bite me

Бэкхён не знал, кому он так насолил в прошлой жизни, чтобы в этой так жестко расплачиваться. Панорамное окно давало прекрасную возможность созерцать ночной Сеул. Неоновые вывески и небоскрёбы, снующие туда-сюда полупьяные подростки где-то там, внизу, этажей на двадцать ниже квартиры Бёна. Он смотрит на эту картину изо дня в день, ощущая себя странно-пусто, будто пытаясь что-то найти в этом свете фонарей. — Эй, детка, — низкий голос раздаётся со стороны кровати. — Иди сюда. Бэкхён хмыкает и тушит сигарету. Мягкой поступью он направляется к своему сегодняшнему кавалеру. Когда колени омеги касаются мягкого матраса и полы халата соблазнительно раскрываются, являя светлую кожу альфе напротив, тот не сдерживает восхищённого вздоха. Бён лишь усмехается. — Так сильно хочешь меня? Когда всё это началось? Часы показывают девять с лишним утра, когда Бэкхён просыпается, чтобы успеть забежать за кофе перед работой. А что важнее, за своей любимой булочкой с шоколадом. Когда омега приближается к зеркалу, её так и подмывает наорать на дрыхнущего придурка, который зачем-то оставил на ней кучу алеющих засосов и всяческих отметин. Он же предупреждал, так какого хрена? Утренний душ действует безотказно, приводя в тонус расслабленное тело и прекрасно освежая. Бэкхён вылезает из ванны как заново рождённый, неспешно умывает лицо, сушит мягкие волосы и закутывается в свой любимый махровый халат. Тапочки мягко ступают в сторону комнаты, минуя тушу, развалившуюся на кровати, прямо к шкафу. Всё время так тщательно подбирающий свои образы, сегодня Бэкки решил остановиться на кофейном свитере и узких тёмных джинсах. Он тянет руку к верхней полке, доставая любимый свитер, когда сверху соскальзывает лист цветной бумаги. Бэк закусывает губу, на лету подхватывая своё сокровище, по непонятной причине оказавшееся в платяном шкафу. Свитер оказывается зажатым под мышкой, а изящная рука медленно разглаживает бумажку, приближая её к себе и изучая отчаянным взглядом. Перед глазами мелькают картинки давно ушедшего времени, пропитанные детским смехом, разбросанными книжками, запахом любимого шоколада. Бэкхён осознаёт, что заплакал, лишь когда ощущает солёную влагу на своих щеках. Когда в горле сворачивается тугой ком подкрадывающейся истерики. Без сил, он опускается на пол, одной рукой отчаянно пытаясь стереть с лица влагу, а другой, подрагивающей, удерживая дорогой рисунок. — Бэкхённи! Бэкхённи! — звучит набатом в мыслях, — я тебя люблю! — маленькое чудо, подорвавшееся к нему с насиженного места, вихрем промчалось мимо всех и вся, стремясь быстрее оказаться в объятиях хёна… Глаза забыли, а руки помнят. Хотя, чего лукавить, глаза не забыли. Только не то, что дорого сердцу больше всего. Только не маленькие ручки, блестящие шоколадные глаза. Только не нежный взгляд и звонкий голос. Только не… Чанни. На листе две фигурки, держащиеся за руки, и Бэк точно знает, кто это. Это он и его малыш Чан. Если бы была возможность стереть себе память, возможность избавиться от душераздирающих воспоминаний, сжимающих сердце крепким жгутом, он бы никогда ей не воспользовался. Ведь именно эта ценность даёт ему стимул жить. Именно мысль о том, что он защищает маленького Чанёля, пусть и издалека. С нижней полки шкафа руки достают большую зеленоватую коробку, поднимают крышку и секунду мешкают, прежде чем вложить яркий рисунок. Там уже покоятся фотографии Чанёля в год, три, десять и четырнадцать лет, а ещё каждый его рисунок, подаренный Бёну, маленькие поделки оригами, листочек с кривоватыми, выведенными маленькой любимой ладошкой, иероглифами и кое-что ещё. Бэкхён раздвинул в стороны поделки и выудил из коробки фотографию, на которой было запечатлено его собственное запястье, украшенное алым следом чужих зубов. О да, Чанёль с самого младенчества обожал кусаться. Причём кусал он только Бэкки, но кусал исправно, каждый раз, как старший играл с младшим. Сначала это настораживало Бёна, но потом он, ещё девятилетний, решил, что таким образом малыш забавляется, показывает ему своё расположение. Возможно именно из-за этого все пассии Бэкхёна впоследствии получат жёсткое предупреждение касательно всяческого рода засосов и укусов. — Эй, ты чего? — чужой голос сквозь мысли возвращает в реальность и заставляет спешно упрятать коробку обратно, выпрямляясь во весь рост. — Ничего. Всё в порядке, — сухо отвечает омега, разворачиваясь лицом к источнику звука. Этот альфа откровенно клеил его весь вчерашний вечер, в конечно счёте получив то, что хотел. — Когда мне прийти, детка? — его «детка» резало слух и бесило до жути. Чувак, это была единоразовая акция, если ты не понял. Потрахались и разошлись. — Сейчас тебе нужно уйти. Собственно, как и мне, — отрезает Бён, направляясь в сторону коридора. Альфа, кажется, чего-то недопонимает, но быстро собирает и натягивает на себя разбросанные по полу свои вещи, чтобы выскочить из квартиры вслед за хозяином, пока тот не решил закрыть дверь на замок.