Они всегда втроём. Бог ведь любит троицу, но почему они страдают? И всегда, везде они вместе, неразлучны, союз их нерушим. Да только вот со стороны так кажется, что любят друг друга, что ведут себя как шведская семья, что скучать будут. Но только в голове у каждого бесы сидят и постепенно общение их разрушают, глубоко так забираются и манипулировать начинают. Не хотят они вместе быть. Н е н у ж н о им это.
***
— Доброе утро, — говорит Свобода, когда Сергей в номер их с Кристиной заходит. В голосе такое спокойствие, умиротворенность, будто так и должно быть, будто с Кошелевой живут они вместе, будто Трущев лишь гость в их жизни. А внутри у Сергея обида бушует, грусть по венам течёт. Вид делает, что с Никитой ему нравится, что не случилось ничего и все по старому, а сам смотрит на милое личико Свободы и внутри кости ломаются, одна за одной. — Доброе, — выдыхает он, берёт что-то с тумбочки, будто за этим заходил. Совсем не для того, чтобы на Макса посмотреть, домашнего такого, милого, проснулся только он и взгляд ещё рассеянный, и голос хрипит после сна. Трущев поспешно из комнаты выходит, продлить этот миг хочет, растянуть подольше, — на вечно — но понимает сам, что нельзя, что неправильно, что отпустить надо, принять и забыть. < А за дверью в него Крис врезается, в глазах искорки, улыбка добрая и сама девушка грациозная очень, как подобает каждой. Так выделяется из всех, когда каре на глаза падает, когда смеётся тихо, когда взрослую из себя корчит. Как сейчас прямо, несёт Свободе завтрак из кофейни. Его Свободе завтрак который он должен нести. И со стороны это может мило смотрится, как Серёжа перед ней извиняется, как та ловко удерживает поднос, ничего не уронив, да только мысли Сергея в этот момент никому неизвестны, да и слава богу. Он смотрит на Кошелеву и так мерзко становиться. Опять она подачки несёт Максу, опять пытается лучше быть, чем он. Понимает ведь, что пока Сережина забота неправильной выглядит, та может что угодно делать. И попросить в номер переселиться, и сторички в инст заливать, и завтраки приносить. Вы думаете она из-за доброты душевной это делает, так вот не так оно все.Это война. Заранее проигранная.
***
За завтраком все оживлённо беседуют, тур подходит к концу и такие совместные посиделки они пытаются не пропускать и на телефоны не отвлекаться, чтобы быть только своей компанией. Семьёй. Макс помнит про это правило прекрасно и Кристина конечно тоже, но все равно устраивает отдельно все, а Анисимов улыбается притворно, целует её и кушает, лишь бы все искренним казалось. — Ни у кого ничего не пропадало? — спрашивает Лена. Всегда так спрашивает. «У меня забрали Макса» — думает Сергей. «У меня забрали Макса» — думает Кристина. — Я потерял Повер Банк, — неожиданно для всех произносит Свобода. Говорит и на Серёжу смотрит, потому что знает, что тот у него. Видел он, как Трущев снова в комнату зашёл, как бы просто так, снова с тумбочки стащил что под руку попалось, снова это делает. С н о в а. — У тебя такой бардак вечный, что поройся в вещах получше, — шутит Олег. И все смеются, кроме их троих. Каждый глаза в свою тарелку опускает. И мысли сейчас всех троих слава богу закрыты для всех. Максим смотрит на Серёжу и думает, что все проебал, что давно уже все проебал. Видит нелепые попытки оставаться вместе, пытаться касаться друг друга. Понимает, что симпатия взаимна. Но он проебал шанс все исправить, тогда когда впустил его к себе с Крис. А про Кристину и думать страшно, она маленькая ещё, не понимает, пытается любовь проявить и действительно считает, что искренне все это, но просто Максим нерешительный. Но Свобода лишь вздыхает тяжело и снова на Серёжу косится.***
< Ребята поехали чекаться, все стандартно, уже привыкли все в автобусе ехать вместе в концертный зал, петь зазубренные наизусть песни, а потом снова, только при зрителях. Очередь Крис наступает, та на сцену выходит и ей минус к «Нет сил» включают. Макс как обычно в первом ряду сидит, на мартышку свою смотрит и улыбается, а на другой стороне Серёжа сидит и тоже на Кошелеву смотрит, улыбается. Зачем улыбается не ясно, за то они снова вместе. Втроём.Посмотри, я перед тобой.
Крис, в глаза смотрит Максиму, будто к нему обращается, будто докричаться хочет и каждая строчка точно иронией пропитана, слишком, в точку попадает, слишком сильные ожоги на теле оставляет. <Набери меня, если будет сбой.
Серёжа на Свободу смотрит, а тот все внимание на мартышку обратил, не видит. И Трущев сразу лишним себя чувствует, скатывается на сидении, но Крис это видит, видит и злорадствует.Я не буду больше верить. Я закрою наши двери.
И Трущев снова на себя все принимает, утро вспоминает, как дверь прямо перед носом захлопнулась, как Кристина внутрь зашла, как они вместе завтракали. Семьёй.Я хочу тебе сказать. Сука больше нет сил, ты не простил, раньше говорил, что меня любил. Сука больше нет сил, ты не простил. А я тебя люблю — ну, а ты, любил?
И по щеке слеза стекает, слишком личная была песня, но с другим, а теперь она снова слишком личной становиться. Иногда слова песни совсем не имеют смысла, но мы сами его придумываем, лишь бы оправдать её. — Это круто! — кричит Свобода, присвистывая.Это война. Заранее проигранная.
***
Они втроём, как равнобедренный треугольник. Макс — это вершина, с него все началось, к нему стремятся стороны. А Крис и Серёжа это углы при основании, равные, как известно. И на вершину у них равные цели и шансы тоже равные. Как и двух углов выбрать один, если любишь одинаково? Сделать больно всем и остаться одному?
***
— Макс, — бежит к нему девушка, — Можно с тобой поговорить? — Да конечно. И Софа уводит того в ближайшее помещение с открытой дверью, на диванчик садится и садится и нежно руками его руки накрывает, проводит по ним и в глаза смотрит, как в душу, будто на сквозь видит. — Скажи честно, — начинает она, а у Анисимова уже дух захватывает. — Ты Кристину любишь? — Люблю, — просто и без особых сил отвечает он. — А Серёжу любишь? И тут в горле ком образуется, это сложнее сказать, это невозможно сказать. И он лишь кивает слабо. — Не проеби его. Свобода глаза на девушку поднимает и делает вид, что совсем не знает о чем речь. — Объективно ты любишь их обоих, но кого выбрать не знаешь. Так вот с Крис ты уже все проебал. Это дружба, френдзона, отношения вас лишь добьют, вы на дно вместе скатитесь, это со стороны кажется кругом спасательным, а на деле лишь камень к ноге привязанный, как кандалы. — Я… — начинает было мужчина, но его нагло перебивают. — А с Сережей не так. С Сережей не ясно все, неопределённость. Сейчас у вас как перекрёсток и зависит только от тебя, понимаешь? Если вы будете продолжать бездействовать, ты его потеряешь, Макс. У вас начнётся такая же френдзона, как с Кристиной, это же больно, тебе ли не знать. Но он терпеть её не будет, не тот он человек, он уедет, забухает, зароется в работе, в чёрный список тебя занесёт, песни будет петь специфические, лишь бы только из мыслей назойливое «Свобода» убрать. — Не уберет. — Не уберет, — повторяет она. — Так возьми и позаботься о нем, о себе в конце концов, о Кристине. Наплюй на все обязательства, переступи через свою нерешительность пока не поздно. Пока он терпит, пока хотя бы какая-то надежда есть. — Её уже нет. — Ты ошибаешься, Макс, очень-очень сильно. Девушка встаёт и из помещения выходит, оставляя парня наедине со своими мыслями, слишком много надо обдумать. Ему страшно. Ему никогда не было так страшно.***
< — Серег! — кричит он, когда мужчину видит. — Привет, котёнок, — смеётся Трущев. — Ммм, Слушай. А как ты относишься к зоофилии? Сергей изгибает бровь. — Обещаю, в газетах не появятся статьи о том, что известный рэпер PLC жёстко изнасиловал милого кота. — Ты дурак? — Ладно, если вся проблема в слове «жёстко», то я согласен на нежности. Все для тебя. Романтика, свечи, назначенное время… — начинает перечислять он, но его перебивают. Серёжа резко его на себя дёргает и к стене прижимает, в губы чужие впивается, радуется. Наконец-то все на свои места встаёт, все так, как и должно быть. Теперь все правильно. Поцелуй не самым нежным выходит, быстрым, кротким, Серёжа сорвался, не выдержал, он захотел, чтобы хотя бы эти пару секунд они провели в такой близости, когда Свобода к стенке прижат, когда тот сверху навалился, прижал грубо и коленом до паха касается, пока Макс рот приоткрывает, впуская того в своё личное пространство, выводят эскизы новые, сплетая их языки и нет между ними неуверенности, она давным давно улетучилась. — Если где-нибудь появятся такие статьи я только рад буду. И Макс смеётся и рад очень. Не проебал его, не потерял, правильный выбор сделал, хоть я тянул.Треугольник в отрезок превращается и название тому — любовь. Импульсы, молекулы любви от одной точки к другой переходят и обратно. Все на свои места встаёт, когда троица разбивается, когда кто-то в жертву приносит общение с одним, ради другого.