То, что делает их жизнь лучше

Оливер Куин чёртов баран. Упрямый, непоколебимый и упорный баран. Я это поняла давно. Просто только сейчас убедилась в этом на все девяносто девять и девять процентов. И я его бы ненавидела, если бы не была обязана любить. Иногда мне кажется, что этот ужасный мужчина мне, несчастной великомученице Фелисити Смоук, за все грехи достался. Ну, подумаешь, в детстве одному мальчику нос сломала. Да разве за такое на долю Оливер Куин выпадает? Мне же, минимум, нужно было несколько раз убить несчастного мальчишку, чтобы заработать такую «проблему» в будущем. Тогда за что, черт возьми? Неужели за тот инцидент с котом бывшей одноклассницы? Б р е д. Я всего лишь отомстила тогда, да и животное в целости и сохранности осталось. Но это ладно. Догадки догадками, а самое интересное совсем не в том, что мой парень (боже, да за что же мне это?) парнокопытное, хоть и человеком является. Дело в том, что я этого чудо-мужчину больше жизни люблю, НО КОГДА ОН ДОМОЙ НОЧЕВАТЬ НЕ ПРИХОДИТ, У МЕНЯ НЕРВЫ, МАТЬ ВАШУ, СДАЮТ. А я же не железная. Не-а. От слова совсем. Оливер Куин урод. И определенно заслуживает самой отстойной награды в самой отстойной номинации на самой отстойной премии. И я ему лично подобную церемонию вручения устрою, если он все же осмелится порог квартиры переступить. Трубки этот человек-феномен не берет, друзья этого героя об его геолокации знают лишь н и ч е г о, а заветный маячок на воротнике его костюма самую интересную картину выдает – Куин, черт возьми, по мнению невероятно точной техники, дома находится. Ч у ш ь! Потому что это я дома: на кухне сижу, кулаки сжимая. А он не пойми где шатается, заставляя волноваться. Если бы у меня, девушки-терпение, хоть на одну нервную клетку меньше было, я бы уже с громкоговорителем весь Стар-Сити обошла. Но мое ментальное здоровье в норме. По крайней мере, пока. Волнуюсь до дрожи в ногах, жду его. А ведь об Оливере и следа нет, и я с этим сделать ничего не могу. Да я бы даже рада была, если бы мой парень у любовницы эту ночь проводил! Ой, как утрирую то. Ведь, нет, я, конечно, этот вариант отрицаю... Ну или очень усердно пытаюсь отрицать. Я же клёвая! Вроде. А раз я клёвая, то зачем Куину другая девушка? Ну, может и набрала несколько килограммов за последний месяц, но это все на нервной почве, я похудею. Черт, Смоук, ты же в своем парне-придурке уверена. Так какого хрена? Наверное, мысли об измене чуть поприятнее мыслей о смерти. Уф, ж у т ь. Господи, мой парень – Зелёная Стрела. И я лично его любовнице руку поцелую прежде, чем обоих избить, если Оливер живым сегодня вернется. С р а н ь. Часы так противно ходят. Громкие до безумия. Этот отвратительный «тик-так» в унисон с моим сердцебиением звучит. Т и к - т а к. Раздражает. Часы снимаю, время на утро перевести пытаясь. Мне солнца хочется. Тепла. Горячего тела Куина под боком и его виноватой улыбки. Но стрелки на двенадцати ночи застряли и с места не двигаются. Я же сейчас всё ногти на руках уничтожу! Глупая детская привычка. Я мороженое с любимой шоколадной крошкой достаю, собираясь в сладости волнение утопить. Ложка в лакомстве намертво застревает, громкий рык вызывая. З а г о в о р. Всемирный, мать его, заговор. Куин в моем поганом настроении виноват так же сильно, как это дурацкое мороженое, будь оно проклято. Он если даже живым придёт, я его лично сковородкой огрею. Мне волноваться так сильно нельзя. Просто нельзя. Это я, девушка, что убивать уже готова, так решила, а он мой тезис под сомнение ставит. А ведь Фелисити Смоук слушать надо. Я говорила ему ещё утром, что день неудачным будет. В шутку, конечно: гороскопы ведь дело обманчивое. Но я же предупреждала, а он, как всегда, мимо ушей все пропустил. Вечно себя умнее всех считает. И з д е в а т е л ь с т в о. Так, хорошо. Вдох, выдох. Дыши, Фелисити. Оливер лапочка. Он придет, мы немного покричим друг на друга, ляжем спать, а если вдруг кровью истекать будет, то... Да не будет никакой крови! Не нужно никакой крови. Не хочу. Надо со стула подняться, ещё раз все возможное для его поисков сделать и в спальню пойти: может поспать удастся. Я Джону звонила ещё в десятом часу. Он своим супер спокойным голосом меня успокоить пытался, что-то о том, что, ну, это же Оливер и бегать по крышам у него в крови, сказал, а потом отдохнуть приказал. По его словам, как только я глаза закрою, утро наступит. Логично же, черт возьми! А я то думала, что усну и, бац, где-нибудь в мезозойской эре! И д и о т и з м. Диггл думает, наверное, что подобные советы помогают. Но нет. Н Е Т. Мне только Оливер сейчас помочь сможет. Нуждаюсь в нем, как в воздухе. Но он все равно тот ещё... Ведь если бы он этим не был, то я бы сейчас не тряслась от дикого раздражения. Обсудив с собой все возможные развития событий, я решила перестать волноваться. Очень смешно, да? Перестать волноваться. Да это как вообще? В аптечке была валерьянка. В таблетках. Это определенно рай на Земле. Тому, кто придумал подобную инновацию, нужно в ноги поклониться. Ну, не мне, конечно, но может кто-то захочет... Так, все, пью таблетку и спать. Не помогает. Ч е р т. Оливер, мать его (Мойра, прости, но мы с тобой всегда друг друга не любили), Куин, где же ты? Окидываю глупым тоскливым взглядом опустевшую кухню, которая всегда была для меня филиалом ада, и собираюсь уйти. Но чёртов стул, что внезапно стал предателем для моего мизинца на левой ноге, точно против. Скулю, неосознанно на колени опускаясь. Явное покушение. С г о в о р. Даже мебель против меня ополчилась. Ладно, стулья, простите! Я знаю, что злюсь на вашего хозяина (это Оливер занимался обустройством нашей квартиры) слишком сильно. Больше не буду. Куин хороший, но мебель невероятно мстительную выбрал. Под стать себе, что ли? Все, Фелисити, тут даже валерьянка не поможет. Ты быстро и стремительно с ума сходишь. Главное, чтобы до костюмов кожаных не дошло (ладно, если и кожаный костюм, то только красный! И не латекс! Аллергия, черт возьми). И нет, не в том смысле, что Оливер плюс ко всему своему багажу ещё и сумасшедший, не-а, я не про... Стоп, что это такое? Пользуясь случаем своего нахождения на четвереньках, проползаю чуть ближе к дивану, тихо возмущаясь из-за боли в несчастном мизинце. Под тяжелой софой блестит что-то зелёненькое и маленькое, с ярким голубым огоньком. Достаю неопознанный объект и, отряхивая руки от пыли (ненавижу уборку, боже мой), понимаю, что именно держу в ладонях. Маячок, который должен был на капюшоне Куина находиться, сейчас прямо в меня своим зеленым телом утыкался и одним единственным глазом, голубым таким, ярким, за всеми движениями следил. — Боже, да за что? Шумно выдыхаю, понимая, что парень мой ещё и растяпой является. Ну как, как вещь, что костюм его покидать никогда не должна, оказалась полностью забытой, в пыли и паутине, под диваном? Стоит генеральную уборку провести. Вдруг ещё что-нибудь интересное найду. Чье-нибудь нижнее белье, например. Ох, Смоук, да как тебя саму ещё от себя не тошнит. Поднимаюсь с колен, маячок на диван кидаю. Понятно теперь, почему этот чудо-прибор неверную геолокацию передавал. Г л у п о с т ь. Ещё раз попытавшись хоть что-то об Оливере найти, компьютер всё-таки выключаю, так как толку от него вообще не было. Сердце так сильно бьётся. Переживаю. Т у к - т у к. Свет в зале гашу, а потом вновь свой мобильник проверяю. Ни привета, ни ответа. Пропущенных нет, сообщений тоже. Быстро Дигглу в наш защищённый канал смс отправляю, надеясь в эту же секунду оповещение об ответе получить: «Джон, ты уверен, что с ним все в порядке?» Около двух минут напряжённо пальцы кусаю, а тихий звон телефона услышав, сразу блокировку сотового снимаю и чат с товарищем по несчастью открываю. «Успокойся, Фелисити. Если бы с ним что-то случилось, мы бы уже узнали. Ложись спать. Спокойной ночи.» Ох, Джон, ну почему ты так безнадёжен в поддержке! Но отдохнуть действительно нужно. Завтра конференция в Куин Консолидэйтед... Уже чувствую песок в своих глазах грядущим утром. До спальни практически дохрамываю: последствие идиотского стремления ножки стула с мизинцем соприкоснуться все ещё тревожит. Быстро купаюсь, в ночную одежду переодеваюсь и в постель с головой залезаю. Бр-р-р. П у с т о т а. На правый бок переворачиваюсь и тихо всхлипываю, пустую простынь перед собой замечая. Сердце стучит громко-громко, вырваться из груди пытается. Страшно. Вот что значит быть девушкой народного героя. Это значит быть в постоянной безвестности. Не могу лежать на кровати, его тепла не ощущая. Стягиваю с тумбы маленькую мягкую игрушку и крепко ее к груди прижимаю. Плюшевый осьминог смесью терпких эфирных масел благоухает, которыми Оливер постоянно пахнет. Подобная замена моего парня, с щупальцами и огромной головой, конечно не самый плохой вариант, но, когда я чувствую этот дурманящий аромат табака с ванилью из-за того, что в шею Куина носом упираюсь, я больше удовольствия получаю. В итоге на левый бок переворачиваюсь и взглядом тумбу сверлю. Глаза закрываю, осьминога к себе сильнее прижимаю. Дурацкий табак с ванилью. Этот аромат на всех по-разному раскрывается, и глупая мягкая игрушка пахнет совсем не как Оливер. Хоть на стену лезь. Ноги, кажется, от волнения трясутся. Подгибаю их под себя, голову под одеяло прячу. Завтра – важный день. Спи, Фелисити. Ну пожалуйста. Оливер придет и сон твой так же охранять будет, как и всегда. Засыпаю. Даже не верится. Ч у д о ?

***

Рука ледяная на талию опускается, из неспокойного сновидения меня вырывая. Лицо Куина перед глазами облаками плывет, в ясную картину не собираясь. Он шумно на кровать опускается и сильно меня к себе прижимает, думая, что подобными движениями совсем свою девушку (это я!) не тревожит. — Руки, мистер, — я ладонь его тяжёлую со своего тела убираю, на бок левый переворачиваюсь и светильник включаю. Свет глаза режет. Щурюсь, Оливер – тоже. Пока время есть, быстренько по уставшему лицу Куина глазами пробегаюсь. Пытаюсь следы от побоев или кровь найти, но тщетно: я без очков как без рук. Но это неважно, наверное. Он же жив. Пришел, черт возьми. Явился. Идиот. Этот герой непонимающе хмурится, пытаясь руку свою на место вернуть. Я его бью, совсем не слегка, и наигранно выдыхаю, стараясь свою обиду показать. — Где ты был? — спрашиваю, осьминога пытаясь найти. Морской гад в моих ногах валяется, длинными конечностями кожу щекоча. Оливер тихо вздыхает, ладонью по лицу проводя. Жест такой странный. Не люблю я его: усталость всю с потрохами выдает. — Ясно. — ох, как я это слово обожаю. Хочется ещё точку как-нибудь озвучить. Опять злиться начинаю. Свет выключаю и осьминога между ногами зажимаю. На Оливера даже не смотрю. Но на душе так хорошо, тепло. Он дома, в полном порядке. С п о к о й с т в и е. — Я не знаю, что ты там себе придумать успела, но других девушек у меня нет, Фелисити, — его голос хриплый и сердце останавливающий. Я так сильно ругалась на него ещё совсем недавно. Мысленно, но все же ругалась. И сейчас хочется каким-нибудь гадким словом его обозвать. Уж слишком сильно волнуюсь за него, чтобы промолчать. — Ты придурок, понятно тебе? При-ду-рок. Хорошие парни так не делают. Хорошие парни не ходят ночами черт знает где! Нашел себе какую-нибудь длинноногую собаку... Девушку, в смысле, и сбегаешь к ней от меня, от крохотного толстого приплющенного корги... Но я же х о р о ш а я девушка, поэтому это все шутка. Шутка! Смешно! Ха!.. Ладно, я доверяю тебе. — бам! Бух! Тыдыщ! Взрыв! Бомба! Мотор! Или же я просто-напросто наконец-то взрываюсь, на спину переворачиваясь. Боковым зрением замечаю его лёгкую улыбку. Ох, бессмертный. Оливер снова предпринимает попытку обнять меня, а я, словно одичавшая кошка, руки его убираю, обиду в глубине души тая. — Фе-ли-си-ти, — дьявол! Как же ненавижу это его «Фе-ли-си-ти»! Он по слогам мое имя дробить обожает. А я, как глупая, постоянно ведусь на эти паузы в моем имени. Куин козырями отбивается. — Я патрулировал. — Да? А вот Джон мне сказал, что ты бункер вместе с ним ещё часа четыре назад покинул. Или сколько там времени уже, — бурчу что-то неразборчивое, все ещё характер показывая. Я может и возмущаюсь до сих пор, но, боже, как рада, что он дома. Лежит, виноватый, на своей правой стороне кровати, изредка к моему телу подкрадываясь. Кажется, и не злюсь больше (да не скалю я зубы, то сравнения с корги было лишь эмоциональным «бумом»!). Да и список всех недостатков Оливера Куина пустеет (медленно, но пустеет). Нет в нем ничего плохого, это мне просто волноваться нельзя (о-о-х, боже). Т а б у. На меня, пожалуйста, и на мои неконтролируемые эмоции наложите табу! — Я отпустил Диггла раньше. Поэтому и задержался. Один же был, — я ему поверила ещё после первых слов о том, что у него «других девушек нет». Просто... Нужно было всё накопившееся наружу вывести, да и... Век технологий же, а он даже позвонить не позвонил. Совсем мои нервные клетки не бережет. Я же с ума сходила несколько часов назад (видимо, всё-таки, сошла. Хорошо, где там мой красный костюм?). — Сообщение оставить не мог? — мой голос не недовольный, просто во рту сухо очень и пить хочется. Мурашками покрываюсь, когда холодная ступня Оливера моего бедра касается. До талии и плеч добраться не смог и решил на ноги перейти. Настырный. Пытаюсь с мыслями своими бороться и в руках себя держать. Хочется в объятия к нему кинуться и жить там остаться. Губы его вновь на своих ощутить. Но лишь подбородок поджимаю, пытаясь понять, когда мне строить из себя обиженную надоест. — Телефон сел. — ну, это у нас первоклассное оправдание. Хей, милый мой, двадцать первый век, и я дарила тебе на день рождения портативное зарядное устройство! О-о-х. — Понятно, — люблю эти непонятные ответы. Они раздражают до безумия и толком ни о чем не говорят. То, что нужно для меня, несчастной и нуждающейся-в-обнимашках-до-потери-пульса (хей, это секрет, п о н я т н о?). — Ну, Фелисити. Я тебя не обманываю, — голос Куина слегка надламывается. Я решаю больше его не мучать и со скоростью света в его руки ныряю. Оливер меня в крепких объятиях сильно-сильно сжимает и в волосы мои улыбается. Я чувствую это. Как и его спокойное сердцебиение. Как и обожаемый аромат табака с ванилью. — Я знаю, — шепчу ему в грудь, глаза закрывая. Он большой такой, мягкий, удобный. Люблю лежать на Оливере Куине. Можно ли считать это за хобби? Потому что я определённо увлекаюсь этим слишком сильно. — Люблю тебя. — ох, он невероятный. Я поневоле улыбнулась, от внезапного счастья губу закусив. Как же л ю б л ю. — А я тебя. Но если ещё раз... — мои мысли похожи на рой пчел, а речь... На более безобидный рой пчел, наверное. Хотелось свет включить, на ноги вскочить и какую-нибудь польку танцевать начать. Хей, ребята, я получила такой лакомый кусочек! За что же Оливер Куин мне достался? — Понял. — кивает, едва заметный поцелуй в моих светлых волосах оставляя. — Отпускай своего осьминога и иди ко мне. Спокойной ночи, Фелисити, — он на бок себя и меня переворачивает и привычно свою ногу на мое бедро загружает. Я мягкую игрушку в сторону отодвигаю, пальцы Оливера со своими переплетая. Хочу навсегда в этой позе остаться. П о ж а л у й с т а. — Сладких снов, Оливер. — шепчу тихо, скорее для собственного успокоения. До сих пор не верится, что этот страшный своей неизвестностью день хорошо закончился. Мой парень – Зелёная Стрела. И я клянусь, что не знаю, за что мне такое счастье в жизни досталось.