***
Ей уже было все равно, что скажут одноклассники, как посмотрят на неё и на красные, опухшие глаза. Она действительно выглядела полностью разбитой и сокрушенной. Нести в себе самое глупое чувство, да ещё и безответное, оказалось тяжелым бременем для подростка. Подруги медленно шли домой, но тягостное молчание только бесило лишний раз. Ещё выводили из себя постоянные вопросительные взгляды Кати из под тишка. А Настя просто была погружена в свои мысли, периодически проверяя смартфон, отвечала кому-то на сообщения и отправляла обратно в карман. — Лий,— робко позвала подругу Катя. — Что? — Офелия смотрела себе под ноги, хлюпая сапогами по лужам и всматриваясь в разлетающиеся по сторонам капли, оставляя после себя брызги. Тоже самое произошло и с её сердцем, с внутренней грустной усмешкой подметила она. — Зачем ты ездила к Артемьеву домой? Совсем голову потеряла? — как можно мягче и тактичнее, спросила Катя. — Что? — опешила Настя и даже остановилась, собираясь с мыслями, — Что ты сделала? Пришла к нему домой? — даже если она и старалась сдерживать своё брожение, то выходило у неё это очень плохо. Она гневно сверлила Офелию небесно-голубыми глазами. — Нам нужно было писать эссе, — возмущённо ответила девушка и зашагала дальше. — Что за чушь! — Настя догнала её и перегородила путь. Её идеальное лицо с модельными пропорциями раздосадовано нахмурилось, что совершено очевидно не шло ей. — Нет, это правда, — вставила Катя. — Почему мне не сказали?— Настя возмущённо таращилась на подруг, — И потом, неужели это обязательно было делать у него дома?! — Согласна,— кивнула Катя, осуждающе вглядываясь в лицо Офелии, — Довольна, что теперь, он выставил тебя какой-то распутной девкой? — Офелия недоуменно глазела на подруг, не понимая, от чего такое недовольство в её сторону. — А что было? — полюбопытствовала Настя. — Ой, там такое было... — Отлично, вижу вам есть, что обсудить, — буркнула Офелия и поплелась в сторону дома быстрым шагом. — Эй, постой! — потребовала Настя, — Так что было у вас там было? —Офелия окончательно завелась. — Да, какая разница, Насть?! — А что ты на меня кричишь? — обиженно вскрикнула Настя. — Я не хочу оправдываться! Да, пошла я к нему и что? — Настя, щурясь, со злостью смотрела прямо ей в глаза, пытаясь то ли запугать, то ли внушить что-то, но Офелии вдруг стало не по себе от её давления. — У вас что-то было? — Нет, — резко и озлобленно оборвала Офелия. — Он тебе нравится? — Нет! — снова твёрдый ответ. Офелия услышала, как подруга облегченно вздохнула. — Девчонки, не нужно ругаться из-за какого-то урода! — успокаивала Катя. — Я за неё беспокоюсь, — Настя беспечно дернула плечом и с самым простодушным видом добавила: — Такие парни не для нас. — Не для нас? — уточнила Офелия. — Да. Поведение Насти было, мягко говоря, неадекватным. Неожиданные проявления агрессии и вспышки гнева в адрес Офелии, наталкивали на разного рода выводы. Может, она просто завидовала или все таки ревновала и видела в ней соперницу? Не очень-то все это было дружелюбно. Тему о Никите стоило закрыть при подругах раз и навсегда — теперь было ясно, что и они не одобряют подобного. Забавно, ведь все, что она чувствовала так и осталось при ней, никому не нужное чувство. Она думала над тем, как заглушить свои чувства, как перестать страдать. Она смотрела на своё отражение в зеркале и думала о том, что же видит он. Что бросается ему в глаза? Неужели ни одна черта его не привлекает, неужели она она так безобразна? Если она ему не нравится, то сможет ли понравиться другому мужчине? А что если в ней есть что-то, что отталкивало его? Она старательно разглядывала своё лицо, у неё никогда не было проблем с прыщами, волос над верхней губой от роду не было, нос тоже не большой, брови её Катя научила выщипывать. Но ведь было же что-то, иначе, почему она ему была на столько противна? — Опять грустишь? — весело поинтересовался Артур, облокотившись на дверной проем и скрестив руки на груди. — Давно стоишь там? — мрачно и без энтузиазма спросила Офелия, сидя на диване, спрятав ноги под собой. Она быстро убрала зеркало и стала пялиться в ящик телевизора, при этом не замечая из него ничего, кроме ярких картинок. — Достаточно, — парень подошёл и плюхнулся рядом, — Чего грустишь, говорю? — С чего ты взял? — спросила она и взгляд её был направлен в пустоту. — Ты уже минут пятнадцать застряла на индийском канале, ты же ненавидишь их фильмы, — веселился брат. Она переключила на него внимание и подумала, что он предпочёл бы себе брата, а не занудную сестру. Артур был очень весёлым и активным парнем, часто глумился над ней и подтрунивал сестренку остроумными шутками, чем она не могла похвастаться. Девушка часто представляла себя парнем и, по её мнению, так семья выглядела бы более гармонично. Иногда ей думалось, что и мама со своими строгими взглядами в воспитании детей хотела больше мальчиков, но когда родилась и выросла Офелия, Наира не знала как её воспитывать и обратилась к привычным ей методам, больше подходящих к мужскому полу, в которых нужно было проявить стойкость, не разгульность, мужественность, ограничение от алкоголя и наркотиков. Все это могла привить только их мама, не замечая при этом, как порой перегибает палку. Артур любил сестру и это всегда чувствовалось с раннего детства, с песочницы, он всегда одним глазом приглядывал за сестрёнкой, когда играл с мальчишками в футбол, а она в это время ковырялась в песке. Девушка всегда им гордилась и уважала, не взирая на его чрезмерную заботу, перешедшую в запреты, от которых она готова была убежать. — Все нормально, просто задумалась, — она положила голову на спинку дивана и посмотрела на брата без тревоги, безмятежно спросив: — Ты когда-нибудь любил? — Артур широко улыбнулся. — Опа, чего это ты спрашиваешь? — Да просто. Ответь. — Вроде нет, — повисло молчание. — А что, ты влюбилась что ли? — язвительно улыбаясь, спросил Артур. Она раздраженно цокнула языком и отмахнулась от брата, — А Марсель все время спрашивает о тебе, — тыча сестру в бок указательным пальцем, многозначительно сказал он. — Да ты что? — наигранно удивляясь, произнесла девушка. — Ага, ты ему нравишься, — она укоризненно посмотрела и гордо заявила: — Не интересует, братик! —Почему? — расстроено протянул Артур, — Как по мне, так лучше если ты будешь с моим другом, чем с кем попало. Никто не станет нести ответственность за тебя так, как он, я ручаюсь за него и уверен, что намерения у него серьёзные! — т такой тирады брата, её накрыла злость, захотелось рвать и метать. — Я сама решу с кем мне быть, ясно? — Артур онемел от дерзости сестры и, изумленно пялясь на неё, он спокойно спросил: — Ты че такая психованная? —А ты че такой наглый, а, братишка? — оба в удивлении смотрели друг на друга, не зная, что ещё можно сказать. От стресса за весь день у неё разболелась голова и потерев виски она больно зажмурилась, — Я устала и пошла спать, — бросила она и услышала вслед: — Ненормальная... Надо признать, что за свой необдуманный поступок ей было жутко стыдно. А чего она ожидала? Что надеялась услышать? Признание в вечной любви? Это все сказки для слабоумных. Ромео и Джульетты никогда не было, миф. Единственное, с кем она могла согласиться, так это с Шекспиром, который говорил: «Что есть любовь? Безумье от угара, Игра огнем, ведущая к пожару. Воспламенившееся море слез, Раздумье – необдуманности ради, Смешенье яда и противоядья.» Не хотелось даже думать о том, что он мог рассказать всем о её опрометчивом признании, что с ней будет тогда? Остаётся только бежать от такого позора в другую школу. Бесконечные ядовитые насмешки она не сможет терпеть отставшие два года учебы. «Нет, об этом лучше даже не думать». Она не хотела верить в это, не хотела разочаровываться настолько сильно, что не сможет простить себе такое безумие — влюблённость в чудовище. На часах было уже десять вечера. Папа, как обычно, лёг раньше всех, в последние годы он все чаще испытывал усталость и ничего не мог с этим поделать, ведь он был диабетиком. С того момента, когда семья узнала о недуге, Наира Ахмедовна посадила мужа на строжайшую диету, пришлось даже бросить сигареты. Сейчас все хорошо и он уже привык к своей диете, Гор даже говорил, что чувствует легкость и прилив сил с самого утра, чего не было раньше, когда он мог на ужин съесть, например те же калорийные голубцы. Офелии пришла на телефон смс. «Я в Смайле. Тут ещё и Никита, придёшь?» Внутри все затрепетало, но ноющая боль в груди сразу же напомнила о себе. «Мне все равно.» «Может Настю ты и убедила, но не меня! Жду!» Как всегда назойливая Катя в своём репертуаре. Это естественно, что она без слов понимала подругу, когда дружишь с человеком не один год, начинаешь понимать его с полувзгляда. Пусть Катя и догадывалась об её особом отношении к Никите, Офелия все равно не признавалась, ведь мысль становится истинной и живой, когда её произносишь, все остальное лишь пыль из людских предположений. Зачем ей идти туда и стремиться искать его расположения? Для неё все уже ясно, как день. Он предпочёл делать вид, что ничего не слышал и ничего особенного не произошло, в таком случае, имеет ли смысл ходить по его пятам, в надежде на его благосклонность? Она сошла сума. Напрочь растоптать свою гордость ради того, кто предпочтёт кого угодно, но не её. Офелия не находила себе места в муках выбора, в бесконечных раздумьях. Ей захотелось отпроситься у матери, вдруг она её отпустит и тогда выбор будет сделан за неё. Она быстро прошла на кухню и увидела, как в полном молчании за столом сидели Артур с мамой. Он сидел в своём смартфоне, а мама разгадывала свои сканворды. — Мам. — Да? — Мне тут ненадолго нужно отлучиться в «Смайл», ладно? — мягко и деликатно спросила Офелия, одарив присутствующих милейшей улыбкой. Мама обернулась к дочери и всем своим видом показала своё негодование и уже тогда стоило понять, что любое убеждение будет безуспешным. — Куда опять собрала? У вас там в этом кафе мёдом намазано? — махнув на неё рукой, она отвернулась, — Иди спать. — Мамуль, я не одна пойду, — умоляла она, — Со мной Артур пойдёт, — Артур ухмыльнулся и, не отрываясь от телефона, сказал: — Не-е-е, сестренка, я в телохранители не нанимался! Извиняй. «Урод» — выругалась она, но вслух не осмелилась сказать, иначе пришлось бы извиняться перед «старшим» братом за такое неуважительное отношение. Как же её уже тошнило от вздорных и нелепых правил, но ей хотелось сделать ещё одну попытку. — Мамуль, — она подошла к Наире Ахмедовной и села рядом на корточки, — Прошу, я быстро, это же не далеко. — Офелия, — мама начала громче возмущаться, сверля дочь неприязненным взглядом, — Там что, пожар? Я сказала нет, — она встала на ноги, обиженная на весь свет собираясь уходить, как услышала: — Правильно, она не успокоиться пока её не изнасилуют где-нибудь там... Брат и так её взбесил за этот день, но это стало последней каплей для гнева и злости. Она ненавидела свою жизнь в тот момент. Удивительно, как в миг все в жизни потеряло радость, смысл и любовь. Она хотела упасть на пол без сил и вылить все слёзы, которые она так старательно сдерживала весь день, но что-то не позволило ей сделать этого. Она посмотрела на себя в зеркало и подумала, что имеет право потребовать от него, хотя бы пару слов о ней. Чтобы он сказал в лицо о том, что не хочет её видеть или что она ему противна, неприятна, пусть говорит, что угодно, только бы не оставил все так. Офелия стремительно направилась к выходу, набросила свою лёгкую стёганную куртку, быстро обулась. — Офелия? — крикнула мама из кухни. Девушка схватила ключи с тумбочки и вылетела из квартиры, как пробка, и бегом спустилась с лестницы. Пульс стучал так сильно, что было невыносимо больно в области затылка, головная боль так и не прошла, но она была уже на свободе и шла к нему не взирая ни на что.***
Никита хоть и повторял, что эта девушка ненормальная, но не думал что каждый раз будет в этом убеждаться. Это были уже не просто странные выпады с ее стороны, а просто крайность, через которую не стоит переступать. Зачем бросаться такими сильными словами, неужели он сам побудил ее на это? Все его поступки были направлены на обратный эффект, а получилось как всегда не то, что ожидалось. Он был зол, просто в бешенстве на неё, как она посмела притронуться к нему и почему не смог предвидеть этого? Конечно, ему и раньше удавалось получать оплеухи от девочек, но ей он просто не мог позволить этого. Это очень сильно ударило по его гордости и самолюбию. Ему хотелось растоптать ее, унизить, но она не дала ему ни единого шанса на это. Никита опешил от ее слов, от эмоций, испытанные ею в этот момент, заливаясь горячими слезами кричала и била его, больше не было гнева, была только жалость. Он не мог смотреть на неё, это вызывало в нем противоречивые чувства. Если бы он хоть раз взглянул, то с вероятностью в девяносто девять процентов он не смог сдержаться. От чего именно сдерживаться он не знал, но что-то определенно случилось бы. Эту девушку он мог очень сильно ненавидеть, презирать, жалеть, но только равнодушия к ней не будет никогда. Он не знал и не понимал отчего это, не сходит ли с ума, но чувства к ней всегда будут утрированные. Никита лежал на диване, слушая музыку в наушниках. Его отец все ещё не вернулся из «командировки», а мама, как призрак, ходила по дому, не находя себе места. Проблем и без того выше крыши, а тут ещё и эта армянка привязалась. Он мечтал о том, чтобы мама прекратила свои мучения, заодно и мучения детей. — Мам, — с возмущением он обратился к матери, которая стояла и заглядывала за шторы, — Может хватит маяться! — Ты что-то сказал? — растерянно промолвила мама. Парень присел на диван и глубоко вздохнул. — О чем ты думаешь? — Татьяна Львовна прошла и вдоль окон и села рядом с сыном. — Ни о чем, Никит, — буркнула мама, — По твоему тону мне уже ясно, что ты опять чем-то не доволен. — Да, — прикрикнул он, — Сколько можно думать о нем? — Он — мой муж, — выпрямившись, гордо заявила она. Он укоризненно посмотрел на неё и грустно усмехнулся. — Типо такая преданная, да? — мама улыбнулась, закатив глаза. — Так говорят про собак, сынок. — Да, — вздохнул он, — Но женщины тоже бывают преданными, как жены декабристов, — мрачно сказал он и перед глазами почему-то всплыл образ Офелии. — Знаешь, как написал Некрасов? — они молча посмотрели друг на друга и мама продолжила:Простите, родные! Мне сердце давно Мое подсказало решенье. И верю я твердо: от бога оно! А в вас говорит – сожаленье. Да, ежели выбор решить я должна Меж мужем и сыном – не боле, Иду я туда, где я больше нужна, Иду я к тому, кто в неволе
Они немного помолчали и он тихо сказал: — Да, сильно сказано, — и неожиданно для себя произнёс в слух, — Наверное, каждый мужчина мечтает о такой женщине. — М-м-м, — в умилении протянула мама, взъерошив его волосы. — Ты нам рассказывала, как вы с отцом полюбили друг друга? — Татьяна Львовна снова поникла вспоминая все былое. — У нас не было, как таковой, романтики, Никит. Она грустно вздохнула и откинулась на спинку дивана. Он знал, что родители были знакомы с восемнадцати лет и прекрасно помнил от том, как они рассказывали о знакомстве через родителей. — Я влюбилась без памяти сразу же, как увидела Стаса, — на лице проявилась очень вялая улыбка сквозь боль, — Но на самом деле, это было выгодно лишь нашим семьям, для соития двух компаний, — она погладила сына по щеке и добавила: — Все ради денег, будь они не ладны. Печаль, с которой она все это вспоминала, его тронула до глубины души. Восприятие семьи, как таковой, напрочь обесценилась в его глазах. Нельзя сказать, что они никогда не были счастливы, проблемы начались, когда Лёша перестал ладить со Станиславом Никитичем, тогда он выгнал старшего сына из дому. Никита часто замечал, как Лёша смотрит на отца, с любовью, глубоким уважением и болью — точно так же и мама смотрит на него. Эти два человека много чего могут ему простить, но не Никита, он не понимал, как можно простить такое предательство против сына, выставив его вон, или измену. Как?! Неужели парень просто не умеет любить по-настоящему, не умеет прощать? «Может армяночка все-таки была права, говоря, что я не знаю, что такое любовью?» — Как узнать, что влюблён? — вопросительно смотря на маму, спросил он. Она положила свою ладонь на его кисть и ответила: — Когда полюбишь, ты сразу поймёшь это, — она встала, чтобы уйти, но тут же обернулась и продолжила, — Только будь осторожен, страсть легко можно спутать с любовью. — Погоди, мам, а как понять? — Страсть — это угасающий огонь, а любовь — как бесконечный океан!***
Они с Глебом, заранее договорившись, встретились в школьном кафе. Собралась толпа, кто-то смог протащить алкоголь и веселье подкреплялось особо крепкими напитками. Сделав глоток, он понял, что это водка, которую он никогда просто так не пил и считал такие эксперименты крайним беспределом и первыми признаками пьянства. Он предпочитал больше коктейли, поэтому он смешал её с колой и, попробовав, остался доволен. Они с Глебом приехали на такси, мама запретила брать мотоцикл и теперь все шесть месяцев зимы будет пользоваться услугами такси, как обычно. К их столику, который был забит людьми под завязку, подошла Катя со своей немного глупой улыбкой, которая часто раздражала его. Но эта улыбка предназначалась не для Никиты, поэтому он отвернулся. — Привет, ребят! Весело тут у вас, — пролепетала она, явно напрашиваясь сесть к ним за столик. — Так давай к нам,— отозвался полу-пьяный Глеб, Никита посмотрел на друга и определил для себя не пить больше. Друг целенаправленно решил напиться в щепку, а провожать его кто-то должен. — Куда можно приземлиться? — стягивая с себя куртку, спросила девушка. — Вон, — Никита махнул рукой в сторону Глеба, — Приземляйся к Глебу на колени, тебе там понравится. Катя гневно проколола Никиту взглядом и устроилась рядом с Глебом. Веселье продолжалось недолго и почти все начали по-тихоньку расходиться к закрытию, которое происходило обычно в одиннадцать. Троица ещё сидела, с ними ещё кто-то из параллельного, а Глеб, при виде своей музы и нимфы, стал меньше пить и пока все было хорошо, если уж блевать и ругаться не тянуло. Когда Никита почувствовал резкую и сильную боль в голове, он обратился к другу с просьбой: — Глеб давай по кофе и домой, м? — Окей, мне тоже чет хреново, — он сжал голову в ладонях и дернул шеей так резко, что хруст услышали даже присутствующие, — Походу галимой паленкой бухнули, — и ушёл к бару. Катя проводила его восхищенным взглядом и застывшими натянутыми губами до ушей. Никита косо смотрел на неё, пока она этого не заметила, уголки её губ тут же опустились и она отвлеклась на свой телефон, бесцельно листая ленту социальной сети. Конечно, он подумал об Офелии, ему хотелось что-то спросить о ней, хотя ему это незачем, для него это должна быть абсолютно ненужная информация о постороннем ему человеке. — Что же это ты без своей подружки? — как можно пренебрежительнее спросил он, не смотря ей в глаза и изображая безразличие. Катя посмотрела на него, как на сумасшедшего, её можно понять. — Боюсь спросить, но о какой подруге идёт речь? — Не придуривайся, ты прекрасно все поняла! — сердито сказал он себе под нос. — Скажи честно, что ты к ней так прицепился? — девушка немного поддалась вперёд, чтобы говорить тихо и при этом слышать друг друга. — Твоя подруга слишком много врет! В чем её проблема, не пойму? — злостно зашипел парень. — В чем она тебя обманула? — Мне перечислить? — Нет, только пример! — быстро парировала Катя. Он усмехнулся и опустил голову, впустив пятерню в волосы: — Она мне сказала, что у неё никого нет... — Ну, — перебила Катя. — Да? А я видел, как какой-то кавказский перец забирал ее в прошлый раз со школы на тачке, — Катя изумленно хлопала глазами, а потом внезапно засмеялась. Никита сморщился от неприязни и уже не смотрел на неё. — Ты нормальный? — вдоволь посмеявшись успокаивалась она, — Этот «перец», как ты говоришь, её брат, причем родной! — Ты гонишь? — теперь он опешил от услышанного. Значит, он опять ошибся в своих доводах, неужели интуиция всегда будет его подводить? Действительно, почему он не подумал о брате, а ведь и Глеб тоже подумал о том, что это может быть её парень. А она так страдала из-за него, и снова зря. Так кто же такая девушка Офелия? Что она из себя представляет? Он подумал о том, что должен её узнать поближе, но не уверенно. Она в открытую призналась ему в своих чувствах, конечно, слово любовь тут вряд ли походит. Возможно, он ей нравится, но ведь он к ней ничего не чувствует, зачем вводить в заблуждение девчонку и дарить надежду своим близким общением. За всеми этими раздумьями он успел выпить кофе и собирался уже уходить, как вдруг открылось дверь в кафе и он увидел ее. От сквозняка ее длинные распущенные волосы соблазнительно развивались от порыва ветра, так что руки автоматически желали коснуться их. Она быстро дышала, словно от бега и, стоя там, у входа, принялась искать кого-то и остановила свой взор на нем. Безумно волнительный и чувственный взгляд, от него у него в жилах побежала кровь со скоростью света, пульс больно бил в голову, что было нестерпимо. Она стремительно направилась к ним и он чётко словил в ее походке уверенность и твёрдость, которой раньше не было. Она подошла и он отвёл взгляд, придавая своему виду полную расслабленность, он положил ногу на ногу и собрал пальцы рук в замок удобнее располагаясь на стуле. — Лий, ты че это так поздно? — спросил Глеб, который подложил под голову руку, чтобы не уснуть на столе. — Никита, — снова его имя в её устах заставило его трепетать. — Что? — сухо отозвался он. — Мы можем отойти на пару слов? — поднимая на неё глаза, он буквально читал в ее лице мольбу и надежду. «Ну как тут откажешь?» — подумал он и встал, отойдя подальше от друзей. — Ну,— поторопил он. — Мне необходимо услышать от тебя хоть что-нибудь о моих словах. Он напрягался от одного её присутствия, её голоса, так она ещё и подходит так близко, что парень теряется. Впервые в жизни он испытывает взволнованность в присутствии девушки так сильно, что не может найти нужные слова. Он скрестил руки на груди, делая шаг назад. — Я думаю, ты погорячилась, — она вопросительно посмотрела на него, — То, что я тебе нравлюсь, меня ни чуть не удивило, но зря ты пытаешь этим меня привлечь, — он сделал паузу, она молчала и он решил продолжить, — Давай просто общаться, больше ничего предложить не могу, — она не накричала, ни заплакала, держалась достойно, молодцом. Она печально и быстро улыбнулась ему и тихо сказала: — Я тоже тебе ничего не могу предложить, не беспокойся. — Тогда зачем сказала мне, что якобы любишь? — вспылил он. — Погорячилась, — твёрдо заявила девушка, — Я прошу у тебя прощения, — говорила она тихо, сдерживая подступавшие слезы, она облизнула губы и отводя глаза глубоко вздохнула, — Я правда не должна была ставить тебя в такое положение, я виновата. Она была чародейкой, раз за пару секунд могла растопить его сердце. Следя за ее губами у него снова возникло сумасшедшее желание поцеловать ее. Все-таки она была безумно соблазнительной девушкой, которая могла привлечь любого мужчину, но уверенности и раскрепощённости ей не хватало. Так думал он раньше, но сейчас в этой неуверенности он видит лишь умиление. Огромные глаза снова смотрели в ожидании чего-то и он спросил у себя, что если он рискнёт и поцелует? Что если он всего раз поддастся этому адскому искушению и будь что будет? Всего раз прыгнет в омут с головой?