***
План был прост: на следующее утро Твик заберёт их из поместья Такеров, а потом они поедут на север Нью-Йорка, чтобы провести чудесный уик-энд, восстанавливая связь и отключаясь от шума, суеты городской жизни. К удивлению Твика, его родители уже были на ногах на следующее утро, когда он спустился вниз со саквояжем. В любом случае, большая часть его одежды летнего сезона всё ещё была здесь, так что разумно было остановиться на ночь тут. А ещё ему нужна была его любимая машина. — Доброе утро, солнышко! — поприветствовала Мэри и передала ему чашку кофе, когда он вошёл в кухню. — Привет, мам, — ответил Твик, зевнув. Он сел за стол рядом с отцом. Последний, посмеиваясь, ел хлопья. — Так. И куда это вы двое сбегаете? — В загородный дом его семьи на севере штата. Он никогда не рассказывал родителям о случившемся. — Ох, это звучит так мило! Думаю, все выходные простоит солнечная погода! В животе у Твика словно что-то перевернулось, когда блондин сделал большой глоток кофе. Они знали, что Крейг отправлялся на реабилитацию. Ну, это бы они поняли и без Твика. Проклятые таблоиды и всё остальное. Но… Твик не был уверен, стоит ли ему что-либо говорить в этот момент. Он не хотел, чтобы они смотрели на Крейга иначе, потому что они уже были на пути к этому. Но сейчас-то что? Эта тайна останется в Нью-Йорке. — Никогда не знаешь. Может быть, пойдёт дождь. Даже гроза, — добавил Ричард, и Твик слегка улыбнулся, глядя на край своей кружки и слушая родителей. — Не будь таким занудой, Ричард! Завтра официально лето, и мы не хотим сглазить Твика плохой погодой. — Если честно, я бы не был против дождливого дня в лесу. Это звучит… мирно. — И романтично. — П-пап! — Эй, я просто говорю! — Ричард приподнял руки в качестве защиты, а Мэри шлёпнула его по руке лопаточкой, держащей в руке. Она поставила перед Твиком тарелку с блинами. — Вот, дорогой. Сегодня тебе предстоит долгая поездка. После завтрака Твик ещё раз насладился кофе с родителями и Бином, прежде чем попрощаться и отправиться в поместье Такеров. Твик уже бывал в этом месте несколько раз благодаря Трише, но никогда, когда там был Крейг. Кроме того, всё поместье так захватывало дух каждый раз, когда он приезжал, но теперь, когда Крейг оказался в его стенах? Да. Эти бабочки быстро поселились в его животе, когда он начал узнавать эти дороги, которые приведут скоро приведут его к парадным дверям огромного поместья. Когда он свернул на подъездную дорожку (это заняло, по крайней мере, пять минут), он начал задаваться вопросом, как пройдут выходные. Будут ли они вообще драться? Где именно находится этот дом? Может быть, это подстава? Крейг хочет убить его? Но что, если правда собирается?! Что, если Твик попадёт в какое-нибудь шоу «Нераскрытые Тайны» типа убийства в Кэдди?! О боже мой, ЗАТКНИСЬ! Нуждаясь в глотке свежего воздуха, Твик судорожно вздохнул, протянул руку и нажал кнопку, которая позволила верху откатиться. Да. У Твика был Фиат, но это был светло-синий с белым салоном кабриолет Фиат. И он обожал эту машину. Когда процесс был завершён, Твик испустил более громкий выдох на этот раз, когда поместье появилось в поле зрения. Он припарковался там, где каждый раз это делал, когда посещал это поместье. Они ни разу не заикнулись о том, будет ли его уже ждать Крейг или Твик заскочит поздороваться. Блондин на мгновение задержал взгляд на телефоне, прежде чем схватить. — Проклятье, — пробормотал он, прижимая его к уху, и нервно покачивая ногой. Почему он вообще нервничает?! Такеры ведь его знают! Он знает Крейга! Они уже сказали, что любят друг друга. Ты думал, что знал Крейга до этого… посмотри, как это обернулось для т- — -Мам! Я-Dios mío-алло?! — Неподходящее время? — О, привет! О, нет-нет, самое, что ни на есть подходящее, просто-ТРИША-моя семья сводит меня с ума. Твик слегка улыбнулся шуткам, которые слышал на заднем плане. — Хочешь, чтобы я пришёл и спас тебя? — Да, пожалуйста. Буду ждать у двери. Прежде чем Крейг повесил трубку, до ушей Твика донёсся поток испанских слов и он рассмеялся про себя, открыв дверцу машины. Дом всегда заставлял его останавливаться и восхищаться им, отделка и дизайн дома напоминали ему что-то, что он видел в Париже. Наиболее приближённым, что он мог вспомнить, был Версальский дворец, но его дом был не такой большой, как дворец. Хотя, по сравнению с домами, которые Твик уже привык посещать, дом Такеров мог бы с таким же успехом быть дворцом. Он успел постучать в дверь всего один раз, прежде чем Крейг рывком распахнул её; уставшие глаза и одежда были так не похожи на всё, что постоянно Твик видел. Чёрная футболка, джинсы и потрёпанные конверсы. Вот это было зрелище; Твик несколько раз открывал и закрывал рот, обдумывая мысли, а потом причислил горло. — Ты-ох! — Что? — Ничего! Я просто-, — Никогда не видел тебя в такой повседневной одежде, — Просто неплохая смена стиля, вот и всё. Крейг улыбнулся, окинув быстрым взглядом Твика сверху вниз. — То же самое могу сказать и тебе, — Твик покраснел и посмотрел на себя, собираясь возразить, но Крейг опередил его, — Пошли. Мои родители хотят сказать «привет». Твик кивнул, схватив протянутую руку Крейга, и последовал за ним в дом, который постепенно становился ему знаком. Он заметил, что от него исходил характерный запах сигаретного дыма с лёгким привкусом ванили. Как ни странно, это успокаивающе подействовало на нервы Твика, когда его привели к бассейну. Боже, этот бассейн. Он был чертовски огромен и нагрет. Поэтому, когда несколько месяцев назад он чувствовал себя подавленным после всего, что произошло, возможность поплавать в приятном тёплом бассейне была как раз тем средством, которое ему нужно было в то время. — Твик! — Это была Лаура, бесцельно плывущая по воде с бокалом виски в руке, — Hola mi amor! Как поживаешь?! — крикнула она с другого конца бассейна. — М, очень хорошо, Лаура! А вы?! — Жизнь хороша! Твик рассмеялся про себя, когда Триша встала со своего места на краю бассейна и улыбнулась, когда они поцеловали друг друга в обе щёки. — Привет, красотуля! Я вижу, ты тоже наслаждаешься выходным днём? — Ну, а как же! Снаружи так прекрасно! — И ты отправляешь в нашу хижину! Надеюсь, тебе там понравится. Мои любимые детские воспоминания происходили именно там, — Триша слегка сжала щёку Твика, проходя мимо, чтобы поцеловать отца в щёку, когда он вышел на улицу, а Томас, посмеиваясь, подошёл к тому, с кем сейчас разговаривала его дочь. — Необычно видеть тебя в этих краях! — Сказал Томас, крепко обнимая Твика. Крейг наблюдал, как каждый член его семьи взаимодействовал с… хм. Что же между ними? Твик не был его молодым человек, по крайней мере, он так не думал. Они, конечно, сказали друг другу «я люблю тебя», но они ничего не установили по дороге домой прошлой ночью. Они были так взволнованы, что начали обсуждать планы на выходные, как только решили, что уезжают. Оторвавшись от своих мыслей, когда понял, что отец и Твик разговаривают, Крейг прочистил горло и положил руку на поясницу блондина. — Мне-ах-очень не хочется прерывать вас, болтунов, но мы скоро уедем, если хотим добраться туда до заката, — Вмешался Крейг. Томас взглянул на сына, приподняв бровь и слегка усмехнувшись. — Почему бы тебе пока не отнести свой багаж в машину Твика, а я пока поговорю с ним напоследок, — Крейг открыл было рот и собирался вмешаться, но-, — Наедине, — Как сказал бы Томас, Крейг не добьётся своего. — Хорошо, — Крейг слегка сжал бедро Твика, прежде чем направиться к дому, — Буду ждать в машине. — Л-ладно! — Крикнул в ответ Твик, сглотнув ком в горле, и быстро перебрал все мысли, относительно того, что Томас, возможно, хотел бы с ним обсудить. Бизнес? Может быть. Что Крейг — убийца? Маловероятно и невозможно. Как добраться до хижины? Возможно, но ведь у них есть телефоны! Как только они услышали, что дверь в дом закрылась, Томас откашлялся и упёр руки в бока. Твик видел, что он с трудом подбирал слова. — Как… как прошёл его первый день вчера? Ох. — Это было… отлично, на самом деле, — Твик немного помедлил, — Мы переделали его кабинет. — Да? — Да. Перекрасили, обустроили… он сказал, что это новое начало… и для него, и для меня. От этих слов у Томаса перехватило дыхание, и Твик ободряющее улыбнулся ему. — Я просто… я беспокоился… Я-я не очень хорошо спал, понимаешь? Когда он был в часе езды, и всё такое, и… и то, что случилось в прошлый раз, когда ты звонил, и всё прочее… — его голос затих ближе к концу. Твик понял, почему Томас хотел поговорить прямо сейчас: Чтобы проверить, что с его сыном всё в порядке. — Я понимаю, — прошептал Твик. — … Я знаю, что он говорил это много раз, я уверен, но… Я сожалею… о том, что с ним случилось- — Вы не должны извиняться за него, Томас. Он взрослый человек… он-он знает, что поступил неправильно и… теперь всё в порядке. Как я уже тогда сказал за ужином: мне тоже нужна была помощь, — Твик протянул руку и сжал предплечье Томаса; его улыбка стала шире. Это заставило того улыбнуться. — Ты ведь так хорошо к нему относишься. Я не думаю, что он это понимает. — Понимает, — Твик усмехнулся, слегка покраснев при мысли о прошлой ночи в лифте, — Просто ему нужно время, чтобы правильно подобрать слова.***
Четыре часа. Это заняло у них четыре часа. Плюс ещё двадцать минут, когда они остановились пообедать, а затем ещё тридцать, когда машина перегрелась, и им пришлось остановиться и посидеть. На самом деле, двадцати минут с лихвой бы хватило, но Крейг откинул капот, чтобы осмотреть и убедиться, что всё в порядке, и Твик настоял на том, чтобы он смотрел подольше. (Он всегда питал слабость к парням, которые знают, что делать с машинами). Им также пришлось пройти около мили по дороге до заправки, чтобы купить охлаждающую жидкость для Фиата. Поездка была наполнена пустой болтовнёй, некоторыми тихими моментами, когда они слушали окружающие их звуки с опущенной крышей, и на последнем отрезке пути они слушали один из любим подкастов Твика (по совпадению о неразгаданных тайнах). Они подъехали к хижине около трёх пополудни, и Твик, напевая себе под нос, вытянул руки над головой. Место было великолепное, здание просторное. Оно было двухэтажным с частным причалом, который вёл к озеру (где также была пришвартована небольшая лодка), и палубу на вышеупомянутое озеро. За этот интерьер можно было умереть, и рот Твика медленно открылся, когда он огляделся вокруг. Камин в центре гостиной, огромные открытые потолки, когда он заметил, что второй этаж был в основном лестницей, ведущей к участку пола, который соединялся с каждой комнатой. Было не важно, из какой комнаты вы выходили: выходя, вы смотрели прямо вниз и видели первый этаж. Твик также заметил высокую королевскую кровать возле раздвижных стеклянных дверей, кровать, расположенную в эркере, который выходил прямо на озеро. Короче говоря: дом был воплощением мечты. — Чёрт возьми, — Твик наконец выдохнул, позволив саквояжу, который он упаковал, выпасть из его руки. — Я так и думал, — Крейг усмехнулся, закрывая дверь и внося свою сумку внутрь. — Я-я даже не знаю, что сказать! Это-вау! — Такого ответа вполне достаточно, — Крейг тоже огляделся, ведь прошло уже так много времени с тех пор, как он был тут в последний раз, — Я позволю тебе выбрать, где спать эт- — Там! — Твик указал на королевскую кровать, уже направляясь к ней со своим багажом. — Я хочу спать здесь все выходные! Крейг подавил смех, фыркнув, когда почувствовал, как улыбка появилась на его лице. — Это было просто. Блондин первым вскарабкался по лестнице и лёг, чтобы Крейг мог передать ему сумки. — Итак, как далеко мы находимся от ближайшего города? — спросил Твик, забирая у Крейга свой саквояж. — Около двадцати минут, — сказал Крейг, предавая свою сумку наверх, прежде чем подняться, — У них там есть замечательный ресторан морепродуктов. У них все лобстеры из Мэна. Глаза Твика широко раскрылись, когда показался Крейг, и теперь последний смеялся над выражением его лица. — М-Мэновский лобстер? — Ты удивлён? — Н-нет! Я просто… Я-я просто никогда не мог позволить себе Мэновских омаров, — Под конец голос Твика оборвался, а лицо покраснело от смущения, вызванного этим признанием. Осторожно приподняв пальцем его подбородок, Крейг устроился на краю кровати, ухмыльнувшись. — Ты же знаешь, что деньги для меня не проблема. — Я-я знаю, просто… неважно. — Что? — Ничего!- — Твик, — на этот раз его голос звучал строго, что заставило Твика выпрямится, и наконец посмотреть ему в глаза. — Я просто не хочу, чтобы ты думал, будто я использую тебя в своих интересах, ладно? — Он вовсе не собирался выпаливать это, просто это выплеснулось наружу, как рвота. Но Крейг даже не смотрел на него рассерженно… на самом деле, он был удивлён. — Ты думаешь, я о тебе так думаю? — Ну… нет, но иногда мне кажется, что я пользуюсь т-твоими деньгами и добротой… — Твик, — голос Крейга стал мягче, — Я бы не хотел тратить деньги на кого-то другого. Кроме того, — он немного промычал, и Твик заметил лёгкий румянец на его щеках, — Это… это для меня большая честь — купить тебе первого Мэновского омара. Твик моргнул, глядя на человека перед собой, прежде чем полностью ослабить свою бдительность и позволить своему лицу расплыться в улыбке. Не говоря ни слова, Твик подался вперёд и нежно поцеловал его в губы, и оба слегка вздохнули от соприкосновения. Всё это было ещё так ново; это воссоединение и их рост. Но это было только начало их выходных. У них ещё так много времени. — Я люблю тебя, — прошептал Твик, и Крейга перехватило дыхание. Твик хихикнул, заметив это. — И я тебя.***
За Мэновского омара можно было просто умереть. Но, как назло, Твик прежде глазам позволил съесть его, чем его мозг бы успел задуматься, есть ли в десерте, который заранее был выбран только для него, фундук. Но так и было. И вот теперь он ехал обратно, изо всех сил стараясь скрыть свою аллергическую реакцию. К счастью, он почувствовал слишком знакомый зуд в задней части горла после двух кусочков и не нуждался в Эпи-Пене, но он почувствовал тошноту и желание почесать горло. — Всё хорошо? — спросил Крейг, заметив молчание Твика. Блондин просто кивнул. Он знал, что, если начнёт говорить, то начнёт кашлять или запыхается. Если бы можно было продержаться ещё пятнадцать минут… — Твоё молчание начинает беспокоить, — Твик лишь слабо улыбнулся, стараясь не поднимать головы. Он почувствовал, как у него запульсировали губы, и смутился. Как он мог быть таким идиотом?! Крейг никогда не видел у него такой реакции! Господи, он подумает, что ты такой идиот, если всё это затеял! — Я… сделал что-то н- — Н-нет! — Твик закашлялся, резко задыхаясь, когда остановился на красном. Что ж, всё пошло ко дну. Не в силах остановиться, он поднёс руку ко рту и сильно кашлянул в локоть, пытаясь почесать горло. Загорелся зелёный, и Твик немедленно съехал на обочину, продолжая кашлять. — Ты в порядке?! — Я-да? Крейг моргнул, увидев губы Твика, когда тот отстранился — розовые и распухшие, как будто они целовались. По его подбородку побежала сыпь, направляясь вверх по щекам. Его глаза расширились, когда он выругался себе под нос. — У тебя аллергическая реакция?! — М-может. — Это был тот самый торт, да? Вот почему ты его не съел! — Н-нет! Я был-, — Снова кашель, — Сыт! — Твик, ты же не отказываешься от таких сладостей, — Крейг вздохнул, оглядывая бардачок. — Где твой Эпи-Пен? — В х-хижине. Но мне не-! — Что?! — Он мне не н-нужен! Я просто-, — Твик остановился, чтобы глотнуть воздуха, — Мне нужен Бенадрил! Он неплохой, к-клянусь! — Ты еле дышишь! — Верь мне, — Твик с трудом сглотнул, морщась от боли, — Он-он совсем невредный! Крейг уже хотел спорить, но, чем больше времени они будут тут торчать, тем хуже будет Твику. Выругавшись себе под нос, Крейг кивнул головой в сторону заднего сидения. — Ложись, я отвезу нас домой. Твик кивнул, забираясь на заднее сиденье, и у него перехватило дыхание, когда живот скрутило судорогой. Устроившись поудобнее, он слегка усмехнулся, когда Крейг пытался устроиться на водительском месте. Он был прав: эта машина не предназначалась для человека его роста. — Удачи с т-такими ногами.***
Во второй раз Мэновский омар оказался не таким вкусным. Тем более, что Твик терпеть не мог рвоту, потому что она появлялась только тогда, когда он достаточно глупо себя ведёт и ест фундук. Это всегда заставляет его горло чертовски гореть, и он просто чувствует себя дерьмом до конца ночи. Но на этот раз Крейг был здесь. Он был здесь, принёс ему воды и сидел с ним, чтобы составить ему компанию, пока он принимал тёплую ванну с пеной, и помочь, когда внезапно заболело его тело. Он бодрствовал и следил за тем, чтобы Твик оставался тёплым, когда его била дрожь. Он гладил его живот, пока блондин наконец не заснул после подействовавшего Бенадрила. Это было всё, о чём мог думать Твик во сне, его разум был наполнен искрами и фейерверками, бабочками и всем, что было между ними. Однако, когда он проснулся около семи утра, тепла рядом с ним не оказалось. Потерев глаза, Твик застонал и перекатился туда, где должен был находиться Крейг, но его там не было. Он прислушался, ожидая его в хижине, но через несколько минут ничего не услышал. Сбитый с толку, Твик перевернулся на спину и прислушался ещё раз, не появится ли кто сейчас рядом с ним. Было трудно сосредоточиться на этом, так как он всё ещё был так слаб; Твик вздохнул и перевернулся на другую сторону, чтобы посмотреть на озеро. Медленно сев, Твик нахмурил брови, заметив, что Крейг сидит на краю причала, свесив ноги в воду, и просто смотрит на водную гладь. Что ты там делаешь? Твик стащил с кровати лёгкое одеяло и медленно спустился по лестнице, прежде чем завернуться в него. На улице было тёплое утро, но всё ещё ощущался лёгкий холодок. Официально наступил первый день лета, и всё же Твик чувствовал, что ничего ещё не изменилось. Температура воды определённо изменилась, отметил Крейг, наблюдая за своими ногами под поверхностью воды, пока солнце медленно начинало подниматься. — Что ты здесь делаешь в такую рань? Крейг обернулся на звук его голоса, его горло дрогнуло, когда он устало улыбнулся. — А ты что тут делаешь? Тебе нужно отдыхать. — Фундук не может держать меня в одном положении слишком долго, — издевался Твик, сев рядом с Крейгом и скрестив ноги. — Кроме того… там было очень одиноко, — На этот раз его голос звучать мягче, и Крейг закрыл глаза от этих слов. — Да, — Я знаю, что ты имеешь в виду, — На королевских кроватях может стать одиноко. Твик слегка улыбнулся, склонив голову на его плечо. — Ты всё ещё не ответил на мой вопрос, — Он поцеловал его одетое плечо, — Что ты тут делаешь? Глядя на воду, Крейг судорожно вздохнул и сунул руку в карман спортивных штанов, вцепившись пальцами в лежащий там конверт. — Думаю. — Это может быть опасно. — Ага, — Крейг вытащил конверт, дрожащими пальцами переворачивая его снова и снова, — Может быть. Твик заметил его беспокойство и нахмурился, когда поднял голову. — Ты в порядке? Крейг посмотрел на конверт, на то, как торопливо написал на нём чёрными чернилами «Твик». — Когда… я был на реабилитации, — Он сделал паузу, ненавидя себя за то, что его горло сдавило от этого слова. Это было неплохое слово, но всё же… Оно всегда оставляло неприятный вкус во рту, — Мой… врач сказал мне, что мне нужно написать письма людям, перед которыми хочу извиниться… людям, которым я… причинил боль… я бы мог написать тысячу писем… но я написал шесть. Он наконец взглянул на Твика, который сидел подле него и смотрел на него своими огромными глазами. Твик, наверное, решил, что он сошёл с ума. Но Твик смотрел на него так, потому что никогда ещё не видел, чтобы Крейг так быстро становился таким эмоциональными. — Твоё было шестым. Твик резко вдохнул и с трудом сглотнул, глядя на конверт. — М-могу… Могу я услышать, что ты написал? — Его голос был тихим, озеро тихо плескалось о берег. — Можно мне прочитать? Крейг не ожидал такой просьбы, но чувствовал, что обязан сделать это для него. Он многим был обязан Твику, но это было только начало. Дрожащими пальцами он открыл конверт, бумаги медленно развернулись, и на безлинейных страницах проступили те же торопливые чёрные чернила. Крейг прочистил горло, потому что, хотя эти слова и были для него вполне подходящими, он всё ещё не мог их правильно подобрать. «Ты был всем, о чём я мог думать в этом месте. Вот уже полгода я только о тебе и думаю. Я не знаю, как тебе это удалось, но ты сумел отобрать все мои принципы и убедил выбросить ради тебя. Я так рад, что ты сделал это. Я гораздо счастливее, чем был в это время в прошлом году. Но, опять же, в прошлом году я не был в это время реабилитирован из-за рецидива зависимости. В это время в прошлом году мне не пришлось столкнуться с последствиями. В это время в прошлом году я не сталкивался с реальностью, что изнасиловал лучшего друга и самое лучшее, что со мной когда-либо случалось. В это время в прошлом году я был подавлен, думал взять перерыв на работе, чтобы разобраться со всем, потому что каждый день был сущей рутиной, и я больше не мог это выносить. Но потом, 27-го августа, ты вошёл в мой офис и изменил мою жизнь. Ты пришёл сюда, нервничая, хотя был слишком квалифицирован для секретарской работы, не говоря уже об этой должности ради такого мудака как я. Я видел, как ты выходил из здания в тот день. Я столкнулся лицом к лицу со своими страхами, посмотрел на тридцать два этажа вниз и мог бы указать на тебя в этой Нью-Йоркской толпе. Однажды, 18-го сентября, я впервые подумал о тебе… я правда думал о тебе. Не прошло и месяца, после того как я встретил тебя, а ты уже поглотил мой разум. 14-го октября у нас была совместная фотосессия. Хэллоуин, когда ты выглядел так чертовски мило, что я подумывал о том, чтобы закричать в подушку в кабинете, чтобы ты не услышал. 10-го ноября, твой День рождения и, возможно, самый лучший день в году, несмотря на то, как большая часть этого дня прошла для тебя. 7-го декабря ты впервые появился в голубом. Это не так уж важно, просто синий — мой любимый цвет, поэтому это застряло у меня в голове. 20-е декабря, когда я прижал тебя к своему столу, после того как подарил лубутены. 27-е декабря, наш первый поцелуй и первый раз. 23-е января, мой День рождения и день, когда я понял, что ты всё ещё можешь удивить меня. 3-е февраля, тот день, когда я потерял этот Богом забытый титул, присвоенный общественностью. А потом 15-го марта, в тот день, когда я решил рискнуть потерять все будущие воспоминания ради быстрого кайфа. И ещё один быстрый кайф. И ещё один. Ещё. Они продолжали приближаться быстрее, чем я мог представить. Но я могу представить 2-е апреля: день, когда я причинил тебе огромную боль и почти потерял тебя навсегда. Я всё ещё чувствую, что теряю тебя. Даже после того, как я увидел тебя, когда ты навещал меня месяц назад в первый день посещений. Ты, конечно, меня поцеловал, но в глубине души я сомневался, что это было из жалости. Или злость. Или прощальный поцелуй. Я буду удивлён, если ты действительно за мной завтра заедешь, как мы и договаривались. Но это, кажется, твоя фишка: удивлять меня. Надеюсь, завтра ты меня увидишь. Надеюсь, ты будешь удивлять меня вечно. Я ещё не признался в этом, — и это ещё не дошло до меня до конца, — но я чертовски люблю тебя и не хочу потерять всё то, что у нас было. Я хочу, чтобы мы работали вместе, чтобы пройти через это. Я готов взять на себя всю работу за тебя. Я пройду через огонь и воду и вернусь, если это означает, что ты должен будешь поприветствовать меня по возвращении. Никакие слова никогда не смогут описать, как я сожалею о том, что сделал. Никакие слова никогда не смогут выразить, как сильно я люблю тебя. Я был бы самым счастливым в мире, если бы ты каким-то образом дал мне второй шанс, потому что я реально его не заслуживаю. Ведь так! Я бы не удивился, если бы потерял тебя. Я чувствую, что так и есть. Ты заслуживаешь большего, чем блядски богатый тридцативосьмилетний парень с демонами, которые просто не хотят умирать. Но я надеюсь, ты хотя бы заметишь, как сильно я стараюсь поправиться. Я сказал себе, что если это не моё «я», то оно для тебя. Это меньшее, чего ты заслуживаешь, Твик. Искренне твой-всегда и навсегда, Твой Мистер Большой.» Наблюдать за тем, как Крейг читает, когда его поглощает всё больше и больше эмоций, было трудно; иногда ему приходилось читать сквозь стиснутые зубы только потому, что слова не доходили до него, иногда ему приходилось делать паузу и контролировать своё дыхание, иногда он откидывал голову назад, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, унимая сильную дрожь в руках. Это была последняя фраза, которая сломила Крейга, когда он с такой силой сжал бумаги, что побелели казанки. Твик бросился к нему, всхлипывая вместе с ним, и провёл рукой вверх и вниз по его спине, пытаясь успокоить. Он был близок к истерике, чего Твик никогда не видел у Крейга, но понимал почему. Очень многое нужно было обработать, и Твик изо всех сил старался это сделать. Наконец, отстранившись, чтобы обхватить лицо Крейга руками, он с трудом сглотнул и улыбнулся. — Он-они, блять, рассказали тебе о моём стэнд-апе, — дразнил Твик. Такер икнул и рассмеялся, прислонившись лбом к его щеке. — Они н-не умеют х-хранить секреты. П-прости, что не рассказал тебе раньше. — Не н-нужно, — Его большие пальцы, были мокрыми от слёз, — У т-тебя было более важные дела, которые требовали внимания. Крейг прижался к нему и шмыгнул, пытаясь успокоиться. — Я-я имел в виду каждое слово, — прошептал он. — Я знаю. Я знаю, милый. Я знаю. Я тебя прощаю. Правда, — Твик повторил это всё ещё несколько раз, чтобы Крейг понял, что он действительно имел это в виду, и, наконец, через несколько минут протянул руку за письмом. — Ты можешь оставить его себе. Твик посмотрел на беспорядочные надписи на теперь уже смятой бумаге, снова сложил её пополам и засунул в конверт. — Нет, — Он разорвал его пополам, а потом ещё раз, пока не образовалось четыре куска, — Это письмо — прошлое. Это-мы идём дальше. Это новый рассвет, новый сезон. Мы д-должны двигаться вперёд и не позволять этому дальше преследовать нас. Мы не можем полностью забыть, но мы не можем позволить этому определять нас, — Твик передал два куска Крейгу, наклонился и позволил своим двум упасть на водную гладь. Такер смотрел на него с благоговейным трепетом, затем последовал его примеру и положил свои две части на воду, наблюдая, как они всплывают, пока в конце концов не пропитываются водой и медленно не погружаются на дно. Твик был прав. Они не могли продолжать твердить о прошлом, не могли позволить мыслям о том дне задержаться в голове. Он не может полностью исчезнуть, потому что это бы стёрло то, что произошло до этого, но они могут уверенно двигаться дальше и прощать. Твик простил его, и, наконец, — после нескольких месяцев желания покончить с собой, — Крейг простил себя. Бумаги пришлось опустить на дно, но Крейг, наконец, добрался до поверхности. И солнечное тепло, конечно, приятно ощущалось на его лице, когда он прижимал к себе Твика, наблюдая, как оно медленно поднимается над линией деревьев.