Рыдай и кусай губы до крови.

🌹Рыдай и кусай губы до крови.🌹 🌹Глава 19.🌹 🌹От лица Автора.🌹

Вы думаете, что волновалась только Полина? О нет, Киоссе места себе не находил, пытался доказать самому себе, что это правильное решение. А ещё давили сроки, время, быстро утекающее. Оставалось совсем чуть-чуть, Никита должен это сделать, чтобы обезопасить своих близких. Да и самому жить хочется. Он не понимал, что сделала Плисецкая Петру, раз он попросил именно этого. Но шатен чётко понимал, что, если этот ублюдок посмеет приблизиться к его девочке, Киоссе не побоится сесть и убьёт его нахер. — Я должен успокоиться и всё взвесить, — он взъерошил волосы и закрыл глаза, прислонившись спиной к кровати, — она никогда меня не простит за это. Но я должен... Он убеждает себя уже сорок восемь часов минимум в этом. Наверное, за все двадцать лет жизни — это самое трудное решение. Киоссе сглотнул, всё тщательно рассчитал и понял, что должен вести себя по максимуму отдалённо. Он хотел начать это делать пораньше, но вчера не сдержался и написал это злосчастное сообщение. Когда он только увидел боль в глазах своей малышки, понял, что без неё не сможет, и поклялся уехать из этого города, как только разберётся. Ему больше не нужны эти наркотики, алкоголь, девушки да и вообще этот образ жизни наскучил. Стоит начать новую жизнь. Правда, на какие такие деньги? Но Свят пообещал помочь, войдя в положение своего лучшего друга. — Мне пора идти, — никакой работы не было, а место он это назначил, чтобы быстрее сбежать, скрыть где-нибудь в своём районе. Да, он ведёт себя как последний трус, но что бы делали вы, если бы вам пришлось бросить любимого человека? Другого выхода не было. По крайней мере Никита его не видел. Оделся, но так легко, будто не волнуют болезни, как после той прогулки под дождём. Кстати, всё слишком быстро прошло. Как на собаке заживает, честное слово. Дошёл до места быстро, но всё равно опоздал. И это так больно... Он не может к ней лишний раз прикоснуться, а очень хочет. Нельзя, блять. Если бы Полина не сказала, он бы даже не обнял. Хотя всеми руками «за» и поцеловать. Никогда и никто не поймёт этой душевной боли, пока сам не переживёт. Ему нужно провести с ней хотя бы час, последний час и сказать что-то настолько больное, чтобы Поля разочаровалась в нём и быстро забыла. Но он не готовил речей. Ему ещё не приходилось вот так вот расставаться, особенно с любимой. Минуты тянулись нещадно быстро. Время близилось к половине седьмого, а они в этом молчании даже не заметили. Сидели на холодном камне, хотя Никита запрещал русой, мало ли настудится, но та не послушалась и устроилась рядом с парнем. Ему пора сказать всё то, что обязывают обстоятельства. Шатен спрыгнул на землю, встал перед девушкой на расстоянии, засунул руки в карманы и сглотнул. Это был единственный раз, когда он показал своё волнение. Сейчас же Киоссе не обладает этой красотой, он выглядит абсолютно безразличным. Этому у него стоит поучиться Полине. — Поль, пообещай меня выслушать и понять меня, — в этот момент грянул гром, очень вовремя. Русая вздрогнула, но всё равно смотрела на лицо Никиты, — я врал тебе всё это время. И врёт сейчас, блять! Причём нагло, грубо, жёстко, и это так обидно. Полина вряд ли узнает, что это неправда. Она вряд ли о нём услышит после этого разговора. И она вряд ли ещё вообще полюбит. — Я не любил и не привязывался. Ты была моей игрушкой, с тобой было интересно. Но ничего большего. Прости, маленькая, нам нужно расстаться, — он подавил дрожание в голосе. Русая спрыгнула и уставилась на предмет своего обожания. Во рту она почувствовала противный вкус металла. Она даже не заметила, что прикусила губу до крови, что на глазах у неё слёзы, которые теперь сдержать невозможно. Пусть она и готовилась к этому, больно до ужаса. — Ты уже губу прокусила, блять, — прошипел и выдохнул, — чтобы тебе было легче, я больше не появлюсь в твоей жизни. — Мне не станет легче, — никого из людей не было. Никто не видел, как разбилось влюблённое сердце маленькой девчонки. И разбил его такой взрослый парень. И кажется, что ему не стыдно. — Это ты сейчас так говоришь, а потом всё наладится. Ты найдёшь классного парня, у вас будут дети и всё такое. И я найду девушку, — не найдёт, — буду жить в большом доме, — не будет, — она родит мне трёх детей, — не родит, потому что её не будет, — и всё будет классно, — ага, размечтался. — Ты не можешь так поступить, — шептала потому, что горло дико болело, как и глаза теперь. — Прости, но, как видишь, поступаю. Прощай, Поль. Надеюсь, что у тебя будет всё хорошо, — в последний раз Киоссе смерил её взглядом и развернулся. Голубоглазая поверить не могла, что столько времени он врал. Да быть того не может. Он же выглядел таким искренним, а сейчас самый настоящий урод... Но он прекрасный актёр, если честно. И тоже умеет врать. Поля не выдержала и побежала за ним, спотыкаясь о камни, скользя по грязи. Вновь раздался гром, начался ливень. Кажется, эту пару так и преследует это природное явление. Она схватила своей маленькой ладошкой его куртку и заставила остановиться. — Не уходи, ты не можешь, — он мог, но не хотел. — Отпусти меня, — это было сказано не грубо, а очень даже жалко. Ему нужно оттолкнуть, но он боится сделать ещё больнее. Никита аккуратно убрал её руку от себя и ушёл. Теперь навсегда. Русая коленями упала прямо в грязь. Её не волновало ровным счётом ничего. Ведь он ушёл, даже не оглянувшись. Да и вряд ли вернётся. И это всё не сон, реальность, страшная реальность. *** Это действительно конец. Она разбита, он разбит. Полина вернулась к себе домой, отхватила за свои проступки, но даже не заметила наказания. Она теперь знала, что жизнь никогда не станет прежней и вообще она не нужна. А Никита потерялся в той темноте, в которой оказался. В этот же вечер он раздавленный пришёл к Петру и сказал, что сделал то, что он просил. Изо рта норовили вылететь гадости, но усугублять ситуацию парень не хотел. — Вижу, что не врёшь. Я прощаю тебе долг, ты достаточно настрадался. Будешь ещё брать наркотики? — Криво усмехнулся. — Я уеду отсюда, — ковырял пальцем в столе, — больше мы, надеюсь, с тобой не встретимся. — Как заговорил-то! А ведь друзьями были. — В том-то и дело, что были! Пока ты не сделал самый мерзкий поступок в жизни. Гори в Аду, Петь, — Киоссе круто развернулся и покинул этот кабинет, надеясь и покинуть сердце Полины, совсем позабыв, что своё он отдал ей же. А память, извините, не пропьёшь, не выкинешь.