You're my inspiration

Когда я пришёл домой, в квартире царил запах крепкого кофе. Значит, папа уже пришёл. Прохожу в гостиную, и, как ожидал, обнаруживаю там отца, попивающего кофе из небольшой фарфоровой чашки и читающего очередную книгу. Оторвав взгляд от страниц, он первым делом осматривает открытые участки моего тела, стараясь увидеть новую татуировку. Я выдыхаю и закатываю глаза, заметив его пытливый взгляд. Медленно иду в свою комнату, проходя мимо папы. Тот таки замечает татуировку на моей руке, несколько секунд молча смотрит на неё. Вновь переведя взгляд на страницы книги, он поджимает губы и едва слышно фыркает, садясь удобнее в кресле. Значит, отец очень недоволен. - Как выставка прошла? – вопрос не выражал того, что папе очень интересно это узнать, так что я счёл ненужным на него отвечать. Плюс ко всему, сейчас любой разговор, если бы он даже был о розовых пони или о космических кораблях, бороздящих Большой Театр, вылился бы в ругань и споры о моей новой татуировке. Так и не сказав отцу ни слова, прохожу в свою комнату и закрываю дверь. Хотя сейчас было всего лишь около девяти вечера, мне хотелось упасть на кровать «дощечкой» прямо в одежде и уснуть. Посмотрев на лежащие на мягком матраце подушки и одеяло, я подумал, что сейчас так и произойдёт. Но всё же мне удалось перебороть это неутолимое желание. Со стоном я пошёл переодеваться. К счастью, идти далеко не надо: всего лишь до другого угла комнаты. Там я довольно-таки быстро стащил с себя одежду и надел серые спортивные штаны, до этого валявшиеся на полу. Когда я снимал рубашку, часть правой руки, что выше запястья, защипало: новая татуировка напомнила о своём существовании. С полузакрытыми глазами на заплетающихся от усталости ногах я дошёл до кровати, по пути спотыкаясь о разбросанные вещи. На кровать я таки упал «дощечкой», при этом больно ударившись носом и снова потревожив руку. Я поморщился от боли, но за мазью так и не встал: лень овладела мной куда сильнее, чем боль. Я не заметил, как провалился в сон. Сижу на пляже, на мокром песке, у самого прибоя. Волны ласкают ноги, а яркие лучики солнца слепят глаза. Убираю чёлку с глаз, всматриваюсь туда, где сходятся море и небо. На самом горизонте виден одинокий кораблик, который того и гляди скроется из вида. Над водой летают чайки, и только их крики и звук прибоя нарушают идеальную тишину. Даже ветер не шелестит листьями на деревьях. Шумный город вовсе пропал, потому что был абсолютно лишним. Слышу приближающиеся шаги. Поднимаю голову, зажмурив глаза от солнца. Я даже не удивился, когда увидел рядом с собой Гарри. Он улыбнулся мне и сел рядом, поджав ноги подобно мне. Его взгляд устремился туда же, куда и мой – к линии горизонта. Легкий ветерок трепал его кудри, откидывая их назад и обнажая взору точёные скулы парня. Я перевёл взгляд с горизонта на Парня-вдохновение. Тот, как будто не замечая этого, продолжал любоваться морем. Его кудри развевались на ветру, в них играли последние лучики заходящего солнца. Я невольно задумался о том, что хочу нарисовать его. В какой-то момент Гарри тоже повернул голову ко мне, и наши взгляды встретились. - Я ждал, тебя, Луи. Улыбнувшись, я вновь перевёл взгляд на горизонт. Я чувствовал, что кудрявый до сих пор смотрит на меня. -Я боялся, что ты можешь не прийти. – Я почувствовал руку на шее, а в следующее мгновение – губы, накрывшие мои. Я прикрыл глаза и ответил на поцелуй. Запустил руку в кудри парня, запутал в них пальцы. Свободной рукой провёл по щеке Гарри, плавно переходя с неё на шею, ключицы. Кудрявый прижал меня к себе, обняв под футболкой за талию. От его прикосновений по телу прошёл разряд тока. Гарри, не отрываясь от моих губ и не давая вздохнуть, аккуратно уложил меня на мокрый песок, оказавшись сверху. Я сделал глубокий вдох, когда с припухших от долгого поцелуя губ Гарри перешёл на шею. Он поцеловал кадык, провёл языком вверх до уха. Я вздрогнул, когда он поцеловал раковину, обсосал мочку. Я нервно схватил его за плечи, когда кудрявый задрал мою футболку и поцеловал живот. Мышцы пресса моментально напряглись, а дыхание стало ещё более сбивчивым. Гарри быстро избавился от моей намокшей от песка футболки, отбросив её в сторону. В следующее мгновение он сделал то же самое со своей майкой – как раз той, в которой я встретил его в первый раз. Теперь моему взору открылся его подтянутый торс, сплошь украшенный татуировками. Парень-вдохновение, прижавшись ко мне, вновь припал к моей шее. Я прикрыл глаза и тяжело дышал. Внизу живота приятно тянуло. Я вздрогнул, когда рука Гарри, к которой прилипло несколько песчинок, легла на мой живот и стала медленно сползать вниз – к линии серых спортивных брюк. Остановившись на секунду у резинки, пальцами Гарри проник под неё. Не открывая глаз, я сделал глубокий вдох и положил ладонь на руку Парня-вдохновения. - Гарри, не надо. - Не бойся, милый Луи, - дарит невесомый поцелуй в приоткрытый губы.- Всё будет хорошо. Его рука продолжает уверенно продвигаться вниз. Я позволяю ему сделать это. Притягиваю вверх за кудри и целую в алые лепестки губ, когда его рука сначала аккуратно поводит, а потом сжимает мой напряжённый член. Рычу ему в губы, не разрывая поцелуя. Морской бриз и волны океана продолжают ласкать наши разгорячённые тела, дарящие минутки наслаждения друг другу, лёжа на мокром песке. Я издаю тихий стон, когда кудрявый проводит рукой по стволу. Открываю глаза. Открываю глаза, приподнимаюсь на локтях, тяжело дыша. Несколько секунд не могу понять, где нахожусь и что произошло только что. Тыльной стороной ладони вытираю пот со лба. Понимаю, что нахожусь в своей комнате, в своей кровати. Привычно повернув голову направо, смотрю на электронные часы: четыре утра. Чёрт, неужто только сон? Падаю обратно на подушку, продолжая тяжело дышать. Ещё раз прокрутив в голове сон, сглатываю и, убрав руку со лба, провожу ею вниз, до живота. Зажмуриваюсь и, чертыхнувшись, убираю её, обнаружив приличный стояк. Нехотя встаю с кровати, опускаю глаза. Заметив приличный бугорок на серых домашних штанах, закатываю глаза и, мысленно отругав себя за это, иду в ванную. Тихо открываю дверь, стараясь не щёлкать замком. Бесшумно ступаю по полу, пытаясь не разбудить отца, мерно посапывающего в соседней комнате. Прикрыв дверь в ванной, щёлкаю выключателем и включаю воду, повернув кран. Поначалу яркий электрический свет режет глаза, но потом я привыкаю к нему. Снимаю серые штаны, на которых красуется пятно от натуральной смазки, облегчённо выдыхаю. Отбросив предмет гардероба на пол, залезаю в душевую кабинку, подставив лицо потокам воды. Зажмуриваю глаза и, опустив голову, сжимаю рукой свой член у основания. Плотно смыкаю губы, провожу рукой вверх, до головки. Ласкаю большим пальцем щель на ней, отодвинув тонкую кожу. Снова провожу рукой вниз, ещё плотнее сжав губы. Вверх. Отпускаю член, оставив лишь два пальца на чувствительной головке. Ласкаю её, размазывая выступающие капельки смазки. Мучая себя самого, провожу пальцами по щелке. Быстрее, ещё быстрее. Издаю первый, почти неслышный стон. Продолжаю оглаживать головку, второй рукой водя по стволу. Закусываю губу, чтобы не стонать громче. Не находя в себе больше сил стоять, опираюсь спиной о стеклянную стенку кабинки, от холода которой по всему телу сразу же расходятся мурашки. Продолжаю дрочить себе, вспоминая сон. Прикрываю глаза, представляю улыбку кудрявого, его хриплый от возбуждения голос, прекрасное тело. Сильнее сжимаю член в руке. Свободной рукой перекатываю яички, заставляя закусить губу сильнее и продолжать стонать. Вожу рукой быстрее. Она ударяется о лобок с каким-то пошлым звуком, что в совокупности с образом кудрявого в моём сознании заставляет возбуждаться меня больше. Через минуту я кончаю себе в руку, зажмурившись и выгнув спину. С приоткрытых губ слетает имя Парня-вдохновения, и я, абсолютно обессиленный, оседаю на пол. Вода продолжает течь, смывая с меня сперму. Просидев на полу душевой кабинки ещё какое-то время, я выключаю воду и выхожу из неё. Большие капли стекают с моего обнажённого тела, падая на пол. Хватаю с полки первое попавшееся под руку полотенце, вытираю голову и откидываю мокрые волосы назад. Зевая, подбираю с пола свои домашние штаны, с трудом натягиваю их на мокрое тело. Выключаю свет в ванной и, представляя себя бесшумным ниндзя, иду в свою комнату. Там падаю на кровать – досыпать положенное время. Утром из царства снов меня вытаскивает будильник, оповещая о том, что неплохо бы поднять свою задницу с постели. Это я и делаю. Как минимум ради того, чтобы выключить это издающее раздражающие звуки устройство. Несколько минут я сижу на краю кровати, потирая глаза, вспоминаю сон, заставивший меня проснуться посреди ночи. Почему-то только сейчас, утром, появляется какое-то странное чувство, как будто я сделал что-то плохое по отношению к Гарри. Как-то противно на душе из-за этого. Не желая больше загружать свой мозг негативными мыслями, я поднимаюсь и иду на кухню. Потом все по плану: завтрак, спешка в институт и, собственно, сами занятия. Сегодня пришлось исключить из привычного рациона душ, ибо я не очень хотел заходить туда после случившегося ночью. В институте вовсе не хотелось появляться… Снова выслушивать вопли и закрываться учебниками от летящих слюней изо рта профессора высшей математики, слушать бессвязные рассказы Зейна и жалобы Найла на то, что он не поел… Ладно, отсижу там долбаные три пары, не помру. Хотя… Может опять смотаться на пляж? Вдруг я опять встречу там Гарри. При мысли о кудрявом чуде внизу живота приятно потянуло. Хотя я не уверен, что смогу нормально смотреть на него после сна… До сих пор не по себе. Пока я ехал в тесном автобусе до института, всё же принял решение попытать удачу и сходить на пляж, но с лекций не сбегать: совесть отличника не позволяет. День в институте прошёл напряжённо. Я всё время смотрел на часы, умоляя стрелку бежать быстрее. Какое-то странное чувство, охватившее меня, не давало сидеть спокойно на парах, даже на философии уснуть не получилось. Когда я думал о Парне-вдохновении, - а мысли о нём не покидали мою несчастную голову весь день – в животе внутренние органы менялись местами, а к горлу подступал ком. Странное чувство, известное всем влюблённым. Как только заканчивается последняя пара, я вылетаю из института. Сердце начинает биться быстрее в предвкушении скорой встречи, исключая тот вариант, что кудрявого может вовсе не оказаться на пляже. Это было бы слишком подлой шуткой судьбы. Нервно смотрю на время, ожидая автобус на остановке, отбиваю известный только мне ритм ногами, переплетаю пальцы. Облегчённо вздыхаю, когда это средство передвижения, наконец-таки, приезжает. Когда оказываюсь у дома, буквально добегаю до подъезда, а уже внутри, не дожидаясь лифта, бегу на нужный мне этаж. Тяжело дышу, стоя у двери в квартиру, ищу нужный ключ в большой связке. Открываю дверь, пулей лечу в свою комнату. Там запихиваю в портфель, на котором до сих пор осталось несколько песчинок, всё, что понадобится мне для рисования. Не желая медлить ни секунды, ухожу из дома, чуть не забыв ключи. Стараясь немного успокоиться, иду по оживлённым улицам Нью-Йорка. Перекрёсток, ещё один. Совсем скоро можно будет увидеть пляж. Ещё несколько сотен метров до желанной встречи… В животе вновь завязался узел, когда я ступаю на песок. Я посмотрел по сторонам, ожидая увидеть Гарри поблизости. Как ни странно, на пляже никого не было. Совсем. Внутри что-то оборвалось, мне стало грустно. Даже желание рисовать пропало. Хотя, надежда всё равно не угасла. Глубоко вздохнув, я пошёл к кромке воды. Снял кеды, позволил волнам намочить ноги и край тёмно-синих брюк. Ветер путал мои волосы, приятно обдувал покрасневшее от бега лицо. Отойдя буквально на шаг от воды, я сел на песок. Я медленно осмотрел пляж и море в поисках вдохновения. На секунду это место показалось мне таким скучным и неинтересным, что захотелось уйти. Но, быстро подавив в себе это чувство, я остался сидеть на песке в ожидании чуда.