Загадай желание. Станислав

Марк забрал паспорт Станислава и отправился регистрировать их, оставив Славу дожидаться его с вещами. Табло в аэропорту сообщало, что до самолёта в Амстердам оставалось ещё два часа, но людей было столько, что Слава боялся, как бы они не опоздали на борт. Вещей было немного. Спортивная сумка Славы и чемодан на колесиках Марка, ведь ехали они ненадолго, всего на пять дней, если считать день отлёта и прилёта, так что набирать кучу всего показалось Славе лишним. Марк, глянув на его одинокую сумку, одобрительно кивнул, пробормотав, что за перевес платить не придётся. Мимо бегом промчались трое парней, чуть не споткнувшись о чемодан. Слава вздохнул и сдвинулся ближе к стене, чтобы наверняка не попасться кому-нибудь под ноги. Сам он предпочёл бы остаться на новогодние праздники дома или, если уж ехать куда-нибудь, побывать в тёплых краях, погреться там, где снега не бывает. Покупаться в океане или море, посидеть на горячем песке, но его никто о желаниях не спрашивал. Два дня назад Марк позвонил ему и заявил, что они едут на Новый год в Амстердам, выезжают двадцать девятого, вернутся второго января и что ему следует собрать вещи. Они с Марком встречались уже восемь месяцев, занимаясь любовью два-три раза в неделю, при этом Марк изредка баловал его какими-нибудь деликатесами, всё-таки бедный студент нечасто видел ананасы, солёную сёмгу или ту же пресловутую красную икру. Но ещё никогда и никуда они вместе не ходили. Нет, Слава вовсе не мечтал посетить дорогой ресторан, ему бы хватило скромного кафе, и помпезному театру он предпочёл бы тихую художественную или фотовыставку, но при этом Марк его даже в кино или просто в парк прогуляться ни разу не приглашал. Это немного обижало, заставляя думать о том, что Марк его стесняется, но Слава упорно гнал от себя эти мысли. Марк просто был очень занят, буквально выкраивая для него крохи времени, за что его следовало только благодарить. И Станислав благодарил, отдаваясь со всей страстью своей души. Только вот радости от этого получал всё меньше. Слава было загрустил по этому поводу, но тут эта поездка. А он ещё и ворчал недовольно, когда Марк погнал его делать загранпаспорт. Шенген Марк уже оформил сам и вот такой подарок сделал. Просто шикарный подарок. — Привет, — Станислав оглянулся, когда на его плечо легла чужая рука. — Держи, это тебе. Молодой мужчина в белом костюме Деда Мороза, но без бороды, протягивал ему незамысловатый брелок в виде снежинки. Слава машинально протянул ладонь, принимая подарок. — А… вы не ошиблись? — он растерянно переводил взгляд с подарка на незнакомца. — Нет. Это волшебная снежинка. Загадай самое заветное желание, и она его исполнит. Только самое-самое, чтобы потом не жалеть. — Эм, спасибо… — Слава внимательно вгляделся в подарок, блестевший и переливавшийся, словно хрусталь. Не то чтобы он верил в волшебство, но перед Новым Годом так хотелось чуда. — А если у меня всё есть и ничего не надо? Слава оторвал взгляд от подарка, чтобы поглядеть на странного дарителя, но никого рядом уже не было. Только необычная снежинка слегка холодила ладонь. — Слава! — хмурый Марк широко шагал в его сторону. — Ты где пропал? — Ты же сам сказал ждать тебя здесь с вещами, — Слава быстро сунул подарок в кармашек спортивной сумки. — Пошли быстро, — совершенно не обратил внимания на его слова Марк. — Нужно сдать вещи и идти на посадку. Паспорт и билет держи в руках. Слава принял свой паспорт с вложенным в него билетом и послушно последовал за Марком. Он изо всех сил старался побороть нахлынувшую обиду, всё-таки они летят на праздничный отдых, и ссора будет там совсем неуместна. Уже в самолёте оказалось, что места у них в разных частях эконом-класса. Марк отговорился тем, что билетов рядом не было, но Славу вновь резануло обидой, которую он в очередной раз мужественно проигнорировал. Подумаешь, летят раздельно, зато в гостинице будут жить вместе. В гостинице у них действительно был один номер на двоих и кровать широкая. После того как они добрались до места, оформились и распаковали вещи, Марк заявил, что устал и будет отдыхать, так что с планами пройтись по городу пришлось распрощаться до следующего дня, поскольку с персоналом Марк общался по-английски, а Слава знал его в пределах школьной программы небольшого, можно даже сказать, захолустного городка. Голландского Слава тем более не знал, и хотя он и изучил всё, что можно было найти в интернете об Амстердаме и его достопримечательностях, найти их без знания языка было практически нереально. Да и денег у него с собой нет, чтобы платить в такси или музеях. Пришлось ему поскучать один вечер, щёлкая телевизор с канала на канал. Нашёлся даже один русскоговорящий, только там все о политике и каких-то митингах рассказывали, так что Слава вскоре его переключил, остановив выбор на музыкальном канале. Ужинали они в ресторане при гостинице. Всё заказанное записывали на счёт номера, так что оплачивать обеды и ужины, а также всё, что они закажут в номер, следовало при отъезде. Завтраки входили в суточную стоимость номера. Есть Славе не особо хотелось, поэтому он ограничился традиционной кухней: заказал патат — этакий вариант картошки фри, только нарезанный треугольниками; маринованную селедку, тоже по классическому рецепту; а на сладкое попросил традиционные блины с сиропом, яблоками и изюмом. Марк ограничился большой отбивной с овощами, а также бутылкой вина, которую самолично опустошил наполовину, оставшееся же забрал с собой в номер. Секс в тот день был вполне обычным. Марк, немного поласкав Славу, лёг на спину посреди кровати и предоставил тому полную свободу действий, изредка поглаживая живот и бока Славы, пока тот двигался на нём, тихо постанывая. Когда же Марк кончил, Слава привычно довёл себя до разрядки рукой и поспешил в ванную комнату, чтобы намочить полотенце и поухаживать за любовником. Только потом он сам принял душ и лёг спать, придвинувшись вплотную к уже задремавшему Марку. После завтрака, состоявшего из омлета и традиционных голландских вафель с приторно-сладким сиропом, они отправились на прогулку по городу. Слава очень сожалел, что попал в этот город в разгар зимы. Весной или летом город, состоящий из множества островов и каналов с венчавшими их мостами, был бы намного прекраснее. Первым делом они побывали на Площади Дам, где выступали уличные артисты, полюбовались королевским дворцом, посетили музей Ван Гога и Рейксмюсеум, где Слава полностью погрузился в мир живописи, скульптуры и фотографии. Потом было небольшое кафе, где они перекусили вкуснейшими блюдами из рыбы и пивом, к которому подавали биттербаллен — мясные шарики со специями, обжаренные во фритюре. Их подавали с горчицей, но она-то как раз Славе и не понравилась: сладкая какая-то, не то что дома. Потом они посетили цветочный рынок, располагающийся на баржах, отчего Славе даже показалось, что тот живой и дышит. Там же кроме свежих цветов, многие из которых можно было срезать прямо тут в теплицах, продавались всевозможные сувениры и сыры. В тех плавучих лавочках Слава с удовольствием завис бы надолго, но Марк нетерпеливо топтался рядом, портя всё настроение, и требовал поскорее завязать с бессмысленным хождением. Оказалось, что с наступлением сумерек Марк хотел посетить улицу красных фонарей, чтобы успеть вернуться в гостиницу на ужин, ведь ресторан закрывался в десять, а ужинать в городе было несколько дороже. Требование Марка несколько покоробило Славу, но он уступил, считая, что некрасиво быть таким эгоистом, ведь Марк его привёз сюда, значит, имеет право планировать путешествие наравне с ним. Идти на улицу красных фонарей Славе не хотелось по совершенно банальной причине — он стеснялся. Весь мир прекрасно знал, что именно покупали и продавали на этой улице, поэтому он шагал за Марком, практически не глядя по сторонам. Зато сам Марк более чем вдохновился, даже принялся тискать Славу в такси, не обращая внимания на усмехающегося водителя. И хотя дальше тисканья дело не пошло, в душе Славы такое поведение любовника оставило неприятный след. Ужинали они вновь рыбой, только спокойно закончиться ужину было не суждено. Стоило официанту принести заказ, как у Марка зазвонил телефон. Посмотрев на дисплей, Марк нахмурился, недовольно поджимая губы, а потом принял вызов. — Да. Это точно? Когда? Хорошо. Отключив телефон, Марк на несколько секунд замер, невидящим взглядом уставившись в окно, а потом посмотрел на Славу. — Я уезжаю. — Что? Как это? Завтра же тридцать первое, Новый Год… Как же? Что-то случилось? — Слава подхватился, готовясь немедленно бежать и собирать вещи. — Я хотел поговорить с тобой по возвращении, но судьба распорядилась иначе. Прошу выслушать меня спокойно и без истерик. Эта поездка — мой прощальный подарок тебе. Я женюсь, и тебе больше не будет места в моей жизни. Надеюсь, ты достаточно здравомыслящий человек, чтобы не портить дальнейшую жизнь нам обоим. Прощай. Не иди за мной, давай расстанемся спокойно. Номер оплачен до конца срока, обратный билет у тебя есть, а вот это тебе, скажем так, моральная компенсация. С этими словами Марк положил перед Славой пластиковую карточку, встал и вышел, не оглядываясь. Слава же остался сидеть за столом, не в силах осознать, что это не шутка. Злая, неумная, но шутка. И вот сейчас Марк, смеясь, вернётся к нему. Вот сейчас. Нужно только ещё немного подождать. Сейчас. Сколько он вот так просидел, Слава не знал. Он очнулся, когда рядом с ним остановился официант, что-то сообщая. Слава перевёл на него взгляд, совершенно не осознавая, что именно ему говорят. Всё просто сливалось в единый шум, от которого напрочь заложило уши. Официант чуть наклонился к нему, притронувшись к плечу и тревожно вглядевшись в лицо, и только тут Слава понял: не шутка. Это всё было всерьёз. Слава встал, невпопад покивав официанту, машинально забрал пластиковую карточку и, пошатываясь, побрёл в свой номер. Там уже было пусто. Вещи свои Марк забрал, да если припомнить всё с начала приезда — он их практически не распаковывал. Значит, знал, что сбежит раньше? Значит, слова о том, что он хотел поговорить о расставании после возвращения, — ложь? Его бросили. Просто тупо бросили, как ненужного щенка, вывезя подальше от дома, чтобы он не смог быстро вернуться и… И что? Расстроить свадьбу? Да. Наверняка так и было. Первым порывом Славы было броситься в аэропорт, поменять билет, полететь и сказать ему… Всё высказать! Слава даже схватил свою сумку и начал судорожно запихивать в неё свои нехитрые пожитки. — Паспорт. Где паспорт? — Слава оглянулся, пытаясь найти столь необходимую вещь, и только спустя пару секунд вспомнил, что паспорт в кармашке сумки, вместе с билетом. Туда-то Слава и сунул руку, проверяя, всё ли на месте, иначе он просто не сможет выехать из страны. Пальцы сначала наткнулись на гладкую обложку паспорта, а потом средний палец что-то больно укололо, заставив опомниться. Машинально прихватив то, что ранило его, Слава извлёк из сумки брелок-снежинку. Она ярко сверкнула в искусственном свете гостиничного номера, и Слава понял, что никуда он не побежит, никого догонять не будет. Не стоит этот человек его любви. Не стоит беспокойства и… Слава понял, что плачет, когда на ладонь со снежинкой капнула слеза. Он сжал брелок в кулаке, зло утёр им глаза и отбросил сумку в угол. — Сволочь. Какая же ты сволочь. Хочу забыть тебя. Никогда больше не видеть и не слышать. Чтоб ты провалился, сволочь! Слава упал на кровать лицом вниз, не замечая, что снежинка своими лучами ранит его ладонь. Он больше не плакал. Тело и душу охватила апатия. Даже мысли «замерзли» где-то в глубине. Не хотелось ничего. Даже жить. Слава так и пролежал, пока за окном не посветлело. Ночью несколько раз слышались далёкие взрывы и треск фейерверков, но Слава так и не смог заставить себя встать и полюбоваться на яркие новогодние огни. Когда в номер постучала горничная, спрашивая, можно ли убраться, Слава молча встал, огляделся, пытаясь понять, где он, кто он и что тут забыл. Потом вспомнил о предательстве человека, которого любил, и понял, что оставаться в номере просто не может. Кивнув горничной, он побрёл прочь из номера и из гостиницы. Молча кивнул на слова улыбчивого администратора, поздравляющего всех проживающих с наступлением нового года, вышел и отправился, куда глаза глядят. Несколько раз он переходил каналы по мостикам, совершенно не обращая внимания на направление. Иногда его окликали на улицах, поздравляли, теребили, предлагали выпить, но вскоре отставали, видя, что человек не расположен к общению. Так он и бродил, пока не замёрз. Тонкий пуховик грел не так уж плохо, тем более что снега на улицах не было, как и мороза, но Слава, уходивший из гостиницы в расстроенных чувствах, просто забыл его застегнуть, как и надеть что-то на ноги. Он так и бродил по городу в тапочках. Стуча зубами, Слава зашарил по карманам в надежде найти хоть немного денег на такси, но под руку попалась только пластиковая карточка. Первым порывом Славы было сломать её и выбросить, но здравомыслие всё же победило. Деньги он использует, потому что не дождётся этот гад, чтобы Славка из-за него умирал от голода и холода. Слава огляделся, отыскал банкомат и направился к нему, только тогда поняв, что находится на улице красных фонарей. — Хорошо погулял, — констатировал Слава, вставляя карточку в банкомат. — Самое место бывшему любовнику на улице торгующих своим телом. Очень символично. Пин-код был нацарапан на карточке, так что проблем с получением денег не появилось. На счету оказалось пять тысяч евро. Слава снял всё, после чего действительно погнул карточку, чтобы ею больше нельзя было воспользоваться, и выкинул её в ближайшую урну. Поймать такси в городе каналов и мостов оказалось не так просто. Пользуясь помощью редких в первый день нового года прохожих, Слава дошёл до соседней улицы. Там, возле большого супермаркета, находилась стоянка такси. Машин было немного, всего две, но зачем одинокому прохожему больше? На ломаном английском Слава пояснил, куда ему надо; когда же его привезли на место, отдал пятьдесят евро и махнул рукой на предложение о сдаче. — Живу на широкую ногу, — криво усмехаясь, Слава вышел из машины и почти бегом влетел в холл. Проходя мимо улыбчивого администратора, Слава машинально кивнул ему, а потом резко остановился. Шальная мысль, промелькнувшая там, у банкомата, вдруг сформировалась во вполне реальную, хоть и достаточно сумасшедшую. Завтра утром ему улетать, так почему бы не воспользоваться шансом и не стереть из воспоминаний одну сволочь с помощью профессионала в своём деле? — Hello, — Слава вернулся к стойке администратора. — I would like to order*… Слава задумался, подбирая слова, а потом решил, что слово «хастлер» звучит на всех языках одинаково. — Hustler. — Hustler? — брови администратора удивлённо поднялись вверх. Слава прекрасно знал, что его акцент ужасен, но ведь не настолько, чтобы не понять, что именно он хочет. — Yes. Дальше последовала ещё одна заминка, поскольку нужно было объяснить, что именно, вернее, какого именно мужчину ему нужно было пригласить. — Tall. Strong. Dominant.** Администратор понятливо покивал и спросил о времени. По крайней мере, именно так его слова перевёл Слава. Он прикинул, сколько ему нужно, чтобы привести себя в порядок, а потом ответил: — Two hours later in the restaurant.*** Администратор заверил, что всё будет, и Слава поспешил в номер. Следовало привести себя в порядок, переодеться и спуститься в ресторан к моменту прихода заказанного хастлера. Через два часа Слава уже сидел за столиком в углу. Есть не хотелось, совсем, несмотря на то, что последний раз он ел почти двое суток назад, а вот вино он заказал, то же самое, какое пил Марк накануне их расставания. Осознание того, что он наделал, вернее, что собирается сделать, заставляло смущённо краснеть и вздрагивать, когда мимо его столика проходил одинокий мужчина, однако ЕГО приход Слава всё же прозевал. Темноволосый мужчина в дорогом костюме-тройке остановился перед ним, поздоровавшись по-английски. Слава машинально ответил, поднимая голову, и их взгляды встретились. Он был именно таким, каким Слава хотел бы его видеть. Высокий, достаточно спортивный, но не перекачанный, лицо с квадратным подбородком, глаза пронзительные, светло-серые, словно туман. А в уголке правого глаза, под бровью, маленькая тёмная родинка, пересечённая тонким шрамом длиной в полпальца. — Are you bored?**** Слава несколько секунд соображал, что именно ему сказали, а потом понял. Решительно встал, прихватил бутылку вина одной рукой, мужчину за рукав пиджака — другой и решительно потянул его за собой. К чему тут слова? И так всё ясно. Администратор за стойкой пытался ему что-то сказать, за что-то извиняясь, но Слава только кивнул ему, подняв руку с бутылкой, надеясь, что улыбчивый голландец поймёт, у него всё нормально. Мужчина спокойно дошёл с ним до самого номера. Когда же Слава повесил табличку «не беспокоить», поставил вино на столик у кровати, где уже стояли бокалы, и принялся раздеваться, он понятливо хмыкнул и тоже разделся. Слава был ему благодарен за отсутствие лишних слов, всё равно он практически ничего не понимал по-английски, а красавец-хастлер вряд ли знал русский. Раздевшись, Слава разлил вино по бокалам, одним глотком осушил свой, набираясь уверенности, откинул покрывало с кровати и собирался уже лечь на спину, но чужие руки остановили его, развернули, прижали к груди, практически безволосой, а потом всё внимание Славы поглотили губы. Целоваться этот мужчина умел. Пока его губы ласкали, гладили, нежили и сводили с ума, Слава понял, что слова «целуется как бог» — это про него. Слава даже не понял, в какой момент его уложили на спину, устроившись между разведёнными ногами, а потом началось настоящее чудо. Мужчина долго выцеловывал всё его тело, слегка покусывая и тут же зализывая следы на коже. Потом приласкал ртом самое чувствительное место каждого мужчины, первый раз доведя Славу до разрядки именно так, ртом, а потом был секс. Много секса. Очень много! Его несколько раз возносили к самым небесам, но в последнее мгновение его любовник отстранялся, пережимал член, сбивая возбуждение, прежде чем начать новый путь к наслаждению. За ночь Слава кончал раза три, если не больше. Он стонал, хрипел, вскрикивал и просил, пока не охрип, а любовник всё продолжал и продолжал изводить его. В конце концов Слава просто отключился, чувствуя себя самым счастливым человеком в мире. Надо ли говорить, что ни одного раза за всю эту ночь он не вспомнил Марка. Утром, открыв глаза, Слава увидел лицо спящего рядом хастлера. В голове тут же промелькнули все воспоминания последнего дня, а в груди горестно сжалось сердце. И дело было вовсе не в том, что его бросил Марк, а в том, что в его жизни больше никогда не будет такой ночи любви: страстной, безумной и невыразимо прекрасной. Встреча голландского хастлера и русского студента — нереальна. Слава тихо встал, чувствуя, как ноет всё тело, особенно натруженная за ночь попа. Однако никаких следов спермы на себе Слава не увидел, значит, мужчина не только доставил ему максимум удовольствия, но и позаботился о нём, когда Слава отключился после последнего оргазма. Это было очень приятно. Раньше он сам заботился о любовнике, а теперь почувствовал, какое это удовольствие — когда заботятся о тебе. Да и в постели хастлер прежде всего заботился об удовольствии клиента. Пусть и за деньги. Пусть. Слава совершенно не чувствовал себя использованным. Ему было хорошо. В каких только позициях его не имели, и в каждой была своя изюминка. От воспоминаний становилось жарко, а член вполне ясно выражал желание продолжить, только самолёт не станет ждать. Слава как мог тихо прошёл в ванную, потом оделся и взял сумку, готовясь покинуть комнату, однако завис у кровати, на которой спал хастлер. О сумме оплаты они не договорились. Сколько следовало оставить денег? Пятьсот евро? Тысячу? Слава вспомнил свои ощущения, поколебался и решил оставить две тысячи. Пусть деньги Марка послужат хорошему человеку. Мало ли что заставило его встать на путь продажной любви. Слава отсчитал две тысячи, задумался, как именно их оставить, чтобы деньги не потерялись, потом вспомнил, что видел в тумбочке конверты. Достав один, он вложил в него деньги и написал маркером на внешней стороне, очень жалея, что не может сделать это по-английски: «Спасибо за лучшую ночь в жизни», и аккуратно положил конверт на подушку. Захочет — найдёт переводчика, а если просто выкинет, забрав деньги, — что же, они всё равно больше никогда не встретятся, так чего переживать. Спустившись вниз, Слава спросил счёт. Администратор подал бумажку с расчётами и снова начал за что-то извиняться, но Слава только махнул рукой, отсчитал нужную сумму, а потом, дурея от собственной щедрости, сунул в руки улыбчивому парню двести евро. — For tea. Thank.***** Больше в гостинице делать было нечего, и Слава, закинув сумку на плечо, вышел. Такси дежурили у гостиницы, так что до аэропорта он доехал достаточно быстро, за что водителю тоже перепало на чай, правда, поменьше — всего пятьдесят евро. В аэропорту он перекусил в кафе, чувствуя страшный голод, а там уже и посадку объявили. Заснуть в самолёте он не смог: всё вспоминал и вспоминал, но не своего любовника, а того, с кем провёл всего одну незабываемую ночь. И, только получив багаж, Слава вспомнил о подаренном ему брелоке-снежинке. Он плохо помнил, забрал ли свой подарок из номера в гостинице, а потому поспешил проверить его наличие в кармашке сумки. Каково же было его удивление, когда вместо брелока в его ладони оказалась лишь его часть в виде металлического колечка с короткой цепочкой, на которой раньше держалась снежинка. — Потерял, — Слава грустно вздохнул и выкинул бесполезную теперь вещь в мусорную корзину у выхода. — Жаль. Хорошая была снежинка. И, если разобраться, желание она моё выполнила. Дома же ему было не до воспоминаний. Зимнюю сессию никто не отменял, так что Слава провалился в учебу. Он собирался получить диплом за знания, а не за деньги, так что о любви пришлось забыть. Слава взял дополнительные занятия по английскому языку: мало ли что в жизни пригодится. И только по ночам в его сны изредка приходил безымянный хастлер, и сердце в груди сжималось от тоски.