***
Бён бежит вниз по улице, прямо в сторону своего любимого кафе. Время поджимает, а он так надеялся позавтракать в кофейне, а не на ходу и уж тем более не на работе. Всему виной этот приставучий альфа, который добрых полчаса вбивал ему в голову необходимость того, что нужно остепениться, прекратить «спать со всеми подряд» и всерьёз взяться за поиск партнёра для жизни. Естественно, себя он предлагал в качестве вышеупомянутого, что-то бурча о прекрасном сочетании их запахов. — Рассмешил, придурок, — смеётся Бэкхён на ходу, вспоминая об этой чепухе. Омега толкает дверь кофейни, что встречает его характерным ароматом какао-бобов и свежей выпечки. Он расстёгивает бежевое пальто, которое так прекрасно сочетается с любимым свитером, быстрым шагом подходя к кассе. — Мне как обычно, Чонин, — Бён мягко улыбается, встречая в ответ взгляд, полный доброжелательности. — Будет в лучшем виде, — смеётся парень за стойкой, тут же подхватывая стаканчик для кофе и начиная колдовать над напитком. Бэкхён проверяет время и смотрит за окно, где бушует поздняя осень, по сути зима, но пока без снега. Сегодня в кафешке непривычно мало людей, а его любимый столик у окна, как назло, свободен, и омега понимает, что сегодня на работу она опоздает. Горячий кофе приятно греет изнутри, даря долгожданное чувство комфорта. Тонкие пальцы ложатся на керамическую кружку, согреваясь теплом. Булочка сегодня наисвежайшая, шоколад мягко тает во рту, вызывая блаженную улыбку. Ммм, шоколад. Ради этого стоит жить, ради этого можно и потерять работу, и умереть. Ведь Пак Чанёль пахнет молочным шоколадом.***
Когда Бэкхён возвращается домой и сбрасывает с себя всю одежду, когда он медленно идёт в ванную и встаёт под тёплые струи, в его мыслях только Чанёль. Как он там? Кем он вырос? Кого выбрал себе парой? Быть может, ту самую омегу, что так вожделенно на него смотрела? Перед Паком никто не устоит. Омега в бессилии ударяет кулаком плитку стены, будто бы та в чём-то виновата. Бэкхён резко прикусывает губу, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, но выходит у него из рук вон плохо. Тихие всхлипы подрагивающего тела, беспомощно сползающего вниз по стене и куча живых воспоминаний-картинок в голове. Рана ведь, вроде, затянулась, но эта коробка заставила её вновь кровоточить. Угораздило же опять достать её. В прошлый раз это закончилось довольно плачевно: на щиколотке теперь красуется шесть неровных шрамов. Бён сидел в ванне, невидящим взглядом уставившись в стену. Ноги, согнутые в коленках, были крепко прижаты к груди. Милые черты лица раскраснелись, заплаканные глаза еле смотрели из-за прикрытых ресниц. Губы чуть раскрылись, чтобы стимулировать нормальную циркуляцию воздуха в лёгких. Он не хотел быть таким. Он всегда мечтал о счастье и стремился к нему, поставил себе цель, самоотверженно к ней шёл. Но сломался в один момент. Просто что-то пошло не так. Система дала сбой. Все планы развеялись, как карточный домик, оставляя после себя лишь пустоту. Сегодня Бэкхён не хочет видеть никого рядом. Сегодня ему хватило всех. Он выходит из ванной уже в пижаме, с влажными у кончиков волосами. На кухне свет не включается: омега решает зажечь свечу на барной стойке. В сотый раз Бэкки внутренне трепещет от вида ночного города из своей кухоньки. На столик приземляется кружка кофе и ведёрко мороженого с кленовым сиропом и шоколадом. «Он даже тут» — мелькает в его сознании и тут же исчезает горькая мысль. Когда мороженого становится вполовину меньше, омега закуривает. Дурацкая привычка, которую Бён получил в подарок от своего первого сеульского ухажёра. Это очень тупо, он прекрасно осознаёт все последствия и втайне надеется, что быстрее умрёт. Потому что жить, зная, что для других ты — бремя, невозможность быть счастливым, просто невыносимо. Кровь капает на стол. Ещё одна привычка: до крови сдирать кожу с губ. Нервозность? Стресс? Безусловно. Багровая корочка на следующий день покроет эту ранку, но сегодня она будет болеть и щипать. В дверь кто-то звонит и омега дёргается. Сначала Бэкхён медленно поворачивает голову в сторону двери, думая, что ему всё же показалось. Однако второй звонок и настойчивый стук в дверь развевают все сомнения. Бён бесшумно слезает с высокого стула и неслышно ступает босиком по паркету. За отсутствием глазка нет возможности видеть, что происходит на той стороне и кто его тревожит в столь поздний час. Он два раза поворачивает щеколду и вращает замок в замочной скважине, прежде чем дверь поддаётся. Увиденное повергает его в такой шок, что он в буквальном смысле теряет дар речи. Слёзы вновь подступают к глазам, тугой ком появляется в горле, а изящная рука прикрывает губы, приоткрывшиеся в шоке. Если это сон, пусть омега лучше умрёт, но не проснётся. Перед ним стоит Пак Чанёль.