Жертвенник

      Эррор все еще был не до конца уверен в своем решении — довериться Инку и, на время, заключить с тем акт перемирия. Не особо хороший расклад вещей, явно не в пользу Глючного. Но, если быть полностью откровенным и честным, Глюче устал каждый божий день просыпаться в холодном поту, чуть ли не рыдая от несуществующей боли. Каждый раз сон был одним и тем же, но кто говорил, что эмоции от этого становятся привычными? Нет, напротив, каждый раз эмоции, как впервые, хлещут из тела, на пару с кровью от незаживающей раны. Потому Эррор и согласился на эту авантюру. Он прекрасно понимал, что его враг довольно башковитый, может и справиться с проблемой, что мучает обоих уроженцев антипустоты. А там, кто знает, как дальше все пойдет. Возможно, это перемирие со временем перерастет из временного в вечное. Инку хотелось бы в это верить.       Как бы-то ни было, сразу и полностью выкладывать все карты на стол Разрушитель не собирался, Инк может ведь потом воспользоваться полученными знаниями против воли их собственника. Ох и придется же Творцу помучаться, чтобы достать из Эррора всю нужную информацию… — Давай, говори, — нетерпеливо поторопил Инк, садясь на пол, напротив собеседника, взяв в руки ручку с тетрадью; приготовился писать.       Эррор вновь наградил Инка недоверчивым взглядом, а после ососмотрел гостиную, в которую его привел Художник. — Ты серьезно? — Глюче брезгливо вздернул плечами. — Я не собираюсь говорить в таком сраче.       По всей комнате были разбросаны окровавленные тряпки Творца, а кисти с красками валялись в каждом закутке все той же комнаты, одна из них даже каким-то чудом застряла на люстре.       Инк погасил зрачки, заставляя Эррора удивляться новому выражению лица Хранителя. Такое раздраженное, даже забавно.       Без лишних слов, хозяин дома поднялся и собрал все тряпки с кистями и закинул их себе в комнату, вновь забавляя гостя забавным выражение лица а-ля «Доволен, ошибка треклятая?».       Эррор довольно покачал головой и поднял палец кверху, показывая на люстру. — Одну забыл, — и тихо засмеялся. С таким-то ростом, Художник просто не сможет достать ценный для него предмет с такой верхотуры.       Инк тихо прорычал от злости, стоило только слегка лизнуть красной краски. Эррор поднапрягся от действия Хранителя. По своему неудачному опыту знал, если Инк тянется к красной краске — быть беде. Вот и решил его не злить и уже сам с легкостью достал кисть, протягивая ее Творцу. Коротко кивнув, Инк взял кисточку и отнес в спальню. На обратном пути в гостиную взглянул на часы и в ту же секунду они забили, ровно девять раз, чем напугали Эррора. Инк же ехидно оскалился и вернулся на свое насиженное место, приготавливаясь внимательно слушать и разборчиво писать.       И Эррор начал говорить, изредка останавливаясь и думая, стоит ли продолжать. Стоит ли говорить о таком интимном, как кошмары, Инку.       И, все же, решившись, Эррор рассказал Творцу о своем недуге. Рассказал, как страдает каждую ночь одной и той же сценкой. Рассказал о том, как некто неизвестный подходит к нему в черной, словно смоль, пустоте. Ему отчего-то так хочется довериться. Так сильно хочется его обнять и поговорить о всяком. Но вместо этого Глюкнутый как-то по-грустному улыбается и раскидывает руки в стороны, тем самым говоря, что будет рад смерти, лишь бы его убил именно тот, кто сейчас стоит напротив. И он без колебаний, уже без колебаний, делает это. После боль, жгучая и острая. Скелет падает на колени, чувствуя, как медленно утекает его жизнь куда-то глубоко в код, оставляя тело рассыпаться на прах.       Инк опешил. Взглянул на краски и даже протянул к ним руки, но так ни одной не выпил. Он ожидал чего угодно. Страшных драконов, радужных единорогов, для Эррора это было бы сущим адом в стране грез, но никак не услышанного. А тем более увиденного. Разрушитель позволил себе такую роскошь в беседе с врагом, как чувства. Рассказывая все это, на его лице читался ужас и страх. Он ожидал что угодно, но не увидеть Эррора таким. Каким? Таким живым, настоящим, умеющим чувствовать, чего-то бояться. Он вообще впервые нормально разговаривал с Разрушителем так спокойно, не во время битвы. — Не думал, что ты такой, — решился, взял желтую и голубую краски и лизнул, вызывая на лице грустную улыбку. — Какой «такой»? — Эррор уже расслабился.       Даже, если Инк воспользуется этой слабостью потом, плевать. Нет, не так. Инк ни за что не воспользуется душевными слабостями своего врага, Глюче знал это. Ну или хотя бы хотел верить. — Ну, — попытался фигурально выразиться, используя жесты руками. — Такой, — не вышло. — Ты прекрасно объясняешь, как еще тебя друзья понимают? — фыркнул Ошибка и посмотрел на часы в гостиной. — Ого, двадцать минут рассказывал. Еще ни разу не говорил так много и так долго. Ну, разве что сам с собой.       И Инк вновь опешил откровению своего собеседника. И больше всего в этом его ошарашивали не сами внезапные факты о враге, а понимание того, что именно с Творцом захотел поговорить о таких щепетильных темах Разрушитель. Художник и так догадывался, что его извечный враг разговаривает сам с собой, тоже ведь родился и вырос в матушке антипустоте. — Понятия не имею, — дублируя сказанное телом, пожал плечами. — Пока что, кроме тебя никто не жаловался.       Эррор недовольно хмыкнул в ответ, начиная смотреть по сторонам.       Инк не отрицал. Эррору, как и любому другому мыслящему существу, нужно было периодически выговориться кому-то. Кому-то, кто бы понял его, кто бы посоветовал что-то или просто поговорил о глупом. Но почему именно Инка он выбрал? Наверняка ведь сам не знал. Творец так быстро набросился на него со своей идеей, что тот едва подумать здраво успел. Но отчего же именно Инку Эррор захотел довериться? Непонятно. — Что ты там все пишешь? — Эррор был не из тех, кто любил постоянный разговор и пытался скрасить его беседой.       Но в логове заклятого врага тишина давила на, и без того, не устойчивые мозги. — М? — Художник поднял взгляд и посмотрел на Эррора. — Твой сон пишу, чтобы не забыть. И снова тишина. Убедившись, что Инк, пока что, безвреден, Разрушитель расслабился и отдался тишине. Хотя, с сотней голосов в башке, тишины он никогда не слышал. Разве что в далеком прошлом. Так что все, что ему оставалось, это смотреть по сторонам, изучая логово своего недо-врага. Лишь скрежет ручки о бумагу отвлекал.       Спустя неопределенное количество времени Художник поднялся с пола, осматривая записи в тетради. —Я схожу к Дриму, — отвел взгляд и посмотрел на Глюче. — Я не на долго. Обживайся. Нам еще долго придется расследовать дело по нашим снам.       После Инк взял свою облюбленную кисть и, мазнув ею по полу, исчез в красках. Эррор, кажется был в ступоре. Эй, Эррор, ты в порядке? А, он просто заглючил. «Этот чертов Художник просто пригласил меня жить вместе, ничего такого», — скажет Разрушитель сразу, стоит ему поубавить количество глюков на квадратном сантиметре костей.       Сколько Инк отсутствовал, Эррор понятия не имеет. Все равно все время проглючил. А когда Error.exe перезагрузился, заставляя тело и мозги работать слажено, Творец как раз вернулся. А жаль. Глюче хотел поизучать обитель Чернилки, пока тот свалил черт знает куда. — Дрим не рад моей затее с мирным договором, — сербнул голубой краски и покрыл мир пессимистической дымкой.       Эррор довольно оскалися. А кто ж будет рад? Особенно такой эмоциональный, как Дрим. Но как бы-то ни было, пока что Инка трогать он не собирался.       Художник вздохнул и поднял унылое личико, посмотря в сторону дивана и восседавшего на нем Ошибку. — Так когда переезжаешь? — эта фраза чуть не заставила покареженную программу Эррора вновь перегрузиться. — С чего ты вообще взял, что я согласен?! — а вот и первая монеточка в копилку причин, по которым Эррор придушит Инка подушкой ночью.       Художник пожал плечами и сел на пол, задумавшись. Хорошо, что не продолжил диалог. Иначе убийство перенеслось бы на сейчас. Через время в глазницах воспылали два знака восклицания. — Кстати, я тут кое-что вспомнил, — Эррор обратил на внезапно прервавшего тишину Инка. — У меня был похожий на твой сон — И какой же это сон? — заинтригован. — Все было в точности, да наоборот. Дело тоже было в пустоте. Но к скелету подошел я, желая убить того. Почему, не знаю. Но факт остается фактом. Вот только тем скелетом был Гено.