Тише. Глубже. Что-то рядом хорошее дышит. Дальше. Выше. Надо больше хорошего, слышишь.
Курара - Надо больше хорошего
Глубокой ночью Хогвартс погрузился в сон, и только несколько человек не находили покоя в его объятиях. В башне, где располагались учителя, в одной из комнат виднелся приглушенный свет. Эта комната не была большой или разделенной под кабинет и спальню, нет, она была самой, что ни на есть простой. Стол у окна, витраж, которого в утренние часы посылал на столешницу разноцветные блики, стул, на спинке которого висел небрежно брошенный пиджак, кровать с задернутым пологом, призванным скрыть ее от посторонних глаз, шкаф, доверху заполненный книгами, сундук и два кресла с небольшим столиком между ними, стоящими напротив камина. В столь поздний час на столике был оставлен кувшин с пряно пахнувшим вином и один уже пустой стакан. Одно из кресел стало пристанищем для хозяина комнаты и его гостя. -Знаешь, почти каждый день я ловлю себя на мысли, зачем мне все это? Зачем я провожу все время среди книг, если мне это не нравится? Зачем я думаю о чем-то далеком, возможно, и не существующем никогда? Здесь нет этого поганого предназначения, это не моя история, я могу спокойно жить без опасения, что завтра меня разорвет воронкой, трамплином или сожрет мутировавшая тварь. Разве тебе нравилось постоянно опасаться за свою жизнь каждый день, каждую секунду? После недолгого молчания, тихий голос прошелестел: - … мы не можем… -Почему мы не можем остаться? Не то чтобы ты или я хоть немного продвинулись в поиске выхода, но все же, почему? - … - Знаешь, лучше не отвечай. Не надо. Это все равно будет только оправдание. Небольшую комнату затопила тишина, изредка нарушаемая потрескивавшими в камине поленьями. Тепло почти жар ощущалось всем телом, но Гарри отчего-то поежился, словно по комнате прошелся сильный порыв ледяного ветра. На языке еще таилась сладость вина, медленно превращаясь в отголосок прекрасного начала этого вечера. - Хорошее вино. Скупо констатировал он, отставляя стакан на столик. Сейчас, осторожно ворочаясь в объятьях, чтобы уткнуться в крепкое широкое плечо, он был смущен и стыдился своей несдержанности. Слишком долго он взваливал на себя всевозможные обязанности, слишком долго полагался только на себя. И… слишком быстро перегорел. Все его слова не более чем крик о помощи утопающего. Даже если их теперь двое, объединенных одной целью, нет никаких гарантий, что они вместе смогут вернуться. На голову опустилась теплая шершавая рука, медленно перебирающая пряди отросших волос, иногда мимолетно касающаяся ушной раковины. Это было… приятно. Это успокаивало. Дарило безопасность. - Знаешь, - чуть сонно сказал Гарри, но его слова заглушались рубашкой. Поднимать голову он отказался. – Том, то есть, твое второе маленькое эгоистичное «Я», кажется, всерьез ненавидит тебя. Первое время эта ситуация казалась мне забавной, но… Теперь мне страшно. Фактически, в этом мире три Темных лорда. На всех избранных не хватит. Если ты останешься здесь, боюсь, этот мир не дотянет до нашего апокалипсиса… Ауч! - Нашел о чем беспокоится, - Гарри чувствовал, как вибрирует грудная клетка от произнесенных слов, а затем ухо, которое саднило от внезапного щепка, накрыло теплой рукой и боль отчего-то совсем сошла на нет. В его груди что-то щекотало и в то же время противно ныло. Это как чесать укус комара острым ножом. Вроде и приятно, но уже болит из-за пореза. – К тому же этот мальчишка только похож на меня, он тот, кем бы я мог стать, если бы обстоятельства были другими, но ход мыслей у нас схож. Пальцы бережно оглаживали шею, спрятанную темными прядями, посылая волны мурашек по спине Гарри. Не противясь ласке, юноша доверчиво прикрыл глаза, наслаждаясь этим мгновением. Уже не хотелось думать ни о чем. Том младший в последнее время стал слишком агрессивным, а его друзья, подхватив настроение предводителя, не давали проходу. Завтра, или уже сегодня, через несколько часов он выйдет из этой комнаты и снова встретиться лицом к лицу с маленькими, незначительными, но раздражающими проблемами, отвлекаясь от мыслей, которые все больше размывают его собственное «Я», подстраивая под историю этой реальности. Может ли это стать его настоящим? Может ли он, как и прежде наблюдать в свободное от занятий время, за перепалками двух Темных лордов на ЗоТИ, когда Том-студент пытается подавить знаниями Тома-преподавателя, как они огрызаются друг на друга, и улыбаются преисполненные самодовольством, когда спор был выигран; может ли он, как прежде летать над полем для квиддича в предрассветные часы, когда на зеленой траве виднеется белая изморозь, щеки и нос кусает холодный ветер, а на языке горчит от бодроперцового зелья. Может ли он отпустить прошлое, чтобы всем сердцем наслаждаться этой жизнью обычного школьника? Нет, к сожалению, он не настолько эгоистичен, чтобы забыть своих друзей и свой долг. Определенно, как и говорила Гермиона, с такой философией, он один из тех персонажей художественной литературы, которые долго не живут. Погибают молодыми и верными своим идеалам, обычное пушечное мясо, чтобы выдавить скупую слезу читателя. Хотя кто бы читал подобную чушь? Уж точно не он. Гарри в последний раз крепко обхватил руками туловище мужчины, прижимаясь как можно сильнее, прежде чем окончательно расслабиться, провалившись в недолгий, но такой приятный сон.