Полуночный посетитель

На следующий день — тридцатого декабря — Чонгук ушёл из квартиры своего парня, даже ничего не удосуживаясь объяснить, и не направился в центр, не уехал за город, не ушёл даже в привычный бар. Все эти развлечения ему замеряла неприметная аптека за углом, и там он улыбался даже чаще, чем в других привычных местах отдыха. Он наспех накинул шапку, даже не застегнул куртку и пулей вылетел из дома, пробегая по узким улочкам к неоновой вывеске «Аптека». Тэхён как раз заканчивал ночную смену. Было около полудня, и он ужасно хотел спать после бессонной ночи. Его напарник обещал сегодня не опаздывать, и Тэхён уже закрывал смену, снимая халат и пересчитывая доход. Он кинул взгляд в окно и увидел, как среди пурги несётся одинокая фигура, даже не поскальзываясь на голом льду. В прошлый раз единственный человек, проявлявшийся прямо перед окончанием смены, был Чонгук. Тэхён улыбнулся. Ах, как бы было здорово снова увидеть его сегодня! Он пропал в сладостных мечтаниях, уставившись в неопределенную точку на столешнице, и лишь яркое мерцание гирлянд выводило его в реальность. Колокольчик на двери звякнул, И два взгляда, полные надежд и радости, Встретились друг с другом, сопровождаемые улыбкой. Тэхён готов был засмеяться. Чонгук на всех парах влетел в аптеку, и только сегодня он впорхнул внутрь, а не выпорхнул на холодную улицу. — Здравствуй, — произнёс Тэхён, выдерживая долгую улыбку на губах. Он быстрым шагом прошёл к Чонгуку с выставленными вперёд руками. — Здравствуй, — Чонгук обнял его, и они уставились друг на друга, совершенно не зная, что и сказать, лишь мягко отстранились, выдержав приличное расстояние. Им следовало бы поклониться, а не набрасываться, словно голодным зверям. — Ты работаешь? — скромно поинтересовался Чонгук. Это было не в его манере. Он всегда казался таким резким и назойливым, а теперь пятился, как смущённый подросток. — Закрываю смену. Весь день свободен. Не стоит говорить, какая надежда при этом сквозила в голосе Тэхёна. Конечно же, весь сон теперь как рукой сняло. — Может быть, прогуляемся? — Может быть, — улыбнулся Тэхён. Подышать свежим воздухом после тяжёлой ночи было бы самым лучшим решением для уставшего Тэхёна. Стояла прохладная погода, и мороз немного щипал щеки, но это помогло ему взбодриться, тем более когда по левую руку от него шёл Чонгук. Они выбрались из окраины, решив насладиться непередаваемой атмосферой праздника где-нибудь в центре города, выпить горячего кофе в уютном кафе или же полюбоваться теми достопримечательностями, из-за которых туристов тянет в Сеул. — Это не странно, что мы совершенно не обращаем внимания на культурное достояние нашей страны, пока туристы готовы отдать последние деньги, чтобы приехать сюда? — хмыкнул Чонгук. — Кто знает, — расплывчато ответил Тэхён. — Наверное, нужно принадлежать к чужой культуре, чтобы остро прочувствовать ценность нашей собственной. Они спустились в метро и остановились возле карты города, невидящими глазами уставившись на многочисленные линии и станции. — Куда направимся? — поинтересовался Тэхён, взглянув на Чонгука. Тот пожал плечами. — Не знаю, укажи пальцем на любую точку? Тэхён закрыл глаза и, мгновение подумав, ткнул в карту чуть повыше самого центра. — Поздравляю, — хмыкнул Чонгук. — Ты выбрал дворец Чхандок. Сразу видно — интеллектуал. Они спустились и сразу же заняли пустующие места в вагоне. Помимо них, здесь был лишь какой-то спящий мужчина с заросшей бородой и худощавая девушка, читавшая книгу. Тэхён аккуратно уселся на сиденье, Чонгук оказался рядом с ним, чуть повернувшись к нему боком и держась за поручень. — Как прошла ночь? — поинтересовался Тэхён просто из вежливости. Он знал, что вероятный ответ снова больно его уколет. Но, на удивление, Чонгук слегка поморщился и покачал головой. — Так себе. Я думаю, что нам с ним стоит прервать эту связь, пока все не зашло слишком далеко. Я и без того бывал у него каждую ночь, а серьезных чувств не появилось. Это ошибка, а я живу, чтобы быть правым и наслаждаться. Тэхён издал такой облегчённый вздох, что, если бы не громкий стук колёс, Чонгук бы подумал, что тот только что чуть ли не родил. — Поэтому ты позвал меня прогуляться? — наигранно равнодушно произнёс он. — Нет, не поэтому, — Чонгук закусил губу. — Мне легко с тобой. И только ты заставляешь меня улыбаться. Тэхён подумал, что прямо сейчас расплачется, настолько эти слова тронули его. — А ты, ты влюблён? — вдруг поинтересовался Чонгук, ладонью протирая поручень, как если бы она вспотела. Тэхён задумался, как бы правильно это сообщить. Вопрос ему задали прямо в лоб, и ответ мог в секунду изменить их взаимоотношения. — Я не знаю точно… — проговорил он. — Мне кажется, я влюблён только в образ, а не в реального человека. — А разве мы не всегда сначала влюбляемся только в образ, каким бы он ни был? Храбрый, веселый, дерзкий, стеснительный, терпеливый? Мы берём те черты, что нам нравятся, и строим из них ореол, но только потом начинаем видеть и отрицательные стороны. Влюбиться в образ — это нормально. Главное, чтобы мы оказались правы в этом построении. Тэхён с удивлением на него посмотрел. Они молчали, и лишь звук гремящих колес был преградой для слов, которые предпочли не говорить. Они доехали до дворца быстро, даже не заметив, как пролетело время за разговором. Чонгук говорил, что любит кофе по утрам, звук взлетающего вверх самолёта (это вселяет в него надежду) и запах мебели, а Тэхён предпочитает жареные яйца вареным, обожает оранжевый цвет и носит линзы, потому что ему не нравятся собственные глаза. — Ты шутишь? — удивился Чонгук. — Твои глаза просто восхитительны! — Ну, — хмыкнул тот в ответ, — я ещё не встретил человека, который мог бы мне это доказать. — Позволь мне быть этим человеком, — торжественно произнёс Чонгук. — И поверь, что тебе не надо скрывать собственные черты, просто чтобы соответствовать шаблонам, придуманным людьми, которых ты в глаза никогда не видел. А даже если твои знакомые, друзья, любовники — да кто угодно, — заставляет тебя ломаться, то беги от него прочь. Это не любовь. Это манипуляция. Тэхен был хорошо образован и всегда знал ответы на теоретические и практические вопросы, но когда дело доходило до состояния души и личных предпочтений, он становился невероятно глуп. И Чонгук был тем человеком, который своими честными мыслями открыл ему правду на жизнь. Может, именно оттого он и был столь прекрасен, раз смог полюбить себя и гордиться каждой своей мелочью. Дворец зимой был прекрасен. Стоящий в центре широко раскинувшегося сада, он возвышался над кустами и деревьями, украшая местность своим великолепием. — Я любил здесь гулять в детстве, — произнёс Чонгук. — А ты? — Я жил в провинции, поэтому вряд ли могу по достоинству оценить это место. Мне оно кажется роскошным. Отображает культуру нашего народа. — Да ладно тебе, — улыбнулся Чонгук. — Ты рядом с ним смотришься настоящим принцем. Тэхён смутился. Кажется, слова Чонгука до сих пор вгоняли его в краску. Они шагали по каменистым дорожкам и смотрели, как причудливо лёг на ветви недавно выпавший снег; пристраивались к группе экскурсантов и слушали интересные истории; нашли рядом небольшое кафе и взяли по стаканчику кофе, усевшись на низенькую скамью. Перекидывались словами и подолгу что-то обсуждали, Чонгук шутил, Тэхён смеялся, Чонгук заботливо утирал пенку от кофе с его щеки, Тэхён же, когда тот не видел, ласково и мечтательно прикасался к этому месту на коже; было холодно, но им двоим отчего-то тепло, и кто знает, почему небо над ними было ярко-голубым, а не пыльно-серым, почему даже в разговорах людей вокруг слышались лишь смех и радость, почему к каждому слову находилась рифма, мороженое приходилось по вкусу, хотелось взмыть вверх, чтобы, улыбаясь, смотреть на город в преддверии праздника. Это было тридцатое декабря, и этот день, предпоследний день года, мог действительно изменить все. Было ли это свиданием? Тэхён хотел бы ответить да. — Какая у тебя мечта? — поинтересовался Чонгук, доедая мороженое в кафе. — Хочу получить докторскую степень наук и стать знаменитым ученым, — протараторил Тэхён. Чонгук вскинул бровь. — Ты как будто заучил эту фразу, на случай, если я спрошу. Знаешь, обычно, когда спрашивают про сокровенные желания, люди задумываются хотя бы на пару секунд. Давай же, признавайся. Тэхёну потребовались титанические усилия, чтобы не признаться, будто его грандиозная мечта — это сам Чонгук. Он вновь смотрел на его круглые тёплые глаза и мягкие черты лица, на это улыбающееся чудо, которое знало, что могло выпытать даже государственную тайну, и понимал, что окончательно и неизбежно влюбился в него. В то, как он подпер подбородок руками в ожидании ответа, в то, как он слизывал мороженое с ложки, смакуя его сладкий клубничный вкус, в то, как он говорил, в то, что он говорил, в то, какой он есть на самом деле — без приукрашивания и со всеми недостатками, с этой его не очень заметной неуклюжестью, когда Чонгук врезался в толпу туристов, потому что слишком пристально смотрел на Тэхёна и — о! — в то, как он смотрел. О, взгляд, проникающий в самую душу, потому что Чонгук не отводил взгляда при разговоре. Он полностью переключал внимание на одного человека, растворялся в нем, в отличие от Тэхёна, который то и дело от стеснения прятал взгляд. Они расстались, когда на часах давно перевалило за десять. На улице стемнело, и многие жители и гости города выходили на улицы, чтобы отправиться развлекаться в центр, танцевать в клубах или выпивать в барах, а Тэхён направился домой. Ему стоит хорошенько выспаться после сегодняшней ночной смены и, вероятно, завтрашней вечерней. — Большое спасибо за прогулку, — под конец сказал он. — Я давно никуда не выходил. А ты, можно сказать, показал мне мир. — Не за что, — Чонгук улыбнулся. Чонгук проводил его до дома. Они стояли возле неоновой вывески аптеки, и снежинки медленно кружили при ярко-зелёном свете. Лица Чонгука и Тэхёна были немного затемнены, тени играли, выделяя особенные черты. Издалека различить их было практически невозможно — всего лишь два чёрных силуэта на фоне ярких ламп. — Доброй ночи, — прошептал Тэхён. — Надеюсь, она выдастся у тебя не такой скверной, как вчера, да? Чонгук засмеялся, и Тэхён был готов поклясться, что ничего мелодичнее и милее в своей жизни не слышал. Его смех был как перезвон колокольчиков, когда открывали дверь аптеки, или как незатейливая новогодняя песенка, или как весёлый стих, в этом смехе были своя очаровательная рифма, особый темп, и когда он смеялся, Тэхён чувствовал себя как дома. Ему нравилось, как щурил глаза Чонгук, как он прятал замёрзшие ладони в рукава пальто и прикрывал ими губы, а иногда обнажал кроличьи зубки и часто морщил нос. А ещё он забавно смущался, уставляясь в одну точку впереди себя и долго соображая, что же происходит. Чёрт возьми, что же делать, что же делать, если Тэхён добровольно падает в пропасть, которая изменит всю его жизнь. Они обнялись. Дольше, чем следовало. — Тебе ведь так долго ехать до дома, — хмыкнул Тэхён. — Ничего страшного, я живу поблизости, — Чонгук махнул рукой. Он жил на другом конце города. Но этим вечером он не вернулся домой. Он отправился гулять. Долго бродил по пустынным улицам и ловил снежинки голыми руками, смотрел, как они кружат в свете фонарей, одиноко сидел на скамье, пил кофе и думал. Думал слишком много, позволяя мечтаниям вырваться наружу. Он, кажется, полюбил. Чонгук был достаточно умён, чтобы отличать одноразовое желание от полноценного чувства. Последнее его настигло. Кто знал, что вот так вот, в один зимний холодный день, спеша к одной любовной связи, ворвётся в другую? Он прислонился лбом к фонарному столбу. Тэхён был его сказкой и пределом его мечтаний. Этот умный, заботливый, скромный парень покорил сердце Чонгука и помог ему, завоевав его чувства — видимо, навсегда. Он так мило говорил и постоянно задавал вопросы, когда Чонгук говорил, показывая интерес. Он поправлял свои волосы, когда уши едва вылезали из-под локонов. Он носил свои линзы, хотя был прекрасен и без них. Он держался скромно, скорее, зажато, но когда Чонгук видел его за любимым делом, когда тот изучал свои лекарства или советовал посетителям, что выбрать, то буквально светился от счастья. Его наполняло вдохновение. Он был поглощён. И не замечал, как в эти мгновения влюблённый взгляд Чонгука ложится на него. Он долго бродил по этим улицам, паркам, проходил по кромке замерзшего ручья, смотрел на яркие вывески и вспоминал. Воспоминания ломали части его души на мелкие осколки, заставляя ещё раз пережить самые острые чувства. На уме, как зараза, крутилось лишь одно имя. Как инфекция, болезнь, температурный бред — Тэхён, Тэхён, Тэхён — как назойливое вдохновение, как вирус, проникающий сразу в мозг, и хотелось кричать это имя с крыш, хотелось утонуть в нем и позабыть о бренных мелочах жизни, бесконечно улыбаясь и мечтая. Чонгук давно такого не испытывал. И ждал очередного дня, чтобы вновь увидеться с человеком, о котором мечтал всю ночь. Под утро он заглянул в бар, потому что уже не мог терпеть окончания слишком долгой ночи, одарившей его бессонницей. Заказав себе крепкий напиток, он забылся, безмолвно сидя на высоком стуле у стойки и оглядывая приходящих клиентов. Были и влюбленные пары, держащиеся за руки воркующие, такие счастливые. А он утопал в проклятом чувстве, не зная, как поступить. Он часто вступал в эти одноразовые связи, а теперь, оказавшись перед лицом настоящей глубокой любви, испытывал только страх. Он осушил стакан до дна и остался в баре. А что ещё делать, раз ему некуда податься, а домой он идти не хотел? Единственное место, куда бы он с радостью отправился, представляло собой крохотную незаметную аптеку на окраине среди гектаров блочных домов.

***

Тридцать первое декабря наступило неожиданно быстро. Это была последняя смена в году, и закрывалась она в полдень, а на смену приходил напарник Тэхёна. Их аптека работала круглосуточно. Интересно, где сейчас и с кем коротает время Чонгук? Кто целует его красивые глаза и принимает ласку его изящных рук? Сбежал ли он от своего поклонника или обрёл нового? Он упёрся руками о стойку. Было бы здорово, если, как всегда, при первом воспоминании о нём Чонгук бы ворвался в аптеку, чуть не срывая колокольчик, и улыбнулся бы, обнажая прекрасные зубки. Посетителей сегодня оказалось больше обычного. Все покупали лекарства для желудка в преддверии праздника, и Тэхён боялся, как бы они не кончились. Потом вновь заходили пожилые люди, жалуясь на холодную погоду и приобретая таблетки от повышенного или пониженного давления, затем родители с детьми, обязательно беря витамины. День был совершенно обыкновенным, не считая его даты. Тэхён тяжело вздыхал. В каждом огоньке и в каждой игрушке он ловил взгляд Чонгука и слышал его заливистый смех. Видел его сморщенный нос и брови «домиком», чувствовал прикосновение пальцев к выступающей из-под рукавов халата бледной коже, и господи, ему до отчаяния хотелось ещё раз увидеть Чонгука — пусть и на мгновение. А Чонгуку в этот день было плохо — нет, даже отвратительно. Он провёл всю ночь в затхлом баре посреди незнакомцев, и впервые в жизни не подошёл ни к одному из них, не спросил телефона, не присоединился к разговору (поменять два последних местами). Ему ничего не требовалось. И бокал алкогольного напитка не заглушал его боли. Он полюбил. Принял это, как мантру. Имя Тэхёна с течением времени, словно застрявшая в голове мысль, приобрело форму «Я люблю его». Чонгук не задавался вопросом, правда ли любовь — то, что он ощущает, возможно ли в принципе так быстро полюбить человека, ведь он был совершенно уверен в своей правоте. Он любит, и больше не нужно ни-че-го. А затем он вновь шатался по улицам, не замечая времени — казалось, серое небо обволокло Сеул на целый день и целую ночь. Пусть так. За толстыми стенами бара улицы не видно. За разрывающей болью в груди солнца тоже не видно. Он добрался до аптеки ровно к закрытию смены Тэхёна, буквально приползая ко входу на коленях и едва дыша. Он не знал, что с ним и как сделать себе легче. Тэхён знал. Тэхён смог бы помочь. Как всегда, он спасёт его. Конечно. Тэхён за окном уже скидывал халат и пересчитывал полученную за сегодня выручку. Внезапно, даже не понимая, что именно заставило его сделать это, он вскинул голову, будто чувствуя, что произошло что-то отнюдь не хорошее. Там, за окном, он увидел, как человек падает на колени, и тут же перепрыгнул через стойку, ринувшись ко входу. В голове пульсируя отдавалось лишь одно имя. Но если это Чонгук, то что же с ним произошло, раз он не в состоянии зайти внутрь? Тэхён выпрыгнул наружу, не замечая, как холод постепенно мурашками охватывает его кожу. Халат распахнулся на ветру, снежинки роем ударили в лицо, но Тэхён опускался на колени, успевая поймать падающего Чонгука. Тот дрожал от холода, его кроличьи зубы отчаянно стучали, а глаза закрывались. — Господи, Чонгук, — прошептал Тэхён и тут же, пропустив руки под его спиной, поднял и прижал к себе, чувствуя, как тот сжимает руки у плеч и утыкается носом в грудь Тэхёна. Тэхён ногой распахнул дверь и зашёл внутрь: тепло тут же волной окутало их. Тэхён знал, что в трудные моменты человек становится гораздо сильнее. В другой день он бы не поверил, что сможет взвалить на себя всю тяжесть тела Чонгука, но это случилось. Пронесясь в каморку, Тэхён осторожно усадил Чонгука на стул, пытаясь привести его в чувства. — Что с тобой, что же? — повторял он, а Чонгук старательно раскрывал глаза. — Я… Тэхён, я… — лепетал он. — Я не знаю… Мне пло… хо. Я много выпил, но это… не алкоголь. Я… я люблю тебя. И как только он это сказал, то обессилено скатился вниз на холодный кафельный пол. Тэхён тут же подскочил, вновь осторожно укладывая его и тут же отправляясь за аптечкой. Мигом приведя Чонгука в чувства при помощи нашатырного спирта, он постарался придать ему удобное положение, а другой рукой уже названивал напарнику, крича в трубку, чтобы тот приехал как можно быстрее. Он снова опаздывает, но господи, ведь сейчас каждая минута критична! Тэхён старался не паниковать. Он приблизительно наметил план действий и старался отталкиваться от него. Правильно закрыв смену, он запер дверь аптеки и снова схватил Чонгука. В этот раз тот мог идти, но держался за Тэхёна, ноги у него заплетались — благо, место их назначения было совсем близко. — Куда… куда мы? — прошептал Чонгук. — Не переживай, — отозвался Тэхён. — Мы идём домой.

***

Чонгук пришёл в себя спустя несколько часов. Первое, что он увидел, это тусклый свет лампы над головой и белый потолок. Ещё слабо соображая, где он оказался, он почувствовал легкий сквозняк. Видимо, он уже не на улице. Им овладевало похмелье, однако он совершенно не помнил, что произошло. Видимо, как всегда, напился в баре, а потом подцепил незнакомца, и… На этом его мысли прервались. Какой незнакомец?! Перед глазами назойливо встал образ Тэхёна. Чонгук точно помнил, что долго думал о нем и даже отправился к нему через весь город. Да, если так, то сейчас он должен находиться поблизости к аптеке. Чонгук попытался пошевелить руками. Вроде двигаются. Горло буквально горело, мучили боль и жажда. Голова раскалывалась на сотни элементов. Господи, понять бы, что же всё-таки случилось… Кровать, на которой он лежал — наверное, это должна была быть кровать, — мягкая и удобная. Чонгука накрыли одеялом с головы до ног и… он в ужасе приподнял одеяло. Его даже раздели. Осталось вспомнить, кто это сделал. Чонгук простонал, зажмуривая глаза. Ему было больно просто поднять или передвинуть голову, что уж говорить о том, чтобы осмотреть комнату. Он полагался сейчас только на слух. — Наконец-то ты проснулся! — послышался голос с другого конца комнаты. Чонгук тут же узнал его. Низкий, пробирающий до глубины души. Тэхён. Превозмогая боль, Чонгук вскинул голову, встречаясь взглядом с голубыми глазами Тэхёна. Тот улыбался. Чонгук попытался хотя бы раскрыть глаза. — При… вет?.. — больше спросил, чем ответил он. Тэхён вошёл в комнату, неся в руке высокий стакан с пенящейся водой: растворимая таблетка. — Вот, выпей, — произнёс он. — Тебе станет легче. Прям тогда, помнишь? Ты пришёл ко мне с похмелья, я дал тебе это. Чонгук вспомнил то чудодейственное средство, которое развязало ему язык. Скорее сыворотка правды, а не таблетка от похмелья. — Спасибо. Тэхён помог ему подняться в кровати, придерживая оголенные шею и спину. — Что произошло? Я ничего не помню. Он залпом осушил стакан, и живительная вода тут же окатила свежей волной его желудок. Тэхён улыбнулся, видимо, вспоминая сегодняшний день. — Ты пришёл к аптеке около полудня. Буквально приполз на коленях. У входа ты упал, бормоча, как тебе плохо и моля о помощи. Потом ты потерял сознание, и я принёс тебя в свою квартиру, раздел и уложил спать. Ты очень часто повторял слова благодарности и пытался меня обнять, это было мило, — засмеялся Тэхён. — Ты мой спаситель, — облегченно вздохнул Чонгук. — Спасибо, что оставил трусы. Иначе мне было бы неловко, хоть меня уже видел голым почти весь Сеул. — Ты начинаешь шутить, — подметил Тэхён. — Хороший признак. Чонгук осторожно присел в кровати, отставив в сторону стакан. Он обворожительно улыбнулся. Сейчас, с взлохмаченными каштановыми волосами, помятым лицом и красными отметинами на отлёжанных руках, он казался ещё прекраснее, хотя куда ещё, казалось бы? Сейчас он выглядел так… по-уютному, по-домашнему. Таким родным, мягким и тёплым, будто они проснулись вместе и сейчас отправятся пить кофе и завтракать. Тэхён словно ещё сильнее влюбился в него и пожелал, чтобы тот каждый день просыпался в его кровати. — Который час? — Где-то… — Тэхён взглянул на наручные часы. — Около одиннадцати вечера. Ты долго спал, — и он ласково улыбнулся. — А какое сегодня число? — Тридцать первое декабря. Чонгук простонал. — Этого-то я и боялся. Тэхён настороженно поинтересовался, в чем дело. — Я же знаю, как сильно ты хотел отпраздновать встречу Нового года! — он сложил губы в узкую полоску. — А я тебе его знатно подпортил. И пришёл даже без подарка. Тэхён сдержал смущенную улыбку. — Неправда. Ты стал знаком, что хотя бы этой ночью я буду не один. Чонгука направили прямиком в душ. Сейчас это был один из самых эффективных способов проснуться и избавиться от похмелья. В это время Тэхён поколдовал на кухне: достал из холодильника курицу, прожарил её, как давно хотел, в кляре и со специями, и приготовил лапшу. По кухне дымом прошёлся пряный аромат. Тэхён, несмотря на однообразные серые будни, давно украсил квартиру к празднику. Пару гирлянд и маленькую елочку он поместил у окна — скромно, но уютно. Квартира была не такая большая. Благо, Юнги съехал. Тэхён хмыкнул. Он не думал, что будет радоваться отсутствию соседа, но сейчас тот бы помешал этому священному моменту, когда Тэхён и Чонгук наконец остались наедине, и не в пропитанной запахом спирта и хлорки аптеке, а дома, по-настоящему дома. Чонгук вышел, протирая мокрые волосы полотенцем, выданным ему Тэхёном. Он был одет в старую поношенную футболку с анимационным персонажем и широкие шорты. Его волосы, обычно аккуратно уложенные, сейчас снова топорщились. — Как ты? — справился Тэхён. — Уже лучше. Спасибо, — в его голосе сквозила истинная благодарность. — Ого, ты даже приготовил еды. Ты бесценный человек, Тэхён. — Я знаю, — смутился тот и с самодовольным видом поставил сковородку на стол, затем рассыпал порции по тарелкам. Он тихо включил музыку и поставил гирлянду в умеренный режим: огоньки плавно мерцали под темным небом, на котором только-только проступали первые звёзды. — Так что у тебя? — осторожно поинтересовался Тэхён. — Ну, с этим парнем? Что случилось у тебя в жизни? Чонгук махнул рукой. — Нам с ним лучше расстаться. Это всего лишь связь на одну ночь, небольшой отдых… — он лениво поковырял в лапше палочками. — Да и потом, эти связи помогают осознать настоящие ценности в жизни. — Какие, например? Чонгук пожал плечами. — Чувства. Ценность чувств. Доверие, честность. Дружба. Помощь. Общение, симпатия. Получение эмоций. Но не одноразовых. А так, чтобы надолго, чтобы спустя много лет сидеть у огня и вспоминать все те вещи, которые сделали тебя тем, кто ты есть. Может быть, это то… — К чему мы все стремимся? — предположил Тэхён. Чонгук изумленно поднял взгляд заспанных карих глаз, но затем застывшие на одном слоге губы сложились в улыбку. Влюблённую улыбку. — Да. Они продолжали есть, изредка подпевая музыке из крохотного телевизора. Чонгук рассказал, что в последнее время полностью поменял свои взгляды на жизнь. Он стал более спокойным, размеренным, задумчивым. Его поглощали странные отягчающие мысли. Он посчитал это верным признаком взросления. — Я боюсь, что совсем скоро от веселья ничего не останется, — грустно вздохнул он. — Для счастья не обязательно постоянное веселье. Достаточно видеть его в каждом моменте и делить его с дорогими людьми. Вот простой рецепт. — А у тебя есть дорогие люди? Ну, с которыми ты хочешь провести эту жизнь? Тэхён вздохнул. — Не думаю, что смогу найти кого-то. У меня по жизни не получалось ни с кем знакомиться. — Ты познакомился со мной, — прозрачно намекнул Чонгук и с загадочной улыбкой поднёс ко рту палочки с лапшой. Тэхён был, конечно, умён, но сейчас слова до него дошли не сразу. — Но ты же… И тогда он вспомнил. Палочки из его рук упали на пол, и он уставился вперёд, ничего не видя, только вспоминая, как перед обмороком Чонгук признался… Тэхён едва не задохнулся. А когда поднял опешивший взгляд на Чонгука, то встретился с лучезарной улыбкой и прищуренными глазами. — Ты сказал… — Тэхён от беспомощности начал махать руками, подбирая слова. — Ты сказал это! Ты сказал, что… Чонгук ласково взял ладонь Тэхёна в свою и погладил её. — Что люблю тебя. Тэхён почувствовал дрожь. — Вся моя жизнь была ошибкой до тебя, — продолжил Чонгук. А затем, глядя в лицо ошеломлённого Тэхёна, очаровательно засмеялся. — Господи, почему я не говорю это в более подобающем виде, сидя в ресторане или хотя бы в кабине колеса обозрения? Все важные моменты происходят так глупо! Боже, хорошо. Послушай меня, Тэхён. Когда я встретил тебя, то осознал, что пора менять свою жизнь. Ты стал моим кумиром и из пучины вечных развлечений вывел меня на свет. Я мигом влюбился в тебя. Ты умный, ответственный, стремишься к большему, у тебя великие цели и благородные идеи, и ты на верном пути к их осуществлению. Ты хочешь вдохновлять людей, и ты, — Чонгук почувствовал, как его голос дрогнул, — вдохновил меня. Я хочу остаться с тобой и любить тебя настолько долго, насколько ты мне позволишь. Чонгук завершил свою речь, поднеся к губам ладонь Тэхёна и поцеловав её. Тот в ответ растрогался так, что пришлось приложить немалые усилия, чтобы не пустить слезу. Тэхён лишь сжал губы, а затем облегченно выдохнул. — Господи, да что же это за лекарство от похмелья такое, что ты начинаешь говорить подобно персонажам из старых романов! — воскликнул он, перегнувшись через стол и приблизившись к Чонгуку. Он неумело коснулся его губ и оставил на них свой отпечаток, а продолжил уже Чонгук. Привстав, он глубоко и нежно поцеловал его, растворяясь в этом моменте и не сдерживая улыбки. Тэхён чувствовал, что прямо сейчас заплачет, и слезы градом потекли по щекам. Чонгук удивленно оторвался. — Люди обычно не плачут, когда я их целую, — усмехнулся он и ладонью вытер слезы. Тэхён держал в руках его лицо, не желая отпускать. Они обнялись, и больше не требовалось… в принципе, ничего. За окном градом посыпались фейерверки. Искры стучали, выводя на небе яркие замысловатые узоры. И кто знал, может быть, Тэхён и Чонгук встретили Новый год лучше всех на свете.

***

Они действовали осторожно. Это уже не была хаотичная, ничего не предвещающая связь, и Чонгук, как никогда, чувствовал огромную ответственность, словно вдруг что случись — и он разобьёт эту хрупкое, медленно созревшее чувство. Однако и сейчас он не позволял страсти накрыть себя с головой. Это был особенный вечер. Для них обоих. Испортить что-то равносильно преступлению. Он аккуратно расстёгивал рубашку, словно разворачивал долгожданный подарок. Тэхён поддавался ему, держа его руки и стремясь вновь прикоснуться. Неловко улыбаясь, будто они оба не подозревали, что сейчас произойдёт, они наконец избавились от одежды, оставшись лишь в штанах. Они стояли на коленях посреди кровати, и Тэхён приближал к себе лицо Чонгука, утопая во взгляде карих глаз. — Погоди, — прервался тот, — прошу тебя… Сними линзы. Тэхён удивлённо на него посмотрел. — Что? Зачем? Он не мог поверить, что посреди такого важного процесса Чонгук не забывал про эти проклятые линзы. — Я хочу увидеть твои глаза. Настоящие глаза. Тэхён неохотно повиновался. Возможно, Чонгук прав. Тэхён собирался обнажить перед ним своё тело, а значит, и свою душу. Глаза были её неотъемлемой частью. Он скоро вернулся, смущённо глядя в пол. А затем, подняв голову, встретился с лицом Чонгука. Тот с любопытством наклонял голову, пытаясь высмотреть тёмно-ореховый цвет глаз. Они так подходили каштановым волосам и буквально излучали тёплый, согревающий солнечный свет. — Спасибо, — выдохнул Чонгук. — Кажется, я влюбился в тебя ещё больше. И он, схватив его за руки, притянул к себе, принявшись целовать глаза, глаза — только глаза, чувствуя, как всё тело наполняется радостью. Тэхён поддавался. Он клал свои руки ему на плечи и сцеплял пальцы за шеей, прикасаясь своей грудью к груди Чонгука, казавшейся на вид худощавой. Как же Тэхён удивился, когда увидел выделяющиеся кубики пресса. Вскоре Чонгук накрыл его тело своим, аккуратно падая вместе с ним на кровать, рассчитанную всего на одного человека. Но им вполне хватало такого места. Тэхён попытался оказаться сверху и перекатил Чонгука на спину, счастливо улыбаясь, но тот оказался сильнее и всё же прижал его к матрасу, крепко сцепив руки над головой, и продолжал покрывать осторожными отрывистыми поцелуями. Это было похоже на небольшую потасовку, и они много смеялись, будто подростки, впервые испытывающие любовь. Хитрые пальцы Чонгука пробегались по спине и рёбрам Тэхёна, заставляя кожу покрываться мурашками. Его ладони переходили от шеи к ключице, от груди к низу живота, и вскоре Тэхён поддавался, слегка приподнимая бёдра, будто призывая его совершить дальнейшие действия. Ни один изгиб тела не утаился от ладоней Чонгука — он вновь проходился по коже, отыскивая самые потаённые места. Чонгук закусывал кожу на шее и оставлял отметины, но при этом так нежно прижимался к Тэхёну, будто искал у него защиты. Тэхён принимал его, заключая в свои объятия, и, как мог, целовал, понимая, что опыта у него будет время набраться. Он уже нашёл своего учителя. Тэхён зарывался пальцами в слегка помятые и взлохмаченные чёрные локоны Чонгука, позволял его губам шептать возбуждающие слова прямо на ухо и оставлять на шее горячее дыхание, что словно сковывало его бёдра в агонии. Он терял дыхание и закрывал глаза, и всё, что он видел, была лишь улыбка Чонгука. Невозможно получить так много прикосновений этого человека в один вечер. Невозможно. Невозможно. Но он смог. Тэхён позволял делать с собой все. Управлять, как марионеткой. Гладить, ласкать, целовать, изучать. Доводить до крайней точки. — Чёрт возьми, как же я люблю тебя, — произнёс Чонгук. И, насколько Тэхён мог судить по остроте ощущений, это был далеко не сон. И когда все кончилось, со сладким стоном они откинулись на подушку, держась за руки и всё ещё крепко прижимаясь телами. Тэхён не мог сравнить наполняющее его чувство с хоть каким-нибудь другим. Он мог только лежать на кровати, обнимая Чонгука и веря, что что-то хорошее наконец настигло и его. Вся его жизнь проносилась перед глазами, и он не мог вспомнить момента, где чувствовал себя счастливее. За окном вновь прогремели фейерверки. Гирлянда весело поигрывала огнями. Во всём мире, наверное, не нашлось бы никого радостнее. И что самое удивительное — они изменили свои жизни, встретив друг друга. Главное отошло на второй план, второстепенное поднялось из глубин. Улетев за сотни километров, они оказались на небесах. Кто знает, возможно, это были две родственные души. И им наконец позволили быть вместе.