Часть вторая…
***
Федерико проснулся под плеск воды за окном. Венеция никогда не была его любимым городом, но сейчас она приняла его на временное проживание, дабы он хоть как-то встал на ноги после очередной неудачи. Работа ему досталась адская — это не сказать ничего. Картины были в очень плохом состоянии, однако организаторы выставки планировали их продать по самой лучшей цене. Федерико ждали сжатые сроки и недели кошмара в мастерской, которая определенно не подходила для работы. Здесь все пахло плесенью и сыростью, а вечерами было очень холодно. Но выбирать в этот момент ему не приходилось. — Ты поедешь заранее? Или подождёшь, пока всё будет окончательно готово? — Изабель смотрела на мужа, изучая параллельно бумаги. — Хочу поехать заранее. Они совсем не внушают мне доверия. Выставка из таких полотен ажиотажа не вызовет. Кто их купит? — Роберто изучал список и только лишь удивлялся. — Я тоже не совсем понимаю. — В любом случае, ты можешь поехать на свадьбу без меня. Если будет время, то я обязательно выберусь. Я обещаю, — он нежно поцеловал жену. — Я знаю. Ты всегда находишь время на моих родных. Ты можешь не беспокоиться, я всё объясню им на месте. Изабель должна была уехать в Прованс к родственникам, а сам Роберто занимался работой и новой выставкой. Впереди его ждали недели работы в Венеции, и от этого он был совсем не в восторге. Погода была в тот период не самой теплой, а уж про приятное настроение и говорить нечего. Но в любом случае, работу не выбирают, а сейчас он это расценивал и как возможность побыть наедине со своими мыслями.***
Федерико очень быстро вспомнил все тонкости, которые выручили его в работе над первыми картинами, но вскоре усталость стала брать своё. Ко всему прибавилась определённо сильная аллергия на реагенты, но Федерико старался делать вид, что все хорошо. Его критиковали, унижали при любой возможности. Федерико словно ощутил себя двадцатилетним мальчишкой, который делал первые шаги в своей карьере. Он почти ночевал в мастерской, но стоила ли игра свеч? Федерико уже стало казаться, что он сдаётся, а от боли в руках он спать не мог. Кожа трескалась и зудела, а ему впервые было обидно, что жизнь с ним так несправедлива. Роберто лично принимал каждое полотно, и с каждым из них, ему казался знакомым почерк и манера работы. Ему казалось, что это обман зрения, что он просто переработал и ему все кажется. Он пришел по указанному адресу, где находилась мастерская и долго не мог поверить в открывшейся его глазам кошмар. Более ужасного места не было во всей Венеции, и он не мог себе представить, что ради выставки не нашлось места получше. Очевидной была экономия на самом важном — на качестве работы. Роберто замер, когда увидел знакомую фигуру. Федерико заметно устал, но в его позе он ощущал полную сосредоточенность. Здесь было безумно холодно, и у него на плечах был второй джемпер, а еще поверх был шарф. От всего этого у Роберто сжалось всё внутри. Он злился. «Они издеваются над ним? Что вообще здесь, черт возьми, происходит? Почему реставратор, лучший в своем деле (!) работает в таких условиях?» — Роберто ощущал, как закипает кровь. — Я не думал, что ты приедешь в Венецию, — он подошел ближе. — Больше работы не нашлось для меня, — Федерико смотрел на идеального Роберто, который, как всегда, был в дорогом костюме, в прекрасной рубашке, а её верхняя пуговица была небрежно расстегнута. — Здесь ужасно… — Согласен. Не самая популярная выставка, с учетом таких невыразительных полотен. Экономят во всем. Роберто взглянул на картину. Он знал, каких трудов стоит привести ее в состояние, близкое к оригиналу. — Федерико, ты не должен быть здесь, — его голос казался спокойным, но внутри всё дрожало. — Но я здесь, даже если и не должен, — Федерико поправил перчатки, стараясь держаться достойно. Роберто перевел взгляд на его руки, и ему невольно захотелось коснуться. — Тебе больно? — Перестань, Роберто. Прошу тебя, уходи. Ты не должен быть здесь, и у тебя другие задачи. Жалеть меня не стоит, я и сам всё понимаю. Зазвонил телефон, и Роберто пришлось оставить этот разговор на неопределенной ноте. Он вышел на улицу, прижался спиной к стене здания, и застонал внутри себя. Роберто задыхался. Он ощущал поток эмоций, который его разрывал на части. Федерико же остался снова наедине с тишиной и монотонными картинами, но руки немного дрожали. Он списал это всё на холод и усталость, потому как думать иное ему просто не хотелось. Как и понимать то, что он теперь на самом дне мироздания, где никто ему не хочет протянуть руку. Кроме одного человека, но он никогда бы не принял его помощи, чтобы не считать себя его должником. Но в душе его было не только это, но Федерико вновь и вновь гнал от себя эти мысли, мысли, возвращающие его в юность, в чувства благоговения, желания и любви…. Федерико не хотел думать, что всё это сейчас может быть правдой, и стать живым.***
Роберто почти не спал. Перед ним стояла картина Федерико и этого жуткого места. Он ходил по номеру, стараясь хоть как-то унять эмоции. Такой сдержанный и строгий, Роберто никогда не позволял сердцу брать верх над рассудком. Но сейчас это правило не работало.***
— Почему наш реставратор работает в таких условиях? — При всем уважении, г-н Леонарди, Вас этот аспект не должен как-то волновать. Вы прекрасный специалист в своем деле, однако это лишь касается организационных моментов. Остальное наша забота. Роберто кипел от подобного неуважения, хотя и понимал, что эмоции в данной ситуации — излишни. Вечером он снова стоял у дверей «ада», но он не мог не прийти. — Зачем ты пришел? — Федерико не ожидал гостей. — Ты никогда не бываешь мне рад, — Роберто подошел ближе и остановился совсем рядом. — Я этого не говорил. Просто твоя жалость так и плещется в глазах, — Федерико смотрел на него очень внимательно. — Я не умею тебя обманывать, это так, — Роберто сел рядом. — Когда мы познакомились много лет назад, ты поразил меня своим талантом. Я больше никого не встречал с такими способностями за столько лет. — И ты мучаешься вопросом, почему я так опустился в своей жизни? — Почему ты так растрачиваешь себя? — он смотрел в эти знакомые глаза, которые сейчас казались почти черными. — Почему ты не любишь себя, Федерико? Почему не ценишь? — Я не знаю… — Федерико отвел взгляд и смотрел на картину. — Ты женился, а я встретил Беатрис. Ты ведь знаешь мою историю — родители меня не сильно любили. Может это сказалось на мне. Я сейчас ловлю себя на мысли, что просто не умею любить. Это иллюзия. Я ищу в людях то, чего в них нет. Я рисую в своей голове картины их поведения, но не учитываю, что живой человек не обязан оправдывать моих ожиданий. — За счет тебя Беатрис поднялась в карьере. — Она почерпнула знания, которые ей помогли. Я лишь часть её успеха. — А что ты получил взамен? — А я не ждал расплаты. Я просто любил её. Но видимо этого было мало. Я не любил себя, потому не имел стержня. И она это почувствовала. — У Вас даже нет детей. — Роберто, у неё не может быть детей, — он замолчал. — И я знал об этом. И я никогда не делал из этого проблему. Она лечилась, но ничего не изменилось с течением времени. И потому карьера стала ее ребёнком. — Выходит… — Роберто ощутил холодок по спине. — Франческа могла родить… — И я был бы очень рад этому, — он улыбнулся, но это выглядело грустно. — Но она слишком молода. Зачем ей сейчас бремя материнства? Заботы, выбор. Она ещё так мало видела в жизни, что бросаться с головой в семью — не самое лучшее решение. Но я уверен, что если бы она выбрала это, то не осталась бы одна. В этом ты можешь быть уверен. Роберто молчал. Он никогда не спрашивал Федерико о браке, об отсутствии детей. И сейчас его это откровение резало по-живому. — Я могу тебе помочь? — Роберто, перестань… — Нет, — его голос был серьезен. — Я хочу это сделать. И я могу это сделать. Ты просто не умеешь принимать что-то в свой адрес, и я это понимаю. — Ты прав, — Федерико улыбнулся. — Просто ты резонируешь с этой обстановкой. — Слишком? — он улыбнулся и снял пиджак. — Слишком идеально, как и всегда. Но я не против. Роберто помогал ему, как когда-то давно. Руки помнили всё, потому работа над картиной шла достаточно быстро. Единственным упущением Роберто было то, что здесь действительно адски холодно. Он периодически наблюдал за Федерико, но взгляд невольно опускался к рукам. — Тебе нельзя столько работать. Твои руки — это инструмент. Его нужно беречь. — Я знаю. Но здесь у меня об этом никто не спрашивает. Я уже сталкивался с таким, ты ведь помнишь. Роберто забрал у него все из рук и указал жестом, чтобы он присел. — Мы уже все закончили. Остальное я сделаю сам, — он аккуратно касался его ладоней, чтобы стереть остатки реагентов. — Я очень тебя прошу, сделай перерыв. Федерико молча наблюдал за ним. За его плавными движениями. Почему-то сейчас ему не хотелось спорить с Роберто, хотя ему всегда было что сказать. Роберто был старше Федерико, но с годами его обаяние никуда не делось. Он уверенно совершал каждое движение, замечал детали, задерживал дыхание в самых трудных местах. Федерико заметил, что все же невольно руки порой дрожали, но тому виной был холод в этом отвратительном помещении. — Может ужин? Хватит уже на сегодня испытаний холодом, — Федерико улыбнулся. — Какая чудесная идея. Я только за.***
Они нашли небольшой ресторан, где в вечернее время было очень много посетителей, но столик на двоих волшебным образом освободился. — Ты надолго здесь? — Пока не откроется выставка, — Роберто грел руки о чашку. — А почему ты без Изабель? — Она уехала к родственникам на свадьбу. Но отказаться от заказа мы не могли, потому я остался. Если у неё будет время, то она, конечно приедет, но я сомневаюсь. — Понимаю, — Федерико немного расслабился после рабочего дня, устроившись удобнее на стуле. — Как ты это терпишь? Или это я стал таким неженкой, что у меня всё болит? — К любому состоянию привыкаешь. — Ты взглянешь на выставку? — Тебе нужен совет? — Федерико удивлённо смотрел на него. — Да. Твой совет мне всегда нужен. — Я согласен. — Почему же я не сомневался в этом?***
На следующий день Федерико пришел к месту проведения выставки. Он не признавал, что скучал по этому времени, по каталогам, по моментам подготовки. В зале было пустынно, но картины уже были на своих местах. Помимо живописи, там были и некоторые скульптуры. — Я очень рад, что ты нашел время, — Роберто улыбался, увидев его. — А я рад приглашению. Вот только я не понимаю, что именно ты хочешь от меня услышать? — Просто взгляни на всё и скажи свое впечатление. Федерико молча гулял по залам, а Роберто в тишине наблюдал за этим. Сердце колотилось, словно бешеное. — Ты знаешь, всё отлично, красиво. Но во всём этом нет какой-то идеи. Просто беспорядочные картины. — Я знаю… Ты можешь взглянуть на каталог? — Раз уж я начал, то почему нет? В кабинете Роберто было уютно, даже небольшой беспорядок добавлял этому месту определенный шарм. Федерико долго изучал каталог, а потом он подробно рассказал о каждом полотне, о каждом предложении в самом каталоге, и в особенности о расположении в зале. — Я так и думал, — Роберто сел рядом с ним. — Я слишком много сделал коррективов, но это не значит, что ты обязан быть с ними согласен. — Я согласен с ними, Федерико. И можешь даже не сомневаться. — И что делать? — Если я скажу завтра, что всё нужно переделать, меня порвут на части. — Но их можно перевесить сейчас. У тебя есть макет каталога? — Конечно. — Я могу тебе внести коррективы. Это лишь вопрос твоего желания. — Я не могу… — Ты хочешь, чтобы я тебе помог? — он смотрел на него внимательно. — Да. — Тогда отказы я не принимаю. Половину вечера они переносили полотна, делая отметки в каталоге, даже несколько скульптур пришлось разместить в других залах. Роберто воодушевился, а рядом с Федерико у него не было сомнений в том, что теперь все будет идеально. Остаток вечера Федерико вносил коррективы в каталог, а Роберто сходил в соседний ресторан за ужином. Когда работа была окончена, то они сидели рядом на диване, обсуждая то, какие абсолютные непрофессионалы придумали всё это. Возвращались они уже достаточно поздно. И местом прощания стал отель, где остановился Роберто. — Спасибо, — он смотрел на Федерико, но сейчас ему казалось, что в этом слове так мало чувств, чтобы выразить всё, что он ощущал в этот момент. — И тебе спасибо. Думаю, что выставка будет прекрасной. — Ты придёшь? — Не думаю. Нужно будет искать теперь новую работу. — Федерико… — Роберто подошел совсем близко. — Со мной все будет хорошо, — он улыбнулся. — А ты вернешься к Изабель, быть может ещё успеешь отдохнуть. В Провансе сейчас прекрасное время. Роберто сделал шаг назад. Он понимал, что Федерико видит в нем лишь друга. — Спокойной ночи, Роберто. — Спокойной ночи… Роберто смотрел, как Федерико скрылся за поворотом в одной из маленьких улочек, и ему хотелось кричать от душевной боли, от того, что он не может его остановить. Он уперся руками в каменные перила моста и просто не мог дышать, потому что чувства изнутри рвались наружу.***
— Я подумал, что можно ещё пройтись, если ты не против? — Федерико появился позади него, словно спасательный круг. — Чудесно. Я плохо сплю, — он улыбнулся, ощутив, что тревога его постепенно отпускает. Они говорили о разном, местами просто молчали, и паузы в разговорах, взгляды по сторонам: на воду, редких прохожих, на витрины лавочек и светлые окна ресторанов, откуда то выходили официанты, то возвращались обратно —, их не напрягали. — Мы видимо, гуляем от гостиницы к гостинице, — Федерико улыбнулся. — Ты остановился здесь? — Да. Не самое чудесное место, но хозяйка, синьора Лучиана — прекрасная. Хочешь зайти? — Да… Хочу. Эта гостиница была очень маленькой и домашней. Федерико спустился вниз, и, хотя было уже поздно, он сделал кофе. Роберто нравилась эта камерная обстановка и окна с видом на маленький канал. Слышался плеск воды, а вокруг царила полная тишина. — Здесь так красиво, — Роберто снял пиджак и выглядел наконец расслабленным. — Да. Мы как-то были в такой гостинице, помнишь? — Я помню всё… Они замолчали. — Я не искал во Франческе тебя. — Я знаю. И я не виню тебя. — Ты счастлив? — Я могу сказать, что для многих моя жизнь — это счастье. — А для тебя? — Я не знаю. Пока не встретил тебя снова, то я был уверен во всём. — Извини, что разрушил твою идиллию. — Ты не разрушил ничего. Иллюзии могут рассеиваться. Они молчали и слушали плеск воды. Роберто засыпал, и Федерико это заметил. — Останешься? — Да. Федерико лишь улыбнулся. Они лежали на разных половинах кровати, но он отчетливо ощущал тепло Роберто. Федерико долго не мог уснуть, в отличие от него. И его утром удивило то, как нежно Роберто обнимал его во сне, прижимаясь тесно.***
— Доброе утро, — Роберто открыл глаза и улыбнулся, увидев Федерико с завтраком. — Я не знал, что ты любишь, потому завтрак на выбор, — он сел на край постели. Внезапно зазвонил телефон Роберто. Только сейчас он понял, что жутко опоздал на работу, а такого с ним не случалось никогда. Он недовольно поморщился, но ответил на звонок. В этот момент Федерико нежно коснулся его груди и опустился ладонью ниже. — Да… Да, я знаю, что опоздал. Я как раз хотел… позвонить, — Роберто начал часто дышать, когда ощутил его ладонь, опустившуюся ниже его пояса. Федерико распахнул одеяло и коснулся языком головки, наблюдая за Роберто. — Да, я сделал некоторые перестановки… — он дрожал всем телом. Федерико взял его глубоко в рот, слегка сжав внутри гортанью. — Вам нравится?.. О да… Я очень рад. Федерико ласкал его, и нежно поглаживал одной рукой живот. Роберто так часто дышал и сжимал простынь, что без особенных вопросов ему было всё понятно. — Да…. Каталог я тоже переделал… — он слегка выгнулся и тихо застонал, отложив телефон. — Я скоро приду… Да… Я понимаю, что не уложился в сроки. Федерико взял его еще глубже, и одной рукой Роберто невольно коснулся его волос. Он сделал еще несколько глубоких движений, отчего он выгнулся сильнее. Роберто не выдержал и просто выключил телефон, отчего Федерико улыбнулся. — Федерико…. Я сейчас… Он глубже взял его, и Роберто чуть громче застонал. Федерико гладил его грудь, а стоны заводили его безумно. Роберто кончил бурно, сжимая простынь. Федерико провел языком от основания до самого кончика и нежно поцеловал его в упругий живот. Роберто дышал часто и просто не мог поверить. — Ты везде опоздал? — Федерико улыбнулся. — И это, того стоило, — он притянул его к себе и глубоко поцеловал. — Я мечтал об этом так долго… — Иногда мечты исполняются, разве нет? — Федерико улыбнулся, касаясь губами его груди. — Ты идеальный. С такого тела пишут картины. — Ммм, не думаю, — Роберто перевернул его на постель и расстегнул рубашку. Федерикова оливковая кожа столько лет сводила Роберто с ума, и вот он наконец осыпал ее поцелуями. Федерико тихо стонал, и Роберто поверить не мог, что это не сон. — Ты идеален. Во всех смыслах, — он шептал, и не дал ему даже возразить, целуя глубоко. Федерико хотел его так, что внутри всё перекручивалось от этого чувства. И когда Роберто ощутил его в себе, то он громко застонал. — Тебе больно? — Федерико шептал, держа его за талию. — Не говори глупости, — он улыбнулся и позволил войти ему во всю длину. Федерико терял голову от ощущения, от запаха, от звуков его голоса. Они дошли до пика наслаждения вместе, и это было самым прекрасным моментом в его жизни. Он целовал его кожу, пропитываясь этим запахом, наслаждаясь близостью. — Тебе нужно идти? — Но я надеюсь, что я могу вернуться… — Роберто аккуратно подбирал слова. — Если тебе хочется. Один поцелуй, и земля снова уходит из-под ног Федерико. — Я заканчиваю в районе шести. Надеюсь, что задерживаться не придется. Роберто уже собирался уходить, но у самой двери он развернулся и сказал: — Это было лучшее утро за многие годы. Мы ведь повторим? — Обязательно.