Наши в Хогвартсе

Трансгрессировал он на тот самый песчаный пляж, откуда его забирали авроры и где после его ареста оставалась Эйлин. Начинать поиски было логичнее всего именно с этого места. Он прошёлся по пустынному пляжу, тщательно осматривая его. Но никаких следов не обнаружил — слишком много времени прошло с тех пор. Подойдя к скале, у которой раньше стояла их палатка, Снейп вынул из кармана флакон с Феликс Фелицисом и выпил его полностью, до дна. Без него искать Эйлин было бессмысленно. Постояв немного и прислушавшись к своим ощущениям, Снейп направился в близлежащий посёлок, хорошо знакомый ему по прошлым посещениям. Предусмотрительно наложив на себя дезиллюминационное заклятие, Снейп медленно побрёл по раскалённой пыльной улице, прислушиваясь к своим ощущениям всякий раз, когда ему нужно было выбирать, в каком направлении двигаться дальше. Людей на улице было не так уж много, но они были. Наступил тот час, когда курортники, проснувшиеся и слегка осоловевшие от послеобеденного сна, медленно выползают на пляж для того, чтобы забрать на себя лучи уставшего предвечернего солнца и поплескаться в нагревшихся за день морских волнах. Немного попетляв по улицам и совершенно ошалев от их пыльного, душного зноя, Снейп остановился у высокого кирпичного забора с украшавшими его железными коваными воротами. На воротах висела табличка с незнакомыми буквами, крупно напечатанными красной краской. Впрочем, подобные таблички висели здесь на каждом доме. Если бы Снейп знал русский, он прочитал бы эти два слова, без которых невозможно представить себе жизнь ни одного курортного города или посёлка: «Сдаются комнаты». Рядом с этими коваными воротами в заборе имелась калитка. Снейп толкнул её. Калитка была заперта. Снейп не знал, почему он решил, что ему нужно обязательно попасть внутрь. За него сейчас всё решал Феликс Фелицис. Его делом было не противиться своим желаниям и не анализировать их. Для «Алохоморы» маггловский замок — не помеха, и вот уже Снейп оказался во дворе дома, обнесённого кирпичным забором. Справа от себя он увидел длинное двухэтажное строение, вдоль которого и по первому, и по второму этажу пролегали сквозные веранды. Внутрь дома с веранд вели многочисленные двери. На верандах у каждой двери стояли столики с парой лёгких пластиковых стульев. Кое-где были натянуты верёвки с сохнущими на них купальными принадлежностями. Слева Снейп заметил небольшую детскую площадку с песочницей и качелями. В центре двора красовалась пышная клумба. А дальше, в глубине, находилось строение, в котором, судя по доносившимся запахам, размещалась кухня. Именно туда он и направился. Площадку под крышей с двух сторон ограждали кирпичные стены. С третьей стороны вместо стены по решёткам вились какие-то цветущие растения. На площадке стояли обеденные столики. У стены напротив входа имелось широкое окно, как понял Снейп, для раздачи пищи тем, кто приходил сюда обедать. Рядом с окном находилась дверь, ведущая в кухню. Она была приоткрыта, и Снейп вошёл внутрь, никем не замеченный. В кухне было невыносимо жарко. Что-то варилось в огромной кастрюле на плите. На сковороде шкворчали котлеты. Толстая тётка в условно-белом халате и замызганном фартуке, помешивала варево огромным половником. Худощавая женщина средних лет мыла посуду, стоя у раковины, размещавшейся в самом дальнем углу помещения. За рабочим столом стояла хрупкая молодая девушка и методично нарезала лук большим кухонным ножом. Движения девушки были плавными и выверенными. Все кусочки получались аккуратными и были одного размера. Казалось, она не смотрит на то, что делают её руки. Её взгляд был неподвижен и устремлён прямо перед собой. От лука из её глаз катились по щекам слёзы, но, повидимому, она вовсе не замечала их. Она работала с методичностью автомата, и со стороны казалось, что в ней нет ничего живого. Её волосы скрывала тёмно-синяя бандана, и лишь один серебристо-пепельный завиток непослушно змеился по её нежной, трогательно-тонкой шее, которая сейчас была влажной от пота. Сердце Снейпа болезненно сжалось. Это была Эйлин. Но… Отчего она кажется абсолютно неживой? Что она делает здесь? Почему в ней нет ничего от той, прежней, живой и задорной Эйлин, которую он оставил там, на пустынном горячем пляже вечность назад? Снейп тихо подошёл к ней и позвал: — Эйлин… Она вздрогнула, замерла на мгновение. Нож в её руке дёрнулся и лезвие полоснуло по пальцу. Алька быстро сунула палец в рот, облизнула его и снова взялась за нож, собираясь продолжить прерванное занятие. Взгляд её при этом так и оставался неподвижным, глядящим в одну точку, как будто она боялась отвести глаза от чего-то, видимого только ей. — Эйлин… Оставаясь невидимым, Снейп подошёл вплотную и обнял её сзади за плечи. Она замерла, затаив дыхание, и напряглась, как натянутая струна. Её глаза закрылись, нож выпал из рук, и Снейп почувствовал, как задрожало её худенькое, разгорячённое тело. Алька задыхалась, её трясло всё сильнее. Снейп развернул её лицом к себе. Её голова запрокинулась назад, руки безвольно повисли вдоль туловища. Он успел заметить на её лице мутное зеленовато-жёлтое пятно под глазом — след от заживающего синяка, когда у него за спиной прозвучал резкий неприятный женский голос: — Слышишь, чокнутая! Ты что творишь? Давай сюда лук, мать твою! Снейп не понимал, что конкретно говорит этот голос, но тон, которым это было сказано, не оставлял у него никаких сомнений — эта жирная маггла смеет оскорблять его Эйлин. Ящик с ложками и вилками, стоявший у раздаточного окна, полетел ей в голову, осыпая её своим содержимым. Баба взвизгнула и отскочила в угол поближе к мойке. А Снейп крепко прижал к себе Альку и увлёк её с собой, подальше из этого мерзкого места, из этого маггловского гнезда, на воздух, к морю, туда, где нет людей и где никто не сможет им помешать. Алька покорно следовала за ним, но взгляд её оставался таким же пугающе-мертвенным и неподвижным, как там, откуда он только что вырвал её. И этот взгляд пугал Снейпа больше, чем все остальные признаки неизвестной и пока непонятной ему беды, постигшей его девочку. *** Оказавшись за пределами посёлка, Снейп снял с себя заклятие невидимости. Они молча шли по дороге, ведущей к скалам. Раскалённый воздух пах степными травами. Солнце, опускаясь ниже, всё ещё продолжало обжигать землю зноем, хотя уже и с меньшим упорством, чем в дневные часы. Оказавшись на краю обрыва, они спустились по тропинке вниз, туда, где в скале вода вымыла неглубокий тенистый грот. Тут их никто уже не мог увидеть. Снейп крепко обнял Альку и прижал к себе. Её тело по-прежнему казалось неживым, как будто он обнимал не человека, а куклу. — Эйлин… Что с тобой случилось, девочка моя? Снейп прижимал её голову к себе, зарывался лицом в её волосы, сорвав с них эту отвратительную повязку. Запустив в них пальцы, он приподнял её голову и покрывал её лицо быстрыми отрывистыми поцелуями. — Не пугай меня, родная. Что произошло? — Северус. — Когда она заговорила, в её голосе не было ни капли жизни. Он казался таким же мёртвым, как и её неподатливое, одеревеневшее тело. — Северус… Во мне больше нет магии. Я — маггла, Северус. Её голос оставался по-прежнему ровным, но в этих словах было столько отчаяния, что он замер, содрогнувшись от внезапно охватившего его ледяного холода. Сердце его больно сжалось и ухнуло куда-то вниз вместе с прочими внутренностями. Снейп встретил её взгляд, полный такой несказанной муки, что выдержать его у него просто не было сил. Он крепко прижал Альку к себе, содрогаясь от ужаса и острой, пронзившей его жалости к ней. — Как? Как это произошло? — прошептал он, отчётливо осознавая, что даже узнав это, он вряд ли сможет ей помочь. — Послала Бомбарду в эту твою стену. Меня взрывной волной отбросило на камни. Ударилась головой. И всё вернулось обратно. — Прости меня… — горькое, такое привычное чувство вины, затопило его целиком, поднимая в душе волны ненависти к самому себе. — Зачем ты отправил меня на пляж? Ты уже знал, что хочешь сдаться и не хотел, чтобы меня арестовали вместе с тобой? — она по-прежнему не смотрела ему в глаза. Он покачал головой. — Когда ты ушла, к нам прилетела сова с маячком на лапе. По этому маячку за ней прибыли авроры. И я решил не сопротивляться. Я должен был оправдаться сам. А сделать это можно было, только присутствуя там лично. — Почему же ты мне не сказал об этом? — Не успел. За мной пришли раньше. — Тебя оправдали? — Алька, наконец, подняла на него измученные глаза. — Да, — он виновато опустил голову. — Хорошо. Я рада, — тускло отозвалась Алька. — Теперь ты сможешь начать новую жизнь. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты это заслужил. — Я обязательно буду счастлив. Ведь у меня есть ты. Снейп погладил Альку по щеке. Она вновь задержала дыхание, прикрыла глаза и медленно покачала головой: — Нет, Северус. Меня уже нет. Я — маггла, а это хуже, чем труп. Я не могу быть с тобой. Я только об одном тебя прошу — сотри мне, пожалуйста, память. Потому что невозможно жить, помня о том, кем я была и видя, кем стала. И себе сотри, чтобы забыть обо мне. Так будет лучше… - голос Альки совсем пропал, и она умолкла, пытаясь проглотить ком в горле. — Эйлин, опомнись. Что ты говоришь? Ты… Ты больше не любишь меня? Его разрывала такая боль, что он не смог устоять на ногах и привалился спиной к стенке грота. В глазах, которые сейчас смотрели на него, было не меньше боли. — Я люблю тебя, Северус. Именно поэтому нам и надо расстаться. Ты что, не понимаешь? Я - маггла. Маггла, будь я проклята! — впервые за всё время разговора в Алькином голосе промелькнули живые интонации. — Это не имеет значения. Если ты меня любишь, всё остальное неважно. Снейп вновь твёрдо стоял на ногах. Он услышал главное. Она любит его по-прежнему. Остальное его не интересовало. — Да как же ты не понимаешь! — взорвалась Алька. — Без магии я — калека! Как будто у меня не осталось ни рук, ни ног. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе возиться с этим жалким обрубком? Да я же со стыда сдохну, если посмею оказаться рядом с тобой. Твоя женщина должна быть самой лучшей, самой сильной, самой-самой… А не жалким, ни на что не годным уродцем… Казалось, все Алькины силы ушли на эту вспышку. Огонь, появившийся в её глазах в начале этой тирады, вновь угас, её снова трясло с такой силой, что колени подогнулись и она уселась на землю, обхватив их руками. Снейп опустился рядом с ней на колени. — Я не узнаю тебя, Эйлин. Не слишком ли рано ты сдалась? Мы найдём способ вернуть тебе магические способности. Если я не придумаю зелье для этого, то ведь есть ещё лечебница святого Мунго. Мы перероем все книги, возможно там есть описание подобных случаев. А если даже у нас ничего не выйдет… - Снейп взял её лицо в свои ладони и заглянул ей в глаза, — Я люблю тебя, Эйлин. С магией или без магии, но ты нужна мне. Понимаешь? Нужна. Моей магии хватит на нас двоих. Но без твоей любви в ней нет никакого смысла. Неужели ты бросишь меня? Неужели я гожусь лишь на то, чтобы постоянно быть брошенным? Альку душили рыдания. Тело содрогалось, из глаз катились слёзы. Северус обнял её и крепко прижал к себе. Его руки… Они были такими сильными и нежными, их прикосновения успокаивали и тревожили одновременно. Когда рыдания стихли, Алька ещё какое-то время прижималась к нему, не в силах заставить себя оторваться от его тела. Но вот, будто вспомнив о чём-то, она высвободилась из его объятий, села рядом, вновь обняв коленки, выпрямила спину и замерла, уставившись в одну точку. Снейп сидел рядом с ней, чувствуя, что сейчас должно случиться что-то страшное. В наступившей тревожной тишине слабый Алькин голос полоснул его сознание, будто остро отточенный нож. — Северус… Я не могу… Я… Меня… — она задохнулась, не в силах продолжать. Сердце Снейпа в который уже раз за сегодняшний день мучительно сжалось и заныло от догадки, мгновенно превратившейся в уверенность. Вспышка ярости, разорвавшая мозг, на мгновение затмила весь окружающий мир — и этот грот, и море, и Эйлин… Очнувшись, он почувствовал, как кровь стучит в ушах, отдаваясь дикой пульсирующей болью в голове, как ногти до крови впиваются в его ладони и как внутри у него расползается что-то мерзкое, холодное и мутное, как болотная жижа. Он резко поднялся на ноги, рывком поднял Альку, схватив её за подмышки, крепко прижал её к себе и зарылся лицом в её растрёпанные волосы. — Ты моя. Слышишь? Ты моя девочка. Что бы ни случилось… Я никому тебя не отдам. Только не бросай меня. Пожалуйста, не бросай… И Алька, наконец, отпустила себя и ответила на его призыв. Её тело, скованное осознанием собственной ущербности, вдруг ожило и отозвалось на эту страстную, надрывную мольбу. Она обвила его руками, прижалась к нему, дрожа, как в лихорадке и пряча лицо у него на груди. — Прости меня… Прости, что я… Что не смогла… Без магии оказалось трудно защищаться… Прости… — Молчи… Молчи… Не надо. Это я виноват. Это ты меня прости. Я оставил тебя одну. Из-за меня ты лишилась магии. Прости меня, Эйлин. Если сможешь — прости… Он медленно опустился перед ней на колени, обнимая её ноги и прижимаясь лицом к животу. Алька склонилась над ним, поглаживая его плечи и запуская пальцы в его волосы. — Нет. Нет! Ты ни в чём не виноват. Не вини себя, Северус. Пожалуйста… Алька тоже опустилась на колени, нашла его губы и прильнула к ним своими сухими шершавыми губами. Северус содрогнулся, ощутив всю силу её любви и доверия к нему. Пережив то, что ей довелось пережить, она не испытывала отвращения к нему. Только к себе. И только потому, что не смогла сохранить себя для него. Что же они сделали с ней, эти мерзкие магглы? Как они посмели так надругаться над этим нежным, чутким, отзывчивым созданием? В Снейпе закипал гнев. Но кроме гнева в душе его поднималась волна нежности, настоятельно требующая от него сделать всё возможное и даже невозможное, чтобы его девочка не страдала. Пусть он никогда не сможет забыть об этом. Пусть. Но он никогда ни словом, ни взглядом, не напомнит ей о случившемся. Только бы она не мучилась. Только бы ей было хорошо. Снейп достал волшебную палочку и его тихое «Обливэйт» навсегда избавило Альку от невыносимого воспоминания. Он встал с колен, одновременно помогая Альке подняться. — Твоя волшебная палочка при тебе? — Нет, она в моей комнате, — Алька горько усмехнулась. — Держу в качестве сувенира. На память… Призвав с помощью «Акцио» её вещи, Снейп велел ей проверить, на месте ли палочка. Убедившись в её наличии, он закинул Алькин рюкзак к себе на плечо, крепко подхватил её за талию и трансгрессировал к воротам собственного дома. *** Вечерело. Они стояли, обнявшись у ворот дома, такого же унылого и невзрачного, как и все другие дома на этой грязной улице, ведущей к мелкой, загаженной речке. Снейп обнимал Альку за талию, она тесно прижималась к нему. Так, в обнимку, они и прошли по двору, поднялись на крыльцо и вошли в дом. В воздухе ещё витали аппетитные запахи, оставшиеся после кухонной активности Стинки. Сам домовик, услыхав звук открывающейся двери, вышел навстречу посетителям. Увидев, кто пришёл, он всплеснул руками и радостно закудахтал: — Хозяин! Мисс Эйлин! Вы вернулись! Какое счастье! Стинки так рад, так рад! Вы ведь будете ужинать? — Конечно будем, Стинки. Я тоже очень рада тебя видеть. Я так соскучилась… — произнесла Алька, обнимая домовика и оглядываясь по сторонам. Как же давно она здесь не была! И как же она тосковала по этому дому… Алька взглянула на Снейпа. Он, встретившись с ней глазами, ободряюще улыбнулся ей какой-то новой, несвойственной ему улыбкой, в которой не было ни яда, ни сарказма, ни горечи, ни иронии. Она была спокойной и доброй, внушающей уверенность и чувство полной защищённости. — Стинки, — позвал Снейп. — Хватит обниматься. Иди, приведи в порядок комнату Эйлин. Эльф с готовностью побежал выполнять поручение. — В душ? — предложил Снейп, глядя на Альку. — В душ, — согласилась она, призывно сверкнув глазами и улыбнувшись ему лукаво. Они целовались в ванной комнате, попутно стаскивая друг с друга вещи, как будто освобождая друг друга от всего мерзкого и тяжёлого, что случилось в их жизни тогда, когда они были не вместе. На пол к их ногам вместе с одеждой падали боль и страх, ненависть и обиды, вся грязь и мерзость, от которой они не сумели уберечь друг друга, находясь в разлуке. Они продолжили целоваться, стоя под тёплыми струями воды, когда руки каждого из них плавно скользили по телу партнёра, смывая с него всё то, что что причиняло боль и страдания. Их ласки становились всё более неистовыми, всё более исступлёнными. В момент, когда их тела слились в едином порыве, подтверждая неразрывность их связи и невозможность их существования друг без друга, они оба ощутили, что теперь никто и ничто не сможет разъединить, разорвать эту связь. И сделать это не под силу даже Смерти, потому что души их слиты воедино, как их патронусы, и ни одна из них не существует без другой. А после, чистые и счастливые, они с аппетитом поглощали приготовленный Стинки ужин. Алька жадно расспрашивала Снейпа обо всём, что произошло с ним после ареста. Разумеется, о пытках он не сказал ей ни слова. Больше говорил о заседании Визенгамота и о том, что случилось сразу после него, зная, что это порадует её. А потом они ещё долго целовались, как ненасытные подростки, которые никак не могут расстаться, хотя родители давно уже ждут их дома с ремнём и валерьянкой. И снова их тела сливались воедино, подтверждая этим слиянием единство душ, истосковавшихся в разлуке. А после засыпали, обнявшись, не в силах ни на миг оторваться друг от друга.