Наши в Хогвартсе

Москву окутывала стылая глухая ночь. Сыпал мелкий противный снег пополам с дождём, под ногами расплывалась грязная каша. Алькины ноги в кроссовках сразу промокли. Сияние с проспекта было расплывчатым и размазанным. Улица, на которой оказалась Алька после трансгрессии, была освещена хуже. В темноте Алька не узнала её, хотя, по ощущениям, район был знакомым. Алька поспешила раскинуть в тёмном скверике палатку, оградить её Защитными чарами и Чарами Невидимости и залезть в её спасительное тепло. Она пыталась уснуть, но сон к ней не шёл. Алька лежала, вспоминая сцену прощания с профессором, которая случилась всего каких-то десять минут назад, а уже казалась такой далёкой. Он не остановил её, не сказал: «А ну-ка, марш домой!» Значит, действительно хотел, чтобы она ушла. Острое чувство сиротства овладело Алькой. Никому она не нужна в этом мире… Думала, что нужна ему, а оказалось… И даже после этого она не перестала любить его. «Если он любит эту свою рыжую так же, как я люблю его — это всё. Шансов никаких. Это навсегда», — в отчаянье думала Алька. «Да чёрт с ним, пусть не любит. Лишь бы не прогонял… А он прогнал…» «Ты сама себя прогнала. Дура. Лежи вот тут теперь. Одна. Кретинка», — обругала себя Алька. Эх, вернуться бы… Но раз он не хочет… Не будем навязываться. Наутро Алька собрала палатку и прежде всего отправилась в магазин за продуктами — есть хотелось ужасно. Домовых эльфов в округе не наблюдалось, так что теперь придётся самой заботиться о своём пропитании. Однако, сначала пришлось поменять в банке фунты на рубли. Фунты у Альки были спрятаны в рюкзаке на случай непредвиденного отъезда. У Снейпа была возможность обменять галлеоны на маггловские деньги. Следующим этапом было посещение бутиков с одеждой и обувью. Мёрзнуть Алька не собиралась. А дальше….Дальше она побрела по знакомым с детства улицам, удивлённо озираясь по сторонам. Улицы были как будто те же, но что-то в них неуловимо изменилось. Они вовсе не походили на оставшиеся в Алькиной памяти улицы её детства. Да и вообще, Москва стала не похожа сама на себя. Прежняя Москва, бережно хранимая её памятью, напоминала Альке русскую красавицу — статную, румяную, приветливую, в русском сарафане, скромную, но с чувством собственного достоинства. Новая Москва походила на крикливую базарную торговку в немыслимом кричащем наряде, вульгарно накрашенную и готовую продавать всё, что под руку попадёт, в том числе и себя. И это она ещё Арбата не видела! Торговля шла повсюду, кругом громоздились ларьки и палатки, наполненные всяким барахлом. А на проспектах и широких улицах всё заполонили дорогущие бутики с витринами, призывающими новых хозяев жизни оставить за их пафосными стёклами запредельное бабло, «нажитое непосильным трудом». Это был другой город. Не её город. Москва Алькиного детства умерла. Или, может быть, осталась жить в её воспоминаниях, там, где тепло, уют и чувство полной защищённости. И все живы…живы… «Ну и хорошо, — уговаривала себя Алька. — Значит, ничто меня здесь не задержит. Перекантуюсь как-нибудь, сделаю дело — и обратно в Хогвартс». Но уговоры действовали слабо. Алька шла по своей родной улице, пытаясь проглотить непослушный комок, застрявший в горле. Вот он, двор её детства. Нет уже старой песочницы, в которой Алька лепили куличики вместе с остальной малышнёй. Зато ещё сохранились старые качели. Алька помнит, как однажды навернулась с них. Боль от того падения давно забылась, а страх оставался до сих пор. Алька уселась на качели и стала медленно раскачиваться. Конкурентов у неё не было — желающих гулять во дворе в такую погоду не наблюдалось. Алька качалась на качелях, соображая, что же ей теперь делать и с чего начать. Она так глубоко погрузилась в эти размышления, что не заметила парня, стоящего невдалеке и внимательно разглядывавшего её. Когда он подошёл и откуда тут появился, Алька тоже не заметила. А парень сделал ещё несколько шагов в Алькину сторону, продолжая всё так же внимательно приглядываться к ней. — Алька? — несмело позвал он девушку. Алька вздрогнула и вскинула глаза на окликнувшего её парня. Было в нём что-то до боли знакомое… Неужели кто-то из её бывших одноклассников? Алька пригляделась. Ну, конечно! — Олежка! — радостно выкрикнула она. Это был тот самый мальчишка, которого в детстве весь класс, да и весь двор дразнил Крысой. Алька глазам своим не верила. Если раньше он был ниже неё на целую голову, то теперь он стал на голову выше неё! — Узнала! — он тоже был рад. — Привет! Алька… — он смотрел на неё, будто не веря, что это действительно она. — Куда же ты подевалась? Где пропадала столько времени? — В Англию уехала, — коротко проинформировала Алька. — Ого! Круто… И всё это время там жила? — Ага, — она кивнула. — А сейчас зачем приехала? — За наследством, — соврала Алька. — Да и с долгами ещё нужно расплатиться… В общем, по делам. — Понятно. Надолго? — Не знаю. Как пойдёт. — А с кем ты приехала? — продолжал расспросы Олег. — Одна. — А живёшь где? — В гостинице, — снова соврала Алька. Не рассказывать же ему о волшебной палатке в скверике! — Слу-ушай… Там же дорого… А давай ко мне жить. У меня хата свободная. — Ты по-прежнему тут живёшь? — Алька посмотрела в сторону его дома. — Ну, да. — И, предваряя её вопрос, поспешил сказать: — А маман моя себе хахаля нашла, теперь с ним живёт, так что… — Так что твоей берлоге нужна хозяйка, — закончила Алька. — Жильё нуждается в уборке, а его хозяин — в стирке и готовке. — Ну, зачем ты так? С обслуживанием себя, любимого, я уж как-то справляюсь. Тем более, маман не даёт пропасть, регулярно чё-нить вкусненькое таскает. Я же просто так предложил. От души. — От души — это хорошо. Только если ты рассчитываешь на интим, то сразу говорю — не надейся. — Жаль, — притворно вздохнул Олег, — а я-то, дурак, губу раскатал… Думаю, вот зайдёшь ты ко мне, а я на тебя КА-А-А-К наброшусь! — Маньяк, — расхохоталась Алька. — Да, я такой, — улыбнулся он. — Ладно, пошли. Показывай свою холостяцкую берлогу. В его подъезде ничего не изменилось. То есть, абсолютно ничего. Альке показалось, что она была здесь вчера. Хоть что-то в окружающей действительности соответствовало её воспоминаниям. Старый дом без лифта. Толстые стены, высокие потолки. В квартире у Олега тоже мало что поменялось. Разве что обои переклеили, и то не факт. Зато в его комнате стоял солидных размеров стол с монитором и клавиатурой, на столе были разбросаны всякие бумажки, железки, непонятные штуки… такой же хлам валялся на кресле, на диване, на подоконнике и на полу. — Да-а… — протянула Алька, — засрались вы, господа… — Тссс, — он приложил палец к губам. — это творческий беспорядок. На самом деле, это высшая форма порядка, потому что я точно знаю, что где лежит и для чего предназначается. Так что ты не вздумай здесь убрать! — грозно предостерёг он. — Да больно надо! — фыркнула Алька. — Ну, ладно. Ты оставайся, а мне ещё в универ надо. Вот ключи, — он дал ей в руки связку. — Слушай, а ты не боишься, что я тебя сейчас обчищу и слиняю без следа? — Ты? — Олег удивлённо уставился на Альку. — Знаешь… Мне такая мысль и в голову не пришла… Почему-то… — Напрасно. А вдруг я аферистка? — Алька смотрела на него с лёгкой насмешкой. — Ну-у… — видно было, что парень засомневался. — Нет… Ну, нет… — Да ладно, не мучайся. Давай так. Ты иди в универ, а я пойду в гостиницу. А вечером приду сюда с вещами. Чтоб ты за день не извёлся от подозрений. — А смысл? — Олег беззаботно тряхнул головой. — Если ты решила меня ограбить, то сделаешь это не сегодня, а завтра. Так что оставайся и делай свои тёмные делишки уже сейчас. — Логично, — согласилась Алька. — Слушай, а ты на кого учишься? — На программиста, — он кивнул на свой стол. — А ты там в Англии у себя на кого учишься? — На филолога, — слегка замялась Алька. Хотела сперва соврать «на химика», всё-таки, зельеварение, но потом решила, что так будет проще. — Чистый гуманитарий? — кивнул Олег. — Ага, - подтвердила Алька. *** Разыскать крёстного оказалось не так просто, как она рассчитывала. По старому адресу, который помнила Алька, он не проживал. Новые жильцы, естественно, ничего не знали о прежних хозяевах квартиры. Алька попыталась отыскать загородный дом своего крёстного, но это ей не удалось. Она очень смутно помнила, куда они ездили в тот раз, когда… Что же делать? Знай Алька возможности Интернета и компьютерной техники, она не потратила бы столько времени на решение этой проблемы. Но, живя среди волшебников, Алька несколько поотстала от маггловсого прогресса. Впрочем, вскоре она стала навёрстывать упущенное. Олег был не просто компьютерщиком. Он был увлечённым компьютерщиком. Можно даже сказать — «двинутым» компьютерщиком. Друзья в шутку называли его «хакером». Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Его одержимость компьютерами не желала помещаться у него внутри. Она требовала выхода. Поэтому Олег часто рассказывал Альке о возможностях этой техники. Рассказывал увлечённо, иногда даже восторженно. Алька быстро прониклась и стала подбрасывать ему практические задания: «А ты можешь найти мне вот этого человека?» Алька хорошо помнила имя и фамилию своего крёстного. Правда, насчёт отчества сомневалась, а год рождения могла назвать лишь приблизительно. Впрочем, и этих сведений хватило, чтобы разыскать его на просторах Интернета. К счастью, фамилия у него была не слишком распространённая. Трухин — это вам не Иванов с Кузнецовым. Так что вскоре Олег предоставил Альке все интересующие её сведения на блюдечке с голубой каёмочкой. Трухин Валерий Викторович. Депутат Госдумы. И домашний адрес. Всё просто. Эх, господа волшебники… Магия — магией, а компьютер — вещь полезная. Особенно, если знать, как с ним правильно управляться. *** Первое письмо от Снейпа Алька получила, спустя неделю после своего бегства из Хогвартса. В нём он лаконично, без эмоций и сантиментов, требовал отчитаться, как она устроилась и не нуждается ли в чём-либо. О себе не сообщал ничего. Чувствовалось, что писал он это письмо с трудом, преодолевая себя. Он понимал, что обязан написать его первым — Алька не брала с собой сову, поэтому послать ему весточку о себе ей было не с кем. Она ответила пространным письмом, в котором умудрилась описать погоду, свои впечатления от города и собственный быт, ни разу не намекнув, где конкретно она находится. Ведь письмо могут перехватить. Зачем посторонним знать о том, где сейчас скрывается Алька. Он знает — этого достаточно. Алька постаралась описать всё легко и с долей юмора, чтобы профессор лишний раз не беспокоился о ней. Ему и без неё есть о чём переживать. Хогвартс сейчас — далеко не институт благородных девиц. С тех пор они писали друг другу письма часто, очень часто. Как только прилетала сова с письмом, каждый немедленно писал ответ. Им обоим эти письма стали необходимы, как воздух. Они оба чувствовали это. Кажется, разлука сближала их больше, чем проживание бок о бок под крышей Хогвартса. Алькина обида на него быстро прошла. Её готовность всегда его понять, оправдать и простить, помогла ей и в этот раз почувствовать то, что чувствовал он. И если она не могла смириться с этим, то сумела, по крайней мере, оценить силу его преданности и благородство души. К тому же, Алька чувствовала, что он тоскует по ней, что ему её не хватает. И это хоть немного грело ей душу. А Снейп действительно тосковал. Он никогда бы не подумал, что будет столь мучительно переживать отсутствие Эйлин. Иногда ему казалось, что его разрывает привычная тоска по Лили. Но, покопавшись в себе, он всегда обнаруживал, что не хватает ему как раз Эйлин — её голоса, презрительных гримасок, насмешливых фразочек, да просто её молчаливого присутствия. Когда в его жизни выдавались особенно тяжёлые дни, а ноша его казалась слишком невыносимой, он, дождавшись ночи, приходил в потайную комнату, которую раньше занимала Алька. Там всё оставалось по-прежнему, как будто она вышла ненадолго и вот-вот вернётся обратно. На кровати лежала её мантия, которую Алька сняла перед уходом. В те вечера, когда Снейпу казалось, что он больше не в силах вытерпеть всё, что происходит в Хогвартсе, когда ненависть во взглядах окружающих достигала убойных величин, когда он готов был взорваться изнутри — и гори оно всё синим пламенем — и Поттер, и Волан-де-Морт, и покойный Дамблдор с его играми — в такие вечера он подходил к Алькиной кровати, становился перед ней на колени и прятал лицо в её мантии, как будто ища в ней убежища от всех бед и страданий, от всего света, ополчившегося на него и желающего ему только одного — долгой и мучительной смерти. Он вдыхал её запах — и на сердце у него становилось легче. Снейп считал это слабостью, ругал себя за это, издевался над собой, но ничего с собой поделать не мог. Чем дольше он жил в разлуке с этой девчонкой, тем яснее понимал, как она нужна ему. Нужна… Нужна… *** Алька постепенно вливалась в московскую жизнь. К Олегу приходили друзья. Он был не слишком общительным человеком, предпочитая личному общению за столом общение в сети. Однако, иногда и у него дома случались вечеринки. Алька не считала себя красавицей. Но некоторые парни смотрели на неё так, что Алька поняла — она умеет нравиться. А то, что она нравилась Олежке, Алька знала уже давно. Впрочем, он вёл себя прилично, руки не распускал, целоваться не лез, честно соблюдая договор — без интима. — Аль, как будем Новый год встречать? — однажды спросил он. — А какие у нас варианты? — Ну-у… Можно пойти к кому-нибудь на вечеринку. Или устроить её тут. Можно в клубешник закатиться…. — Мне пофиг, — ответила Алька. Ей действительно было всё равно. Единственный человек, с которым ей хотелось встретить Новый год, был далеко. А без него — какая разница. — Ну, ладно, — вздохнул Олег, — что-нибудь придумаем. Придумать Альке действительно кое-что нужно было. Что послать в подарок профессору из маггловских вещей — необычное и чтоб пригодилось? Алька бродила по магазинам, сама не зная, что ищет. Наконец, выбор был сделан. Такого подарка он точно не получит больше ни от кого. Поначалу Олега очень удивляло появление сов в его квартире. Если не сказать — изумляло. Алька объяснила, как смогла — в их колледже есть команда ребят, которая интересуется дрессировкой сов. Альку попросили поучаствовать в эксперименте, когда узнали, что она уедет в Москву. Дрессировщикам стало интересно, насколько далеко может летать сова и найдёт ли она адресата. — И как же она тебя находит? — поинтересовался парень. — Да откуда же я знаю? Я их, что ли, дрессирую? Я только участвую. Сову с письмом в Хогвартс Алька отправляла только тогда, когда Олега дома не было. Вскоре он привык и перестал обращать на сов внимание. Или сделал вид, что перестал. Утром Рождества в Алькино окно постучалась сова. Это была не их со Снейпом обычная посланница. Ту, что обычно курсировала между Хогватсом и Москвой, Алька отправила накануне с подарком для Снейпа. А эту сову он специально послал, чтобы поздравить Альку с Рождеством. Она принесла Альке письмо от Снейпа, пузырёк с Животворящим эликсиром и пакетик с волшебными сладостями. В письме он сдержанно поздравлял Альку с Рождеством, не обращаясь к ней по имени. Писал, что новостей особых нет, большинство студентов разъехались по домам, и он намерен провести этот день в тишине и покое, с котом на коленях. За скупыми короткими строчками Алька отчётливо видела его кабинет и представляла его сидящим у камина с Севушкой на коленях. «Два Севушки….» — растроганно вздыхала Алька. Как же ей хотелось к ним, туда… Сова от Альки прилетела к Снейпу ранним рождественским утром. Он первым делом схватил письмо и стал жадно читать его. «Господин профессор, — писала Алька. — Поздравляю Вас с Рождеством. Надеюсь, хоть в этот день вы сумеете хорошо отдохнуть. Жаль, некому за этим проследить, а сами вы вряд ли о себе позаботитесь. Посылаю Вам этот подарок в надежде, что он надолго прикуёт Ваше внимание и заставит провести несколько приятных часов в кресле у камина. Думаю, вы сумеете собрать эту адскую игрушку, разумеется, без применения магии. Мне это так и не удалось — вы сами в этом убедитесь, глядя на её внешний вид. Задача состоит в том, чтобы собрать каждую грань одного цвета. Успокоит ли она Ваши нервы или совсем наоборот — не знаю. Но от тяжёлых мыслей отвлечь должна. Говорят, есть магглы, собирающие эту головоломку за пять секунд. Приятного Вам дня, господин профессор…». На этом месте Снейп прервал чтение и взглянул на подарок. Алька прислала ему кубик Рубика. Он был в разобранном виде — Алька действительно пыталась, но так и не смогла его сложить. Он повертел кубик в руках и продолжил чтение. «.Ещё посылаю Вам это маггловское перо. Не понимаю, почему волшебники до сих пор не пользуются такими ручками. Они ведь удобнее, чем обычные перья….» Снейп открыл футляр, в котором лежала авторучка. У Альки не было денег на дорогой «Паркер», но выбранный ею вариант был вполне статусным. Не дарить же Директору что попало! Далее в письме следовала инструкция, как наполнять ручку чернилами. Снейп на время отложил подарок и продолжил чтение: «Не могу удержаться, чтобы не подарить Вам наше любимое лакомство…» А кто бы сомневался! Снейп усмехнулся. Банку сгущёнки в её посылке он заметил сразу. «А чтобы хоть немного улучшить Ваше настроение, вот Вам от меня праздничный анекдот: Профессор Снейп любил зелья и логику. Зато не любил Поттера и праздники. Поэтому, просыпаясь после бурной вечеринки с гудящей головой, красными глазами и трясущимися руками, Гарри Поттер точно знал, что на тумбочке возле кровати его ожидают семнадцать абсолютно одинаковых емкостей и пожелтевший пергамент, на котором написано: «Рассол не в левой с конца колбе и не в середине. Серная кислота не справа. Царская водка не около синильной кислоты. Два из этих утверждений ложны. С добрым утром, мистер Поттер!» В этом месте Снейп тихонько затрясся от хохота. Она всё-таки сумела это сделать! Несмотря на напряжение последних дней, на весь ужас его положения, на тяжесть от разлуки с ней, она всё-таки заставила его рассмеяться. И теперь он не мог остановиться, давясь хохотом и зажимая себе рот рукой. Это было похоже, скорее, на истерику. Но после этого приступа ему стало легче. Успокоившись, он сел в кресло, не выпуская из рук её письма, вновь и вновь перечитывая её милые каракули. Почерк у мисс Эйлин всегда был отвратительным. Одни говорят: каков почерк — таков и характер. Другие — что плохой почерк есть признак гениальности. По отношению к ней оба эти утверждения казались верными. Следующее письмо от него Алька получила уже накануне Нового года. «Благодарю вас за подарки, а особенно за анекдот. Умеете вы радовать. Даже меня. Игрушку вашу так и не собрал, но от мыслей она действительно отвлекает. От любых. Кроме одной –жгучего желания разбить эту штуку о голову врага. А вот перо действительно успокаивает. Удобная вещь, хоть и маггловская. Праздники прошли спокойно. Как у вас?» «А у нас Рождество отмечать не принято. Ждём Нового года», — подумала Алька. *** Поселившись у Олега, Алька, что называется, дорвалась до телевизора, словно голодающий до хлеба. Всё-таки за столько лет она соскучилась по этому «магглоящику». Теперь каналов в нём было значительно больше, чем во времена Алькиного детства, фильмы можно было смотреть подряд, перескакивая с одного канала на другой. Зато все они теперь прерывались рекламой, которая бесила Альку со страшной силой. Только начнёшь получать удовольствие от фильма — бац! Полчаса всякой мути для прыщавых дебилов с перхотью и кариесом. Так что Алькин энтузиазм быстро иссяк. Впрочем, один фильм она посмотрела от начала до конца, невзирая на навязчивую рекламу. «Узник замка Иф» появился на экранах уже после Алькиного отъезда в Хогвартс. И вот теперь она просто прикипела к ящику, не отрываясь от него, как заворожённая. Ей нравилось всё — актёры, сюжет, юмор… А песни! Это же просто уму непостижимо! Градский — гений. Одна только «Прощай» чего стоит… От неё сделалось так больно, тревожно и сладко на душе. Альке очень понравился Авилов. Чем-то он напомнил ей её профессора… Нет, не внешностью. Было в них какое-то внутреннее сходство. А его отношения с Гайде — это же точь-в-точь история их со Снейпом отношений! Вон как она своему графу на шею бросается! А он её руки отводит, сопротивляется, гад… Неужели любит эту свою Мерседес? Она же его предала! Вот пусть и сидит теперь со своим Фернаном! А Монте-Кристо пусть оставит Гайде. А мать Поттера пусть себе спит спокойно со своим уродским муженьком. А Снейпа оставит ей, Альке.Она ведь его не любила никогда. Зачем же держит? Вон как граф с Гайде в конце целуются! Алька чуть не разревелась от невозможности так же целоваться со своим злющим профессором. Впрочем… Поцелуи — это счастливый финал. Сначала Монте-Кристо сделал дело — со своими врагами расправился. Виртуозно. Филигранно. Красиво. А она чего сидит? Чего ждёт? «С Нового года начну», — подумала Алька. *** — Встречаем Новый год у нас, — сообщил ей Олег за два дня до праздника. — Кто будет? — поинтересовалась Алька. — Саня, Федот и Рыжий с девушкой. — А Саня с Федотом без девушек? — Ага. Они чисто побухать придут, — беззаботно поведал Олег. — Все уже бабками скинулись, идём продукты закупать. — А я? Я же не скидывалась. — Я за тебя скинулся. — Сколько я должна? — поинтересовалась Алька. — Нисколько, — отмахнулся он. — Идём, я один не справлюсь. Алька достала деньги из кошелька: — Если я не скинусь, будете отмечать без меня. А я уйду, понял? — Ну ладно, ладно… Злющая какая…- он покорно взял деньги. На Новый год компания у них подобралась довольно весёлая. Парни были с юмором, шутили смешно, было весело. После боя курантов все отправились валяться в снегу и кататься с горки кто на чём — на подручных средствах. Вернувшись домой, Саня с Федотом, который на самом деле был Михой Федотовым, как и обещали, нажрались. Поэтому отправились искать приключений по ночной новогодней Москве. Рыжий с девушкой закрылись в комнате, где у Олега стоял компьютер, а он сам и Алька остались вдвоём у телевизора, потягивая шампанское. Алька догадывалась о том, что должно произойти. Уж очень он был напряжён. Это напряжение ощущалось физически. Олег пил шампанское «для храбрости», Алька наоборот, старалась поскорее «проветрить мозги» от шипучего напитка. Впрочем, она не чувствовала себя пьяной. Альке было весело и немного тянуло на подвиги. Дожив до восемнадцати с половиной лет, она ещё ни разу по-настоящему не целовалась. Со сверстниками в Хогвартсе как-то не сложилось. С одними она дружила, пока не поссорилась, с другими воевала не на жизнь, а на смерть. Можно было, конечно, завести себе какого-нибудь «Бон-бона» — тут Алька улыбнулась, вспоминая бурный роман между Роном и Лавандой — но… Ей это и в голову не приходило. Алька была влюблена, все её мысли были заняты суровым профессором, на интрижки Альку не тянуло. «Вот и дожила нецелованной до старости…» — то ли в шутку, то ли всерьёз подумала Алька. Поэтому, когда Олег поставил на стол пустой бокал, обнял её за плечи и притянул к себе, Алька не сопротивлялась. «Пора, мать, пора, — решила она для себя, подставляя ему свои губы. - А то так и помрёшь, не научившись целоваться». Олег не был грубым. Было заметно, что он влюблён в Альку. Его поцелуи были настойчивыми и нежными одновременно. С каждым новым поцелуем он всё больше распалялся. Его руки лихорадочно обшаривали Алькину грудь сперва поверх её нарядной блузки, а после, расстегнув её, полезли ближе к телу. Алька сосредоточилась, стараясь настроиться на получение удовольствия, которое, как принято считать, обычно испытывают люди в подобной ситуации. Теоретически Алька знала, что это должно быть приятно. Вон, все старшекурсники Хогвартса лижутся по коридорам… Ведь не просто так? Но удовольствие почему-то не приходило. Вместо него внутри у Альки росло раздражение. Язык, настойчиво обследующий её рот, губы, впивающиеся в её губы, руки, шарящие по её груди — всё было чужим. Чужим и от этого неприятным. Всё это вместе взятое вызывало в Альке протест. Её душа сопротивлялась такому наглому посягательству на тело. Когда осмелевший Олег попытался повалить её на диван, Алька не выдержала и оттолкнула его. Он схватил её за руки, навалился сверху, придавливая собой. Разгорячённый возбуждением и алкоголем, он уже плохо соображал, что делает. — Ну, чего ты? Чего ты? — повторял он, как в бреду, пытаясь преодолеть Алькино сопротивление. Вдруг мощная ударная волна отбросила его от Альки и швырнула на пол. Он ударился о стол, отчего бокалы на нём упали, вдребезги разбиваясь с жалобным звоном. Часть посуды полетела вниз. Бутылка с недопитым шампанским перевернулась набок и остатки пенного напитка из неё залили стол. Алька резко встала с дивана, быстрыми движениями застёгивая блузку и вытирая губы рукой. Олег, лёжа на полу, смотрел на неё обиженно и недоумённо. — Ты что, Алька? Совсем поехала, что ли? Что не так? — Всё не так, — Алька стояла над ним, недоумевая, как ей могла прийти в голову эта дикая мысль — целоваться с этим парнем. — Прости меня, Олежка. Ты не виноват. Всё дело во мне. Я не могу. Прости. Олег медленно поднялся с пола. Хмель от шампанского выветривался быстро. Боль в спине тоже ускоряла процесс отрезвления. — Сказала бы, что не хочешь… Зачем же членовредительством заниматься? — он тяжело опустился на диван, потирая ушибленную руку. — А ты бы послушался? — улыбнулась Алька. — Мне показалось, что ты уже достаточно разогнался и не затормозишь. — Может быть… Так что я не так сделал-то? С чего ты взъелась? — Понимаешь… Не люблю я тебя. Вернее, люблю, как друга. Или как брата. Мне было неприятно целоваться с тобой. Не потому, что ты плохо целуешься, нет, — Алька предостерегающе подняла руку, когда он попытался что-то ответить на это. — Дело не в тебе, а во мне. — Ты любишь кого-то? — осенило его. — Да, — просто ответила Алька. — Тогда понятно, — Олег вздохнул. — Кто он, скажешь? — Какая разница? — улыбка, тронувшая Алькины губы, полностью похоронила его надежды. С таким лицом говорят только о тех, кого любят до полной потери сознания. — Ну, ладно, — Олег встал и пошёл на кухню за непочатой бутылкой водки, ждавшей своего часа в холодильнике. Пока его не было, Алька с помощью «Репаро» восстановила порядок. Вернувшись, Олег с недоумением уставился на посуду, в целости и сохранности красовавшуюся на столе. Медленно переведя взгляд на Альку, он спросил: — Как это? Она улыбнулась, пожала плечами и развела руками. — Ты ведьма? — он не мог отвести от неё заворожённого взгляда. — Может быть. Алька ходила по комнате, собирая в рюкзак разбросанные вещи, принадлежавшие ей. Заметив это, Олег забеспокоился: — Аль, ты что делаешь? — Ты разве не видишь? Вещи собираю, — ответила Алька, не прекращая своего занятия. — Ты что, уходишь? — он был явно расстроен. — Да. Не хочу маячить тут перед тобой и навевать тебе всякие мысли… Так будет лучше. — Да погоди ты! Какие мысли? Ты что, боишься, что я снова к тебе полезу? — Олегу страшно не хотелось её отпускать. — Боюсь? Ты же сам видел, что бояться мне тебя нечего. — Алька снисходительно взглянула на него. — Просто не хочу тебя мучить. Будешь на меня смотреть и фантазировать… Надеяться на что-то будешь. Лучше уж сразу всё обрубить. С этими словами Алька мысленно произнесла заклинание, начисто стеревшее из памяти её школьного друга все воспоминания, связанные со взрослой Алькой. Олег устало откинулся на спинку дивана и уснул. А Алька, одевшись и закинув рюкзак на плечо, навсегда покинула его дом, растворяясь в новогодней московской ночи с её яркими всполохами, мигающими гирляндами и взрывами праздничных фейерверков и петард. *** В свой день рождения Директор Хогварта получил небольшой аккуратный свёрток. В нём оказалась небольшая коробочка, тщательно завёрнутая в белоснежный мягкий шарф. На конце этого шарфа был изображён небольшой герб Хогвартса. Отложив шарф, Снейп открыл коробочку и извлёк из неё заботливо упакованную в слои мятой белой бумаги, чтобы не разбилась, маленькую стеклянную статуэтку величиной не более четырёх дюймов. Освободив её от бумаги, Снейп невольно закусил губу. Он держал в руке тонкую, изящную, нежную лань из чуть зеленоватого прозрачного стекла. Что с ним творилось в этот момент, Снейп и сам бы не смог описать. Нет в человеческом языке слов, способных передать его состояние. Снейп никак не смог привыкнуть к Алькиным сюрпризам. Ну вот как она делает это? Может довести до белого каления, посмеяться, поддеть, ляпнуть невзначай что-то, от чего мутная боль со дна его души поднимается и становится комом в горле. А может сделать что-нибудь этакое, сказать или просто посмотреть — и вдруг на этой самой душе становится так тепло, а сердце сжимается от такой нежности, о наличии которой он и сам не подозревал. Вот и теперь… То ли взлететь хочется, то ли убить кого-то. А больше всего хочется обнять эту странную, необычную, единственную в своём роде девчонку, подарившую ему самого себя — такого, каким он себя никогда не знал. И даже не подозревал о возможности существования подобного Снейпа. Письмо, прилагавшееся к подарку, было совсем коротким. «С Днём рождения, господин профессор. Берегите себя. Пожалуйста».