***
Мэри все никак не хотела засыпать, хотя Гвилим навернул уже не один круг по парку. — Можно я присяду, а? — жалобно спросил он у упрямо хлопающей глазами дочери. — Ты совсем не хочешь спать?.. Мэри ничего не ответила, только надула губы и дернула носиком. Гвилим вздохнул и уселся на прогретую солнцем скамейку. Август удался хорошим — не слишком душно, в меру ветрено, молодо-зелено… — Тут не занято? Гвилим, слишком задумавшийся о чем-то своём, вздрогнул от неожиданности и повернулся. — П-привет?.. Бен усмехнулся, стягивая с носа солнцезащитные очки, и невозмутимо уселся рядом. — Быстро же ты женился. — Я не женат. — Не женат?.. Бен нахмурился, оглядев прищуренными глазами коляску. — То есть, это… — Это моя дочь. Мэри. Судя по растерянному взгляду, Бен запутался ещё больше. — Как у тебя дела? — решил сменить тактику Гвилим, покачивая коляску с зевающей малышкой. — Надолго приехал? — Пока не знаю, — медленно отозвался блондин, исподтишка наблюдая за ним. — Сначала на торжество, потом посмотрим… — Какое торжество? — День рождения Джона. Забыл? — Ах, это… Они неловко замолчали. Гвилим чувствовал себя странно неудобно и очень хотел знать, о чем сейчас думает Бен. — То есть, если ты не женился, — опять завёл пластинку Бен, очевидно, не желая оставаться не в курсе дел. — То откуда у тебя дочь? — Долгая история, — беспечно отмахнулся Гвилим, подавшись вперёд, чтобы получше рассмотреть, уснула Мэри или нет. — Ты торопишься? — изогнул бровь блондин. — Я не… Ладно, — Гвилим поудобнее вытянулся на узковатой для его габаритов скамейке. — У одного моего хорошего друга около года назад родился сын. И я в компании друзей встречали его жену из роддома… — Ужас какой, — вставил Бен. —…потом я один раз ходил туда с ним, чтобы отнести кое-какие детские вещи, — не обращая внимания на его реплику, продолжил Гвилим. — Для… ну, знаешь. Для детей, от которых отказались родители и… Дальше говорить не хотелось. У него до сих пор сжималось сердце от этой бесконечной вереницы люлек с детьми, оставленных в одиночестве. Да и конец истории можно было легко предугадать. Во всяком случае, когда Гвилим увидел эту крошку, он точно понял, что здесь её не оставит. Бен не проронил ни слова в ответ. — Как-то вот так, — неловко закончил Гвилим, пожимая плечами. — Мда… Бен кивнул, с отстранённым видом изучая зефирные стайки мелких облачков. Гвилим вздохнул и тут же вздрогнул, почувствовав назойливую вибрацию телефона в переднем кармане. — Извини, секунду… Звонил главный редактор, Джим, который всегда начинал разговор с места в карьер. — Гвил. Шуруй в издательство. Немедленно. — Что? У меня вых… — Через пятнадцать минут чтоб был у меня, понял? До встречи. Гвилим растерянно уставился на пиликнувший гаджет и повернулся к Бену. — Что-то случилось? — оживился блондин, выпрямляясь. — В общем… Слушай… Ужасно неловко, но… Ты бы не мог отвезти Мэри к моим родителям?.. Я не могу с ней пойти, вдруг надолго. Пожалуйста?..***
— Иди сюда! Люси буквально за шкирку втащила его в пустой кабинет и захлопнула дверь. — Ты чего? Меня же ждут! Девушка нервно дернула ручку, запираясь на замок. — Знаешь, кто там сейчас сидит у Джима? Гвилим скрестил руки на груди, нервно постукивая по полу носком ботинка. — Нет, конечно, я же ещё не ви… — Менеджер Рами Малека. Знаешь такого? — Что?.. Бойнтон щелкнула замком, отпирая дверь. Гвилим стоял, как громом поражённый. — Подумала, что нужно предупредить. — Да, я… Спасибо.***
Джим смерил его нечитаемым взглядом, но улыбнулся, когда Гвилим на ватных ногах зашёл в кабинет. — Присаживайся, — он указал на кресло рядом с незнакомой женщиной средних лет. — Миссис Фрайт, это Гвилим… — Очень приятно, — Гвилим поспешно пожал руку женщине, нервно улыбнувшись уголками губ. — Как поживаете? — Хорошо, — лаконично отозвалась она, изогнув губы в ответной бесстрастной улыбке. — Благодарю. Можем ли мы начать обсуждение совместной деятельности?.. — Да-да, конечно, — поспешно отозвался Джим, ерзая в кожаном кресле-каталке. — Итак… — Скоро начнётся сезон наград, как вы знаете, — женщина изящно скрестила ноги. — И мистер Малек имеет все шансы заполучить свой второй Оскар. Так как мистер Малек имеет прекрасные связи, он имел возможность порекомендовать ваш журнал своим знакомым, которые заинтересовались в сотрудничестве… Гвилим сцепил пальцы в замок, начиная раздражаться от столь пространственной речи. —…так что, полагаю, имеет смысл выделить штат журналистов, которые отправятся в Америку для присутствия на церемонии Оскара. — Ну и при чем тут я? — не выдержал Гвилим, ловя недовольный взгляд Джима. — Извините, я просто не понимаю… — Вас рекомендовали в качестве заместителя издателя в делах, касающихся Соединенных Штатов и отдельных вопросов, связанных с дополнительными соглашениями, — невозмутимо отрапортовала женщина, коротко улыбаясь. «Дополнительными чего?» — чуть было не спросил Гвилим, удивленный дурацкой формулировкой. — То есть, вы хотите сказать, что работа долгосрочная? — График вы будете обсуждать на месте, — уклончиво отозвалась миссис Фрайт, складывая руки на миниатюрной бордовой сумочке. — Я могу подумать? — Разумеется, — довольно прохладно отозвалась женщина, вставая. — А теперь — не могли бы вы проводить меня до выхода? — Может вы… — начал было Джим, но миссис Фрайт царственным жестом остановила его. — Не волнуйтесь, все в порядке. Вы можете связаться со мной в любое время, мой ассистент сообщит мне. Всего наилучшего. Гвилим, совершенно ничего не соображая, вышел за ней из кабинета. Какое-то время они шли в молчании. — Скажите, мистер… — Можно просто Гвилим. Миссис Фрайт приподняла бровь, едва слышно фыркнув. — Скажите, вы умеете… быть благоразумным? — Какой странный вопрос, — вполне искренне удивился Гвилим, бросая на женщину настороженный взгляд. — Да, я полагаю… — Полагаете? — миссис Фрайт остановилась и повернулась к нему, впившись пристальным взглядом в его лицо. — Ну что ж. Неплохо. — Почему вы… — Возьмите, — она извлекла из сумочки сложённую вчетверо бумажку и протянула её опешившему Гвилиму. — Вас будут ждать. Надеюсь, вы действительно благоразумны.***
То, что Рами готовился к этой встрече, было понятно по небрежной кучке разорванных листков в плетёной корзине для мусора. Гвилим не смог сдержать улыбки. Хоть что-то не менялось. — Привет. Рами сделал шаг вперёд, словно сомневаясь. — Я тебя ждал. — Вижу, — Гвилим кивнул на мусорное ведро возле телевизора и фыркнул от смеха. Рами, даже не повернувший голову в указанном направлении, тоже неуверенно улыбнулся. — Тебе же сказали, зачем… Зачем я тут? — Сотрудничество? — наугад предположил Гвилим, все ещё не до конца понимая кутерьму с церемонией. — Ты использовал свои связи?.. — Господи, не говори так, — Рами, наконец, отмер, всплеснув руками, и закатил глаза в возмущении. — Эмма так сказала? Ужас какой… — Не скромничай, ты у нас важная персона, — тепло пожурил его Гвилим. — Осталось только понять, как это все работает… — Я совсем… Господи, как идиот просто, — Рами ударил себя по лбу и кинулся к огромному холодильнику. — Ты садись, я сейчас тебе что-нибудь налью, подожди… — Можно воды? — Гвилим обошёл широкий серый диван и умостился на кресле. — Я, вроде как, не пью, — пояснил он на вопросительный взгляд. Рами кивнул, вышел в другую комнату и принялся чем-то греметь. Через полминуты вернулся со стаканом, полным мутноватой жидкости и поставил её на столик перед Гвилимом. — Надеюсь, это ты ещё пьёшь, — серьезно пробормотал он, вытирая руки об рубашку. Гвилим ни за что бы не признался, но он выпил бы эту бурду даже если бы это был яд. — Спасибо. Рами кивнул, на несколько мгновений застыв и сверля его пристальным взглядом. Гвилим неловко улыбнулся и схватился за бокал, как за спасительную соломинку. — Как у тебя дела? — Рами пружинисто уселся на край дивана, касаясь своим коленом колена Гвилима. — Как в издательстве? — Хорошо, — Гвилим почувствовал, что краснеет. Отпив немного состряпанного Рами напитка, он почувствовал давно забытый вкус лимонной воды. Господи, как же он… — Я вообще… Я много думал после нашей последней встречи, — начал Рами, наклоняясь к нему. — И я думаю, что был неправ. Но я знаю, как можно все исправить. Гвилим поспешно поставил бокал обратно на столик и сглотнул. — Исправить? Рами быстро кивнул. Опустил голову, словно сомневаясь. — То, что между нами. — Ты что, хочешь… Гвилим не мог поверить, что спустя столько лет Рами все ещё хотел вернуть его. — Да. Рами наконец-то поднял голову и от его уверенного взгляда Гвилиму стало немного не по себе. — Рами… — Я не… Послушай просто, ладно? — он поспешно схватил его за руки, лихорадочно сверкая глазами. — Я хотел, чтобы ты был рядом, чтобы мы… Пусть не сразу, но все будет, я тебе обещаю! Я поэтому всю эту хрень придумал, не знаю, правда, понравится тебе или нет… — Постой, — прерывать эту вдохновленную тираду было практически больно. — Я не могу. Рами медленно выпрямился. Его лицо словно застыло под тонким гипсовым слоем невозмутимости, и весь пыл, вздрогнув, погас. — Я ненавижу причинять тебе боль, дорогой мой, — Гвилим удержал в ладонях пальцы актёра. — Но прошло столько лет. Я изменился. Ты изменился. Всё изменилось. Но я всё ещё не хочу быть кем-то, кого ты не можешь любить открыто. Прости меня. Если хочешь — не прощай. Но я так не могу и не буду.***
— Ты долго, — Брайан обнял его, и Гвилим почувствовал себя совсем дома. — Случилось что? — Все нормально, — он улыбнулся отцу совершенно искренне. — У вас тут гости? — Да тут… — Брайан повернулся в сторону гостиной, для верности махнув рукой. — Ага. Роджер с Джоном, Люк и ещё Джо. И Бен. — Как Мэри? — О, замечательно, — Брайан закатил глаза. — Наигралась со своим обожаемым дядюшкой Люком, восторженно поглазела на Джона и теперь спит, я надеюсь, без задних ног. У Гвилима не было причин не верить отцу, но он успокоился только когда увидел мирно посапывающую малышку в кроватке с её любимым плюшевым котёнком. В гостиную он спустился под всеобщий смех. — Успокоился, мамаша? — глумливо поинтересовался Роджер, подмигивая двумя глазами. — Думаешь, мы с ребёнком одним не расправимся? — Ты хотел сказать — справимся? — невозмутимо спросил Джон с кресла. Роджер фыркнул, не удостоив его ответом. — Па? — Гвилим поймал снующего от рояля к столику с шампанским Фредди за локоть. — Ты не знаешь, где Бен? — Бен? — Фредди удивленно нахмурился. — Зачем тебе Бен? — Хочу сказать спасибо за то, что доставил Мэри в целости и сохранности. — На веранде вроде ошивался, не помню точно, — Фредди пожал плечами, утаскивая со столика изящный бокал. — Будешь? — Не сейчас. — Потом уже не будет! — прокричал ему в спину Фредди. — Я все выпью! — Только попробуй! — Ну Бра-а-ай… Посмеиваясь, Гвилим вышел на террасу, поплотнее закрыв за собой дверь. Бена здесь не обнаружилось, зато нашёлся Люк с гитарой. — Привет, — Гвилим улыбнулся, садясь рядом. Люк сосредоточенно угукнул, перебирая струны. — Устал от историй? Парень оторвался от гитары, состроив страдальческое выражение лица. — Да ты б только знал!.. — запричитал он. — Я не могу слушать про одну и ту же аварию семь раз!.. — Роджер что, опять?.. — Да ему только волю дай, он об этом весь вечер трепаться будет! — А мои вечно про «ту-самую-тусовку» рассказывают… — Я как-то раз снимал, интереса ради. Или два. В общем… — Собирать компромат — это у вас семейное. — Эй! — Люк сделал вид, что обиделся. — А сам-то!.. — Твои детские фотки есть не только у меня, — рассмеялся Гвилим. — У твоих родителей целый архив. — Они не будут его показывать. Мы договорились. — Эта сделка шита белыми нитками. — Ну знаешь что!.. Гвилим очень любил этого балбеса. Когда у его родителей в жизни случился полный абзац, Роджер и Джон частенько забирали его «на погостить» от бабушек, и Люк всегда тусовался рядом. И иногда, когда Гвилиму бывало совсем уж хреново, он вываливал на Люка все свои переживания и обиды — хорошо, что тот тогда ещё не совсем понимал его гневные тирады, а только внимательно слушал, хлопая глазами. Но Гвилиму все равно становилось легче от простого осознания того, что рядом есть кто-то, пусть даже и такой маленький. — Ты чего? — Люк неслабо ткнул его грифом гитары. — Вспомнил очередную байку? — Да нет, — Гвилим пожал плечами. — Просто. — Точно? — Ага. — Ла-а-адно… — Так, ну все, перестань, — Гвилим засмеялся, взлохмачивая ему волосы. — Иди лучше выпей своего любимого пунша. — А там что, есть? — тут же встрепенулся Люк, откладывая гитару. — Я и не видел! — Его папа только недавно притащил. Иди-иди, — он шутливо ткнул кулаком ему в плечо. — Давай, а то он все выпьет. — А ты? — Люк подорвался с места, но в дверях притормозил. — Тебе принести? — Да я сам себе возьму, не волнуйся. Просто посижу тут немного, погода такая располагающая… — Ла-а-адно… Ночью сад преображался, походя на небольшой райский уголок с неопрятными клумбами. Гвилим задумчиво поскрёб бороду, любуясь живой изгородью. Может, зря он сегодня?.. — Ты тут чего торчишь? Роджер бескомпромиссно втиснулся в узкий дверной просвет и уселся напротив. — Воздухом дышу, — Гвилим улыбнулся. — А что? — И грузишься. У Брая такое лицо, когда он с физикой колупается, а у тебя — когда грузишься. Гвилим усмехнулся и пожал плечами. Роджер понятия не имел, каково это — быть старым. У него появлялась седина, морщины и фигура менялась, но его душа фонтанировала неиссякаемым мальчишеским задором, который передавался всем вокруг. Этого человека невозможно было сломать. Когда жизнь давала ему пинка под зад, он вставал на голову. Когда давала под дых — делал мостик. Когда швыряла об землю — ходил колесом. Роджер никогда не говорил, что все будет хорошо, он говорил: «Сейчас мы с этим переспим». Благодаря Джону Гвилим научился понимать людей. Благодаря Роджеру — понимать жизнь. Когда Брайан и Фредди разбежались, Джон без устали повторял, что человеческие чувства — не игрушка, что они угасают, вспыхивают, зарождаются вновь — но без принуждения. Говорил, что надо ценить и уважать их, потому что все люди имеют право чувствовать так, как они чувствуют. Гвилим был бесконечно благодарен ему за эти слова, хотя тогда казалось, что Джон ничего не понимает. Роджер лишь один раз назвал друзей «безмозглыми ушлепками с пафосом до небес и гордостью до жопы» и, собственно, тоже был прав. — Ну вот опять у тебя эта морда. — Да думаю я просто, ну чего ты. Роджер красноречиво фыркнул, поудобнее устраиваясь в плетёном кресле. — Ну рассказывай давай. — Да рассказывать нечего. Думаю, правильно ли я поступил? Может быть, я человека неправильно понял, кто знает?.. — А нахрена тебе других понимать? — поинтересовался Роджер, делая глоток из своей бутылки с холодным пивом. — В смысле? — В смысле — пытаться понять других людей — это полная херня и трата времени. Надо понимать себя и все. — И этого хватает? — с сомнением спросил Гвилим, поигрывая поднятым с пола пластиковым браслетом. — Эмпатия — это же… — Полное дерьмо эта твоя эмпатия, — сварливо перебил его Роджер. — Надо понимать только себя. Это знатно облегчает жизнь как тебе, так и всем остальным. — Облегчает? — удивился Гвилим. — Окружающим? — Конечно, — Роджер убежденно кивнул. — Когда понимаешь себя, то понимаешь, чего хочешь. А когда люди знают, чего ты хочешь, они понимают, чего от тебя ждать. В отношениях эта штука помогает. — Как? — Да проще простого. Ну вот взять твоих пердунов за пример, а? Они друг с другом срались, срутся и будут сраться, но все равно все ещё вместе — а все потому, что имеют очень похожие хотелки, — Роджер повёл в воздухе рукой с зажатой в ней бутылкой. Пиво с булькающим стуком лизнуло стеклянные бока. — Как бы сильно ты не злился или отнекивался, твои желания всегда знают, чего ты хочешь. Гвилим промолчал, обдумывая услышанное. Роджеровская философия никогда не отличалась пышностью или глубокими изысканиями, но всегда била точно по цели. — Люк сказал, что вы тут, — Гвилим поморщился от неожиданно ударившего в глаза луча света. — Чего заперлись в темноте? — Тебя сюда заслали вражеские силы? — усмехнулся Роджер, щуря глаза на смутно знакомого Гвилиму мужчину. — Мы воздухом дышим, присоединяйся. Тот пожал плечами и вышел на террасу, прикрыв за собой дверь. — Ты что, Джо не помнишь? — поинтересовался Роджер, заметив изучающийся взгляд Гвилима. — Джо?.. — Джозеф тоже подходит, — мужчина усмехнулся, протягивая руку. — Давно не виделись. — Племянник Джона! — наконец, осенило Гвилима. Он с энтузиазмом пожал протянутую ладонь. — Как я тебя могу помнить, виделись-то последний раз… лет в тринадцать? — Около того, — Джо располагающе улыбнулся, присаживаясь на соседний стул. — Ты же вроде уезжал в штаты учиться? — Да, журналистика. — А я наоборот. Сюда приехал учиться психотерапии. Кстати, — Джо оживился. — У тебя чудесная дочка! Я, помню, проходил практику в одной больнице… Гвилим хорошо помнил милого ребёнка с рыжими волосами, который мог очаровать любого в два счета посредством умильного похлопывания глазок. Впрочем, Джо не растерял своего обаяния, несмотря на прошедшие годы. — Что там Джон делает? — поинтересовался Роджер, постукивая уже пустой бутылкой по колену. — Обидно, что он тебя не ищет? — не удержался от шпильки Гвилим. Тейлор одарил его скептическим взглядом. — Ему мелкий уже наверняка рассказал, где я ныкаюсь, чего ему меня искать… — Странно, что это не он ныкается, — Джо рассмеялся. — Он сегодня такой общительный… — Его общительность называется Гинесс. — Я почти уверен, что он пил коньяк. — Коньяк! Без меня! Вот старая псина!