлки, а на стол подавали весьма вкусного «парижского» гуся собственного приготовления моей мамы.       Она прислала нам его в квартиру с Олли, который заходил поинтересоваться, как у меня дела, ибо я прогуливал школу несколько дней подряд.       Вторым сообщением было сообщение Тилля: «А почему никто не отвечает? Только встал и тут игнор. Может, погуляем?» Я ответил, что занят, про остальных не знаю, написал Нате, что всё хорошо и выключил мобильник. Сейчас вопросы Тилля мне ни к чему.       Я встал и позвал ребят.       — Вот, я написал текст. Как по-вашему, сойдёт или всё совсем плохо?.. — я протянул друзьям листок. Они быстро просмотрели моё творение глазами и вдруг разразились возгласами и аплодисментами. Признаться, я даже испугался.       — Вы чего?.. — спросил я, но мой вопрос потонул в грохоте их воплей.       — Из тебя растёт великий автор и солист! — восклицал Пауль, обнимая меня и размахивая руками.       — Молодец, — сдержанно похвалил Оливер. — Исполни это, как ты представляешь.       Я согласился и начал петь. Ребята сразу подхватили моё начинание и моментально начали играть. Песня получилась превосходная, мы собрались было идти за подарками, как тут… в дверь постучали. Открывать отправили Оливера, как самого стойкого из всех нас.       Через пять минут он вернулся со спокойной улыбкой и сказал, что весьма вежливо выпроводил некую рыжую особу, что смеет называть себя Натой, на самом деле ею не являясь.       — Опять эта Надин. Всё никак не отстанет. Нужно скорее уходить, она преследует меня. Чую я, что уеду в Берлин или вообще в Нью-Йорк. Хотя… Когда-нибудь да уеду. Время ещё не пришло, — с этими словами я натянул косуху и обулся. Оливер и Пауль уже стояли у двери. Мы вышли и захлопнули дверь.

***

      Мы шли по людной улице нашего маленького типичного городка с полным пакетом всякой всячины, ибо не удержались и накупили кроме подарков ещё тонны самого разнообразного хлама. Я думал, этим страдают только девушки, но оказалось, что это не так. Плюс один разрушенный стереотип.       — А может, отнесём подарки и на мотоциклах? — предложил я. Мои мысли резко сменили направление.       — А можно, — согласился Пауль, однако Оливер многозначительно улыбнулся и покачал головой:       - Я буду занят, — кратко проинформировал он. — И всё же пакеты занести помогу.       Вот странные такие люди. Они — тёмные лошадки. Никогда не знаешь, что у них на уме. Не знаешь, о чём они знают, что могут. Не знаешь ни их прошлого, ни их настоящего. Словом — ничего. И это сильно ломает психику, а некоторых может даже испугать. Меня тот факт, что Оливер — загадочная личность (которую я так и не смог разгадать до самого тридцатника), сильно напрягал. «Надо будет поинтересоваться у Лоренца-старшего о нём» — подумал я. Но лишь на долю секунды. И мои мысли вновь занимал только мотоцикл.       — Хорошо, — ответил я, благо мы уже подходили к дверям дома. И тут я заметил одну страшную вещь. Мой мотоцикл, подаренный мне отцом на мой четырнадцатилетний день рождения… не был на своей обычной парковке. Я не знаю, как можно угнать мотоцикл, но его явно не взяли напрокат, и это был точно не батя, вставший утром спозаранку и решивший погонять на мотоцикле вечно занятого сынка. И от этого факта мурашки пошли по моей спине.       Раздался свисток. Я посмотрел на крышу, но не увидел там ничего, кроме мелькнувшего рыжего пятна.       И я кажется знаю, кто это был.       Только вот загадка ещё не разгадана.