Impossible

Иногда Сынри сомневался, стоило ли всё рассказывать Джиёну о своих чувствах. С одной стороны, стало лучше: теперь ему не нужно было всё время лгать и притворяться счастливым, чувствуя себя при этом полным дерьмом… Это было лучше в том смысле, что Джи перестал хвастаться тем, как был счастлив с Хэ. Но в остальном всё стало гораздо хуже. Он чувствовал жалость Джиёна, вину Джиёна, усилия, которые тот прилагал, чтобы их отношения стали как раньше... И это было ужасно! Иногда Сынри хотелось закричать на Джи, сказать, что он не нуждается в его сострадании, что он не хрупкая ваза, которая разобьётся при любом упоминании Хэ. Но с другой стороны, он едва мог избежать поцелуя с Джи, потому что это было так чертовски хорошо, как и его чрезмерная опека и желание защитить его от любой боли, даже при том, что в последнее время источником этой боли был он сам. – Мне кажется, или Джиён и правда решил поиграть в твою «сваху»? – спросил Джон, возвращая Сынри из его мыслей. Сынри вздохнул. Это было ещё одно изменение к худшему: Джиён был полон решимости, найти парня, который бы заставил Сынри забыть «его». В последние недели, с тех пор как он всё рассказал Джиёну, тот сделал всё, чтобы Сынри бросил Финна, зная, что того на самом деле не волнует Сынри, и сводил его уже с тремя разными парнями, которых Джи лично отобрал. Джон был четвёртым «счастливчиком». Сынри оторвал взгляд от своего пива и посмотрел на Джона, сидящего напротив за столом. В отличие от своих предшественников, Джон Уитфорд был парнем, которого он очень хорошо знал и любил... Сынри считал его близким другом - не настолько близким, как Джиён, конечно, но всё же. Сколько он себя помнил, у них с Джоном был общий круг знакомых. Как единственные наследники своих семей, до неприличия богатые, они хорошо понимали друг друга. Джон был «милым мальчиком», о котором говорила Джоан, когда обвинила отца Джона в преступлении. Чего Джоан не знала, так это то, что Джон был геем и тщательно это скрывал. Как, впрочем, и её собственный сын. Этого она тоже не знала. Джон был единственным человеком из её окружения, кто знал, что Сынри был геем. – Да, – признался Сынри с гримасой, – просто не обращай внимания, ладно? Я постоянно твержу, чтобы он бросил эту затею, но это же Джиён. Если ему что-то взбредёт в голову, то уже не остановить. Он полон решимости, найти мне «идеального парня». Золотые брови Джона приподнялись. – Полагаю, я должен быть польщён, что он выбрал меня в качестве кандидата. Сынри улыбнулся. – Джиён хоть и натурал, но он не слепой. Джон определённо стоил внимания. Он был очень сексуальным парнем, даже без своего огромного наследства, он был завидной партией. У него были тёмно-русые волосы, тёмные шоколадные глаза, идеальные пропорции и безупречная кожа. Единственным недостатком был рот, который казался слишком большим для его лица, а верхняя губа была полнее, чем нижняя. Джон был на пару сантиметров ниже и стройнее и очень подходил Сынри. Он хорошо выглядел и знал это. Его семья, как и у Сынри, была смешанной – азиатско-английской. Но Джон был скорее англичанином, чем корейцем, чем совершенно отличался от Сынри или Джиёна. – Большое спасибо, – подмигнул ему Джон. – Ты тоже ничего такой… Неудивительно, что Джиён спутал этот «невинный флирт» с чем-то, чего не было... Честно говоря, было сложно не заметить, что между Сынри и Джоном нет настоящей химии. Они разделили свой первый поцелуй, но они никогда не считали друг друга особо привлекательными, даже когда были подростками с бушующими гормонами. – Я для тебя недостаточно «плохиш», – мягко рассмеялся Сынри. Слабость Джона к плохим парням была хорошо известна, а Сынри же был сладкой и нежной пандой, что полностью отличалось от предпочтений в парнях Джона. Парень пожаловался: – Я не выбираю их специально. Просто в прошлом... – Да, конечно. Как скажешь... – Сынри достал телефон и отправил Джиёну сообщение: «Ты не можешь торчать в туалете целый час, Квон. И если ты думаешь, что действуешь тонко, то это не так». Спустя пять минут к ним присоединился Джиён, который поморщился, увидев насколько далеко друг от друга сидят друзья. Посмотрев ему в лицо, Джон рассмеялся. – Ты сидел в баре напротив, верно? Джиён даже не улыбнулся. Сынри отметил, как настроение Джиёна после каждой неудачной попытки сосватать его ухудшалось. Сынри не знал, что об этом думать: он по-прежнему старался быть не слишком очевидным в своих чувствах, чтобы Джиён чувствовал себя более комфортно, но настроение Джиёна, казалось, становилось только мрачнее. Сынри даже пытался притвориться влюблённым в предыдущего парня, которого подсунул ему Джи, но Джиён сразу же разглядел это дерьмо, и у них состоялась крупная, мерзкая ссора... и, похоже, сегодня вечером у них будет ещё одна. Вздохнув, Сынри решил, что пока этого не произошло, им лучше уйти в какое-нибудь уединённое место. Он извинился, в то время как Джиён молчал и с каменным лицом смотрел на него. Они вышли из бара в полной тишине. Сынри вёл машину, пока Джиён смотрел в боковое окно... Боже, тишина между ними никогда не была такой неловкой и удушающей, как сейчас... Всё ещё молча они вошли в квартиру Джиёна. Сынри сел на диван. Джиён сел рядом с ним. Ни один из них не взглянул на другого, и воцарилось долгое молчание. – Это не работает, верно? – наконец, сказал Джи приглушённым голосом. Сынри посмотрел на руки. – Нет. Он не был уверен, о чём они говорили: о паре Джиёна или о том, что их отношения медленно разрушались, несмотря на все его усилия. А может быть... о том и другом? В глазах Сынри мелькнуло раздражение, и он прикусил изнутри щеку. Всё это должно закончиться вот так вот? Они будут всё больше и больше разочаровываться друг в друге, потому что не смогли вовремя отпустить? Дружба, когда один из друзей, безответно влюблён в другого, никогда не сработает... верно? Так не могло продолжаться. Это было то, о чём говорил Дэсон, и хотя Сынри ненавидел это признавать, тот был прав. – Это всё бессмысленно, – прошептал он, – мы просто должны… Он услышал судорожный вздох, а потом внезапно Джи обхватил его руками и прижался носом к его виску. Парфюм Джиёна ворвался в его лёгкие... он задыхался... пьянел... – Нет, – сказал Джиён, и в его голосе слышались гнев и разочарование. – Нет, Рири. Сынри закрыл глаза и удивился, почему всё не может быть проще... – Может, это и к лучшему... – сказал он сквозь комок в горле, который становился всё больше и больше. – До того, как мы возненавидим друг друга.... – Нет! – Джиён схватил его... Его горячее дыхание опалило щёку Ри, и он вздрогнул. – Джи… – Я сказал нет, – юмор в его голосе не мог быть более наигранным, когда он произнёс, – мне не хотелось бы тренировать нового лучшего друга, после того, как я вложил столько лет в тебя «Джеймс». – Джи… – Не надо! – Джиён погладил его по щеке, и когда он заговорил, в его голосе не было ничего, кроме искренней честности. – Ты же знаешь, что я люблю тебя, не так ли? Сынри стоял перед ним, но не видел. Боже, неужели Джиён не понимает, насколько хуже он себя чувствует из-за его слов? Это было что-то вроде дразнящего образа того, что он мог бы иметь, если бы всё было немного по-другому. Если бы только Джи был хоть чуточку би... Он знал, что Джиён привязан к нему так же, как и он сам. Единственным различием между ними была их сексуальность: в то время как его привязанность мутировала в сексуально-романтическую форму, у Джиёна она оставалась платонической и братской, но это не значит, что она была слабее или менее интенсивной. – Джиён, – попытался он, но друг снова перебил его. – Я люблю тебя, ребёнок, – резко сказал Джиён, заставляя Сынри вздрогнуть, – и я не позволю этому влиять на нас. Я не откажусь от тебя. Его рука сжала плечо Сынри. Джиён коротко рассмеялся. – Я не знаю, как, чёрт возьми... – губы Джи коснулись его подбородка, и он услышал, как Сынри издал негромкий звук: чёртов стон! Оба замерли. Дерьмо. Как всё это было чертовски унизительно! – Тебя это заводит? – сказал Джиён нейтральным тоном, как будто спросил, который час. Сынри неловко рассмеялся... – Я к этому привык. Тебе не знакомо понятие личного пространства... В такие моменты сам Спок позавидовал бы моему самообладанию... Да даже проклятый тибетский монах в тишине молился бы мне, ради Бога! – Идиот, – сказал Джиён голосом, полным любви, – ты и твои непонятные отсылки на научную фантастику... Кто вообще сейчас смотрит «Звездный путь»? – и он снова поцеловал его в челюсть... Сынри стиснул зубы и закрыл глаза. – До тебя не доходит, что целовать меня в лицо не очень-то честно? – А меня когда-нибудь волновало всё это дерьмо? – Нет, и из-за этого, в первую очередь, мы и попали в такое затруднительное положение, поэтому ты должен держать себя в руках, – сказал Сынри сухо. – Тебе лучше остановиться, если не хочешь, чтобы мы закончили с моим языком у тебя во рту. – Он там уже был, – сказал Джи растягивая губы в улыбку. – Погоди-ка, так ты специально притворялся, что плохо целуешься, чтобы я поцеловал тебя? Это было очень извращенно с вашей стороны «Джеймс Эксмунд - золотой-титул-Англии-и-чёрт-знает-скольких-ещё-стран». Сынри ударил его в живот, но Джиён даже не вздрогнул, улыбаясь напротив его щеки. – Ты покраснел, мишка-панда... Ты действительно сделал это, не так ли? – Я был пьян! – сказал Сынри, глядя вниз на свои руки и стараясь не обращать внимания на сводящую с ума близость Джи. – Мой самоконтроль был потерян. Сынри ждал, что Джиён снова начнёт издеваться над ним за упоминание Спока, но он почувствовал, как улыбка Джи исчезла. «Ох… что на этот раз?» – Ты всегда был настороже рядом со мной? – спросил Джиён без каких-либо интонаций в голосе. – Я... Я никогда не замечал... Сынри поморщился. – Мне приходилось. Иначе я бы беспокоил тебя всё время, ты знаешь... Джиён молчал, его тёплое дыхание било Сынри в ухо. Ради всего святого! Когда Джи был так близко, всё, что он хотел сделать - это залезть к нему на колени, разорвать на нём одежду и... Чёрт! Он должен держать себя в руках... Теперь он не был пьян... Теперь у не было оправдания. – Сынри, – сказал Джиён, – мне насрать... Беспокой меня... Мне на это наплевать! Лучше уж так, чем ты будешь держать всё это в себе. Короткий смешок слетел с губ Сынри. – Я ценю твою заботу, но ты понятия не имеешь, о чём говоришь Джи... Настала очередь Джи рассмеяться. – Не имею понятия? Я тебя умоляю. Это не я за всю жизнь целовался всего лишь с тремя людьми. – До тебя всё ещё не дошло, да? – Дошло, глупый... Со вздохом разочарования Сынри повернул голову и впился в его губы. Это должно было стать уроком для Джиёна, но он не был готов к тому, насколько сильным потрясением это станет для него самого. Сломанный, отчаянный стон вырвался из его горла, и он погрузил свой язык в рот Джиёна, нашел его язык и жадно, слишком голодно... Ему казалось, что он жаждал этого веками, миллионы лет, и Боже, Боже! Он застонал, засасывая язык Джи ещё глубже, дрожа от желания в буквальном смысле. Когда руки Джиёна крепко обвились вокруг него, он полностью пропал, залез на колени к Джи и потёрся об него, как кошка в течку... Маленькая, отдаленная часть его была в ужасе... но он не мог по-другому. «Джиён скорей всего рассердится!». Но он не мог остановиться... Он нуждался в этом, он нуждался в нём; он жаждал его годами, годами и годами. На самом деле это причиняло боль, его яички поджались и болели, а член был так напряжён, что он не мог ясно мыслить. Все эти годы подавляемое желание, наконец, освободилось, как сломанная, спущенная и неудержимая плотина... Разочарованный полу-стон, полу-всхлип вырвался из его груди, когда он заставил себя остановиться и отдышаться... Он дрожал в руках Джи, не в силах успокоиться... Он хотел. Господи! Он хотел его... – Господи, Сынри-а, – сказал Джиён, обнимая его одной рукой, в то время как другая рука сжимала его между ног. Он напрягся всем телом, его стеклянные глаза расширились, когда он попытался сосредоточиться на лице Джи, не переставая тяжело дышать. – Что ты делаешь? Сжав челюсть, Джиён проигнорировал нерешительные протесты и быстро расстегнул его брюки. Когда рука Джи обхватила его набухший член, «Нахуй-нахуй-нахуй!», все рациональные мысли и возражения исчезли. С протяжным стоном Сынри зарылся лицом в его шею и мог только цепляться за него, в то время как Джи начал его ласкать, сначала неловко, затем с большей уверенностью, с большей силой, сжимая как надо, и, блядь... Это был Джиён, его Джиён, его лучший... Сынри прикусил зубами шею Джи, нуждаясь в его рте, нуждаясь в том, чтобы попробовать его, и желая заглушить позорные бесчеловечные звуки, которые он издавал. Стоны, которые заставили бы любую шлюху почувствовать гордость... Он вообще не мог их контролировать. Его удовольствие было настолько интенсивным, что он начал двигаться. Сынри не мог этому противиться и оставаться спокойным, учитывая полное отсутствие опыта... – Да, вот так… – произнёс Джиён, одной рукой поглаживая спину, в то время как другая продолжала надрачивать член Сынри почти грубо, но с идеальным, просто идеальным нажимом. У Сынри голова пошла кругом, но он не мог – он не мог... – Да ладно тебе... – пробормотал Джиён Сынри на ухо, обдавая горячим дыханием. Его рука сильнее сжалась на напряженном члене. – Давай, Рири... Тебе это нужно... Позволь мне позаботиться о тебе... После этих слов его пробила крупная дрожь, и Сынри выгнулся, откинув назад голову, и кончил, открыв рот в немом стоне. Рука Джи вокруг его члена, за веками абсолютная пустота, а в голове дрожащая и ослепительная белизна... Волна за волной, волна за волной, опустошая разум. Господи. Господи. Боже святый! Спустя мгновение, которое показалось ему маленькой вечностью, он снова обрёл способность думать... Он снова мог видеть... И он увидел Джиёна, смотрящего на него со странным выражением... Но вскоре оно исчезло. Джиён злорадно ему улыбнулся... – Теперь ты чувствуешь себя лучше? Сынри попытался отвернуться, но не мог. – Просто убей меня... – униженно хмыкнул он. Джиён ухмыльнулся. – Не раньше, чем ты принесёшь мне что-нибудь, чтобы убрать этот беспорядок... Сынри медленно повернулся и почувствовал, как покраснели его уши, когда увидел, что Джиён с некоторым удивлением изучает свою руку – руку, покрытую спермой Сынри. Затем он понял, что всё ещё сидит у Джи на коленях с голым членом... Его щёки горели. Сынри отстранился, засунул свой член обратно в штаны, спрыгнул с коленей Джиёна и направился прямиком в ванную, не оглядываясь... Оказавшись там, он наклонился над раковиной и уставился на свое раскрасневшееся лицо в зеркале, дыша так, словно только что пробежал марафон. Дерьмо... Что же он натворил? И... что теперь? Он не знал, как долго пробыл там, когда раздался стук в дверь. Прежде чем он успел отреагировать, она распахнулась. – Ты уже закончил себя винить и накручивать? – сказал Джиён, заходя, чтобы помыть руки – его длинные сильные пальцы, которые сжимались вокруг члена Сынри всего несколько минут назад... Вытирая руки полотенцем, Джиён посмотрел на него. – Никогда не видел, чтобы ты так краснел. На шее Джи виднелся небольшой след от зубов Сынри. – Мне нужно идти, – сказал Сынри и, повернувшись, почти выбежал из ванной на скорости, которой позавидовал бы сам Флэш. – Ри! – Сынри сделал глубокий вдох и на пол пути снова повернулся к нему. Джиён подошёл и внимательно посмотрел на него. – Тебе стыдно? – А ты как думаешь? – сказал Сынри с неловким смехом. – Тебе стыдно? – Джиён повторил твёрдым и спокойным голосом. Его лицо ничего не выражало. – Конечно, да! – сказал Сынри. – Я чертовски подавлен... Я воспользовался... тобой! Под взглядом Джиёна он почувствовал себя идиотом. – Я не чувствую себя оскорблённым. Я мог остановить тебя в любой момент. Ты не заставлял меня трогать свой член. Если уж я не делаю из этого трагедии, то и тебе не стоит... Губы Сынри изогнулись в полугримасе, полуулыбке. – Не притворяйся, будто тебе от этого совсем не некомфортно. Я тебе не верю. В глазах Джиёна с вызовом мелькнул озорной огонёк: – Ну... Это было... интересно. Вроде знакомо, но по-другому... – он пожал плечами. – Назовём это дружеской помощью? – он слегка улыбнулся. – И это ужасно льстило... – Серьёзно, теперь я действительно тебя ненавижу, – ответил ему Сынри. Улыбка Джи исчезла, а лицо застыло. – Прекрати себя накручивать! – сказал он твёрдо, положив руку на плечо Сынри, сжимая его. – Да, это было немного странно, но ничего страшного не произошло... Правда! – он посмотрел Сынри в глаза. – Я знаю, о чём ты думаешь, но это не было жалостью или одолжением... Я не в силах смотреть, как ты страдаешь и ничего не делать... Никогда не мог. Я знаю, ты ненавидишь, когда тебя балуют, но мне всегда хотелось... как будто мне необходимо заботиться о тебе... А когда я не могу этого, то меня просто разрывает, Рири... – губы Джи на мгновение сжались. – Все эти недели, я чувствовал себя чертовски бесполезным, потому что я ничего не мог сделать... Сынри облизнул губы. Конечно, он знал, что Джиён старается защитить его, он был таким с самого начала их дружбы. Ребёнком Сынри немного боялся реального мира за пределами огромных особняков. Джи научил его всему, что нужно было знать: как постоять за себя, как казаться нормальным ребёнком и выжить в «неблагополучных» районах – он всегда защищал его. И это не так раздражало, как та же опека матери Сынри. Джиён обычно старался сдерживать себя, позволяя ему совершать собственные маленькие ошибки и учиться на них, но в нужный момент друг всегда был рядом, готовый подхватить его, если он упадёт. Сынри давно подозревал, что Джиён искренне наслаждался своим статусом спасителя день ото дня, но старательно сдерживал свои защитнические инстинкты, потому что знал, как Сынри недолюбливал свою мать за чрезмерную заботу. Джиён не знал – и Сынри не собирался его просвещать на этот счёт – как сильно ему нравилась эта его опека. В своих потаённых мыслях он представлял, что это был Джиён, который был… ну, возможно, это были не очень здоровые мысли. Сынри усмехнулся. – Я понимаю, но это зашло слишком далеко… – он прочистил горло. – В любом случае, я просто хотел преподать тебе урок и позволил себе немного расслабиться... – это, пожалуй, был эвфемизм века. – Такого больше никогда не повторится, так что, думаю, это не имеет значения. Давай притворимся, что ничего не было. Забудем об этом, ладно? В глазах его лучшего друга мелькнуло выражение, которое он не смог прочесть. Джиён какое-то время изучал его, прежде чем кивнул и вышел из ванной. – Как скажешь. Когда Сынри посмотрел в сторону Джи, то в его скульптурной сжатой челюсти сквозило ничто иное, как твёрдая решимость и уверенность.