Жертвенник

      Сгребая в руки кисть, Инк выровнялся и облокотился на свои руки, подперев ими себя за спиной. Зеленая и слегка влажная, высокая и густая трава легонько развевалась на ветру, щекоча оголенные участки костей на ногах. Где-то над головой, шумно разрезая крыльями воздух, пролетали птицы, напевая какую-то свою мелодию. И лишь шелест травы отзывался эхом по пустой округе. Солнце наполнялось светом и цветом, разгораясь все ярче и сильнее. Ночной холод даже и не думал спадать, из-за чего под многочисленные слои одежды Художника таки пробирался игривый морозный ветерок.       Творец искренне любил этот мир. Он, к слову, один из немногих, продолжил свою историю после прохождения на пацифиста. Фриск прошла игру только один единственный раз и ни разу после этого не сбросила, оставляя все как есть. Кажется, здесь у нее даже дети есть. От кого? А бог ее знает, эту Фриск.       Вместе с разнообразным и бесконечным миром, Художник открыл для себя здесь неповторимые пейзажи, которыми он наслаждается до сих пор. И будет наслаждаться до самого конца своих дней. А так как он, подобно Фриск, застрял во временных петлях, перезапуская игру после своей смерти, он будет вечно приходить сюда и любоваться видом. Прекрасным видом, как, например, сегодня. Где-то вдалеке журчала вода. Может, речка, может, море. Да и неважно это было вовсе. Все вокруг настолько неважно, что Инк уже и не помнил, когда последний раз выполнял свой долг — долг защитника вселенных. — Опять штаны свои здесь просиживаешь? — приятный, даже почти невинный, голос появился так же внезапно, как и его источник, усаживая свою костяную задницу на траву рядом с Художником. — И почему я не удивлен?       Инк лишь лениво пожал печами, не отрывая взгляда от солнечного диска, что на глазах наливался красками. То же самое происходило и с миром вокруг. Чертовски красиво. А ведь Дрим знал, что Творец все равно не ответит на вопрос. Уже чудо, что он пожал плечами. Инк никогда, никогда не делал каких-либо лишних движений, считая их абсолютно неуместными или попросту ненужными. Особенно, когда помнил все свои предыдущие жизни в этом аду. Рассказывать этому яблочному брату правду о своем происхождении, о своей истории, он в этот раз не собирался. Пускай потом посвятить его во все нюансы, а сейчас как раз было время понаслаждаться чудным рассветом. — Ты всегда такой загадочный, все время сидишь здесь и думаешь о чем-то, — Дрим перевел взгляд на друга, слегка, даже немного грустно, улыбаясь. — Неужели ты не хочешь что-либо сделать?       Эту жизнь, эту попытку, Инк решил посвятить заветному отдыху и углублению в свои мысли. Да, вселенные развивались до того мучительно медленно, что Художник едва мог бы пробежать пару десятков километров за раз, но жить он вполне мог. Разве что, без особых физических нагрузок. Но они ему и не были нужны, ведь в этой жизни он только отдыхает и строит планы на будущие. — Нет, — его голос в этой жизни даже звучал совсем по-другому: не без эмоционально, впрочем, как обычно, а умиротворенно. Так, словно бы он понял простую истину, и никому не собирается рассказать о ней. Вероятно, принц положительных эмоций именно так и думал, наблюдая за действиями Художника. Который, в свою очередь, просто не делал ничего. Лишь спокойно, заслуженно, отдыхал.       Дрим только удрученно вздохнул, глянув в сторону медленно светлевшего неба. Он прекрасно понимал, почему именно этот мир так привлекал Художника, однако одного понять давно уже не мог: почему он вот так сидит с весьма уставшим видом, даже не стараясь как-либо вертеться в жизни. Все, чем Творец занимался здесь, это смотрел на меняющееся с каждым днем небо, смотрел на проплывающие сотни раз облака. И ел. Это буквально весь перечень его дел на несколько лет. И, все же, он никогда не сможет понять этого Творца. — Ну, я, наверно, пойду, у меня дела, — нехотя встав, заявил Принц, открывая своим маленьким посохом искрящийся золотом портал. — До следующей встречи, Инк.       Несостоявшийся защитник лишь коротко кивнул, вновь погружаясь в продолжительное мыслительные процессы.       Имея в запасе, по сути, неисчерпаемое количество времени, невольно успеваешь подумать обо всем, что тебя тревожит или тревожило когда-то. Даже о будущих раздражителях успеваешь подумать и продумать четкий план по поводу будущего в целом. И лишь поэтому Инк решил потратить целую жизнь на самокопание и анализ абсолютно всего, что он уже успел узнать, пережить, прочувствовать, увидеть, услышать...              Однажды Инку стало до одури скучно. Надоело абсолютно все, что когда-либо его интересовало. Даже от карандаша и холста откровенно тошнило, что уж говорить о защите неблагодарных миров. И вообще, кем они там себя возомнили? Пока Художник изо дня в день, из часа в час, из минуты в минуту, страдает, все, абсолютно все, забив на него самый большой во всей мультивселенной болт, радуются своим жалким жизням. Да что они все понимают о безысходности? Вечная и нескончаемая погоня от того, от кого ты априори не сможешь сбежать — вот он, безысходный удел Творца миров. Наплевательское отношение к своей сущности, к своему существу, не смотря ни на что — вот она, реальность Художника.       Инк и глазницами моргнуть не успел, как им овладело нечто, до сих пор неизвестное ему. Он даже понятия не имел, что все это — проделки эмоций, которых он перепил в этой жизни. Ярость полностью поглотила его, обрушаясь огроменным цунами на хрупкие кости. И кто бы знал, как развернулись бы последовавшие события дальше, если Инка не ткнули бы лицом прямо в ошибку, совершенную его руками и желаниями.       Он самостоятельно вырезал всю мультивселенную, каждого поголовно убил и изничтожил, получая настолько огромное количество ОП, а вместе с тем и невообразимо высокий УР, что и никакому Дасту в его самых любимых снах не снилось. Каждого превратил в пыль, никого не пожалел. Даже Гено умудрился прихлопнуть, каким-то волшебным образом обойдя всю хитрость его пребывания в черной пустоте. Вероятно, система прогнулась под такой мощью в лице одной персоны, полностью подчиняясь его воле. А, быть может, что-то успело сломаться под напором массового геноцида. Во всяком случае, факт остается фактом: Гено умер, и его душа, как и все остальные, рассыпалась в прах, а затем и в код. Вот только того осколка едва ли хватало, чтобы собрать его в энергию, и потому программа перенаправила ее в антипустоту, откуда ничего и никогда не исчезает без следа.       На следующем перезапуске из этого куска энергии родился Эррор. И у него тоже было не все в порядке с душой лишь из-за того, что из потрепанного жизнью осколка от души Гено просто не могла выйти полноценная копия оригинала. И лишь потому Глючный имел только то, что имел. А имел он, к слову, немного: призрачную тень нормальной самодостаточный души. А ведь разве этого достаточно для полноценной жизни? Вот именно, что нет.       Но, что гораздо более важно: произошло кое-что, из ряда вон выходящее. Как только душа Развалинки кодом перетекла в антипустоту, Инк почувствовал странное тепло в районе грудной клетки. И как только Творец осознал, что у него появилась душа после того, как он самостоятельно убил всю мультивселенную, он потерял контроль над собой. Располагая только небольшой частью жизненной энергии, демон смог перенять «руль» контроля на себя. Художнику было страшно в то время. И дело было даже не в новоприобретенной душе, а в том, что тот, кто контролировал его, мог сделать все, что угодно. А Инк ничего не мог с этим поделать , ведь все, что ему было позволено — это наблюдать. А ведь демон здорово помучил бедного Художника: годами, нет, десятилетиями заставлял подчиняться его корыстной воле. И все, что Творец мог тогда делать —это наблюдать и молить о пощаде. Вот только вся проблема состояла в том, что уж если демон удумал глумиться над твоей судьбой — он сделает все, чтобы сломить тебя.       Как только Художник перестал как-либо сопротивляться, его ненавистный знакомый сбросил мир снова, убив тело Инка, которое контролировал. Творец вздохнул с облегчением в следующей жизни, когда наконец вспомнил все предыдущие. Однако, на свое удивление, обнаружил нового, никем не созданного, Санса. Ну и имечко он себе странное выбрал — Эррор. А главное, парнишка помнил, как появился на свете в предыдущей жизни Инка. И именно это максимально удивило Творца, ведь никто, абсолютно никто не помнил перезапуски, а он — помнил. Художник пришел к выводу, что любой, рожденный в антипустоте, способен запоминать прошлые попытки и хранить память о них до конца своих дней.       Изначально все, что делали эти двое — это враждовали. Эррор был зол на Инка, ведь именно он стал причиной его жалкого неполноценного существования. Но после множества попыток было решено объединить усилия для разрыва порочного круга, сотканного демоном.