***
— Тишина такая. Ты не устал? — спросил меня Пауль, когда было уже неизвестно сколько времени. На улице стемнело. Дождь давно закончился, небо было ясным. Звёзды усыпали небосклон, словно стразы, или мелкая серебряная крошка, огромная ярко-белая луна взошла над землёй, заливая всё вокруг нежным печальным светом. Включились жёлтые фонари. Атмосфера была слишком романтичной. — Нет, Пауль, от тишины никогда не устану. Ведь только в молчании можно познать себя… — И не только себя, ведь наши души слились воедино, — шёпотом заметил Ландерс. — Слушай… Пошли на крышу? — Раньше я постоянно сидел в укромном уголке крыши этого маленького и уютного пятиэтажного дома. Серые, тёплого приятного оттенка стены, плоская крыша с квадратиками подъездов и антеннами, звёзды близко над головой — всё это вдохновляло меня на новую музыку и новые песни. Да, втайне от друзей я писал песни, но до этого дня я не мог написать ни одной, достойной людей. Но теперь ведь всё изменится? — На крышу?.. — Пауль никогда там не был, хотя подростки часто лазают по заброшкам, но выше третьего этажа Ландерс, как он сам говорил, не поднимался. — Именно… Пора открывать новые горизонты! — шёпотом воскликнул я. — Это самое красивое и романтичное место в мире. Даже Бранденбургские ворота тебя так не зацепят. — Но они же такие величественные… — В том-то и дело, что величественные. А крыша — уютная. — Я встал и, не дожидаясь Пауля, вышел из комнаты. Ландерс волей-неволей поплёлся за мной. Когда мы поднялись на крышу (сделать это было очень просто, ведь Тилль жил на пятом этаже), у Пауля захватило дыхание. Перед его взором открылся самый прекрасный вид в мире. Зрачки его расширились, рот приоткрылся, волосы развевались на ветру. И, сквозь ласковую нежность, я вдруг почувствовал возбуждение. Я подошёл к Паулю сзади и обнял за талию. Он принял это за обычное проявление нежности и не обратил особого внимания. Но когда мои руки начали блуждать по его телу, он обернулся. — Рихард?.. — Ландерс удивлённо посмотрел на меня. — Что ты делаешь? — Я хочу тебя здесь и сейчас. — Я прикусил мочку уха Пауля и посмотрел ему в глаза. — Честно… Я не против… — Запинаясь, промямлил мой возлюбленный. — Но… Здесь? Дом низкий… На обозрение всем? — Нет. Мы спрячемся так, что нас никто не найдёт. — Я вдруг неожиданно для себя самого подхватил Пауля на руки. Он оказался очень лёгким и воздушным, хотя по его мышцам так не скажешь. — Ах! Что за… — Ландерс растерялся. — Я унесу тебя от всех… — Я опять шептал ему на ухо какой-то бред. Почему я стал таким сентиментальным в последнее время? Чувствительным, нежным. Где моя брутальность? Но я продолжал нести Пауля на руках, шепча ему на ухо жаркий бред. Перерастающий, походу, во что-то пошлое. У меня было ощущение, будто я напился. Как когда-то давно, в восьмом классе на вечеринке с друзьями, когда я первый раз напился до синих соплей. Вообще-то, я пью понемногу, но тогда был особенный случай. Наконец, мы с Паулем оказались в моём любимом уголке крыши. Он был скрыт от всех посторонних двумя квадратиками подъездов, между которыми по бокам свисали плющ и остролист, оплетая находящуюся рядом антенну. Эти растения посадил я много лет назад, в свои восемь. Тогда я сажал их для красоты, а сейчас они служили мне для уединения. А сегодня должны были скрыть меня и моего возлюбленного от посторонних глаз. Знал бы я тогда об этом! — Рихард… Ты точно хочешь этого? — Спросил Пауль, когда я поставил его на ноги. — Больше, чем ту гитару, которую я тебе показывал, — не раздумывая долго, ответил я. — Ну… хорошо… — он опустил голову. Как побороть стыд? Мы это делали первый раз. Одно дело — просто минет, другое — самый настоящий секс. Кто снизу? Кто сверху? Смазка и презервативы были у меня с собой: я стырил их у Тилля из спальни перед выходом. Но Пауль вдруг поднял на меня глаза и кинул самый что ни на есть дерзкий взгляд, который я только видел. Он прошёл мимо меня, задев плечом, и встал спиной, глядя на звёзды. От этого случайного прикосновения по всему телу прошёл будто электрический импульс. Мурашки пробежали по спине, я вздрогнул, почувствовав, что скоро не выдержу и наброшусь на Ландерса. Кровь пульсировала в жилах, сердце учащённо билось, член встал. Прохладный ветерок ясно чувствовался на крыше, однако, пролетая мимо меня он становился раскалённым. Атмосфера накалилась, стало жарко. И в тот момент, когда я хотел подойти к Паулю, он сам подошёл ко мне и, взглянув прямо в глаза, приобнял за талию. Он потянулся ко мне и поцеловал в губы. Лёгкое воздушное прикосновение, будто тёплый июльский ветерок пронеслось мимолётно и растворилось ровно в тот момент, когда поцелуй приобрёл пошлый оттенок. Губы Ландерса были горячими, взгляд — страстным. Я моментально ответил на поцелуй, кусая его губы до крови и цепляя пальцами одежду. Воздуха стало не хватать. Мы оторвались друг от друга, но сразу же я наклонился и оставил несколько засосов на его шее. Пауль пошло взглянул на меня. Конечно, дерзость была ему присуща, вспомнить только день нашей первой нормальной встречи, или день моей первой ночёвки у него, но с тех пор, как мы вместе, он больше проявлял робость, чем нахальство. Я быстро расстегнул пуговицы на его школьной рубашке; пальцы путались, руки тряслись, перед глазами будто стояла пелена. Туман в голове мешал нормально мыслить. Я не заметил, как мы избавились от одежды и уже стояли друг перед другом во всей красе обнажённого мужского тела. — Кто?.. — тихо спросил Ландерс и я сразу понял, о чём он. — Без разницы… Давай просто начнём. — Я не мог больше ждать. Пауль молча подошёл ко мне и вновь глубоко поцеловал. — Начнём… С минета? — спросил мой возлюбленный. — Нет, давай в этот раз займёмся реальным сексом, — тихо сказал я. Моё терпение иссякло и я резко развернул Пауля к себе спиной. Покрывая его шею поцелуями я медленно вставлял по одному пальцу ему в задницу, растягивая. Моя плоть налилась кровью, и я не выдержал и вошёл. — Ай! — вскрикнул Ландерс. Я нащупывал пальцами его эрогенные зоны, перебирал волосы, гладил по плечам, целовал в шею. Когда мой член достигал простаты, Пауль вскрикивал. Дыхание сбилось, мы оба стонали от удовольствия. Наконец, я кончил и стал помогать ему руками. Встал на колени, взял его член в рот, умело (хотя делал то лишь один раз) играя языком. Пауль кончил. Мы огляделись кругом. Когда атмосфера разрядилась, мы вдруг почувствовали прохладу осенней ночи, тем более в ноябре, заметили поблёкшие звёзды. Или это наши глаза так устали, что не видели их блеска и сияния? Мы в полном молчании собрали вещи, надели их и тихо спустились в подъезд. Обессиленные, подошли к двери и открыли, стараясь не хлопать. Но тут нас ждал сюрприз. — Ага! Голубки наши! Шалуны, ай-ай-ай! — Сразу съязвил пьяный Кристоф. Тилль предостерегающе взял его за плечо, но тот не остановился. — Ваши стоны весь район слышал! Сексом нужно в постели дома заниматься, а не на крыше! — Его язык заплетался. — Тебе надо выспаться. — Тихо сказал Линдеманн Шнаю. Мы покраснели. Тилль приобнял Шнайдера за плечи и, понимающе кивнув нам, ушёл с ним в спальню. Остальные ребята разошлись. Оливер подошёл ко мне и пожал руку. — Удачи, — шепнул он перед тем, как выйти. Дверь в гостиную, где, как всегда, спал Ридель, захлопнулась. Дом погрузился в тишину.***
Мы с Паулем решили выпить какао, а затем лечь спать. Разговор не завязывался. Однако, тишина отнюдь не была тревожной. Она была спокойной, умиротворённой и… уставшей. Я заварил нам по кружке горячего напитка и мы уселись за стол. Каждый молчал, пытаясь понять свои ощущения, разобраться в себе. Никто не спешил начинать диалог. Я встал и открыл форточку. Скоро рассвет, на часах три ночи. Небо уже не было таким синим, скорее бледно-голубым, а ещё точнее — голубо-серым. Звёзды померкли, погасли. Луна зашла за горизонт. Вскоре солнце должно было раскинуть свои лучи над нашим маленьким пыльным городом. Скоро рассвет.