***
Катерина и Алексей ждали в комнате свиданий Степана. Когда мужчину привели и сняли с него наручники, Катя сразу бросилась обнимать отца, а Вербицкий бросал хмурые взгляды на Косача. — Папочка, — девушка провела по отцовской щеке ладонью. — Как ты? — Всё нормально, дочка. Что со мной будет? Сыт, крыша над головой, — пытался шутить мужчина. — Ты как там? У тебя все хорошо? Ты бледная. — Всё нормально. Пап, я должна тебе сказать, — Вербицкая посмотрела на молчавшего Лёшу. — Мы с Лёшей решили пожениться. — Решили, значит? — мужчина потёр запястья. — Катерина, оставь нас. Мне нужно поговорить с твоим будущим мужем! — попросил Степан. — Пап, — начала Китти. — Катерина! — повторили Вербицкий. Китти испуганно посмотрела на отца, но все же вышла. Степан посмотрел на Алексея, который занял место Кати. — Торжествуешь? Сволочь! Сначала меня упрятал сюда, а теперь женишься на моей дочери? — Ну начнём с того, — мужчина закинул ногу на ногу. — Что упрятал сюда Вас не я, а Ваше прошлое и непокорство. Сделали бы так, чтобы Китти была моей по доброй воле, то сейчас бы не созерцали небо в клеточку! У нас услуга за услугу. Вам — воля, а мне — Катя. Всё честно! — Косач поднялся и, подойдя к двери, постучал. — Как только я отсюда выйду, я сделаю все, но Катерина разведется с тобой! — процедил Степан, глядя на серую стену впереди себя. — Это мы ещё посмотрим! — тихо сказал Косач и вышел из комнаты свиданий.***
Николай находился в Ольховске вот уже несколько дней, и ему удалось добыть информацию об Алексее Косаче, но информация была не очень хорошая. Сейчас мужчина сидел в комнате свиданий и ждал Степана, чтобы узнать все из его уст, но Павел Филиппович предупредил Дорошенко, что это может быть бесполезно. — Вы кто? — поинтересовался Степан, ожидая, пока конвоир снимет наручники. Николя, услышав голос, поднялся и посмотрел на мужчину. Тот был осунувшийся, как говорят «потрёпан жизнью». — Здравствуйте, Степан Федорович, — Николя протянул руку для приветствия. — Я Николай Александрович Дорошенко. — Ещё один адвокат? — хмыкнул Степан. — Кто Вас прислал? Это точно не Косач. Этому гадёнышу нет резона меня на воле видеть. Он и так получил то, что хотел, — с горечью закончил мужчина. — Вы говорите о женихе Вашей дочери? — уточнил Дорошенко. — Я слышал, что у них скоро свадьба, но я здесь не по просьбе Алексея Косача. Степан Федорович, я здесь, чтобы узнать правду. — Правду? — не понял Вербицкий. — Я хочу Вам помочь. Я знаю, что вы здесь оказались по ложному обвинению. А также то, что Вы были партнёром некого Петра Червинского. — Петр Червинский, — повторил Степан, мыслями уносясь куда-то далеко. — Бывший лучший друг. Были времена. — Лучший друг? — повторил Николай. — То есть, кроме деловых отношений, Вас с Червинским связывала ещё и дружба? — Связывала, — кивнул Степан, смотря на молодого человека. — До определённо момента. Николай Александрович, наши пути с Червинским разошлись давным давно, и если Вы думаете, что это он мне мстит, то Вы глубоко ошибаетесь. У Петра были основания для мести, но ему собственная шкура оказалась дороже. Да и я уже не тот, что был тогда. — Степан Федорович, тогда кто? Я не понимаю, что, а главное — почему Вы все скрываете и отказываетесь принять помощь. — Молодой человек, в моей жизни нет ничего, чем я дорожу, кроме дочери. Моя Катя — единственная радость моей жизни. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Николай, ничего не понимая, поднялся и начал мерить шагами комнату. Все ещё больше запутывалось в клубок, и он не знал, как все это распутать.***
Дни летели словно птицы, исчезая за горизонтом, оставляя после себя лишь воспоминания. Собственно, только они у неё и остались. Воспоминания, которые сейчас разрывали её изнутри, убивали. Катерина стояла в гостиничном номере в белом платье и смотрела на себя в зеркало, но ничего не видела. Совсем скоро она не будет принадлежать себе. Совсем скоро она станет пленницей. Собачкой на поводке. — Да, Вербицкая, краше в гроб кладут. Галина, которая согласилась быть свидетельницей Катерины, поправила фату. — Катя, может быть, пока не поздно отменишь все? — А что потом? Отца в тюрьму, а я буду жить припеваючи? — Катя подняла подол и подошла к окну. — Кать, — Галина подошла к Кате и заглянула в лицо. — Ты это из-за дядька Степана? Это Косач? Косач тебя шантажирует? — Если я стану его женой, то отец будет на свободе, — Катя посмотрела на подругу. — Услуга за услугу. — Кать, — Галя не могла прийти в себя. — Ты с ума сошла! Как ты можешь идти добровольно к этому шакалу? Ты же его не любишь. — Никогда больше не произноси это слово. Любви для меня нет. С сегодняшнего дня для меня есть только расчёт и ничего больше. Пусть я приношу себя в жертву, но я знаю, что такое счастье, я знаю вкус счастья, и уже это меня радует, — Катя обняла подругу. Галина смахнула слезы и подала Вербицкой букет.***
На этом торжестве собрались все, которые знали или были знакомы с мэром, а также репортёры и журналисты. Алексей в костюме цвета слоновой кости улыбался гостям, принимал поздравления и ждал. Ждал часа своего торжества. — Алексей Фёдорович, — Яков подошёл к шефу и отдал ему футляр — Можно Вас на несколько минут? Алексей кивнул, и мужчины вышли из зала. Плотно закрыв дверь, мэр зло посмотрел на Якова. Сомнений не было: этот сумеет испортить даже день свадьбы. — Что у тебя? Говори или ты не видишь, что мне не до тебя. — К Вербицкому в СИЗО приезжал один. Как мне сказали, общались они довольно долго. Есть опасения, что Вербицкий все ему рассказал, и у нас скоро будут проблемы, — нервно сообщил Яков, оглядываясь по сторонам. — Яков, ты, кажется, забыл, что у меня никогда не бывает проблем. Я умею их вовремя решать. Вот что, — мужчина задумался. — Найдите этого, который со Степаном общался и «побеседуйте» с ним. А со Степаном я все сам решу. — Понял, — кивнул Яков и ушёл. Косач хмыкнул и стал набирать номер телефона. Ничто и никто не помешает его планам.***
Теперь Николай Дорошенко знал все, что касалось Вербицких, хотя, разговорить Степана стоило больших усилий. Мужчина остановил машину возле офиса Червинского и, прихватив папку, вошёл внутрь здания. Секретарша, увидев посетителя, рассказала, что её шеф уехал на несколько дней в США, по работе. Николай нахмурился, ведь информация, которую он добыл, была очень ценная, и лучше было бы, если бы Григ узнал об этом немедленно, но ему ничего не приходилось, кроме как ждать. Мужчина развернулся, чтобы уйти и, не заметив блондинку, которая несла сразу несколько папок, задел её. — Ой, извините, — Дорошенко бросился помогать, сетуя на свою невнимательность. — Ничего, — Елена забрала последнюю папку и, поднявшись с корточек, поправила волосы. — Лена? — Николя во все глаза смотрел на стоящую перед ним женщину и не верил, что действительно видит её. Ту самую Елену. — Здравствуй, Николай, — Коренева улыбнулась, но Дорошенко не узнал эту улыбку. Сейчас улыбка Елены Александровны была другой. Уставшей и чужой. Да, именно так. Елена для него была чужой. — Ты работаешь у Червинского? — поинтересовался он, не зная, что спросить. — Да, — кивнула Лена. — Вот уже несколько лет. А ты как? Как жизнь? — Жизнь. Жизнь, как жизнь. Дом — работа — дом, — пошутил он. — Ладно, Лен, ты прости, но мне бежать нужно, — произнес Николай. Лёна кивнула, провожая его печальным взглядом, так и не заметив, что Николай попутал папки и ушёл, забрав папку с финансовым отчётом.***
Катерина стояла рядом с Алексеем и слушала речь работницы ЗАГСа, как что-то обычное. И в ней не было того, что чувствует невеста. Она была спокойна. Безучастна. — Согласны ли Вы, Алексей, взять в жены Катерину? — сладким голосом спросила женщина, глядя на жениха. — Да! — незамедлительно ответил Алёша и посмотрела на Катю, которая смотрела в одну точку. — Катерина, согласны ли вы взять в мужья Алексея? Катерина? — позвала регистраторша, видя, что невеста не услышала её вопрос. Катерина закусила губы, а потом, словно в надежде обернулась назад, но кроме незнакомых гостей никого не увидела. — Да, — выдохнула она и крепче сжала в руках букет. Обручальное кольцо заняло место на пальце правой руки. Послышались аплодисменты и новоиспечённая госпожа Косач почувствовала губы своего супруга на своих губах. Пути назад были отрезаны навсегда…