***
Почти неделя пролетела незаметно. Я постепенно привыкала к новому миру и его устройству, узнавала о мафии и ее законах. С Бьякураном мы много общались на разные темы и постоянно гуляли. Мы вместе следили за Тсунаеши и его Хранителями, обсуждали их слова и поступки, правильность их действий в тех или иных ситуациях. Было весело следить за парнями, прячась в кустах или наблюдая с крыш домов. Подходить близко было опасно, ведь репетитор-киллер юного Десятого, Реборн, мог нас заметить. Это был один из тех странных детей, которых я повстречала в день прибытия в этот мир. Второй был тоже мафиози, и его звали Колонелло, однако он, к нашему счастью, уже покинул город. Кстати, с Такеши я смогла увидеться за эту неделю пару раз, он звал меня играть с ним в мяч, а я и не отказывалась. По поводу того, что было во время боя Небес, мы тоже поговорили. Мы оба не признались во время первой встречи, что связаны с мафией, а потому никто из нас не обижался за сокрытие правды. Это была не та тема, которую можно обсуждать с первым встречным. Такеши не задавал вопросов про мое прошлое или способность, равно как и я. Тема мафии между нами не поднималась, ведь была слишком скользкой, да и распространяться об этом было опасно. Мы просто общались друг с другом и играли в мяч. Правда, за это время я так и не поговорила с Тсунаеши, хотя планировала. Мне не хотелось попадаться на глаза Реборну, ведь он меня немного пугал, а в одиночку парень не ходил. Все-таки его оберегали, хотя и весьма странным образом. Но это было вовсе не удивительно, ведь Тсунаеши был таким доверчивым и добрым, что запросто мог влипнуть в неприятности. Что касается Реборна, то он явно не был ребенком, несмотря на свой вид, да и Бьякуран говорил не приближаться к нему, так сказать, во избежание. То, что Ямамото рассказал ему обо мне, вернее, о нашей первой встрече, было очевидно, ведь киллер мог просто заставить парня говорить. Однако это было предсказуемо, а потому я не переживала на этот счет. Бьякуран уже работал над моей «легендой», которая станет правдой, как только он закончит ее создавать. У меня начали появляться документы, по которым я являлась Мидзуно Изуми и родилась в Токио в неблагополучной семье. Когда мне было три, мои «родители», которые действительно существовали, погибли в несчастном случае, а меня подобрал бродячий цирк. На этом пока «легенда» обрывалась, но Бьякуран обещал ее закончить в ближайшее время и официально представить меня Джессо. Он планировал отвезти меня в резиденцию и познакомить со своей семьей, и, признаюсь, я была взволнованна этим, но и очень рада. За эту неделю мы с парнем стали еще ближе, и про себя я отметила, что стала чаще смущаться и краснеть в присутствии Бьякурана. Субботнее утро началось для меня бодро, как и прочие. Я вскочила с кровати и, умывшись, побежала в тренировочный зал. Там я как следует размялась, исполнила пару трюков, для которых не нужно быть под куполом цирка, растянула связки и поработала с пламенем. Я пыталась сделать эффективнее Мимикрию, но пока результат был примерно таким же, как раньше. Скрыться получалось, но не так хорошо, как во время дикой паники и страха. Однако я не сдавалась и даже придумала себе веселую игру. Я под Мимикрией подкрадывалась к Бьякурану и пыталась его напугать, хотя у меня этого еще ни разу не получилось. Парень постоянно меня замечал, а в ответ на мои игры ловил меня и щекотал за провалы в сокрытии. После тренировки Хината накрывала нам с Бьякураном легкий завтрак, который мы съедали за оживленной беседой. Я уже почти стала чувствовать себя здесь, как дома, а потому постепенно стала показывать себя настоящую и старалась улыбаться. Перед незнакомцами я обычно отыгрывала разные роли и примеряла маски, как было в битве Небес, однако Бьякуран как-то естественно перешел в разряд близких мне людей, перед которыми можно показать себя настоящую. С ним было легко и весело. Я видела его рассудительным, но в тоже время веселым парнем, не теряющим чувство духа и искреннее любящим свою семью. Во время прогулки по торговому центру он очень живо рассказывал мне о них. О том, каким сильным и рассудительным является его отец, какой хрупкой, но хитрой — мама, какими веселыми — брат с сестрой. Бьякуран со смехом вспоминал забавные истории и делился мнением о тех или иных шалостях. Оказалось, что его младшие брат и сестра очень любили розыгрыши, а потому часто устраивали ловушки рядовым. Взрослые смеялись на их проказы, хотя порой преувеличенно строго отчитывали их за особо сильные шалости. Бьякуран говорил, что его всегда забавляли их шутки, а потому он не держал зла на младших, даже если объектом розыгрыша становился сам. Кроме того, парень говорил, что я напоминаю ему семью, особенно своими играми. И хотя мне было даже немного завидно слушать все это, я старалась не показывать это. У меня не было настоящей семьи, ведь моими родственниками была труппа, а домом — цирк. Я не жалела о том, что выросла там, но иногда очень хотелось почувствовать то, что ощущает большая часть населения Земли. Наверное, это было бы весело — иметь настоящую семью. Когда я задумывалась над этим, то начинала грустить, ведь здесь не было даже любимой труппы. Однажды Бьякуран заметил это и прямо спросил о причинах моей печали, а я не стала скрывать. — Ты не одна, у тебя уже есть семья в этом мире, — сказал он мне тогда и притянул в объятия. — Ты состоишь в семье Джессо, я принял тебя. И пусть мы не кровные родственники, но мы все родны душой, — я грустно улыбнулась, слушая его, и обняла в ответ. Я уткнулась носом ему в ключицу и кивнула. — Ты теперь одна из нас. После этого я стала считать себя членом Джессо. И, честно говоря, мне было все равно, что это мафиозная семья. Бьякуран принял меня в нее, он заботится обо мне, учит, хотя знает, что мне нечем платить ему за доброту. Он даже обещал, что вернет меня в мой мир, хотя я не сильно верю в то, что это возможно. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что пойду за Бьякураном и буду помогать ему во всем. Я решила, что стану его опорой и поддержкой, буду преданным членом семьи Джессо. Я помогу ему на пути становления боссом всем, чем только смогу. Я хочу стать его лучшим другом, а, быть может, и чем-то большим… Я буду помогать ему так же, как он помогает мне, и останусь с ним до конца, каким бы он ни был. — Не хочешь прогуляться? — Бьякуран заглянул в мою комнату и улыбнулся. Я оторвалась от книги Марка Твена и кинула взгляд на часы. Прошло почти полтора часа с тех пор, когда я начала читать. Я встала и потянулась, откладывая книгу. Парень снова держал в руках пачку маршмеллоу, из которой безостановочно доставал пастилки, а потому я подошла к нему и взяла сладость. — Пойдем, — кивнула я, чуть улыбнувшись. — Куда хочешь сходить? Будешь опять надевать парик? — Давай в парк, говорят, там очень красиво в это время года, — сказал парень и снова достал из пачки маршмеллоу. — И да, я снова буду надевать парик. — Если продолжишь есть столько сладкого, заработаешь кариес, — усмехнулась я и вытолкала его за дверь, так как мне нужно было переодеться. На мои слова парень только рассмеялся, но покорно остался в коридоре. Сегодня я выбрала голубое платье с белым поясом. Волосы оставила распущенными, а запястье с татуировкой-именем прикрыла браслетом с кружевами. Через полчаса мы оба были готовы и вышли из дома. Хината на прощание поклонилась нам и с улыбкой посоветовала посетить несколько живописных мест, которые сама успела тут обнаружить. Болтая, мы пошли по дороге к парку, по пути купив пару вкусных булочек. Бьякуран снова рассказывал веселые истории, а я делилась опытом из жизни в цирке. У нас обоих было, о чем рассказать, а потому во время всей прогулки не было ни одной неловкой паузы. Я снова чувствовала себя немного смущенной, да и время от времени появлялось желание взять парня за руку, но я мужественно его игнорировала. В парке мы нашли лавочку, стоящую в тени деревьев, и это было идеальное место для отдыха и неспешного разговора. Так как булочки давно осели в желудке, Бьякуран купил нам по мороженному, и некоторое время мы просто ели эту сладость, наслаждаясь видом. Листья деревьев начали желтеть и опадать, однако холодно еще не было. Это было прекрасное место, которое отражало всю красоту осени. Однако его красота была еще и немного печальной, ведь показывала увядание природы. В моем сознании стали рождаться мысли, которые я постоянно старалась избегать. Я размышляла о том, что со мной произошло за это время. Было так много событий, что я терялась. — Знаешь, — сказала я, смотря на свои ноги и покачивая ими вперед-назад. — Иногда мне кажется, что все это нереально, — поделилась я мыслью, которая сидела в моей голове уже пару дней. — Может быть, когда я упала, то не переместилась сюда и не умерла, а впала в кому, а ты лишь плод моего воображения, как и все здесь? — Глупости, — тут же ответил Бьякуран, он взял меня за руку, и я почувствовала тепло его тела. — Это все реально. Я здесь, рядом с тобой. Я взглянула на него и встретилась с ним взглядом. Эти фиалковые омуты вдруг захватили меня, я почувствовала, что румянец заливает мое щеки. Я смущенно заправила волосы за ухо и перевела взгляд в землю. Бьякуран погладил большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Я кожей ощутила его улыбку, и от этого мурашки пробежали по моему телу. «Да что со мной такое?» — подумала я, борясь с румянцем. — Изуми-чан, — позвал меня Бьякуран, но я не стала поворачиваться. Я все еще смотрела в землю. — Изуми, — снова позвал он меня, и я украдкой взглянула на него. Бьякуран отложил в сторону свое мороженное и неотрывно глядел на меня. Мои щеки заалели сильнее, но я уже была не в силах отвернуться. — Что ты… — слова застряли в горле, я вздохнула. Бьякуран приблизил ко мне свое лицо, не разрывая зрительного контакта. Я почувствовала внутри тела жар, из головы исчезли все мысли. Парень дотронулся свободной рукой до моей щеки, и в груди у меня сердце сделало кульбит. — Запомни, ты не одна, — я ощущала дыхание Бьякурана на своих губах, не могла пошевелить от нахлынувших чувств. — Здесь все реально, а потому даже не думай о другом. Поняла? — Д-да, — запнувшись, сказала я, слабо понимая, что происходит. Голова была подозрительно пуста, а сердце едва не выпрыгивало из груди. Осознание происходящего еще не накрыло меня, а потому я просто наслаждалась моментом. Да, я ждала этого, того, что он поцелует меня. Я хотела ощутить мягкость его губ, почувствовать трепетание своего сердца. Он был чертовски красив, его глаза сияли. От этого зрелища я забыла, как дышать. Я отложила свое мороженное, которое уже изрядно подтаяло, в сторону, ведь сейчас было не до него. Я положила руки на плечи Бьякурану, смущаясь собственной смелости, а он улыбнулся и наклонился ко мне. Я судорожно вздохнула и приблизилась к нему, чувствуя, как трепещет сердце. Губы Бьякурана, такие нежные и немного обветренные, едва коснулись моих, и я потерялась в своих ощущениях. Приоткрыв глаза, я скользнула взглядом поверх его плеча и тут же в ужасе раскрыла глаза. На нас летела розовая базука! — Бьяку! — закричала я и, что было сил, оттолкнула его. От неожиданности парень упал с лавочки, я попыталась отскочить в сторону, но не смогла пошевелиться. Что-то будто сковало меня, я не могла даже дернуться. Базука летела прямо на меня. — Изуми! Сперва я услышала крик Бьякурана, а затем грохот. Все заволокло розовым дымом, в ту же секунду меня будто потянуло вниз, я начала падать. Снова. Точно так же, как в цирке, я летела в неизвестность. Перед глазами проносились снопы искр, а полет не кончался. Я прикрыла глаза, чтобы не видеть всего этого. «Почему это снова происходит со мной?» — подумала я, чувствуя, как глаза увлажняются. Еще минуту назад я была на седьмом небе от счастья, мечтала о том, что Бьякуран поцелует меня, а теперь лечу непонятно где. Надеюсь, я не умру. Я не хочу умирать! Я еще не отплатила Бьяку за его доброту! Меня вдруг резко тряхнуло и с силой швырнуло вниз. Крик застрял в горле, перед глазами проносились воспоминания. Цирк месье Раве, выступления, падение, Бьякуран, его улыбка, смех, касание наших губ. Слезы сорвались с ресниц и исчезли в этом странном месте. Я почувствовала удар и перед глазами потемнело. Кажется, я потеряла сознание…***
Я открыла глаза, в затылке саднило так, будто меня приложило чем-то тяжелым. Перед глазами была темнота. Я испугалась, что лишилась зрения, однако через несколько минут мои глаза привыкли к мраку, и я сумела различить свои руки. Дрожащие пальцы и запястье с едва заметной в темноте татуировкой. Осмотревшись, а вернее ощупав местность, я поняла, что находилась в каком-то каменном…гробу? Я попыталась сдвинуть крышку, но она не поддавалась. Камень был слишком тяжелый. Я ощутила, что подо мной мягкая простыня. Она была похожа на щелк, однако в тот момент мне не было дела до нее. Я уперлась ногами и руками в плиту и попыталась сдвинуть ее. Она шевельнулась, но и только! «Черт…» — мысленно ругалась я, пробуя снова и снова. — «Страшно…» Меня постепенно стала захлестывать паника. Я была заперта в замкнутом пространстве, из которого не могла выбраться. Радовало только то, что я не должна была задохнуться, ведь мне уже удалось на пару миллиметров сдвинуть крышку. Она не прилегает полностью, и пока это единственная хорошая новость. Однако даже она не помогала мне успокоиться. Я переместилась к центру гроба и, поджав под себя ноги, уперлась ими в крышку. Я напрягла все силы, которые у меня были, и попыталась сдвинуть тяжелый камень. Я зарычала от напряжения, почувствовала, как мышцы едва не рвутся, но снова потерпела поражение. Я обессилено опустила руки и расслабила ноги. Сердце заходилось в бешеном ритме от страха. Ощущать себя в замкнутом пространстве без возможность выбраться оказалось куда хуже, чем я могла бы предположить. Привыкнув к свободе и полетам под куполом цирка, я и представить себе не могла, что однажды окажусь в подобном месте, и что открою в себе клаустрофобию. Слезы снова появились в уголках глаз. Я зло вытерла их и прикусила до крови губу. Боль немного отрезвила меня, я глубоко вздохнула, чувствуя запах пыли и чуть успокаиваясь. Однако сердце все равно едва не пробивало грудную клетку от страха, сковавшего меня. Я вновь и вновь предпринимала отчаянные попытки выбраться, ведь сдаться сейчас было равносильно если не смерти, то чему-то близкому к ней. Сжав руки в кулаки, я снова подтянула ноги и уперлась в крышку гроба. Со злостью я надавила на камень, пытаясь сдвинуть, мышцы тут же напряглись до передела, ноги задрожали, а из горла вырвался хрип. Крышка сдвинулась еще на миллиметр. Лишь на миллиметр! Я зло стукнула по ней ногой и закусила кулак, давя рыдания. Спустя секунду я почувствовала металлический привкус со рту, кажется, я прокусила кожу. Но в этот момент мне было все равно на это, я дрожала и пыталась хоть как-то успокоиться. Однако паника уже захлестнула меня с головой. Я начала задыхаться, хотя воздуха должно было хватать. Вцепившись в волосы и глубоко дыша, я стала отвлекать свой разум. Пыталась вспомнить Бьякурана или месье Раве, вспоминала таблицу умножения и признаки делимости чисел. «Успокойся, успокойся…» — повторяла мысленно я, с силой хлопая себя по щекам. — «Еще раз попробуешь и точно откроешь!» Напоследок ударив себя по ногам, я снова уперлась в крышку. Я глубоко вздохнула, снова чувствуя запах пыли, и размазала по щекам слезы. Приготовившись, я хлопнула себя по щекам и попыталась сдвинуть крышку. Она не поддавалась, но я вложила все оставшиеся силы, зажгла пламя и направила его в тело, пытаясь укрепить его. Казалось, еще секунда и я покину этот каменный плен, нужно только напрячься сильнее, постараться… Однако даже так я не добилась ничего, кроме еще одного миллиметра. Слезы потоком вырвались из моих глаз, я закричала в бессильной злобе и страхе. Мне казалось, что гроб сжимается, подступает вплотную, что я не могу дышать. Я схватила себя за горло, ведь мне казалось, что кто-то душит меня. Я кричала и билась в этой каменной ловушке, не в силах выбраться из нее. Было так страшно, как никогда в жизни. Даже когда я падала во время выступления и чувствовала руки Смерти, сковавшие меня, я не чувствовала ничего подобного. Паника захватила мое сознание, а страх проник в самое сердце, решимость растаяла, а пламя погасло. — Бьяку! — закричала я, не зная, что еще делать. Я забилась в гробу и заколотила руками в крышку. Однако она оставалась неподвижной, что было в общем-то неудивительно. Но в этой ситуации я уже не могла здраво оценивать ситуацию, я вообще ничего не понимала. Я кричала, срывая голос и зовя на помощь, но никто не приходил спасти меня. Я разбила руки в кровь, молотя в крышку гроба, но это никак мне не помогало. Становилось только больнее. Я не знала, сколько провела в этом каменном гробу. Может час, два или всего десяток минут. Мне казалось, что я лежу в нем уже целую вечность. — Помогите! Кто-нибудь! Мой крик, казалось, эхом отражался от внутренних стен гроба. Я дрожала всем телом и плакала навзрыд, размазывая слезы по щекам, а вместе с ним кровь из разбитых рук. Я мечтала, чтобы кто-нибудь спас меня из этой ловушки, вытащил из каменного плена. Я так хотела, чтобы Бьякуран пришел и вытащил меня отсюда. Камни холодили мне кожу, шелк лип к вспотевшему от натуги и страха телу, глаза болели от слез. — Бьяку! Помоги мне! Спаси меня, Бьяку! Я сорвала голос в крике. Обреченная и напуганная, я сжалась внутри гроба и тихо плакала, уже не предпринимая попыток выбраться. Силы покинули меня, как и решимость. Навалилась странная усталость, темнота звала в свои объятия. Я дрожала и глотала слезы, боясь закрыть глаза. Мне казалось, что я уже не очнусь, а потому я всеми оставшимися силами напрягалась, чтобы держать глаза открытыми. Даже надежда уже покинула меня, я просто лежала, плача. Вдруг я услышала торопливые шаги, и через секунду крыша гроба с силой была сдвинута. Свет ударил мне в глаза. Я вскочила и, едва заметив своего спасителя, с хрипом бросилась ему на шею. Я рыдала у него на плече, пока он гладил меня по спине и шептал, что теперь я в безопасности. Я дрожала, но вскоре почувствовала знакомое тепло в груди. — Почему ты не пришел раньше? — спросила я, заглянув в фиалковые глаза спасителя, перед тем, как окунуться в спасительную тьму.