Жертвенник

      Очнулся Инк уже будучи у себя дома, в кровати. Информации по пробуждению после столь внезапного сна было много, так что пришлось моментально подскочить и начать записывать ее. Каждое действие своего не послушного тела, каждую странную боль в грудной клетке и во всем теле, это все Инк постарался перенести на бумагу. Но не в рисунке, как обычно, а в тексте. Пришлось еще и мастерски научиться владеть словом, дабы хорошо передать эмоции и действия на бумаге. Сначала было очень даже сложно, слова постоянно путались в голове или забывались вовсе. Потому сложно разобрать, что там вообще происходило в самых первых снах Творца. Но со временем потенциал рос. Теперь ему хоть романы писать можно, ей богу.       Закрыл ручку колпачком и отложил ее вместе с тетрадкой обратно в тумбочку, где ей законное место. Все равно следующим утром снова потревожит свои мемуары. Инк спустился по ступенькам вниз и последовал на кухню, проходя мимо больших настенных часов, которые громко отбивали, стоило короткой стрелке пересечь очередную из двенадцати цифр. Кинул небрежный взгляд на часы и вздохнул. Практически полночь, а сна ни в одном глазу не видать. Придется всю ночь бодрствовать, раз уснул вечером.       На кухне суетился Дрим, все еще довольно сильно беспокоясь за своего друга, готовил чай на двоих. Ромашковый. Хранитель снов уже начинал понимать такую тягу к травяным сортам чая. Нервишки успокаивают на раз-два. Инк взглянул на своего спасителя и вздохнул. Забавно было, что не смотря на то, насколько Инку откровенно плевать на заботу, относительно себя, на монстров и людей вокруг себя, и, в конце концов, на миры, Дрим все равно искренне желает Художнику счастья. А ответ на вопрос, зачем тогда Инк так тянется к народу и спасает альтернативы очень прост. Чисто из личной выгоды. Пока он окружает себя толпой, монофобия не подает признаков жизни, а пока мультивселенная цветет и развивается, рождая все новые и новые миры — Художник полон сил и энергии. Не имея души, того, по сути, что должно обеспечивать весь организм жизненно важной энергией, он питался энергией миров. Чем их больше, тем Хранитель чувствует себя лучше. Умирая, монстры и люди, да и вообще все живые существа, оставляют после себя энергию, из которой после будут рождаться новые жизни. Но, при преобразовании старой энергии в новую жизнь, остается некоторая доля лишней, не нужной энергии. Ее-то как раз и забирает Инк себе, в качестве платы за работу Хранителя вселенных. И не важно, что начал он этот путь лишь из личных выгод. Судить бездушного за совершенные грехи в виде эгоизма все равно, что пытаться согреть температуру воздуха зимой на улице одной спичкой.       Инка напоили теплым чаем, а на закуску были вопросы о том, приснилось ли ему что. На положительный кивок, Творца лишь продолжили мучить вопросами, о чем там было, что там происходило, что ты видел. Ну а что Инк? А Инк отвечал на все четко, без лишних комментариев и слов. Это он только на бумаге весь такой писатель и художник.       После долгого разговора и новой порции нотаций о том, как вредно ложиться спать после часу ночи, Дрим ушел к себе, оставляя Художника одного в пустом доме с целой головой мыслей. Творцу очень сложно дается сохранять рассудок более менее в норме, когда он остается один. Вот в одном из таких дней и решил дать кисти имя и начал с ней разговаривать. Увидел бы кто, давно вызвал психиатров с усмирительными рубашками. Мало ли, кто еще знает, что в черепушке у сумасшедшего. Вдруг он нападет и кусаться начнет? И заразишься потом не понятно какой болячкой. Уж лучше не рисковать.       Раз уж решил всю ночь не спать, значит, придется выполнять. Тем более, ночью можно сделать столько всего интересного. Можно погулять, порисовать (что он делать не будет, разве что забудет о своей проблеме с местом под рисунки), поиграть на флейте, поразговаривать с Бруми, посмотреть на звезды, помечтать, подумать о вечном. И именно двумя последними делами Творец и решил заняться, предварительно переместившись в самую звездную из всех вселенных, которых Инк знал — Оутертейл. Виды здесь просто неописуемы, о чем и забывает Творец каждый раз, выходя из данной альтернативы. Миллиарды звезд сеткой накрывали черное, словно эбонит, небо. Туманности выглядели так, словно молоко в кофе. Вокруг было довольно темно или лишь полумесяц освещал дорогу вперед. Неописуемый вид.       Глубокую мысль для обдумывания Инк выбрал довольно специфичную. «Способен ли бездушный мечтать и верить во что-то?» — гласила она. Если так прикинуть, то, скорее всего, ответ был бы отрицательным, но ведь его еще и обосновать следует. Инк по существу не чувствует ни угрызения совести, ни стыда. Следуя логике, он мечтать и верить тоже не должен. Но ведь это было не так. Кому, а себе лгать он не станет. Он верил и мечтал. Верил в лучшее будущее для всех его окружающих, а мечтал быть тоже среди них, тоже счастливым, как и все, но только искренне счастливым. Даже сразу как-то голубой краски лизнуть хотелось… Но Инк старался не поддастся соблазну и продолжать думать о вечном. Творец часто уходит в себя, продумывая что-то. Не важно, будь это планом дальнейших действий или просто мысли по поводу того, чем себя занять этим вечером. Вот и сейчас было тоже самое, он смотрел на звезды, а в мыслях уже давно летал где-то рядом с ними, наблюдая за завораживающим мерцанием. И так могло длиться целую вечность, если бы его в наглую не перебили. — Привет, Инк, — местный Санс помахал рукой своему знакомому.       Да, и он знал о великом защитнике мультивселенной, кто ж его не знает?       Творец же дрогнул и, повернувшись лицом в сторону Оутера, мило улыбнулся в ответ. — Чего не спишь так поздно? — Инку очень сложно мило улыбаться правдоподобно без красок, которые он, к несчастью, оставил дома, посчитав ненужными на ночной прогулке. — Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — даже как-то завидно становилось от осознавания того, что абсолютно любой монстр может легко улыбаться новому дню. Ну или ночи. Инк тихо усмехнулся и решил оставить разговоры на потом, переведя взгляд на звезды. — Правда, они прекрасны? — отозвался Звездный. — Ага, — милая улыбка сразу же сползла с лица Творца, стоило только Оутеру тоже поднять взгляд на небо. — Ты сегодня более задумчивый, чем обычно, — как оказывается, легко найти прокол в бесчувственном лице и заметить задумчивый взгляд. — Случилось что? — Можно и так сказать, — Инк явно не хотел говорить.       А оно ему и не надо было, очередного переживающего за его судьбу монстра он не вынесет. Ему и так хватало Дрима с Гено, в большем он и не нуждался. Теперь он уже не сам сидел и смотрел на звезды с полной башкой глубоких мыслей о вечном. Спустя час, может даже больше, голова заболела от столь сложных махинаций, в виде не менее сложных дум и ненавязчиво попросила об отдыхе. Попрощавшись с местным альтенативным Сансом, Инк поспешил домой. Где снова разогрел чайник и снова решил выпить чего-нибудь, но в этот раз выбор пал на бодрящий кофе. Это должно спасти ноющую голову от болей на ближайшие пол часа.       Наслаждаться напитком было решено в гостиной, под шумок телевизора и ярко всплывающие на мониторе картинки. Временами, когда совсем нечем себя занять, Инку нравилось наблюдать за событиями в Андерновелле. Противостояние мафии и церкви. Хотя, Творец уже давно подозревал, что батюшка-то в этой церкви не простой, а, скрывая под черными одеяниями грехи, прячет заодно и один-другой револьвер, опасаясь перестрелки. И тем не менее, как бы интересны действия этой вселенной не были, Инк соваться туда ни в коем случае добровольно не станет. Помнит, как ему чуть бошку не прострелили, стоило только показаться из чернильного портала. Войдет полностью, точно расстреляют. Вот он и обходит эту альтернативу стороной, только смотрит, чтобы никакие мультивселенские враги не совались в нее через телевизионный экран.       За просмотром сериалов время летит как-то незаметно, особенно, если сериал качественный и захватывающий. Вот Инк и опомниться не успел, как лениво сербал из пятой кружки кофе, а часы в это время указывали на начало восьмого утра.       Утро добрым не бывает. Теперь в этом убедился еще и Инк. Ночь не спать — само по себе дело сложное, а когда настырный Глюк собирается стереть одну из альтернатив, задача автоматически становится в разы сложнее. В грудной клетке неприятно кольнуло, Творец вздохнул, поспешно встал и, подхватив свою Бруми, помчался практически галопом в разрушающийся мир.       Спустя менее секунды, в Творца полетели синие нити, вместо приветствия. — И тебе доброго утра, Эррор, — Инк умело парировал атаками своего врага. В ответ недовольный рык и невнятное бормотание по поводу надоедливого Художника. Инк лишь пожал плечами и продолжал уклоняться.       И тут Творца внезапно озарило. Ступор, что галантно сопроводил гениальную идею, заставил Инка промедлить и, в следствие, получить глючной костью по ребрам. Тихий треск раздался по округе. Кажется, ребро сломано. Может даже и не одно. После последовал тихий вскрик и тщетные попытки достать кость из груди. Она плотно заела меж ребер, вероятно, понадобится чья-либо помощь для изъятия инородного предмета из тушки Художника. Пришлось пересилить боль, отодвинуть ее на второй план и подняться с колен. — Эррор, у меня к тебе деловое предложение, — смело прохрипел Хранитель альтернатив, чем удивил своего оппонента.       После нескольких секунд молчания, видимо, чернокостный обдумывал сказанное своим врагом, он вздохнул. — Говори. — Временное перемирие. Ты не разрушаешь, я не помогаю создавать, мы не деремся.       Разрушитель развергся громким глючным смехом, обдавая кожицу на костях волной мурашек. — Скажи мне, ты идиот? — Дослушай, — напористо продолжал Инк. — Я знаю, что тебя мучают кошмары. Но, знаешь, меня тоже. Все, что мне нужно от тебя, узнать, что тебе сниться, и, по возможности, разобраться в своих снах.       Глюче всерьез задумался, но перед этим, для начала, решил удивиться от сказанного Инком. Как он узнал о его ночных мучениях? Следил что ли? — Допустим, — Глюк бросил на Инка недоверчивый взгляд. — А что мне будет с нашего перемирия? — Мы попробуем разобраться и с твоей проблемой, — из грудной клетки стремительно вытекала чернильная кровь.       Эррор задумался еще более глубоко. Предложение, конечно, было весьма заманчивым, да и вроде со снами разобраться хотелось — Погодь, а "мы" это кто? — Я и Дрим.       Глюк глубоко вздохнул и прищурился, словно пытаясь разглядеть в Инке подвох. — Я согласен.       Инк с облегчением глубоко вздохнул, да только забыл о небольшой межреберной проблемке, потому взвыл от дикой и невероятно острой боли. А все, что делал Эррор, это стоял осторонь и наблюдал. Брезговал подойти и помочь. Инк рвано дыша попытался встать. Смог. Взглянул на Эррора. — Подожди здесь, я вернусь через пол часа.       И растворился в краске, перетекая в свой дом. Инку предстояло весьма сложное дело — каким-то образом подлатать свои ребра и не сдохнуть от боли во время этого. Вздохнув и взяв в руки кисть, Художник начал медленно, но четко водить ею по ребрам, спаивая трещины. Боль невыносимая, но Инк привык.       Закончил в течении получаса, поменял запачканные кровью тряпки на чистые и вернулся к Эррору. После смело, не боясь подвоха, завел его в свой дом и усадил ошарашенную Ошибку на диван. — А теперь, рассказывай. Какие кошмары тебя мучают? — зрачки поменялись за знак вопроса и спираль.