Гулять в одиночестве

Ничем не примечательный день шел своей чередой. Как всегда с хорошим настроением, способный своей улыбкой осветить всю вселенную, а своим смехом вылечить любые невзгоды, Юрген Клопп продолжал удивлять и радовать всех окружающих одним фактом своего существования. Его глаза, изумрудно-голубые, чистые, глубокие, полные страсти и эмоций, подобно бурному течению Мерси, пожалуй, заставляют каждого почувствовать мурашки удовольствия, спускающиеся вниз по спине. Сложно представить более позитивного человека. Наверное одно лишь его присутствие заставляло Ливерпуль двигаться вперед и прогрессировать, он был эдаким вечным двигателем. Ведь он и сам не раз заявлял, что у него есть даже больше, чем он должен был получить. Семья, деньги, футбол… Приехав на базу и зарядив своих игроков позитивом на весь день, немец приступил к тренировке. Заметив отсутствие Ловрена в очередной раз, он слегка расстроился. Он понимал, что с ним что-то не то, поэтому не штрафовал его и не наказывал особо никак. Он, отличаясь, в свою очередь, невероятными человеческими качествами, хотел помочь хорвату. Было в нем что-то располагающее к себе, Клопп чувствовал какую-то их схожесть, едва уловимую близость чуть-ли не братского характера. Ведь Ловрен, как и сам Юрген, представлял из себя сгусток позитива, но в один момент все переменилось. «Нет, нельзя это так оставлять…» — вновь подумал немец. Тренировка, как всегда, прошла успешно. Игроки ходили с улыбками до ушей, смеялись, шутили все. Кроме Салаха. Он был обеспокоен состоянием Ловрена. Он знал, где последний постоянно находится, но не знал, что делать. Внимательный как ястреб Клопп не пропускает ничего. И исключений он делать не собирается. Он зашёл в раздевалку и застал Салаха за натягиванием носка. — Мо, ты, что-то, сам не свой сегодня. Египтянин незримо вздрогнул. Густые черные брови нахмурились и приподнялись, исказившись в выгнутой дуге, глаза слегка расширились, а подбородок едва заметно выдвинулся вперёд. На лбу выступила испарина, губы неуловимо сжались в тонкую линию. Было видно, что он испытывает тяжелые душевные переживания. — Всё нормально… — сказал Фараон, одевая второй носок. — Мы оба знаем, что нет. И, как я вижу, не только у тебя. — Юрген посмотрел в сторону шкафчик Ловрена. Салах притворялся, что не видел этого явного намёка, усердно расшнуровывал свои кроссовки. Или делал вид. — Мохаммед, что происходит? Мне важно, чтобы игроки всегда были в хорошей физической и ментальной форме. Объясни пожалуйста. — Я не знаю. Сложно тут всё. Это с Ним говорить надо. — Салах, не отрывая взгляд от шнурков кивнул на место хорватского защитника. — Поговоришь с ним? — Как скажете, Босс. Вместо обеда Салах пошёл искать Ловрена, в то время как Клопп читал какую-то книгу по психологии. Вот она, должность главного тренера — ни секунды покоя. Ей Богу, как в детском саду, но что делать. В конце рабочего дня немцу оставалось только пойти домой. Перед сном он решил прогуляться по береговой линии, насладиться свежим воздухом… Однако в ту ночь навязчивые мысли не отпускали его. Но, в отличает от хорвата, Юрген смог поспать. Наутро, проснувшись на удивление бодрым, он отправился к тренировочный базе. Ничто так не успокаивало, как одинокое утреннее спокойствие полупустой базы. Только сегодня немца ждал сюрприз. Увидев на поле Ловрена в такой час, он был удивлён, но, что уж таить, в то же время несказанно рад. Наблюдая с трибун за его разминкой, он продумывал план действий. Ветер аккуратно сдувал отдельные пряди его волос со лба, глаза его были как никогда звдумчивыми. Он, великий тактик, не знал, как поступить. Время шло незаметно, настала пора работы. «Что ж, разберемся по ходу дела,» — подумал он, и тут же обратился к команде — Ну что, ребят, поехали?) <center>Tabula rasa<center>