Гулять в одиночестве

      Уже который день подряд небо над и без того мрачным Ливерпулем заливается только одним оттенком, будто его обработали монохромным фильтром. Порой казалось, что даже редкие лучи солнца не способны придать этой неделе красок. Ветер, завывания которого отдавались звоном в ушах, безжалостно обжигал своей стужей открытые части тела Ловрена. Одетый в шорты и футболку, под косые взгляды окружающих, он не беспокоился о холоде. Ведь даже теплая куртка, термобелье и чашечка горячего английского чая не могли согреть его. Деяну было плевать, что фанаты могут заметить его, или что очередной остановившийся посмотреть на завораживающую изумрудно-бирюзовым, таким родным и до боли знакомым, оттенком воду зевака откинет ему колкую фразочку о его внешнем виде… Он потерялся в мыслях. Сидя на берегу, обхватив колени, прокручивая в голове события последних дней, он просто думал. Так по-привычному нахмурив брови, обдумывал каждое свое действие, каждую ошибку, размышлял о последствиях и возможных исходах…       «А что было бы, поступи я иначе?» Эта назойливая мысль не дает покоя хорвату уже долгое время. Моральное напряжения, с помощью которого, при большом желании, можно было бы обеспечить электричеством минимум треть королевства, возрастало, подобно натяжению струны. Еще чуть-чуть и… Ловрен демонстративно откинулся назад, укрыв землю своим крепким, рельефным телом. Он закрыл глаза, но картинка осталась на месте. Он все-равно видел этот цвет. Цвет Мерси. Он пытался понять, что это за цвет, почему он его преследует и почему каждый божий день его так тянет к этой реке. Рассуждал, почему каждый вечер, вместо веселых походов в кино или по музеям с коллегами из клуба, или звонков по скайпу друзьям из сборной, как это бывало раньше, он шел к этой чертовой реке. Обдумывая эту ситуацию, Ловрен забывался и загонялся, каждый раз поражаясь абсурдности ситуации. Ведь как он мог разбираться в окружающих, казалось бы, простых вещах, если даже не может разобраться, кто он такой? На часах 12 часов дня, уже давно настало время тренировки, но Деян не спешит. Он нехотя открывает глаза от вибрации в кармане. Звонок от тренера сборной… Он снова задумывается. Это забвано, ведь Ловрен даже не рождался в Хорватии. Он вновь проецирует в своем сознании разные сценарии развития своей жизни, не замечая жужжащего телефона. Веки становились тяжелее с каждым вдохом, а сердцебиение все реже и реже. Усталость заполняла каждую клетку его тела. — Ты же знаешь, что Босс не любит, когда ты пропускаешь тренировки? — прогремел откуда-то сверху негромкий, но крайне приятный голос. — Напишу ему письмо в следующий раз. — не открывая глаз промямлил Деян. Он явно был недоволен, что непрошеный гость разбудил его. — Ты не можешь это так оставить. Скажи, зачем ты это делаешь? Глубоко вдохнув хорват открыл глаза. Цвета не сразу возвращаются к нему, но когда это, наконец, происходит, он лицезреет виновника своего пробуждения, заранее выдавшим себя голосом, партнера по клубу — Салаха. Вечно веселый и энергичный египтянин на этот раз не улыбался. Напротив, он, как зеркало точно, отражал эмоции самого Деяна. Нахмурившиеся брови и грустный, серьезный взгляд, которым можно было убивать на поле, сверлил дырку в Ловрене. Осознав, что последний не собирается вставать, Мо присел рядом. Около часа он пытался выдавить из некогда души любой компании хотя бы пару слов, но все было тщетно. Защитник даже не слушал его. — В конце концов, Labor omnia vincit. Труд побеждает все. И вообще… — Ладно тебе, приду я завтра, приду. — перебивает его хорват. — В любом случае сейчас мне пора домой.       Дома, в тишине и покое, он снова вспоминает этот цвет. Он знает, что завтра его ждет тяжелый разговор с Тренером. Он одновременно мечтал оттянуть момент разговора с тренером, и приблизить его как можно ближе. Забавно Ночью Ловрен почти не спал. Что-то мешало ему закрыть глаза. Нежелание видеть снова это причиняющий, по какой-то причине, боль цвет? В голове крутились слова столь любимой песни, которую он пел в раздевалке сборной перед матчами с Аргентиной, Испанией, Англией… Ностальгия. Он начал напевать:"Nije ovo vrijeme dobro za nas…» Но, вместо веселого мотива, было слышно только полуглухое мычание. Около 3 часов ночи сон наконец-то наведался, но через 2.5 часа Ловрен, уже готовый к исполнению обещания — прийти на тренировку, сидел на берегу, всматриваясь в уже привычную картину. Вспомнив фразу Салаха Деян собрался и поплел на базу, в надежде, что там никто его не потревожит. Дойдя до базы, он отправился прямиком на поле. Попытка победить вечно-бушующую метель внутри он разминался так яростно, что не замечал буквально ничего. На трибунах ходил обслуживающий персонал, поэтому хорват не обратил внимание на глубокий и серьезный взгляд, не отпускавший его ни на минуту. Через пол часа пришел Бекер, который часто являлся заранее, чтобы самостоятельно размяться и получить более качественную работу с тренером. Пожалуй именно поэтому он часто в старте. Алисон видел, что с Ловреном что-то не так, но решил не лезть в чужую жизнь и просто попытаться поговорить с ним, поддерживая обычную рабочую атмосферу. Через некоторое время подтянулись Мане и Фирмино, а еще позже — Салах. При встрече с Ловреном, последний не стал скрывать радость и крайне одобрительно улыбнулся. -О, ты пришел! Босс будет рад. Защитник ответил натянутой улыбкой, но они оба знали, что это притворство. Через 3 минуты весь состав был в сборе. Они стояли на поле, слушая утреннюю речь полную наставлений и шуточек, настолько привычных ему. Было странно, что он ничего не сказал Деяну, даже не обратил внимание ни на его вчерашнюю выходку, ни на его сегодняшнее появление. Пошутив про грядущий матч с Эвертоном в очередной раз, он отправил команду на пробежку, исподтишка наблюдая за хорватом. Клопп никогда не был извергом или деспотом, но атмосфера в воздухе напоминала затишье перед бурей. Тем не менее, Ловрен был готов. Готов встретить свою судьбу. В конце-концов, чему быть, того не миновать.

Factum est factum