***
— И как же мистер Пирсон, филантроп и светлейшей души человек, владелец детского приюта и любимчик церкви, оказался в тюрьме? — с издёвкой бросил парень из соседней камеры. Наглая улыбочка протянулась на его неказистом лице, открывая на обозрение одиночные золотые коронки между неровным рядом собственных кривых зубов. — Взыграли старые воровские замашки, м? — Я бы на твоём месте за свою голову больше боялся, — огрызнулся мужчина. Злоба и отчаяние накатывали на него с новой силой каждую минуту. — Как бы тебя в «Идентичность» за такое не взяли. Говорят, у них недобор, поэтому возьмут и простых воришек вроде тебя, — осклабился сосед, бросая жуткий взгляд на потрёпанного заключённого. — Завали уже, — с угрозой в голосе бросил в ответ Кричер. — Наберут, не наберут… мне какая разница? Если думаешь, что я тут надолго задержусь, то глубоко ошибаешься. — Ха-ха! Ха-ха-ха-хах! Не забудь мне бутылочку мартини захватить, как тебя обратно приволокут, — залился хриплым смехом всё тот же настойчивый преступник из камеры напротив. — Детишками-то уже не прикроешься~ Кричер напряжённо нахмурился, опустил голову и исподлобья недобро глянул на говорившего. Рука вора зашарила по бетонному полу, но это не остановило болтливого преступника: — Ой-ой, я же забыл… Их же теперь совсем не осталось — всех расхватали на психбольницы или в послушники. Хотя разницы сейчас почти и нет. Конечно, представляю, каково тебе: держал для себя прикрытие, а тут вдруг его позабирали на органы. Наверняка весьма обидно~ Вслед за последней фразой в соседа полетел камень и угодил тому ровно в переносицу. Тут же брызнула кровь, а парень заскулил от боли, схватившись за разбитый нос. Кричер на мгновение растянулся в довольной полуулыбке от проделанной работы. — Ты какого хрена творишь?! — возмущённо воскликнул собеседник, с бешенством зыркнув на вора. — Нечего напоказ выставлять фантазии своего больного ума перед всеми. Наслаждался бы лучше последними днями своей жизни, кусок дерьма, — прошипел Пирсон, крутя в руках ещё один маленький камешек. — Ещё раз скажешь подобное в сторону сироток, уж поверь, следующий прилетит в глаз! К камерам подошёл надзиратель, но, заметив разбитый вором нос насильника, лишь предупредительно глянул на первого и удалился обратно. Кричер только фыркнул в ответ и лёг на кровать, ожидая ночи. Сосед, как ни странно, замолк и забился в дальний угол своей камеры. Сколько бы Пирсон не старался уснуть, тревога всё больше душила его и не давала погрузиться в мир грёз. Пошёл уже шестой час его заключения, и мужчина всё-таки смог забыться беспокойным сном. В голове проносился противный голос соседа, произносящий снова и снова слова о том, что его, Пирсона, могут забрать на «Идентичность». Даже казнь казалась райски милым приговором на фоне этого шоу. В итоге на почве произошедшего сегодня ареста и гнетущих слов соседа вместо сна перед глазами Кричера начали всплывать воспоминания не такого уж и давнего прошлого… Пирсон всего раз за свою жизнь был действительно богат: обычно все свои небольшие деньги ещё тогда юный Кричер тратил на сомнительные лотереи, если, конечно, хватало на еду. Азартным игроком его нельзя было назвать — голод мучил его в то время слишком сильно, чтобы полагаться на удачу, но он настойчиво верил в то, что однажды ему повезёт. И вот однажды случайно приобретённый в час полного отчаяния лот, отыграл все его вложенные в эту надежду деньги. В жизни Пирсон не держал такой суммы, да и что уж там таить — не заикался говорить про числа с таким количеством нулей. Не решившись расходовать такие суммы на себя, вор решил отдать долг церкви, что вырастила его и давала кров, когда с ним приключались из ряда вон вон плохие времена. Подарив духовенству землю и деньги на новый приют, что послужил бы домом для сирот, Пирсон не рассчитывал на что-то большее, чем признание горожан и служителей, но новость дошла и до правительства. Ему нравилось это чувство — чувство полезности и нужности. Но в душе — явно не от хорошей жизни — уже давно жил маленький заговорщик, желавший всё большего. Если раньше Кричер душил этого внутреннего заговорщика на самых его первых словах, так как денег едва ли хватало на еду, то теперь этот голос всё громче шептал ему на ухо. Совсем скоро после такого столь светлого поступка администрация с радостью выделила Кричеру большой грант на осуществление строительства нового приюта, так как эта идея понравилась даже «верхушке». Решивший не отказываться от льющихся сверху денег, Пирсон пошёл на осуществление идеи, решившись даже на то, чтобы сделать приют специализированным на помощи детям с тяжёлыми травмами и болезнями. Не отказывая тем не менее себе в комфорте, он следил за строительством и был вполне доволен своим решением — денег ему ещё хватало на среднюю жизнь, при условии, если бы он вовсе не работал. Но в итоге глобальное строительство огромного здания всё затягивалось, прихоти всё более роскошной жизни не пропадали из души Кричера, а денег стало не хватать. И в момент, когда Пирсон осознал, что карман у него уже совершенно пуст, а проект так и не закончен, детей, прибывших к нему по плану администрации, ещё некуда было деть. Скитаясь по домам с обозом детишек-инвалидов под видом помощника, он обворовывал людей, пускавших их к себе домой. «Это всё ради детей, — убеждал себя Кричер в очередной раз украдкой копаясь в чужих кошельках и шкафах. — Всё ради них, не для меня…» Когда нужная сумма наконец была достигнута и с массивного здания срезали красную ленточку, детский дом наполнился голосами детей. Пирсон искренне получал удовольствие от того, что помогает сироткам, но внутренний вор уже подчинил разум мужчины. Тратя с каждым месяцем всё меньше денег на постояльцев приюта и воруя деньги у церкви и государства, Кричер чувствовал себя вполне неплохо. Жалобы детей и сотрудников тоже со временем стали всё меньше волновать его, и он обходился с обеими сторонами как попало, зарабатывая детям дополнительные психические расстройства и теряя персонал из-за маленьких зарплат. Через 5 лет такого бесчинства, творимого безнаказанным Кричером, всё больше наглеющим на своём месте, церковь потребовала с него передать больных детей им для обучения в специальной школе. Мужчина и ухом не повёл, не желая отдавать детей в церковный дурдом, где обычно творилось такое, что его полный эгоизма взрослых приют казался райским уголком. Ещё через некоторое время в детдом нагрянула полиция и выявила, что у многих детей найдены тяжёлые психические заболевания, заработанные иногда уже даже во время их нахождения в приюте. Обыскав каждый клочок заведения, стражи закона нашли крупные пачки денег, спрятанные в комнате директора, и чеки, указывающие на то, что все эти деньги предназначались для сироток, а не на личные нужды директора. Арест Пирсона не заставил себя долго ждать. И вот сейчас он сидит здесь уже второй день, ожидая суда. Воспоминания терзали Кричера, но, тем не менее, больше его сейчас заботила не судьба сирот, а плачевное положение его приюта, на который он потратил кучу денег и теперь остался ни с чем. Видимо, натура материалиста и жадного до любых денег вора была с ним всегда, а под маской филантропа и добряка скрывалось сердце обманщика и бродяги. Проснувшись в ужасном настроении, Пирсон отметил, что настала ночь, да и парня из соседней камеры уже не было на месте. Тихо встав, он достал изогнутую не раз скрепку из ботинка и подошёл к решётке. Кричер оглянулся вокруг и заметил, что охранник, стоявший на дежурстве, крепко уснул под какой-то мыльный телесериал. Покопавшись со ржавым замком минут десять, мужчина всё же смог выбраться из камеры. Делая тихий шаг из камеры, вор поблагодарил судьбу за то, что участок не снабдили хорошим оборудованием: экран охранника, где должны были работать камеры, был сейчас выключен, а сирена так и не сработала при взломе двери. Пирсон подошёл к столу смотрителя и ловко выхватил из-под руки надзирателя ключи от ящиков с личными вещами. Забрав своё и то, что может пригодиться, Кричер покинул место временного задержания. «Надеюсь, они не станут меня долго искать. Суда ведь даже не состоялось… Надо попробовать сбежать из этого места, — проносилось в голове у Пирсона, пока он быстрым шагом направлялся прочь от участка. — Нужно у кого-нибудь спрятаться на время». Попытавшись вспомнить в голове всех знакомых, кто мог бы ему помочь в такой ситуации, Кричер понял, что таковых больше не осталось в его кругу знакомств: став законопослушным гражданином и обретя статус, он потерял все свои связи среди низкого слоя общества. Недовольно буркнув что-то себе под нос и натянув потрёпанный берет на глаза, мужчина ускорился, прячась в тёмных углах от камер и полицейских, снующих в комендантский час тут и там. Лишь под утро Пирсон достиг края города, где начинался глухой лес. Побег останавливал только высокий забор, находившийся под напряжением и снабжённый на каждом столбе камерами. — Неужто в Транквилле так много преступников, чтобы устанавливать такую стену?..— прошипел Кричер, выглядывая из-за угла очередного дома. — Не так уж и много. Но кому ещё мешала безопасность? — ответил чей-то бас позади. Пирсон от неожиданности взвизгнул и подпрыгнул на месте. Резко развернувшись, мужчина вжался в стену дома, с ужасом понимая, что перед ним стоит офицер. Спина и лоб тут же покрылись холодной испариной, а сердце заколотилось подобно отбойному молотку. Городской полицейский, несмотря на лёгкое обмундирование, имел на груди новейшие датчики слежения и распознавания и был сплошь покрыт бронированными вставками. Шлем на голове скрывал почти всё лицо за чёрным экраном, где отображалось бегущая строка «полиция Транквилла», и была видна лишь его доброжелательная улыбка. На поясе угрожающе побрякивали электрошокер и револьвер, давая понять каждому мимо проходящему человеку, что офицер вполне готов применить их в случае чего. — Простите, не хотел Вас напугать. Хорошая погода сегодня, не так ли? — довольно искренне протянул страж порядка, всё же через секунду изменив тон на более серьёзный. — А по какой причине интересуетесь количеством нарушителей? — Ох, доброе утро, мистер… мусье… молодой чело--… Г-господин! Господин офицер! Хотел выйти прогуляться в лесу, а тут такое… Сколько себя помню тут не было стены, — машинально соврал мужчина, безуспешно пытаясь нагнать на лицо маску расслабленности, глазами бегая от пояса полицейского, где висело оружие, к его маске. — Да, её недавно поставили, — квартальный на пару секунд замер, всматриваясь в лицо Кричера. «Я влип, — только и успело пронестись в голове у вора, — Если сейчас система меня опознает, то это конец». Но секундное подозрение почти сразу ушло с лица полицейского: — Ох, мистер Пирсон, не узнал Вас сразу! Как там ваш приют? Детишек кто-нибудь взял? «Видимо мои данные о розыске ещё не внесли», — чувство облегчения, будто кусочек льда, опустилось холодком к стопам. Пирсон расправил плечи и даже попытался встать ровно: — Ах д-да! Пару ребятишек забрали, остальные пока ожидают свою новую семью, — нервно улыбнулся вор. — У нас всё прекрасно, не о чем беспокоиться. — Как славно! Вот, что я называю, бравым делом! Вы настоящий пример для подражания, мистер Пирсон. Не буду Вас беспокоить более. Эх, если бы в северной части города наконец-то открылся парк, то, может, вы бы могли проще добраться до природы… Я всё понимаю: дети сильно выматывают, хочется побыть иногда просто в тишине. У меня самого двое, и я на работу от них сбегаю, а Вы так совсем, наверное, с ними намучились, ха-ха! — мужчина сделал небольшую паузу, смотря куда вдаль и, видимо, задумавшись о чём-то своём, после чего громко вздохнул и поставил руки в боки: — А хотите я проведу Вас до границы города? Не волнуйтесь, Вас без проблем пропустят. Вы же не преступник какой-нибудь, — усмехнулся собеседник, совершенно растеряв всю свою строгость и серьёзность. — Эхе-хе… — заведя руку на затылок, ответил мужчина. — Знаете, я был бы Вам признателен за это. Иногда… Иногда и правда хорошо отдохнуть от работы на природе. — Что ж, тогда садитесь в машину, мистер Пирсон, — доброжелательно указал городничий на аккуратный чистый полицейский автомобиль. Мужчина нервно сглотнул, но всё же принял приглашение, устраившись на переднем сидении. Задние места отделяла от передних кресел крепкое бронированное стекло, на котором в некоторых местах ещё виднелись следы борьбы, что ещё больше заставило Кричера волноваться, ведь не так давно он и сам сидел там со связанными руками. Всю дорогу вор молился, чтобы полицейскому не пришло оповещение о его розыске, иначе незадачливого беглеца моментально бы отправили обратно в тюрьму. Но поездка по просыпающемуся городу прошла тихо: страж порядка болтал без умолку о своей семье, а Пирсон немногословно поддакивал и тянул на лицо улыбку. Без проблем доехав до КПП, которыми недавно снабдили все более-менее большие населённые пункты, Кричер понял, что хоть и рядового полицейского ему удалось обхитрить, но машина, проверяющая документы всех пассажиров и водителя, его так легко не пропустит. К счастью, знакомый Кричера бросил своим людям короткое «он со мной», и приложил свой пропуск к автомату, кивнув Пирсону в знак того, чтобы тот не беспокоился за пропуск. Устройство загорелось в уголку панели зелёным маячком, и мужчина вместе с полицейским выехали за пределы Транквилла. Остановившись на развилке поближе к лесопарку, страж выпустил Кричера наружу: — Мне нужно по делам в соседний город, а Вы, мистер Пирсон, можете пойти немного отдохнуть от городской суматохи, — собеседник вора в последний раз наградил того доверчивой улыбкой и на прощание поблагодарил за возможность немного высказаться кому-то, — Давно ни с кем так тепло не беседовал! Вы, мистер Пирсон, — чудесный человек. Кричер, уже полностью расслабившись, смущённо ответил: — Не стоит благодарности, я всего лишь молчал и слушал. Хотя, иногда, пожалуй, это лучшее, на что может быть способен человек… Прощайте, офицер! — Тут Вы правы. Надеюсь на скорую встречу, мистер Пирсон! — автомобиль полицейского умчался на большой скорости дальше по трассе, оставив Кричера в одиночестве стоять на обочине возле ухоженного леса. Проводив машину взглядом, полным тёплоты, Пирсон резко изменил выражение лица на усмешку и презрение: — Вот же идиот, — довольно хихикнул вор, расправляя плечи. «Да уж, сейчас меня спасает только моя бывшая репутация и наивность этих городничих… Хотя это даже мне на руку». Мужчина двинулся вглубь леса, ориентируясь на карту местности, которую успел тайком утащить из машины полицейского. Несколько раз путаясь в тропинках и направлениях, Пирсон всё же смог выйти на нужную ему дорожку, ведущую в маленький городок в километрах двадцати от Транквилла. К ночи измотанный и потрёпанный Кричер добрался до цели. Вор облегчённо выдохнул и приободрился, выйдя к пустынной парковой зоне, освещённой приятными жёлтыми пучками электрических фонарей. Ни заборов, ни камер по близости не наблюдалось. «Как же славно… надеюсь, здесь можно будет остаться ещё на пару деньков. Или хотя бы поесть, в животе со вчера шаром покати. Не помню уже, где тут что, давно не выбирался за город, нужно потом свериться по карте», — без всякой мысли об опасности думал про себя Кричер, с интересом разглядывая аккуратные ряды домиков жилого квартала сразу за пушистыми кронами парковых клёнов. На лицо уже упала довольная радостная улыбка, а походка стала чуть менее уставшей, но это мимолётное счастье вора длилось недолго. Как только он ступил за газонный заборчик, отделявший клумбы спящих цветов от подлеска и мощёных прогулочных дорожек, неподалёку раздалось неприятное прерывистое скрежетание, будто куском металла скребут асфальт. Этот неприятный звук значил только одно: полицейским пришло уведомление, что сбежавший преступник находится на территории города. Пирсон побледнел и в панике, забыв про лес позади, рванул вглубь городка, петляя между дворами и лая собак, проснувшихся от внезапного шума. Сзади уже отчётливо слышалась сирена, заглушившая даже сбивчивое дыхание беглеца. Кричер от страха за собственную жизнь совершенно не различал на фоне этого воя предупреждения патрульных. «Я убегу… Я точно убегу! Я же столько лет убегал, сейчас тоже точно должно получится!» — лихорадочно крутилось в голове Пирсона, пока перед глазами проносились ровные одинаковые улочки спального района: прятаться было некуда. Раздался первый выстрел. Мимо. Ещё пара секунд отчаянного бега и над ухом пронёсся повторный хлопок, но на сей раз в разы громче. Пуля достигла цели, и Кричер на полном ходу свалился на землю, прокатившись ещё два метра по инерции. В глазах всё поплыло от удара головой, а по плечу расползся неприятный жар, поднимающийся всё выше с каждой секундой. Каждый раз перед новым сезоном игр полицейские заменяли обычные пули на транквилизаторы, чтобы возможный будущий игрок оказался на шоу без лишних повреждений. В этот момент Кричер почувствовал себя бродячим псом, до которого добрался отлов. Три человека в форме быстро вышли из машины, замерев с оружием перед сжавшимся на асфальте Пирсоном, ожидая, когда тот окончательно потеряет сознание. Преступник всё же попытался отползти в сторону тёмного проулка, к которому он так стремительно бежал, но через спустя пару рваных выдохов волна сильной сонливости накрыла его окончательно. Перед тем как провалиться в глубокие грëзы и очнуться уже опять в своей камере в Транквилле, Пирсон видел лишь неторопливо подходящих к нему стражей закона, о чëм-то весело переговариваясь между собой. Первый побег, столь спонтанный и, пожалуй, самый многообещающе успешный, так ему и не удался. В тот же день состоялся суд. Попытка бегства закончилась лишь тем, что Кричеру увеличили срок почти в два раза. Тем не менее, отчаиваться вор не собирался и несколько лет подряд принимал попытки побега, но уже не из участка, а из заключения в тюрьме. Все они проваливались одна за другой, несмотря на изворотливость и хитрость Кричера, а срок становился всё больше и больше. Назад пути уже не было: смирись Пирсон с ситуацией и честно признай свою вину даже после первой попытки бежать, сидеть ему бы оставалось не меньше лет, чем ему было на тот момент. «Я лучше издохну в попытках, чем смирюсь с судьбой. Сгнить заживо в тюрьме с надеждой на то, что выйду отсюда стариком? Ну уж нет, увольте, я не для этого столько пахал и жил в грязи… Такие правила точно не для меня…» — мотивировал себя каждый раз после очередной поимки вор, в глубине души зная, что от этой своей участи он уже не убежит. Близился конец пятого лета заключения Пирсона, и начался самый страшный сезон для преступников — начало отборочного тура для «Идентичности». Пройти в тур означало лишь билет на смертную казнь, которой многие предпочли бы сразу быть расстрелянными в упор. И нежданно-негаданно в тихий уголок заключения вора, который вот уже 7 лет приглашения на тур обходили стороной, пришло письмо с печатью шоу. Кричер пришёл в полнейший шок, когда его оповестили о послании организаторов игр с принудительным приглашением на тур.«Многоуважаемый Пирсон Кричер! Вы были довольно изобретательны в своих планах побега все эти пять лет и семь месяцев, которые провели в заключении, поэтому мы хотели бы видеть Вас на кастинге шоу «Идентичность». Это Ваш шанс освободиться от тюремного срока, если Вы пройдёте тур и выиграете в нашем шоу! Не упустите свой шанс! Отказаться от участия и тура невозможно. Завтра в 9 утра за Вами прибудет автобус. Пожалуйста, не сопротивляйтесь стражам закона. Будьте достойны зваться эварийцем! Кастинг пройдёт 15.08.2ХХХ года на территории поместья Олетус. Будем рады видеть Вас там. Ответы на все Ваши вопросы будут даны в начале отборочного турнира. С уважением, организатор шоу «Идентичность» Дата отправления: 13.08.2ХХХ»
Письмо заканчивалось красной восковой печатью государственного герба Эварис и тëмно-синей печатью «Идентичности». На пару секунд Пирсон впал в прострацию, прочитав послание. Обычно горящие хитрым огоньком глаза преступника сейчас остекленело пялились в текст на бумаге, когда мозг в лихорадочном ужасе терял смысл каждого попадающегося слова. Охранники, с непониманием переглянувшись с мрачным дежурным, принесшим письмо, решили спросить напрямую о сути послания. Руки вора мелко задрожали, сердце, сначала практически остановившееся, начало бешено колотиться, а в ушах зазвенело так, что Кричер сам не заметил, как хрипло выдохнул название шоу в ответ. «Нет, нет, нет! Этого не могло произойти со мной! Я не мог! Они спутали меня с кем-то! Пожалуйста, нет!» — кричал внутри себя Пирсон, иногда срываясь на полное боли и отчаяния бормотание вслух. Лист бумаги выскользнул из цепких длинных пальцев вора, и один из надзирателей поднял его, быстро пробежавшись глазами по тексту. Покачав головой, он вынес вердикт о том, что Кричер будет интересным персонажем для этого мероприятия с его умениями и талантами. Все находящиеся рядом надзиратели засмеялись, но самому Кричеру было не до шуток. Из шокового состояния его вывел крепкий алкоголь, щедро отданный одним из его сокамерников с фразой «ему сейчас это нужнее». Смотрители и преступники по-своему успокаивали Пирсона, но душеизлияния и каких-то эмоций он не смог выдать всё это время: вор молча сидел, выпивая одну за другой рюмки крепкого алкоголя, будто не чувствуя ни горькости, ни опьянения. Ближе к вечеру, когда бутыль была полностью осушена, мужчина так же молча лёг спать. В эту ночь он впервые подумал о том, что лучше бы тогда, его на той тихой улочке при его первом задержании, в него попала настоящая пуля. Чтобы его так и оставили умереть на дороге среди аккуратных рядков кукольных домиков. Но второй его мыслью даже при полнейшем хаосе в голове от воздействия алкоголя, прозвучали его же слова: «Я лучше издохну в попытках, чем смирюсь с ситуацией… Да… Я же стал первым безродным вором, что смог подняться так высоко. Может я смогу стать и тем первым, что выживет на этом шоу. Мало ли что случится?.. Не самый я страшный преступник. Меня отпустят. Меня обязательно отпустят…» На следующее утро Кричер уже собирал свои немногочисленные вещи: фляга с шилом, потëртые наручные часы и бессменный фонарик с запасными батарейками. Пирсон находился в полном отчаянии, понимая, что никто его теперь не спасёт. Всё что ему остаётся делать — это выиграть отборочное состязание. Проиграть тур он не сможет, ведь проигрыш означает лишь смерть. Государство заботится о том, чтобы в стране был низкий уровень преступности, а для этого из сотни-второй приглашённых на шоу в живых останется от шестнадцати до двадцати четырёх человек. Таковы правила, и с их нарушителями жестоко расправляются в назидание остальным. Машина с участниками прибыла к вечеру на место проведения турнира, по пути заехав в несколько мест и забрав ещё десяток человек. Кричер отметил, что в списках оказались не только матëрые преступники вроде него, но и совсем юные и невинные лица: неосторожные и неопытные члены зарождающегося в стране сопротивления теперь дрожащей кучкой сидели в стороне от бывших заключëнных, о что-то тихо и жалостливо переговариваясь. «Похватали детей с протестов — вот уж полиция, так полиция», — с горечью и злобой подумал про себя Пирсон, пересëкшись взглядом с миловидной девушкой лет двадцати. Еë заплаканные большие глаза смотрели на Кричера с мольбой, но помочь ей он был не в силах. Как-то виновато отведши взор, будто и он сам был причастен к еë поимке, вор просидел так всю поездку, смотря в маленькое окошечко на проносящиеся мимо однообразные пейзажи городов и леса. Лишь ближе к закату выйдя за долгую дорогу на свежий воздух, Кричер размял затёкшие конечности и осмотрелся. Взгляд сразу приковало огромное здание готического стиля. «Это и есть то самое поместье? Выглядит жутко даже для меня…» — заметил мужчина. Огромное здание, которому больше бы подошло звание замка или крепости, нежели поместья, чернело своими тонкими башнями-пиками на залитом алым разливом заходящего солнца небе. Судя по ряду окон, в здании насчитывалось три этажа, но высота их рам говорила о том, что потолки там поистине с размахом настоящего замка. Четыре огромные угрюмые башни обозначали углы здания и служили, по-видимому, переходной зоной между длинными коридорами, которые отлично было видно через витражи стëкол. Снаружи здание казалось мрачным логовом какого-нибудь вампира — лишь обильно зеленеющие ряды посаженных здесь 15 лет назад деревьев и аккуратный зелëный газон по сторонам тоненьких, выложенных камнем тропинок разбавляли жуткое ощущение глубоко внутри. Старинное поместье окружал кованый металлический забор в три метра высотой с добротным каменным основанием, которое доходило высотой чуть выше колена. Часто растения, растущие вблизи ограждения заплетали собой частокол острых наконечников, из-за чего он выглядел менее пугающим, но создавалась атмосфера заброшенности и покинутости. Ограждение терялось где-то вдалеке и невозможно было понять, насколько велика была территория этого места. Казалось, забор окружал целый лес, и чтобы обойти его всего по кругу понадобился бы весь день. Если присмотреться, то за самим зданием рельеф с плоскости менялся на высокий, покрытый редкими деревьями холм. Переведя глаза обратно на поместье, Пирсон, прищурившись и поднеся руку к бровям закрываясь от светящего прямо в лицо из-за массива здания солнца, заметил в окнах активное движение. «Похоже, мы сюда прибыли последними», — заключил вор, часто заморгав и отвернувшись в сторону автомобиля, на котором их привезли сюда. За его спиной кучкой столпились остальные участники отборочного тура, с интересом и страхом поглядывая на забор и поместье и переминаясь с ноги на ногу от долгого пути в одном положении. Никто не решался сейчас просить каких-то инструкций у грозных молчаливых полицейских, что сопровождали их и сейчас так же молча стояли наперевес с оружием возле машины. — Простите… Куда нам идти? — робко спросил Кричер у надзирателя, кривовато улыбнувшись. — От ворот по дорожке и потом первый поворот налево. Дальше вас будут сопровождать, — холодно кинул смотритель, махнув дулом автомата в сторону входа. Чуть погодя, когда преступники неуверенно двинувшись к заплетëнной плющом арке ворот, полицейский громко окликнул вора: — Эй, Пирсон! — мужчина вздрогнул и обернулся. — Удачи. Вор слабо кивнул, не понимая, в шутку ли было сказано это пожелание или действительно искренне, и поёжился. Остальные двенадцать человек, ехавшие с ним, поплелись следом, когда Кричер двинулся к тропинке, ведущей к их последнему в жизни жилищу… Извилистые и разветвляющиеся ниточки тропок постоянно уходили от основной дорожки куда-то вглубь здешнего невысокого леса и терялись уже через несколько метров. Невольно в голове у вора закралась мысль, что они могли бы до завтрашнего утра плутать здесь по этим хаотичным сетям, если бы не инструкция полицейского. В метре над головой высились кроны деревьев, почти полностью закрывая обзор на небо: лишь изредка в просветах ветвей и листьев пробивались кусочки фиолетого, красного и оранжевого неба, иногда перекрытого башнями здания. Достигнув крыльца поместья, Пирсон застыл в нерешительности перед тяжелой деревянной двойной дверью, но изнутри ему почти сразу открыла милая блондинка в лёгкой зелёной накидке. На пришедших тут же хлынул поток звуков: множество голосов, десятками раз отразившихся от каменных стен, гремение посуды, звонкие шаги и шум бегущей где-то вдалеке воды накрыл их с головой после пугающе тихой поездки и прогулки до поместья. Мужчина по напряжëнному и измученному бессоницей взгляду девушки понял, что она является не организатором, а такой участницей тура, как и все здесь. Она отступила назад, пропуская внутрь последних приглашённых. — Добрый… вечер. На этом листе написаны имена и номера комнат… На первом этаже столовая и душевые, на втором — жилые комнаты для девушек, на третьем — для мужчин. Скоро будет ужин, если Вы голодны, — обратилась девушка лично к Пирсону, будто бы он был главным в своей группе прибывших, и потупила взор. — Завтра в десять часов утра будет первый турнир для мужчин-участников… Удачи вам всем. Блондинка слегка наклонила голову и скрылась на массивной лестнице, звонко отбивая шаги каблуками летних туфель среди остального шума. Не успев спросить имени незнакомки — так быстро она унеслась наверх, Кричер глубоко вздохнул и шагнул за порог. Теперь все эти громкие звуки, что хлынули на них изначально, будто поглотили его. На пару секунд, казалось, вор оглох и утратил способность думать — чужие обрывки голосов будто заглушали его собственный даже внутри головы. Чуть придя в себя, Пирсон всë же решил, что этот гомон всяко лучше давящей тишины, в которой боишься, что окружающие услышат стук твоего сердца. «Мне ли быть непривыкшим к такому, — приободрительно улыбнулся сам себе вор, бегло оглядывая внутренности поместья. — В тюрьме всегда либо страшный шум и суматоха, либо гробовая тишина, и непонятно, что хуже. А тут даже вполне себе хорошо… даже мило… и светло». Кричер расправил плечи и почувствовал себя увереннее и спокойнее среди равных по участи людей. Вся его группа уже успела разбрестись кто-куда, оставив вора стоять в холле в полном одиночестве, среди проходящих мимо людей. Потолок уходил не меньше чем на 10 метров вверх, связывая между собой открытый лестничный пролëт на второй и третий этажи. Сам холл был довольно просторным, поэтому даже по-королевски широкая лестница, расположившаяся прямо напротив главного входа, с коваными массивными перилами, на которой могли спокойно ходить вверх и вниз десять человек, не задевая друг друга, смотрелась здесь меньше. Ступени поднимались до стены, где была небольшая площадка с окнами во внутренний двор, после чего раздваивалась и уходила двумя пролëтами поменьше его выше на следующий этаж, и так ещë раз на последний. Взглянув от двери направо, откуда доносился аромат какой-то тëплой еды и звон десяток тарелок и чашек, можно было обнаружить за трëхметровой прикрытой деревянной дверью длинный стол с рядом одинаковых старинных стульев. Потолок там был не так высок, но чтобы добраться до висящей там ажурной люстры понадобилось бы что-то больше обычной стремянки. «Столовая комната, — заключил Кричер, от удовольствия даже поëжившись — весь день он проводил в дороге, так ничего и не поев со вчерашнего дня. — Поскорее бы поужинать. Голова на голодный желудок совсем не соображает. Ещë и разболелась от алкоголя… Мда, опрометчиво было в мои года осушать всю бутылку разом». Переместив взгляд направо, вор увидел ещë одну такую же высокую дверь, почти что закрытую. В просвете виднелся только пустой коридор. На стенах холла были закреплены грубые металлические бра, всë ещë зажигающиеся не от электричества, а от свечи внутри их стеклянного мутного купола. По стенам до потолка расползались незамысловатые узоры лепнины — большинство из них повторяли эмблему шоу. Несмотря на большое количество деталей, вестибюль казался пустым, будто ему чего-то не хватает. Окутанный в камень и железо старинный замок излучал ауру смерти, даже будучи наполненным до краëв живыми людьми. Внимательно оглядев зал, Пирсон всë же повернулся к списку приглашённых, закреплëнному на двери, и скривился от огромного числа людей. — Двести и один человек. Такого огромного числа ещё никогда не было… — почесав затылок, вслух подумал вор, пробегаясь взором мимо чужих фамилий и имëн. Отыскав своё, Кричер решил сразу пойти в комнату, чтобы оставить там свои немногочисленные пожитки. По пути ему встречались люди из самых разных слоëв населения: казалось, в этом году для шоу хватали всех подряд от таких простых преступников, как сам Пирсон, до юных начинателей сопротивления, про которое вор только слышал из новостей, и реально влиятельных людей, провинившихся по какой-то совсем неубедительной причине. Несмотря на то, что о мире за последние пять лет Кричер узнавал у смотрителей тюрьмы и из государственных новостных СМИ, некоторых лиц он даже узнал и удивился. Но в глазах у каждого из них читался неподдельный страх и подозрение ко всем проходящим мимо. Мужчине начало передаваться то же чувство, отчего он и ускорил шаг, почти пролетев по лестничной площадке. Добравшись до нужной комнаты, вор аккуратно открыл дверь и заглянул внутрь. В помещении никого не было, но чьи-то вещи, разложенные по трëм кроватям, явно указывали на наличие соседей у вора. Оказалось, что в каждую комнату поселили примерно по четыре человека. «Это ненадолго», — мрачно отметил Кричер, упав на свободную постель и блаженно растянувшись на ней. Сейчас даже жëсткий матрас для него был пуховой периной — в тюрьме они спали на пружинных металлических гамаках, из-за которых каждый заключëнный был покрыт синяками и ссадинами — умудряться спать на таком гамаке приходилось не двигаясь. Полежав пару минут с дороги, Пирсон со вздохом сел и спрятал свои вещи под кровать, зная таких же вороватых соседей как и он сам. Идея осмотреть окрестности зародилась сразу по приходу, но мужчина игнорировал её до последнего — первоочередной задачей и желанием было покушать, восстановить силы и найти себе кого-нибудь в команду на тур — одному соваться туда Пирсон совсем не хотелось. Но в конце концов любопытство взяло верх, и вор отправился бродить по поместью, освещëнному только закатными лучами солнца. Оказалось, что в огромном здании было очень легко заблудиться, поэтому Кричеру приходилось периодически спрашивать дорогу у своих соседей по несчастью. Потратив как минимум час на обход внутри, Пирсон выяснил, что помимо столовой и душевых на первом этаже во внутреннем дворе расположился сад, а также маленькая мастерская и склад с разнообразными вещами, занимавший весь первый этаж на северной стороне замка. Пройти в это место оказалось сложной задачей: на тяжëлых дубовых дверях, обитых железом, висел внушительный замок. Но бывшему воришке не составило труда повозиться со старой ржавой замочной скважиной и протиснуться между заколоченными изнутри досками. «Кажется, это место давно забросили, — отряхиваясь от пыли, решил Кричер, но тут его взгляд упал на ровные полосы на полу, будто оставленные колëсами робота. — Ну или не совсем забросили… Кажется, что это технический склад, на который доступ есть только у машин снабжения. Не хотелось бы им попасться на глаза и сократить раньше времени число участников, брр…» Бегло оглядев тëмный склад, вор не смог увидеть тут ничего конкретного: по высоким стеллажам, образовывавшим настоящий лабиринт, были расставлены запечатанные коробки без опознавательных признаков. Но на каждой из них стояло две даты. «Наверное, срок годности? Они хранят тут еду?» На некоторых дата была всего одна и рядом стояла печать качества, что вызвало у Кричера подозрения расчёт того, что помимо продуктов здесь хранили и какие-то бытовые расходники вроде батареек или раций. На заколоченной доске были размашистым и острым почерком написаны какие-то данные: «мед.пр. — холодильник 6 сктр. алк. — 8 сктр. пищ.снаб. — 1,3,4 сктр. связ.пр. — 2 сктр. 2 полка *несколько раз перечëркнуто* в подвал! Поруч. директора Лападура дешифр. изм. на новую комбинацию. Произвести перерасчëт позиций в 2 сктр. Из третьей группы *перечëркнуто две строки* изолировать и обнулить. Поруч. нач.отдела ЛИПВА-6» «Какие-то следы организаторов, по-видимому. Трогать не буду, но лучше запомнить. Аптечки, алкоголь, еда, связь… На их месте я бы не стал хранить это всë в здании с игроками… А что за отдел «липа»? Вха-ха-хах, ну и название… — мужчина заулыбался, но, услышав где-то в глубине помещения стук и скрип, вздрогнул и решил как можно скорее выбраться обратно. — Ладненько, подумаем об этом позже». Тихонько вернувшись в коридор и повесив обратно замок на двери, Пирсон посмотрел вглубь коридора, но никто не решался пока что ходить в эту часть поместья — лишь вдалеке на углу парочка участников что-то тихо и увлеченно обсуждала между собой, не замечая вора. Поправив свой старый любимый берет, Кричер, будто ни в чëм не бывало, двинулся к уже наполнившейся людьми столовой. Помещение занимало практически всë правое крыло южной стороны поместья, но при этом было обделено окнами — освещалось оно только люстрами и канделябрами, отчего казалось меньше своих размеров и намного мрачнее. Но несмотря на вид помещения, меньше есть Кричеру не захотелось, и он с нетерпением выискал себе свободное место за полным простой едой столом. Вор оказался между напуганным донельзя парнем лет двадцати, чей вид показывал только полную отрешённость от происходящего, и куда более спокойным мужчиной, являющимся, скорее всего, простым офисным рабочим. Даже уже остывающая порция полуфабрикатной котлеты с овощами показалась вору невообразимо вкусной после целого дня голода, и он быстро прикончил с целой тарелкой. Мужчина, медленно наслаждаясь горячей чашкой чая хотел уже было заговорить с грозно выглядящим соседом напротив, дабы объединиться с ним на туре, но краем уха услышал знакомый, будто доносившийся из далëкого прошлого, голос. Кричер резко встал из-за стола, чуть было не опрокинувшись назад от силы, которую приложил на стул, и лихорадочно начал вертеть головой, пытаясь поймать этот голос вновь. «Да не может этого быть», — подумал он, вновь услышав обрывок до боли знакомого смеха, и решительно зашагал по направлению источника звука. Ничего не видя перед собой, Пирсон натыкался на остальных участников, но не сбавлял ходу, забывая что-то говорить в ответ на их недовольные возгласы. «Что? Как… Как здесь оказалась она?» — Кричер застыл как вкопанный, в упор смотря на молодую девушку в соломенной шляпе, на ниточке державшейся у неë на шее, и рабочем фартуке садовника, увлечённо болтавшую со своей ровесницей и параллельно собиравшую со стола грязную посуду. Милое личико той, кого мужчина узнал по голосу, сейчас излучало лишь ангельскую непринуждённость и искреннюю радость, как когда-то в детстве. Волна ностальгии с силой ударила в голову вора, заставив на пару мгновений оказаться вновь в приюте на Уайт-Сенд… Кричер сделал шаг маленький навстречу, поколебался пару секунд, от волнения стянув в головы берет и теребя его в руках, но, сжав головной убор в кулаки, бегом достиг девушки, остановившись в паре метров от неë. — Бэк?! Лиза Бэк! — крикнул он знакомой, с непривычки даже на секунду испугавшись своего громкого, дрожащего голоса. Та, кого назвали Лизой, с недоумением и волнительным страхом в глазах резко повернулась в его сторону. — Мистер… Мистер Пирсон? — робко спросила она, вглядываясь в лицо вора. — Ох… — девушка в момент подскочила на месте и прижала руки ко рту, будто боясь, что закричит от неожиданности и радости. В тот же момент тарелка, что покоилась в еë руках, с оглушительным звоном упала на каменный пол, вдребезги разлетевшись на сотню кусочков в стороны. Время будто остановилось в это мгновение для них обоих. Матёрый вор повидавший на своëм веку многое, сейчас со слезами в глазах неотрывно смотрел на юную девушку, на свою бывшую воспитанницу, которую он видел в последний раз маленькой девочкой. Звуки и люди вокруг будто пропали, оставив этих двоих в своëм собственном моменте. Кричер горько улыбнулся и две одинокие слезы сползли уголков его глаз: — Не думал, что встречу тебя здесь, пчëлка…