Когда меня ты позовешь

На следующий день рано утром супруги отправились в базилику Святого Димитрия. Этот день они решили посвятить экскурсиям и посетить как можно больше интересных и увлекательных мест. Базилика Святого Димитрия представляла собой пятинефное сооружение, построенное на месте римских терн, где согласно преданиям погиб великомученик Димитрий Солунский. Поначалу вместо базилики был возведен мартирий, но позже его переделали в трехнефную базилику, которая со временем разрослась в огромный храм. Осмотрев базилику снаружи, они вошли внутрь. Перед глазами Жюли и Дмитрия предстала колоннада из белых, зеленых и темно-красных мраморных колон. Привлекла внимание капитель, украшенная головами баранов. Двинулись дальше. Наибольший интерес у Жюли вызвали мозаичные полотна VII - VIII веков, на которых был изображен Димитрий Солунский. Но на всех них он имел различные черты, и каждое мозаичное полотно отличалось друг от друга. - Ты бы хотела, чтобы какое-нибудь из этих полотен висело в нашем замке Бомениль? – спросил вдруг Дмитрий. – Не мог не заметить, как твои глаза неустанно возвращаются именно к этим полотнам. Он улыбнулся. - Нет, что ты, они очень красивы, но их бы я никогда там не повесила, - ответила Жюли. - Отчего же? - Они не подходят по стилю и я знаю, что они не вызывают у тебя интереса. - Ты права, - обхватив плечи жены, сказал Романов. – Мне это совсем не интересно. Следующее место, куда отправились супруги, была крипта базилики. В ней располагался источник воды и по преданию именно там был убит великомученик Димитрий. Мало освещенная крипта, не вызывавшая особо положительных эмоций у князя с княгиней, быстро забылась, как только они вышли на улицу. Теперь им хотелось чего – то иного, более светлого и положительного такого, что заставит радовать глаза, а душу отдыхать. Таким местом для Жюли и Дмитрия стала Белая башня. Высотой в 27 метров она являла собой красивое место, где помимо самой башни находилось огромное количество деревьев и цветов. Будучи символом города, на самой верхушке башни располагалась площадка для отдыхающих и, поднявшись туда, заказав столик для двоих, а к тому же проголодавшись, они удобно устроились. С площадки открывался прекрасный вид города и моря. Зелень утопала в солнце, виднелись небольшие парусники и корабли плывущие вдалеке. Вскоре столик обставили едой, а Дмитрий Павлович заказал сухое красное вино. На пристани были слышны человеческие голоса, и иногда Жюли не раз подолгу смотрела вниз. - Моя Жюли, позволь мне нарисовать тебя, – сказал Дмитрий, когда они закончили обедать и принялись за вино. - Я научился рисованию у Ольги Александровны, сестры покойного нашего Ники. И пускай это получится не так хорошо, ведь я давно не практиковал, но это будет нарисовано мной для тебя, - улыбаясь, продолжал Романов. - Нарисуй рядом со мной и себя. Я с удовольствием буду позировать тебе, - оживленно ответила Жюли. В своей бежевой шляпке от солнца и бледно-розовом платье она была очаровательна, а ее глаза особенно заблестели при желании мужа нарисовать ее. Достав из небольшой сумки, которую они взяли с собой бумагу и карандаши, князь занялся портретом. Жюли даже и не подумала о том, что в сумке могли быть предметы для рисования! Сосредоточенный, серьезный Романов поднимал и опускал глаза и, погрузившись в рисование, не говорил ни слова, усердно надавливая на карандаш и ведя им по бумаге. Сорок минут спустя князь попросил жену сесть в другую позу, и Жюли послушно переменила ее. - Я закончил, - проговорил Дмитрий. – Ты готова увидеть? – его темные глаза устремились на Жюли. - Да! Сгорая от нетерпения женщина, поднявшись и подойдя к мужу, обхватила его шею, целуя ее и после, облокотившись на спинку стула, обвила его плечи руками, запуская пальцы под пиджак и продолжая целовать шею и лицо мужа. - Покажи мне Дмитрий, покажи, я горю от желания поскорее увидеть! Князь протянул жене через плечо портрет и Жюли, взяв его обеими руками, невольно улыбнулась. На бумаге она увидела неброский рисунок. Романов умело прорисовал черты лица жены, добавив соответствующий фон, затушевав, и в конце подписав ее имя. Жюли долго разглядывала рисунок, не выпуская его из рук и Дмитрий, повернув голову к жене, нетерпеливо выпалил: - Жюли, тебе нравится? Ты молчишь уже целых несколько минут! - Это бесподобно, Дмитрий! Как мне благодарить тебя? - воскликнула княгиня. Улыбнувшись, Дмитрий протянул руку, чтобы забрать рисунок у жены, но она, не отдавая ему и дразня, потянулась к его губам, легонько покусывая их и улыбаясь. Князь выхватив, наконец, рисунок из ее рук повлек ее к себе, перевалив через стул и удерживая обеими руками, прислоняя к своей груди, отвечал на поцелуи жены. Пятый день отдыха супруги решили посвятить верховой езде. Дмитрий, любивший лошадей и занимавшийся конным спортом, подумал, что было бы неплохо прокатиться вместе с женой верхом и обучить ее самому простому в обращении с лошадьми. Жюли такую идею поддержала. - Когда мне было лет десять, я помню, как мой отец обучал меня езде на лошадях, - говорила Жюли, идя руку об руку с мужем. – Но тогда я совсем не слушала и примерная ученица из меня не вышла. - Со мной выйдет, - ухмыляясь, прижимая жену ближе к себе и целуя ее, проговорил Дмитрий. Завернув за угол небольших домиков, которые они проходили вновь и вновь, оказавшись на окраине Салоников, перед их взором растянулись большие поля и деревья. Ступив на тропинку, справа расположились кукурузные поля, слева – молодые деревья. Наконец повернув вправо, Жюли и Дмитрий увидели огромную конюшню, разместившуюся по всей территории полей, ведущих вдаль. Конюшня, состоящая из одиннадцати больших помещений, разделенная на индивидуальные секции, выглядела просторной и уютной. Ландшафтные равнины, красиво развернувшись вокруг конюшни, добавлял ей сказочный вид. Сразу перед входом виднелась маленькая калитка, ведущая вглубь сада, а затем на равнины. Оказавшись за калиткой и осматриваясь, супруги не заметили, как к ним подошел невысокого роста рыжеволосый мужчина, судя по одежде, работающий конюхом. - Доброго дня, - сказал он. – Вы – великий князь Дмитрий Павлович вместе с супругой? - Да, - тут же ответил Романов. - Я – Аллен, конюх. Это большая честь для меня, князь. Ваши лошади ждут вас. Где изволите прогуливаться верхом? - Пожалуй, мы начнем с сада. Аллен пошел вперед, чтобы привести лошадей, а Жюли и Дмитрий не спеша зашагали вглубь сада. В саду росли кипарисы, туи и можжевельники вместе с одинокими березками и посажеными молодыми дубками. Ручей журча, выложенный из камней, протекал в центре сада. Мягкий и зеленый мох покрывал большинство деревьев и камней, а кое-где виднелись высокие, тоненькие тополя. Дорожки, выложенные кирпичом, вели прямо на равнины. Рядом стояли несколько лавочек, куда в случае чего можно было присесть. Показался Аллен, ведущий двух лошадей. Это были высокие красавицы белого окраса булонской породы с длинной гривой. Остановившись, они зафыркали, ожидая дальнейшей команды. - Вам нужна моя помощь, князь? Помочь ли вашей супруге сесть в седло? – спросил конюх. - Благодарим вас Аллен, - произнес с улыбкой Дмитрий. – Не нужно. Если что, мы позовем. Моя Жюли, выбирай любую и садись, а я тебе помогу. Жюли подошла к одной из лошадей и легонько коснулась ее гривы, гладя ее. - Это очень хорошая, добрая и спокойная лошадь мадам, - улыбаясь, говорил Аллен. Женщина ответно улыбнулась, взглянув в лицо конюха. Ощутив руки мужа у себя на талии, все еще улыбаясь, Жюли прижалась к Дмитрию, почувствовав у себя на шее его нежные поцелуи. Касаясь губами жены, князь добрался до ее левого уха и, покусывая его, прошептал: - Жюли, помести левую ногу в стремя, схвати аккуратно лошадь за гриву, оттолкнись правой ногой и перебрось ее через спину животного. Я тебя поддержу, моя дорогая. Предпринимательница сделала все так, как сказал ей Дмитрий, и через секунду она была уже в седле, и князю даже не пришлось ее поддерживать. Вслед за женой в одно мгновение, он запрыгнул на лошадь, оказавшись рядом с Жюли и обхватив ее обеими руками. Держась вместе за поводья, Дмитрий продолжал: - Ты не возражаешь, если я буду какое-то время сзади тебя?- и, обращаясь к конюху, который все еще стоял на своем месте: - Аллен, придержите, пожалуйста, мою лошадь я расскажу жене, как тронуться с места. - Да, да, конечно, - промолвил Аллен и крепче сжал поводья второй лошади. - Я не возражаю, Дмитрий, - ответила Жюли. - Теперь ты должна поддаться корпусом вперед и сжать туловище лошади обеими ногами, чтобы она пошла вперед, ритмично ударив ее, но легонько, не причиняя боли. Романов заметил, как Д'Эпинье напряглась и занервничала, а ее руки слабо удерживали поводья. - Держись крепче и не бойся, Жюли. Я рядом с тобой, у тебя все получится. Ну же, смелей! Немного ударив лошадь ногами, и поддав корпус вперед, она сжала крепче поводья и лошадь, фыркнув, зашагала. - У меня получилось, Дмитрий! – улыбаясь, воскликнула Жюли. - Ты умница, - сказал князь, целуя ее. - Я знал, что у тебя все получится. Дальше ты должна сама. И резко спрыгнув, он направился ко второй лошади ожидавшей его. Аллен передал поводья Дмитрию и тот, через секунду уже сидевший в седле, подъехал к жене. Поравнявшись, они направились в середину сада, минуя лавочки и ручей, не спеша, управляя лошадьми и ведя их к равнинам. - Какой чудесный вид! - проговорила Жюли. – Моя лошадь очень послушна, - и улыбаясь, она погладила ее. - Будь осторожна, управляй лошадью и ни на минуту не забывай, что она может не поддаться тебе, Жюли. Поводья – твое главное оружие. - Не волнуйся ты так, - улыбаясь, отвечала женщина. – Все будет хорошо, я слежу за этим. Выйдя к равнинам, они ускорили шаг. Стояла чудесная погода. Зеленая трава колыхалась от легкого ветра и солнце, достигнув своей точки, палило. Окинув глазами равнины, супруги развернулись влево, стремясь добраться до ближайшей лесополосы. Дмитрий, получая удовольствие от езды, немного отдалился от жены и поскакал вперед, когда услышал мужской голос позади себя. Несколько раз он выкрикнул имя князя. Обернувшись, Романов увидел рядом с Жюли двух мужчин и женщин. Подъехав к жене, Дмитрий спустился с лошади и подошел ближе к незнакомцам. Но тут же расплылся в улыбке, узнав их. - Ты не узнал нас, Дмитрий? – удивленно протянул первый из мужчин. Высокий, крупный, совсем еще молодой, светло-русый, с квадратно-овальным лицом и заостренными ушами и Дмитрий, конечно же, узнал его, как только подошел ближе. Это был сын покойного Кирилла Владимировича – Владимир Кириллович после смерти отца принявший титул «Его Императорское Высочество Государь Великий Князь». Рядом с ним стояла его молодая супруга Леонида Георгиевна. Черноволосая, статная, румяная и очаровательная, она глядела на Жюли, пытливо осматривая ее. Чуть поодаль находился еще один мужчина среднего роста, круглолицый, черноглазый, бровастый с большими, мясистыми губами, небольшими усиками и оттопыренными ушами. В прошлом Александр Львович Казем-Бек был главным лицом в движении младороссов вплоть до 1937 года, пока не подал заявление в отставку. Около Александра Львовича находилась его племянница – молоденькая девушка лет восемнадцати по имени София. Маленького роста, очень худенькая но розовощекая, в белом льняном платьице, прелестная, с бархатистой кожей. Огромная шляпа покрывала белокурую головку, а ее волнистые локоны непокорно шевелились, как только та начинала движение. Подойдя к Владимиру Кирилловичу и Казем-Беку, Дмитрий Павлович крепко обнял их, вслед затем поцеловав дамам руки. - Я рад видеть вас, как вы? Что нового в младороссах? София, вы стали такой красавицей, - улыбаясь, проговорил Дмитрий. - Сойдет все, но мы обеспокоены шатким положением в Европе, - ответил Александр Львович. - Говорят, вот-вот Германия начнет нападение, но мы пока в это не верим, - закуривая, заговорил Владимир Кириллович. - Дмитрий, познакомь нас со своей спутницей, - улыбаясь, попросила Леонида Георгиевна. - О, я совсем забыл! – выпалил князь и, подав руку Жюли, помог ей спуститься с лошади. – Моя Жюли, прости меня, - прошептал он. - Это ведь ваша жена князь, - протянул Казем-Бек. – Если не ошибаюсь, вы недавно поженились. Княгиня, мое почтенье, - и поцеловав руку Жюли, он улыбнулся. - Жена? – раскрыв глаза, выговорила Леонида Георгиевна. – О мой Бог, Дмитрий, я даже и не знала, что ты женился во второй раз! Наш покойный Кирилл Владимирович ни словом не обмолвился о твоей новой жене, вот подлец! – захихикав, она прикрыла рот рукой. - Леонида прошу, не говори так о моем отце, - буркнул Владимир Кириллович. - Да, Дмитрий – мой муж, - произнесла Жюли, и все затихли, услышав ее голос. – Я рада видеть вас господа, рада видеть и вас, дамы. К сожалению, когда я была в партии, мы не так тесно с вами виделись, Александр Львович. Ну а о вас, Владимир Кириллович, я и вовсе ничего не знаю. - И мы рады познакомиться с вами Жюли, - послышался тихий голосок Софии. Улыбаясь, она прошла чуть вперед. – Говорят, в прошлом вы являлись знаменитой танцовщицей экзотических танцев. - Да, – подтвердила Жюли. – Но мне пришлось оставить это занятие в прошлом. В Париже я открыла антикварный магазин и сейчас работаю там. - Это очень интересно и мы обязательно расспросим еще вас об этом, - заявила Леонида Георгиевна, - но в женском кругу. – И ухмыльнувшись, она продолжила: - Дмитрий, а как же Одри? Вас совсем ничего больше не связывает? Несколько месяцев назад я видела ее с сыном. Упоминание об Одри Эмери вызвало у Жюли неприятные ощущения. Супруга Владимира Кирилловича так свободно и легко заговорила об этой женщине, которая принесла так много страданий танцовщице, что Жюли почувствовала, будто ее сердце проткнули чем – то острым и на минуту оно сжалось и кольнуло. - С Одри нас больше ничего не связывает мадам, - заявил Дмитрий. – Единственное, что у нас общее так это Павел, мой сын. С ним я вижусь не так часто как хотел бы, да и нет времени. Нам нужно еще наших детей поставить на ноги, - улыбаясь, князь сжал руки Жюли и поцеловал ее в макушку. Леонида Георгиевна хотела что – то ответить, но ее опередил Казем-Бек, видя, что разговоры о детях, браках, разводах так и не закончатся, он решил перейти к вопросам о лошадях. - Вы давно здесь, Дмитрий? Я бы хотел предложить нам всем троим поскакать до лесополосы, если конечно дамы не будут против, ведь я убежден, что у них найдутся темы для обсуждения, - оглядывая всех, говорил Александр Львович. Дмитрий Павлович собирался возразить, ведь он хотел до конца обучить Жюли верховой езде, но предпринимательница одобрила предложение Казем-Бека, уверяя, что еще будет время. И трое мужчин поднявшись в седло, поскакали к лесополосе. Женщины в это время прошли в сад, расположившись на ближайшей лавочке и прячась от солнца. - Жюли, так почему же вы оставили свою сценическую деятельность? – задала вопрос София, стоя рядом с княгиней. - Это все статья, да? – вопрошала Леонида Георгиевна, хватаясь за шляпу и укрываясь от солнечных лучей. Но видя, как меняется выражение лица у Жюли, она воскликнула: – Право, княгиня, все мы знаем про эту статью, ничего уж не сделаешь! - Нет дамы, статья здесь не причем. Я решила отказаться от этой деятельности, так как поняла, что одними выступлениями мне ничего не добиться. Жюли попыталась как можно естественнее выговорить это. Ее лицо приняло серьезный вид. - Наверное, вы очень хорошо танцевали, - продолжала София. – Моя мать бывала на вашем выступлении еще в России и говорила, что вы божественна на сцене! У вас было много поклонников? За вами ведь не один князь ухаживал, верно? - Ну что вы, мадам… - И из всех вы выбрали именно Дмитрия! - восклицала София, скрещивая руки на груди и закрывая глаза. - София, не мучайте княгиню своими вопросами, - отрезала Леонида Георгиевна. – Лучше посмотрите, что наши красавцы-мужчины вытворяют возле лесополосы! Взгляды женщин обратились к лесополосе. Дмитрий Павлович, Владимир Кириллович и Александр Львович неустанно направляли лошадей в разные стороны, делая повороты и ускоряя шаг. Затем, они заметили в руках князей мяч и заключили, что те принялись играть в поло. - Ох, как жарко! – пролепетала Леонида Георгиевна, зайдя обратно в тень. – Жюли, расскажите мне, есть ли у вас дети? Князь сказал, что вам нужно поставить на ноги еще своих детей. - Да, - улыбнулась Жюли, вспоминая детей. Она очень за ними скучала и с нетерпением ждала возвращения в Париж. – Моему старшему сыну Дмитрию сейчас двадцать один год и он учится в университете, а младшей дочери Мелани – двенадцать. Она ходит в местный лицей, очень любознательная и умная. - А есть ли фотографии? – заглядывая в глаза Жюли, заинтересованно спросила София. - О, сейчас поищу! Жюли опустила руку в маленькую сумочку и вытянула оттуда миниатюрную фотографию Дмитрия. - Как же он похож на князя! – изрекла Леонида Георгиевна, беря фотографию в руки. - Фотографии Мелани у меня, к сожалению, нет, но она светловолосая, милая и красивая девочка. Думаю, она пошла в мать Дмитрия, Александру Георгиевну. София и Леонида Георгиевна все рассматривали фотографию старшего сына Жюли и умилялись сходству с великим князем, когда в сад вбежал запыхавшийся Казем-Бек. Его лицо, на котором был написан ужас, все искривилось, а в глаза читался страх. - Случилось несчастье! Дмитрий Павлович… При упоминании мужа Жюли машинально встала и, выхватив фотографию у женщин, впилась глазами в Александра Львовича. - Что случилось, Александр Львович? Что с моим мужем? - Княгиня, Дмитрий упал с лошади и скорее всего, он повредил спину, нам нужно вызвать врачей. - Где он сейчас? – судорожно спросила Жюли и выбежала на равнину, побежав к лесополосе. Казем-Бек рванулся за ней. Добежав, увидев мужа лежащим на земле, она вскрикнула, наклоняясь к нему и хватая его за плечи. - Как так получилось? Как так получилось? – повторяла она. Владимир Кириллович молчал, наблюдая за Жюли и придерживая лошадей. - О, мой Бог! – Жюли присела рядом с мужем, держа его за голову. – Мой милый Дмитрий, скажи мне, скажи, сильно больно? Дмитрий Павлович беспомощно лежал на земле и не мог пошевелиться. Он пытался что – то сказать, но от болевого шока не мог ничего внятного выговорить. - Все будет хорошо, я рядом, я здесь, - говорила Жюли, гладя мужа по голове. – Александр Львович, - обратилась она к Казем-Беку пришедшим следом за ней, - врачей! Срочно! Врачей! - Да, да, миледи, дамы уже побежали за врачами, сейчас они будут! - Нельзя его так оставлять, нельзя! Нужно куда – то его переместить! – восклицала Жюли. - Княгиня, если Дмитрий повредил позвоночник, то любое действие доставит ему боль, лучше оставить все так, как есть до прихода врачей, - взял слово Владимир Кириллович. - Вы хотите оставить его на сырой земле? – негодующе закричала Жюли и, посмотрев на Дмитрия, заплакала. - Моя Жюли не плачь, - с трудом пробормотал Дмитрий, - не плачь. Он попытался коснуться ладонью ее лица, но острая и щемящая боль помешала и он застонал. Минут через пятнадцать – двадцать появились врачи. Положив Дмитрия Павловича на носилки, они увезли его в ближайший госпиталь Салоников, не говоря ничего о том, насколько опасно его падение и угрожает ли оно жизни великому князю. Вскоре выяснилось, что падение не угрожает жизни князю и это всего лишь небольшой ушиб, однако требовалось лечение и постоянный отдых. В такой ситуации оставаться в Греции больше не было смысла, да и Жюли сильно переживая за мужа, решила немедленно возвращаться в Париж к детям и ожидавшей их тетушке Женевьев. В начале декабря супруги вернулись в Париж, и Жюли неотрывно была рядом с Дмитрием, отмечая его явные улучшения. С помощью мадам Дэглуа, а в особенности детей, которые непрерывно находились рядом с отцом, князю действительно стало лучше, и он пообещал, что больше никогда не будет играть в поло, сидя верхом на лошади. Но как только Дмитрий Павлович восстановился и вернулся к прежней жизни, в Европе грянула Вторая мировая война. 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу и французы, обеспокоенные, массово покидали города. Дмитрий и Жюли не менее встревоженные острой политической обстановкой также решили уехать. Вследствие падения у великого князя обострился туберкулез, зачатки которого он имел еще с детства. И в начале 1940 года Дмитрий вновь почувствовал себя хуже. Понимая, что с отъездом медлить больше нельзя и в любой момент может случиться что – то ужасное с мужем, Жюли на время закрыла свой антикварный магазин в надежде вернуться туда. Младшему Дмитрию и Мелани пришлось покинуть учебные заведения. Дома на улицах Риволи и Сент-Оноре вынуждены были продать, а вместе с тем Дмитрий Павлович также продал свой замок Бомениль некоему финансисту и библиофилу Жану Фюрстенбергу. На полученные деньги супруги уехали вместе с мадам Дэглуа в нейтральную Швейцарию, положив Дмитрия Павловича в горный санаторий «Шацальп» в Давосе. В этом восточном городке на реке Ландвассер они сняли небольшой домик, укрываясь от начавшейся войны и желая поскорее поправить здоровье великого князя. Между тем как говорил Владимир Кириллович и Александр Львович, беспокоиться все – таки следовало и особенно партии младороссов. Начавшаяся война практически парализовала их работу, которая теперь уже обходилась без денег Дмитрия Павловича и главного деятеля Казем-Бека. Партия, находившаяся тогда во Франции, в сущности, оказалась в двояком положении: с одной стороны, они были против нацистов, но с другой, являлись весьма подозрительными для французских властей, ведь именовали себя «советской партией». В конце концов после того как Франция и Великобритания объявили войну Германии, младороссы предложили себя в полное распоряжение французских властей, однако власти отказались и заключили, что лучше всего будет распустить Союз молодой России. Тем не менее, перестраховавшись, французская полиция начала аресты младороссов и схваченных, их отправляли в концлагерь Берне д Арьеж. Вскоре большинство из них было освобождено под игом немецких оккупантов. И опасаясь преследования со стороны немцев, Александр Казем-Бек эмигрировал в Испанию, а затем в США попытавшись начать там новую жизнь. Но, несмотря на запреты и недоверие французских властей многие младороссы приняли участие в освобождении Европы от нашествия нацистской заразы.