Вместо молитвы

      ― Ч-что… — прошептала Анами, замерев на месте. — Что ты имеешь… в виду?       Через пару шагов Хьюга остановился и, кажется, судя по его медленно поднявшимся плечам и тут же опущенным, он сделал глубокий вдох. Словно она была приставучим ребенком, от которого невозможно отделаться. «Но пусть так не реагирует, потому что нечего говорить подобные вещи!» — возмутился ее внутренний голос.       ― Что я имею в виду? — повторил Неджи, вполне терпимо и спокойно повернувшись к ней. — Что именно тебе было непонятно из моих слов?       ― То, что ты, — Анами нахмурилась, но какой-то ком неловкости и даже смущения вызвал в ее голосе дрожь, — сказал м-мне… сейчас.       ― Идти молча — значит не разговаривать. Так понятнее?       ― Но после… — попытавшись возразить, она осознала, что вновь вышло слишком неубедительно и тихо. — После этого ты сказал, ч-что…       ― Мы можем попасть под дождь. И ты все же решила стать тому причиной?       ― Нет…       Ну и как можно принять его ответ, если она отчетливо слышала, что он сказал до этого? Делает вид, что ничего не говорил ей, или в самом деле все это послышалось? Но то, что она услышала от него, взволновало ни на шутку. Иначе бы она не пыталась убедиться в правдивости тех слов.       ― Тогда идем, — воспользовавшись ее молчанием, Неджи стал поворачиваться, но она снова его остановила.       ― Я спросила тебя, почему ты выбрал этот путь, если мы можем попасть под дождь?       ― Ты не отстанешь просто так? — Неджи все же поразился ее настойчивости, на что стоящая перед ним девушка вздрогнула.       С самого утра чаша ее терпения наполнялась до самых краев, и каждая его подобная фраза делает глубокую трещину на ней. Но в какой бы ситуации сейчас ни была, Анами все равно остается девушкой, которая столкнулась с женским любопытством.       ― Не отстану, — Хокано все же перешагнула через свое возмущение и гордость.       ― Тебе холодно. Не думаю, что лучший вариант идти по дороге, где нет солнца. Я не хочу снова быть причиной того, что тебе «некомфортно».       Стоило ему сказать об этом, как по телу снова прошлась холодная дрожь, Анами обхватила свои плечи. Желание согреться в эти мгновения становилось менее значимым, потому что теперь ей казалось, что она и вовсе должна прикрыться. Словно она перед ним не замерзшая, а обнаженная. Ее руки обхватили плечи выше, прикрывая грудь. Что с ее мыслями и фантазией? Он ведь все равно увидит все, что ему угодно, с помощью этих глаз. «Не увидит», — запротестовал ее внутренний голос, после чего Анами нахмурилась, смотря в спину уходящему брюнету.       ― Глупости… — тихо прошептала девушка, последовав за ним.       Значит, ей послышалось? У нее не просто отличная фантазия, у Анами, выходит, больное воображение, раз ей могло показаться то, что он сказал ей. Но ведь он в самом деле не похож на того, кто хотел бы провести с ней хоть малую долю времени. Какое место, такие и странности, выходит.       Восточный Храм Луны имел одну отличительную черту по сравнению с другими заброшенными местами в округе Конохи. Отсутствие тишины. Даже если много лет здесь уже никого нет, жизнь все равно не оставила это место. Пение птиц, тихий шелест листьев, шум водопада, что находился за главным зданием храма, все это не позволяет времени застыть здесь, как это бывает обычно. Но все-таки без таинственности здесь не обошлось. Дисгармония звуков и вида, что не позволяет принять одиночество этого места. Старый проросший травой двор перед храмовым зданием уже одним своими видом наталкивает на мысль о том, что здесь не может быть так шумно. Ветер, что тревожил деревья и траву, добрался до служебных колокольчиков, а затем и до фуринов, что висели под карнизом крыш на веранде. Святое место всегда останется святым.       ― Пыльная работа? — тихо повторила слова напарника Анами, когда, войдя в храм, лично убедилась, что он и вправду заброшен. — Не то слово.       Раскрытые седзи в этой архивной комнате на веранду, что выходит на задний двор — единственный источник света. Довольно беспорядочная атмосфера, заваленный шкаф книгами и свитками, стол в письменах и свертках. Проходя мимо места молитв, где раньше были изваяния божеств, что также с монахами покинули храм, девушка заметила, насколько там тихо. Но стоило пройти дальше, она сразу же услышала водопад. Это ведь больше, чем просто интересно и необъяснимо. Боги в самом деле любят тишину.       — Какие свитки нужны?       Эта была первая фраза между ними после того, как они прибыли в храм. Анами повернулась к Хьюге. Точно, не стоит забывать, что она тут не одна. Вроде бы это и его задание тоже.       ― Содержащие техники на подавление, — ответила девушка, переведя взгляд на стеллажи со старыми книгами и свитками. — Ты плохо слушал инструктаж?       ― Меня интересует цвет чакры на них.       И все-таки она старается задеть его больше, чем он ее, понял Неджи, следя за тем, как Хокано изучает оставшиеся свитки от монахов.       ― Об этом, если верить Пятой, известно только тебе.       Если верить Пятой? Анами не скрыла своего возникшего недовольства и снова к нему повернулась. Это был сарказм или простая констатация факта с явным выражением своего личного мнения и отношения к нему? Малыш Неджи-кун пытается ее в чем-то упрекнуть? «Ох, возможно, это был просто ответ, в той манере, в которой он говорит всегда», ― подумала девушка. В другой манере самолюбивый красавец из Хьюга Ичизоку разговаривать не умеет. Это вторая дисгармония, которую отметила девушка. Его внешность и внутренний мир.       — Красная наложенная чакра на печатях с синими чернилами.       Это легкое напряжение между ними нельзя просто так увидеть, но зато его можно ощутить кожей. Это будет ненавязчивое, совсем невесомое прикосновение, возможно, покалывание. Но то, что с каждым ответом, оно становится больше и сильней — безоговорочно и точно.       — Здесь не больше двадцати подобных свитков, — активировав генкай, ответил Хьюга. — Два в этой комнате, остальные спрятаны в стенах храма и что-то есть в другом здании.       ― Как я и полагала, — задумалась Анами, подойдя к тем свиткам на полках, о которых говорил джонин, — есть дубликаты. Кажется, даже сами монахи не знали о том, что хранится в этом месте. Прятал кто-то из Хьюга Ичизоку. Старейшина или шиноби.       ― Если ты их не видишь, — начал Неджи после того, как девушка развернула первый свиток, — будет лучше, если я их принесу. Или снова скажешь, что я слишком много для тебя делаю?       ― В этом случае, я от этого не откажусь, — прочитывая описание техники, ответила Анами. — К тому же это твоя обязанность как поисковика. Ты делаешь это не для меня.       Неджи промолчал. Анами и своим молчанием дала понять, что желает заниматься лишь изучением свитка. Собственно, говорить особо нечего, поэтому Хьюга тихо удалился на поиски тайников на территории храма.       Оставшись наедине с собой, Анами подошла к столу. Видимо тот, чей был это кабинет, любил природу и шум ближайшего водопада. Анами развернула второй свиток, вчитываясь в его содержимое. Вряд ли и здесь будет все верно. Тот свиток, что хранит правдивую и достоверную информацию, просто бы не лежал на этих полках. Закончив с ним, Хокано обернулась, когда вошел Хьюга, держа в руках коробку, куда сложил найденные им свитки.       ― Еще один спрятан в здании для подношений, — Неджи поставил коробку на стол, после чего Анами оценивающим взглядом прошлась по результатам поиска своего «напарника» и потянулась к первому свитку:       ― Кажется, работу выполнять намного приятнее, чем делать одолжение мне?       ― Тебе так принципиально из моей помощи делать рабочую обязанность?       В его голосе послышалась усмешка, но слишком безобидная, чтобы Анами на неё отреагировала. Как она уже отмечала, ей тоже под силу держать себя в руках, поэтому она смогла сохранить спокойствие и задать ему встречный вопрос:       ― А тебе так принципиально помогать мне?       ― Ты могла дважды умереть, не окажи я тебе свою помощь, — вспомнил Хьюга, мысленно ругая себя за то, что до сих пор стоит здесь, а не там, где хранится оставшийся свиток. — Все же это не совпадение, а уже закономерность. И в любом случае, думаю, когда-то тебе снова придется ее принять.       ― Тогда, я предпочла бы умереть, чем позволить такому, как ты, помочь мне вновь.       Что-то не похоже на то, что она умеет держать себя в руках. Не стоит забывать, какими силами обладает слово. И то самое слово уже разожгло пламя, что давно желало разгореться между этими двумя.       ― Даже не знаю, — продолжила Анами, отложив первый свиток и принимаясь за второй, — когда ты уже сможешь почувствовать себя беспомощным и неспособным хоть чем-то помочь?       ― Видимо, тогда, когда буду смотреть на то, как ты погибаешь?       Анами задержала взгляд на символе, потеряв свою мысль, потому что сама того не заметив, вслушивалась в то, что говорит парень. Она начала, а он подхватил. Достойно у него получается отвечать ей, отметила Хокано, не опуская плеч и держа спину ровно. Но на это у нее тоже найдутся ответы. Что бы ни сказал, он не сможет задеть так, как пытается. Да она упивается этим пренебрежением и ненавистью, поэтому иного общения с ним ей не дано.       ― Надеюсь, это доставит тебе хоть какую-то радость, — ответила Анами, продолжая пробегаться глазами по свитку.       ― Удивительно, что ты и перед смертью готова стараться ради меня.       ― Почему бы и нет?       Анами тяжело вздохнула, ощущая непонятную тяжесть в плечах, от этих разговоров. И почему?       ― Жаль, что человек может умереть только раз.       Снова ее охватил ступор, после фразы, которая дошла до ее ушей. Она уже второй раз возвращается к тому, с чего начинала изучение свитка. Возможно, дело не просто в неприязни или ненависти. «Жаль, что человек может умереть только раз»? Сильно. Анами едва сдержалась, чтобы не освободить руки и не похлопать ему. Как же, черт возьми, это сильно! Только кому он хочет доказать свое презрение к ней? Себе самому или девушке, которая и без того все это знает?       ― Вот как? ― Хокано все-таки опустила свиток и сделала то, что давалось ей с трудом — посмотрела на него. ― Я и вовсе могу постараться умереть на твоих руках. Может быть, вместо радости, ты впервые испытаешь сожаление или…       ― Думаю, что мое удовольствие вряд ли сменится на что-то другое.       С веранды донесся переливающийся звук колокольчиков, что задел преддождевой ветер. Анами вздрогнула, слишком заметно и внезапно. Именно после звона фуринов, а не после его слов. Но что-то все равно было не так. Какая-то режущая боль, даже невыносимая, пронзила ее сердце. В горле неожиданно появился ком.       Ком? Нет. Она нахмурила брови, вернув взгляд на свиток. Никакой реакции, никакого кома, что до сих пор не позволил ей вдохнуть. Неджи вышел из архивной комнаты за оставшимся свитком. Значит, ее смерть доставит ему не просто радость, а самое настоящее удовольствие? Она много что понимает из всего, что услышала сейчас. Но вот понять почему все так складывается, не может. Вот что именно она сделала ему? Разве это она забрала у него единственного друга отчего и оставила его в одиночестве? Она унижала его каждый раз в академии при любом удобном случае, называя глупым? Все это делала она? Хьюга точно имеет проблемы с памятью. Анами уже не первый раз задается вопросами о том, в чем провинилась именно перед ним. В чем же причина такого поведения к ней? В том, что породила ненависть или в чем-то другом?       Извращенный отшельник, учитель четвертого Хокаге, один из легендарной троицы Саннинов — Джирайя прославился не только своей неординарной личностью, поразительной силой и безграничной волей Огня. Он известен своими книгами, который стал писать во время своих путешествий. Анами всегда любила читать, предпочитая исторические жанры, научную литературу и прочее — в общем, то, что прибавит знаний и будет полезно. Но совершенно недавно, буквально месяц назад, обнаружив чью-то забытую книгу в зале джонинов, девушка из любопытства открыла ее, чтобы прочесть пару страничек. Рейтинг книги проходил наравне с ее возрастом, поэтому ее ничто не смутило.       Главный герой, помимо описывания ярких фантазий и своих реальных похождений, размышлял о таинстве женского сознания, логики и хода мыслей. «Легче рассмотреть что-то через самый густой туман в ночи, чем через ясные и открытые глаза женщины днем» — это было начало того самого романа из очередной серии. Он был уже в возрасте, а его первая пассия в этой главе юна, молода и переполнена желаниями все попробовать в этой жизни. Уже к концу первого абзаца главный герой доказывал, насколько противоречивы и непонятливы женщины, которые сами не знают, чего хотят. И аргументировал он это тем, что так устроен их мозг.       ― Анами? — голос оторвал ее от прочтения мыслей ко всему готовому мужчины.       ― Какаши-сан? — она подняла на него взгляд, встав с дивана.       ― Не рановато ли тебе читать такие книги? — улыбнулся мужчина, подходя к ней.       ― Уже нет, — задумалась девушка, вернув взгляд на страницу, на которой остановилась, — я прохожу по рейтингу, мне уже восемнадцать.       ― Да, но я не думаю, что она тебя способна заинтересовать.       ― Знаете, — снова взглянула на него Анами, закрыв книгу, понимая кому она принадлежит, — все-таки заинтересовала.       ― Ч-что? — Хатаке застыл в удивлении, всматриваясь в довольно спокойное и без любого намека на смущение лицо ассистентки Каге. — Заинтересовала? Кажется, мне лучше не видеться с твоим отцом на собраниях, если ему станет об этом известно, — он неловко улыбнулся, впустив руку в волосы, — все же девушке не стоит читать такое. У тебя может сложиться неправильное представление о мужчинах в будущем.       ― Всем и так известно, что они предпочитают молодых в таком возрасте, как этот герой, — ответила она, отдавая ему книгу, — мужчины до последнего должны самоутверждаться, чтобы убедиться, что все еще нужны женщинам и помоложе. Они руководствуются и думают своими инстинктами, не прислушиваясь к чувствам, потому что желание получить тепло женского тела сильнее любой необходимости просто поговорить с ней «по душам».       ― Кхем…       Хатаке тихо прокашлялся в кулак, взяв книгу в руки и удивляясь тому, что оказывается его так просто смутить.       — Иногда девушкам лучше не демонстрировать такую прямолинейность и честность, — тихо и даже неловко заметил Какаши, убрав книгу за пояс.       ― Поэтому мужчинам нравятся глупые? — Анами с интересом взглянула на него, когда он посмотрел на нее в ответ.       ― Нет. Все же мужчинам не нравятся глупые, но по крайней мере, большинству.       ― Но он восполняет свое одиночество, имея дело только с такими, — заметила Анами, чем только больше заставила Какаши задуматься и прийти к тупику, — глупые и молодые.       ― Возможно, это его типаж? — тише произнес он, глубоко вдохнув от неловкости этого разговора и тяжело выдохнув от заинтересованности на ее лице. — У каждого мужчины есть определенный тип женщин, к которым его тянет.       Анами снова задумалась, а он мысленно подготовился и даже замер в ожидании ее следующего вопроса.       ― Значит, его слова о том, что женщины не знают, чего хотят, потому что так устроен их мозг, относятся именно к тем, с которыми он имел дело?       ― Думаю, он имел в виду не только их. Ему трудно понять их всех, вне зависимости от того, кто ему нравится.       ― В таком случае, может быть, автору стоило сначала заглянуть в мозг мужчин, чтобы понять и убедиться, что они и сами особой определенностью и умом не отличаются. Противоречивость в каждой строчке: герой тоскует по одной женщине, но отрицает это, вступая в связь с другими и молодыми. Он желает забыться и найти ту, что заменит ему ее, но каждый раз понимает, что это невозможно. Герой ведь и сам не знает, чего хочет, хотя и обвиняет в этом всех остальных, а тем более женщин.       ― Тебе обидно за тех женщин, которых он оставил?       ― Нет, мне не дает покоя уверенное заявление о том, что женщины не умеют думать, что при виде него, почти у каждой притупляется способность анализировать и правильно излагать свои мысли.       ― Но ведь он имел в виду влюбленных в него женщин, — заметил Хатаке, — и ты на собственном примере убедишься, когда столкнешься с ней.       ― С кем? — удивилась на мгновении Хокано, отчего ее зеленые глаза стали на тон светлее.       ― С любовью, — Какаши улыбнулся через маску, — кажется, тогда туман и вправду будет яснее, чем твои собственные мысли.       ― Мне раньше казалось, что Ваши представления о жизни, Какаши-сан, более приземленные, — разочарованно пришла к заключению Анами, чем вызвала непонимание на лице джонина, — ведь любви не существует.       ― Странно такое слышать от молодой девушки, но зная, что это ты, я вовсе не удивлен, — признался Хатаке, взглянув в сад за окном, — ты настоящая противоположность тех, кого мне приходилось обучать. Но даже на их примере, я снова убедился, что она все-таки есть.       ― Как тот, кто участвовал в Третьей Великой Войне, Вы же знаете, что в мире шиноби есть место только для ненависти, — Хокано снова обратила его внимание на себя. — Чувства и любовь — это сказки, которые вселяют надежду на светлое и мирное время.       ― Неужели то, что порождает самую сильную ненависть в мире, можно назвать сказкой?       Девушка не поняла его слова быстрее, чем просто им удивилась. Она была готова проанализировать любой его аргумент, но услышав то, к чему была не готова, Анами лишь молча смотрела на него.       ― Я видел, как рождается, как крепнет ненависть в тех, кого я знал, — начал Хатаке вспоминая войну, своего учителя, друга, напарницу, затем и своих учеников, в особенности того, кто буквально тонул в той ненависти и желании мести. — У каждой из них были разные цели, способы ее проявления, и только одна причина на всех. То, что их породило. У ненависти нет сестер, как говорят те, кто рассуждает о ней. У нее есть мать.       Мужчина прикоснулся к повязке, что спускал на один глаз, положив ладонь на шаринган.       — И целое великое поколение доказало, что это любовь. Любовь под предлогом предательства или чувства потери порождает самую ярую и жестокую ненависть, пламя которой дотла все сжигает вокруг. И, к сожалению, вся ее сила настолько беспощадна и разрушительная, что ее рождение сказочным не назовешь, Анами. Ты никогда не столкнешься с ненавистью, пока не познаешь ту, что ее породила.       Любовь — причина всей ненависти, которая сжигает все вокруг и тебя изнутри. Он ведь был прав. Только в последнее время, Анами стала всерьез думать над словами Хатаке. Их разговор кончился тем, что она извинилась за открытую книгу без проса, Какаши молча кивнул, погруженный в свои воспоминания, а она ушла.       Говоря про целое великое поколение, видимо, он имел в виду шиноби из Учиха Ичизоку. В мире никто не мог любить так, как любили они. Вся эта любовь и чувства заключалась в силе их глаз. Поэтому и их ненависть была не менее сильна, чем любовь. Стоило шиноби из Учиха ощутить боль утраты, он сходил с ума, столкнувшись с ненавистью, что пробуждала его красные глаза. Им с рождения было дано лишь две дороги: любить или ненавидеть. Это и делало их сильными, отважными, но «проклятыми». Это безусловно заставляет задуматься над тем, что из чего происходит. И углубившись в то, что ей удалось узнать, Хокано медленно подобралась к своему детству.       Она полюбила Хинату, как друга, как подругу и даже, как сестру. Та ненависть, что позже возникла к ее кузену, была действительно рождена из любви под предлогом потери. Сначала, на экзамене чунина заставляя принять его правду, он не сдерживал сил. Громко рассуждая о судьбе и предназначении каждого с его рождения, Хьюга столкнулся с очередным протестом Хинаты, после чего, и вовсе, решил ее убить, доказав ее неправоту. Каким-то чудом подобный инцидент не перерос во что-то большее в стенах этого клана. Но если для них обоих все закончилось, то для Анами все только началось. Помимо подруги, у Хинаты появился брат, который стал ей во всем примером. Это хорошо, когда семья держится вместе, но сама Хокано осталась одна. Чувство потери того, кого она любила, породило в ней ненависть к другому. Она бы могла и раньше об этом догадаться, еще до разговора с Какаши, но просто не хотела тратить время на то, что уже не имело значения. А теперь она все же вернулась к этому, но только для того, чтобы понять предлог ненависти Неджи.       Племянник Хиаши рано остался без матери, затем позже остался без отца. Кто-то из преподавателей после его боя с Хинатой обронил фразу: «А ведь раньше он был очень добрым ребенком». И когда же закончилось то самое «раньше»? Жаль, что Анами не застала этого. В академии, дай волю этому ребенку, он бы ходил по головам. А по голове девочки из Хокано, с которой ему постоянно приходилось соперничать за лучший результат, он и вовсе бы топтался.       Но возвращаясь к его ненависти к главной ветви, в чем же ее причина? Ему было пять, когда Хиаши заклеймил его печатью, на третий день рождения Хинаты, как велит традиция и воля главной ветви. Маленькая наследница мало что понимала в этом возрасте. Одни умирают ради других, а те другие живут дальше, несмотря ни на что. Но почему-то все твердили, что ей предназначено стать наследницей. Ползающие и летающие, однако, при этом, первые гораздо сильнее последних. Как он и она. Гений из Хьюга стал им только за счет своего личного таланта, ему и больше половины техник не положено было знать. Но он не просто узнал. Он освоил, единожды взглянув на то, как их применяют те, кому позволено. Связывая все эти детали, можно утверждать, что его ненависть и протест против семьи Хинаты были понятны, но не полностью.       Возможно, он винил их в смерти своего отца, который погиб по неизвестным для Анами обстоятельствам, но он точно пал ради главного дома, как утверждали многие. Но правда все равно известна не всем. Поэтому его ненависть, как бы глупо это ни звучало, оправдана и обоснована. Но стоит затронуть его отношение именно к ней, Хокано впервые разведет руками с фразой «И понятия не имею». Так и хочется взглянуть ему в глаза и спросить «что я тебе сделала?». Если честно, она бы и пальцами пощелкала перед его глазами, ведь он наверняка будет смотреть на нее и молчать, не давая ответа на этот вопрос.       При друзьях, при товарищах, при сестрах, но все равно злится не на весь мир, а только на одноклассницу. Ведь она первой никогда не начнет. Все начинается от малыша Неджи, который никак не оставит ее в покое. Вплоть до его удовольствия от ее смерти. Да если он умрет, Анами и то с сочувствием посмотрит на его могилу, думая о том, что без него стало скучно.       Очередной свиток оказался обычной подделкой. Анами взяла другой, но почему-то снова не могла собраться. В одиночестве и в этой почти тишине, работа шла неплохим ходом, но в последние минуты все встало. Хокано не могла собраться. Ощущение того, что с нее просто не спускают глаз, не покидало ее уже приличное время. Может быть, он уже вернулся?       Анами обернулась, но так и не увидела его. Девушка удивилась. Выходит, все это время в этой комнате она находилась одна? Но присутствие здесь другого человека было ощутимо настолько сильно, что до сих пор удивлению нет тому, что Хьюги все-таки нет рядом.       ― Но я была уверена, что здесь кто-то был, — вслух прошептала Анами, всматриваясь в темный угол комнаты, до которой не доходил дневной свет, — только не здесь, — она прикрыла глаза, опустив голову, — прошу, не сейчас.       Сегодняшний пример с бабушкой Изумо все-таки снова породил в ней сомнения и ненужные мысли. Но она все равно будет все отрицать, повторяя про себя, что она нормальная. Сталкиваясь с тем, что мы не можем объяснить, проще от этого отказаться. И последовав этому примеру и уверяя себя, что тут никого и вправду нет, Анами свернула проверенный свиток. Но девушка тут же его обронила, когда в комнате раздался чей-то шепот, и она обернулась.       — Кто здесь?       Анами обернулась, пытаясь прислушаться к шепоту, но снова тишина и никого. «Значит, все это мое воображение» — мысленно заключила она. Слова Хьюги слишком ее задели и все же немного разозлили. В таком возбужденном состоянии может привидеться многое, к тому же ей уже послышалось кое-что по пути в храм. Даже не верится, что она оказалась такой впечатлительной. Теперь закрыть руками уши и твердить, что она спит, уже нельзя. Она слишком взрослая для таких детских решений подобных проблем. Закрыть глаза, и все уйдет. Пусть раньше это и помогало. Но чем взрослее она становилась, тем большее эти странности проявляли несогласие с ней и свою настойчивость. Вот и сейчас она столкнулась с подобной настойчивостью, на что может дать ответ в виде игнорирования и молчания.       ― Просто добил меня последней фразой… ― все же не сдержалась и бросила в эту тишину Анами, закончив с оставшимся свитком, что был в коробке.       ― Разве?       Голос позади заставил ее вздрогнуть уже в который раз. Но сейчас все это не плод ее воображения. Хьюга вернулся с последним свитком, на который осталась последняя надежда.       ― До сих пор думаешь о том, что я испытаю, когда ты умрешь?       ― Да, — вздохнула девушка, искренне удивляясь их разговору и поворачиваясь к нему, — и кто бы мог подумать, что когда-то, я смогу доставить тебе удовольствие?       ― Не скрою, что мне неловко и даже досадно об этом говорить, — начал Хьюга, подойдя к ней, — но речь шла о твоей смерти… — он протянул ей свиток, встретившись с ее взглядом, — а не о тебе.       Сверкнула молния и раздался гром. Анами молча посмотрела на улицу, когда до ушей снова донесся игривый звук колокольчиков. В считанные секунды сад укрылся дождем, что уже барабанил по крыше веранды и храма. Воздух наполнился ароматом мокрой травы и грозовой свежести.       ― Досадно? — тихо протянула она, развернув свиток, который взяла из его рук. — Как это двусмысленно и совсем не в твоем духе. Вы с Шикамару чем-то похожи.       Она задумалась, не сдержав легкой улыбки при мысли о ленивом котике Ши.       — Он тоже, обладая острым умом и проницательностью, порой говорит вещи, не обдумав их.       Наследник Нара бывает ляпнет такую глупость, что совсем не верится, что говорит именно он. Один из умных и сообразительных людей Конохи, который вместе с отцом участвует при составлении планов тактик наступлений и защиты, может выставить себя полным дураком всего парой слов. В основном, это его заторможенное состояние, когда его внезапно разбудишь. Очень забавно, но Шикамару мало того, что понять не может где находится, так он еще и имя свое вспомнит не сразу. Взрослый ребенок, который старается не в полную силу и довольствуется тем, что имеет. Иногда Хокано понимает, что ей не хватает того, что есть у него. Способности местами закрывать глаза на реальность и просто засыпать беспокойным сном, укрываясь в своем мире от посторонних проблем.       Возможно, Анами казалось, что ее улыбка, при упоминании напарника, который сегодня придерживал ее за талию и склонялся к ее губам, очень безобидная и легкая. Но на самом деле такую ласковую и до мерзости нежную улыбку еще надо найти. Хьюга видел, как меняется выражение лица этой девушки, стоило ей заговорить о Наре. Ее глаза больше не пробегались по тексту в этом свитке, а остановились на одном символе. Видимо, времени на те самые сантименты необходимо больше и целого утра совсем недостаточно. Она вообще собирается работать или нет?       ― Это тот свиток?       Тихий и наполненный легким недовольством голос вывел девушку из воспоминаний. Она опомнилась и сконцентрировано вернулась к той части, на которой остановилась.       ― Мне кажется, что нет, — с сомнением протянула Анами, не чувствуя уверенности в том, что этот свиток подлинный.       ― Я думаю, сомнения неуместны, — с назиданием заметил Неджи. — Как тебе доверили это задание, если ты не способна отличить подделку от оригинала?       ― Вообще-то… — начала Анами, резко опустив руки со свитком и бросив взгляд на Хьюгу, но шум с веранды перебил ее.       Оба повернулись к раскрытым настежь седзи. Шум был именно оттуда, словно что-то упало. Хьюга настолько хотел остудить свое необоснованное и внезапное недовольство, что не стал активировать бьякуган, а просто вышел из комнаты на прохладный, свежий воздух. Он скрылся с глаз девушки, когда, увидев то, что было причиной шума, пошел в ту сторону.       Анами продолжала стоять на месте, но все же напоследок взглянула на свиток. Не может быть, что это последний вариант этой техники. Где-то однозначно спрятан еще один.       ― Что там? — поинтересовалась девушка, заметив, что уже как пару минут Хьюга не соизволил вернуться.       ― Птица, — ответил Хьюга, вернувшись к архивной комнате с птицей в руках.       Белый голубь сидел в его ладонях, запутанный в красных молитвенных лентах. Анами смотрела на то, как Неджи освобождает совсем не паникующее пернатое недоразумение, что спутало свои крылья в этих узлах и петлях. Странно вообще, что он залетел сюда, да еще и во время дождя. А это может означать лишь одно: они не совсем одни в этом месте. И все-таки это не плод ее воображения и детских кошмаров, Анами слишком хорошо известно, что символизирует эта птица — чью-то душу.       Хьюга выпустил птицу на волю. Голубь взлетел и скрылся под крышей храма, после чего парень повернулся к Анами. Та по-прежнему держала свиток в руках, но смотрела не в него.       ― До того, как дождь закончится, ты будешь в состоянии понять, та это техника или нет? — он вошел в кабинет, задвинув лишь одну дверь, чтобы не оставлять это место совсем без света.       ― Что, если ты мог не увидеть нужного свитка? — предположила Анами, не стараясь указать на его ошибку или переложить на него вину.       ― Я собрал все, — ответил он, возвращаясь к тому месту, возле которого стоял, — все, что соответствует описанию, которое ты дала.       ― Значит, — Анами положила свиток на стол, затем вернула взгляд на брюнета, — нужный свиток находится в другом месте.       ― Ты уверена? Может, пересмотришь все еще раз, если… — начал Хьюга, но задетая этим формально-приказным тоном девушка перебила его.       ― В этом нет необходимости, — ее ответ вышел резким и чрезмерно строгим, — невыполнение текущего задания может заключаться лишь в двух причинах. В отсутствии необходимого свитка в этом Храме и в недостоверности данных, что ты мне предоставил, изучив эту местность.       ― В недостоверности данных?       ― Ты потенциально можешь быть лицом, которое заинтересованно в личном присвоении секретной техники Хьюга Ичизоку. Как я могу быть уверенной, что ты в самом деле не обнаружил подлинный свиток?       ― Ты что, пересидела над своими планами и отчетами?       Неджи слегка сурово нахмурил лицо, стараясь как можно спокойнее донести до нее свои слова.       — Если у меня и есть личный интерес, то он заключается лишь в успешном выполнении этого задания и передачи секретной техники в научный отдел. В жизни не все так, как в твоих архивных бумагах, где лишь грамотно сформулированные провалы на заданиях и правильно составленные отчетные данные. Все намного проще. Мне интересней знать и быть уверенным в том, что местные жители моей деревни будут защищены от любых посторонних воздействий врага, чем изучать технику сомнительного происхождения.       Ну разумеется, Анами ни за что так просто не сможет поверить в то, что он о других заботится больше, чем о себе. Но в его словах звучала чистая правда, без умысла что-то скрыть или в чем-то убедить. Неджи никогда и никому ничего не доказывает, а лишь предоставляет право выбора. Верить или нет. Экзамен на чуунина, что был три года назад, хорошо научил его тому, что переубеждать нужно лишь себя, когда ты в самом деле не прав.       ― Раз так, то в графе «причина невыполнения», — начала Анами, отступив от него, — я напишу, что свиток хранится в другом месте.       ― Или ты можешь написать «конфронтационное поведение по отношению к ответственному за миссию», подобная причина есть в перечне, все согласно уставу. Как ты любишь.        «Ну и откуда только берутся такие нежные, как он?» — возмутился ее внутренний голос. Так все-таки это она проявляет негатив в его сторону, являясь зачинщиком конфликтов? Как же ему нелегко быть ответственным за эту миссию и иметь в подчинении такую непослушную и ужасную ассистентку, как она!       ― Да, пожалуй, я так и напишу. А теперь, с твоего позволения, я найду себе другую комнату, чтобы переждать дождь и… — с намерениями сделать еще один шаг назад, Анами наступила на свиток, что выронила до этого из рук.       Напряжение между этими двумя снова нарушилось ее тихим вскриком, после которого свиток подтолкнул девушку вперед, а сам откатился к стеллажам. Очень неловко и неосторожно Хокано попыталась скоординировать падение, но не нашла ничего лучше, чем просто упасть в объятия стоящего перед ней парня. И тот был так увлечен их непростым разговором, что оглянуться не успел, как она схватилась за его шею. Неджи под натиском и очень внезапным падением Хокано, по инерции склонился, следуя за тянущей его девушкой вниз. Но навыки и тренированная реакция на внезапность все равно напомнили о себе. Хьюга вовремя подловил девушку, коснувшись ее спины и удержав.       Анами хоть и была напугана тем, что ей предстоит с чем-то столкнуться, но совсем не представляла, что этим чем-то будет он. Она осторожно открыла глаза, постепенно убеждаясь, что не коснулась пола. И первое, что ей удалось увидеть, было его лицо, мало что говорящее о его мыслях. Такое ощущение, что ловить таких, как она, ему приходится постоянно — ничто не застанет его врасплох. С такими глазами сложно понять: какой он и о чем думает. Они видят все, но вот в них совершенно ничего не видно. Ничего. Но то, что он всматривается в ее глаза в ответ, это точно.       Что-то хочет увидеть или просто готовится что-то сказать про ее беспечную неуклюжесть? Хокано снова стала испытывать возмущение, которое просто померкло при внезапно возникшем смущении. Ведь его лицо настолько близко, что она ощутила его дыхание на своих губах. На губах. Не понимая как, но она ощутила ступор, навалившийся на ее тело, который начал вгонять ее в весьма проигрышное положение и заторможенное состояние.       Теперь и от своего собственного тяжелого дыхания начала кружиться голова. Слишком знакомый взгляд, очень знакомая сила рук, что не позволила ей упасть. В нем все слишком знакомо и туман его глаз тоже. Даже аромат его тела, вперемешку с чем-то свежим вблизи этого громко бушующего водопада и дождевой влаги. Но она все равно ничего не помнит и не понимает. Это странное тепло, обладающее не менее странной, внушительной силой, медленно наполняло ее изнутри.       Шум дождя, что не переставая бил по крыше, и звук водопада, на мгновение стали тише ее сердцебиения. Снова та самая утренняя аритмия. Бесконтрольные удары в ее груди, не дающие покоя и отчаянно пытающиеся что-то сказать. Они участились, когда Хьюга чуть заметно склонился к ее губам. Ответом на его действие стал не ее обычный протест или возмущенный взгляд, а дыхание, что она затаила.       Видимо все, что происходит с ней, испытал и он. Теперь и его губ касалось ее неспокойное, взволнованное дыхание, а кристально-зеленые глаза погрузились в темноту, что воцарилась в этой половине комнаты, не выражая никаких возражений. Его рука, что осторожно держала ее за талию, также осторожно расправила ладонь, усилив хватку. На подобный жест Анами ответила томным и тяжелым вздохом, пребывая в том самом тумане, в котором, как и в ее мыслях, не было никакой ясности и никакой определенности. Это уже не пугало, а напротив, затягивало с головой в какую-то пропасть, на самое дно, вглубь. Такое ощущение, что происходящее сейчас уже давно было запланировано или предначертано. Головокружение усилилось, когда Хьюга стал осторожно сокращать оставшееся расстояние между их губами, но случилось то, чего никто из них не ожидал.       Звенящие фурины снова напомнили о себе. Постепенно все, что незаметно пыталось скрыться в тишине, снова стало громким. Водопад, дождь и трель ветряных колокольчиков. Анами пришла в себя, непонимание настигло ее прежде, чем удивление тому, что сейчас могло произойти.       ― Что…       Вопрос буквально встал поперек ее горла. Анами смотрела на парня в ответ не понимая, что ей больше хочется испытать. Непонимание или все же недовольство.       — Ч-что, — ее новая попытка сказать хоть слово кончилась полным возвращением Хьюги на землю.       ― Тебе не только наверх, но и под ноги не мешало бы смотреть.       Он поставил ее на ноги, в ту же секунду отстранив от себя. В его движениях впервые возникла какая-то поспешность и несвойственная ему неаккуратность. А все от осознания того, что он чуть только что не сделал, но на лице ни намека на былую неловкость, что возникла между ними. Анами по-прежнему пребывала в непонимании всего, что происходит. И почему она до сих пор не может ему что-то сказать?       ― Я осмотрю все оставшиеся комнаты в храме, а ты снова перепроверь просмотренные свитки и тот, что на полу, тоже.       Анами медленно обернулась, найдя взглядом тот самый свиток, на котором поскользнулась.       ― Снова? — тихо повторила девушка, не в силах прогнать свою заторможенность в мыслях и в словах.       ― Да, как только дождь кончится, отправляемся обратно, — Хьюга нахмурил брови, не понимая, что с этой всезнающей и «самостоятельной» особой. — Ты меня слышала?       То, с чем она все это сравнивала, являлось ей во снах, весь этот последний месяц? Те же ощущения, то же тепло и, кажется, голос. Или же нет? «Наверно нет, » — подумала Хокано, поворачиваясь к джонину. К нему это точно никакого отношения не имело. И где же теперь ее постоянная уверенность?       ― Ты язык проглотила? — не унимался Неджи, желая поскорее добиться от нее хоть чего-то привычного, с чем уже имел дело.       ― Я тоже могу осмотреть оставшиеся комнаты, — тихо и задумчиво ответила Анами, постепенно возвращаясь в свое русло.       ― Нет, ты останешься здесь и перепроверишь все дубликаты. Вероятность того, что ты найдешь этот свиток среди них, выше, чем то, что тебе удастся найти его в других комнатах.       ― Но, действительно, нет необходимости в том…       ― Я сказал тебе перепроверить, — не успела Анами возразить, как уже получила ответное возражение. — На мне поисковая работа, на тебе архивная. Не заставляй меня снова тратить время на подобные выяснения. Я выше рангом, а значит, ты останешься здесь и все перепроверишь. Это приказ.       Впервые за эти несколько минут на ее лице все-таки возникло недовольство, брови девушки нахмурились, но взгляд до сих пор был наполнен совсем другими чувствами. Просто дайте ей время, Анами быстро придет в себя, но для начала лучше выпроводить его отсюда, потому что без него думается лучше.       ― Приказ принят, — невозмутимо отвечая на его недовольство во взгляде, она скрестила руки на груди. — Ты можешь идти. Я просмотрю все свитки снова, не забыв и про тот, что на полу.       Гору легче с места сдвинуть, чем переспорить такого заносчивого и упрямого человека, как он. Она ведь принялась за повторный просмотр свитков сразу же, как только он вышел, и начала Анами именно с того, что лежал на полу. И думать было страшно о том, что происходило несколько минут назад. Поведение Хьюги злило, но не так, как должно. Ведь сама девушка вела себя не менее странно. Что на нее нашло? И на него? Но, возможно, она и тогда была под впечатлением, поэтому все видела в слишком непонятном и смутном свете. Стал бы он вообще склоняться к ней для… Хокано сжала свиток до побелевших пальцев. «Он не стал бы», — спокойно выдохнув, повторила про себя Анами. Выговор от Хокаге оказался бы предпочтительнее, чем миссия с ним. И почему она не проспала сегодня? Почему та плита так и не пришибла ее на том месте раньше? Как же примитивно и по-девичьи это звучит, но все беды от мужчин, как ни крути.       ― И что же он предпримет, когда я снова скажу, что этого свитка здесь нет?       Анами сново просмотрела проверенные свитки. И второй раз ничего среди них полезного не оказалось. Но вот предчувствие того, что все-таки эта техника покоится где-то здесь, появилось именно сейчас. Если покоится, то где? И почему этот несносный гений не увидел его?       В комнату прокрался солнечный луч, которому удалось пробиться сквозь тучи. Дождь утих. Прежние звуки постепенно и осторожно возвращались в гармоничные дуэты друг с другом. Шелест травы и шум падающей воды с гор, пение птиц и скрип старых полов. Скрип полов? Анами прислушалась к тишине в храме, затем услышала тот скрип, что повторился.       Девушка вышла из архивной в комнаты и застыла, когда увидела знакомого ей человека в конце коридора, что следовал в сторону молитвенного зала. Узнаваемый профиль, знакомое хаори, поверх серого кимоно и хакама. Определенно, это он.       ― Хиаши-доно? — удивилась девушка, узнав мужчину, что свернул с коридора. — Почему Вы…       Но тот не обернулся, словно не видел и не слышал ее. Хокано последовала за ним и остановилась перед запертыми дверями в один из молитвенных залов. Девушка постаралась сдвинуть седзи, но те не поддавались, пришлось постараться еще раз. Яркий солнечный луч ударил в глаза, на что Анами закрыла и приложила к ним ладонь. Но внезапно появилась тень.       Свет уже не был таким ярким. Зал выходил на террасу, за которой и был расположен тот самый водопад, что наполнял своим шумом все вокруг. Анами столкнулась с взглядом того, за кем шла. Мужчина стоял в нескольких шагах от нее, посреди молитвенной комнаты. Хокано снова убедилась, что знает его, потому что своими собственными глазами видела этого человека с самого детства в деревне. Но единственное, что отличало его от Хиаши — клеймо Хьюга Соке-но-Джуиндзюцу на лбу. Ведь это точно отец Хинаты. Но почему глава главной ветви Хьюга Ичизоку заклеймен проклятой печатью?       ― Хиаши-доно? — неуверенно решила удостовериться Анами, но мужчина молча дал ответ, отрицательно покачав головой.       Она всматривалась в его лицо и помимо Хиаши видела кого-то другого, именно в этот момент и именно в нем. А тем временем Хьюга опустил голову, взглянув на половицу, на которой стоял. Он сделал шаг назад, затем вернул взгляд на девушку. Незнакомец по-прежнему не говорил ни слова, а просто изучал смотрящую на него куноичи.       ― Почему ты здесь? — раздался голос позади, после чего Анами обернулась, увидев Неджи.       Кажется, Хьюга видел только ее одну. Выходит, стоящий перед ней незнакомец пришел именно к ней, как и бабушка Изумо неделю назад.       ― Ты говорил, что кроме нас, в храме никого нет.       ― Так и есть.       Хокано вернула взгляд туда, куда смотрела до его прихода. Все-таки о том, кто это был, надо будет подумать чуть позже, потому что он точно хотел ей что-то показать. И, кажется, уже понятно, что именно ей сейчас предстоит найти и увидеть.       ― Он стоял здесь, — тихо протянула Анами.       Она встала на место, где стоял мужчина и отступила на шаг, после чего половица издала скрип. Девушка села на пол и надавила на край доски, чтобы поднять другой. Еще один тайник, который почему-то не увидел ее временный поисковик-напарник. Свиток с печатью из синих чернил и с эмблемой клана Хьюга. Но помимо нужной печати, Анами обнаружила и еще одну, понимая, в чем было дело. Она поднялась с пола, рассматривая свиток, который уже точно не нуждался в идентификации.       Неджи и сам понял, что это именно то, зачем они сюда пришли. Ему все же придется признать, что ее работа проведена неплохо, хоть и были предпосылки к провалу. И откуда ей только было известно, что тайник находится именно в этом месте? Задавшись этим вопросом, он подошел к ней и протянул руку, чтобы взять найденную технику.       ― Если свиток является тем самым, — начал Неджи, когда поймал в ее взгляде вопрос, — то храниться он должен в надежных руках, а не в твоих.       ― На нем защита, — заметила Анами, не обращая внимания на вежливую грубость своего напарника. — Ты не видел этого свитка, потому что на нем защищающая печать старейшин главной ветви от бьякугана.       И это нисколько не удивило Неджи. Все же на любой генкай можно найти управу, чтобы спрятать такую непростую и секретную технику. Теперь и для него стало понятно, почему именно она нашла этот свиток, а не он.       ― Ты отнимаешь у меня время, — вновь нарушив молчание первым, Неджи решил забрать у нее свиток.       Однако едва Анами увидела его руку, как опустила свою, чем не позволила ему прикоснуться к свитку. В ответ на подобное упрямство Неджи поднял на девушку взгляд. И впервые его серые глаза, не выражающие какие-либо чувства, оказались щедрыми на весьма интересные эмоции. Исключением не оказалось и его лицо, на котором мелькнул след недовольства и нетерпения. Но так как все еще помнила о его замечаниях и грубых словах, Анами не придала настроению Неджи никакого внимания. Вместо того, чтобы передать ему свиток, она решила продолжить свои размышления:       ― И зачем представителю главы Хьюга что-то скрывать от других?       ― Это не касается тех, кто к главному дому не относится, — не без резкости дав такое объяснение, Неджи снова протянул ей руку. — Отдай мне свиток. Сейчас же.       ― Какая досада… — тихо начала Анами, не сдержав легкой усмешки. — Но и ты к главной ветви не имеешь никакого отношения.       Это нельзя назвать ударом ниже пояса. Но это все-таки удар. В такой манере, с непривычным для нее высокомерным тоном, в котором так и мелькало легкое презрение и даже насмешка. Узнал ли он сейчас что-то новое? Нет. Лишь ее с другой стороны. Это уже не та словесная перепалка, а что-то большее. Но она знает, что подобные темы для него под запретом. И дело не в былом экзамене и совершенных ошибках на нем.       ― Ведь тот, кто родился на земле, — продолжила Анами, потянувшись к его лбу, — на небо попадет только после смерти… Хьюга-сан.       Она протянула его имя, пальцем простучав каждый слог по протектору. Сдерживающая проклятая печать исчезает после смерти и тот, кто умирает, автоматически становится полноценным представителем Хьюга Ичизоку, что отдал долг перед главной семьей и сравнялся с ними. Только так племянник главы клана станет свободным. С самого его рождения, это, в прямом и переносном смысле, клеймо, что хранится под повязкой. Так и получается, что это не просто печать проклятия, а клеймо позора и безысходности.       На его ум полезли не самые культурные и добрые слова, которые бы описали его отношение к этой личности перед ним. Она задела самую главную для него тему — семью и то, у кого какое предназначение. И кажется, теперь все, что произошло между ними до этого, было просто прелюдией, потому что главное произойдет именно сейчас.       ― Меня мало заботит мнение такой никчемности в мире шиноби, как ты, ― ответил Неджи, вторя ее тихому и неторопливому тону.       Ярко-зеленые глаза мгновенно стали на тон темнее. Казалось, храм снова погрузился в пасмурную серость, невзирая на то, что солнце по-прежнему освещало церемониальный зал. И это означало, что задеть ее в отместку удалось. Наблюдая, как возмущение меняет выражение ее лица и стирает след ее усмешки, Неджи продолжил:       ― Прежде чем указывать кому-то на его место, убедись, что знаешь свое. Только не забудь, что с подобной репутацией твоего имени, долго ты на нем не продержишься.       Думала, унизит его и останется в стороне? На самом деле не один он здесь имеет «клеймо». И она прекрасно знает, о чем он говорит. Еще с самого детства она старалась это не принимать, потому что просто боялась и прислушивалась к другим. Все те неприятные разговоры за спиной, перешептывания. Каждый из ее клана просто пробивает себе дорогу вперед, борясь за свое место и доказывая, что он такой же, как и все. Но люди боятся странностей, никто не хочет жить и находиться рядом с тем, чего нельзя объяснить. Избегают, не верят, боятся и порой даже презирают. Так и платят за «дар» те, что им обладают. Одиночеством.       ― Не одному мне известно, как заканчивают изгои подобные тебе.       ― Изгои? — хмуро повторила девушка, стараясь не поддаваться на его слова.       Теперь он напрямую намекает, что рано или поздно она… Анами вновь одернула себя, стараясь не думать об этом. Подобный ход оказался слишком неприятным и мерзким. Как он может говорить о подобном? Разве ему было мало таких разговоров ранее?       ― Так что тебе лучше и дальше тихо сидеть в резиденции, находя ублажение в своем напарнике.       ― Хватит, — прошептала Анами, не контролируя ход своих мыслей.       ― Ведь на большее ты и не способна, — продолжил Хьюга, лишившись последней возможности остановиться. — Разве что публичный дом или психиатрическая…       Рука Анами дрогнула и с резкостью коснулась его щеки. Спустя одно мгновение молитвенный зал наполнился эхом от звонкой пощечины. Неджи так был увлечен своей речью, что упустил момент, когда она на него замахнулась. И до него лишь спустя мгновения дошло, что именно она сделала. Осознав, что отвернулся к своему плечу не по своей воле, он не сдержал вспыхнувшей ярости.       Вернув взгляд на Анами, которая собиралась уже развернуться, он с силой схватил ее за локоть и грубо повернув к себе. И он притянул ее с такой силой, что девушка едва не упала, с трудом устояв на ногах. Хьюга тяжело дышал от ярости, что просилась наружу. Только ей удалось это сделать: она не просто вывела, а выбила его из состояния оставшегося покоя. Неджи приблизился к ее лицу, усилив хватку, на что Анами не сдержала болезненного стона.       — Ты… — прошипел он, чувствуя напряжение в висках, что уже было готово активировать генкай. — Да как ты…       ― Посмела тебя ударить? — несмотря на то, что уже не сдерживала слезы и дрожь в голосе, она смело подступила к нему. — Давай, можешь ударить меня в ответ.       Впервые мелькнула мысль усилить хватку не на ее руке, а на ее шее. Ему еще никогда не приходилось терпеть подобного нахального тона в свою сторону. Она не только не смеет руку поднимать на него, но и смотреть так, как сейчас смотрит.       ― Докажи, что я неправа, так, как ты умеешь.       Его стала глушить собственная кровь, что стучала по венам и закладывала уши. Видимо, он довольно долго ходил по этому краю и в конце концов переступил черту. Хьюга настолько в непривычном для себя состоянии, что не успевал думать над причинами всего этого. Не думал над ними, потому что смотрел в это время на одну из них. Но он хорошо справляется с любым пламенем, что внезапно загорается в нем. Стоит лишь приложить усилия и все вернется, хоть и с большим трудом.       ― В моих глазах ты всегда будешь ничтожеством… — наблюдая его желание последовать ее словам, Анами уверенней сжала свиток в руке, — ничтожеством, который и капли доверия не достоин.       И как им только удается так остро складывать слова? Женщины в гневе намного опасней, чем мужчины. Ему уже и вправду хочется схватить ее за горло и следить за тем, как ее дерзость меркнет в страхе перед ним. Наблюдая за ней при этом, он будет знать, что только он может видеть ее и контролировать в этот момент. Только он будет смотреть на эти мерзкие розовые губы, видеть ее темнеющие зеленые глаза, касаться ее отвратительно-бархатной кожи и слышать этот противно-нежный голос, что уже столько лет ласкает ему слух. Только он, никто больше.       И почти доведя себя до этой крайней точки, он бросил все последние усилия на то, чтобы одернуть себя. В легких уже жгло, словно он дышит над вулканом. Даже не верится, что эта мерзавка завела его настолько далеко и заставила играть по ее правилам.       ― А мне и слов не хватит, чтобы перечислить все… — через силу взяв себя в руки, он оттолкнул от себя девушку, — чего не достойна ты.       Хокано и сейчас не могла привести дыхание в порядок. Каждый вдох делался с невыносимой болью и трудом. От этих криков и чувств голова разболелась так, что девушка уже чувствовала, как земля уходит из-под ног. Но она устоит, чего бы ей это ни стоило. Ведь Анами все-таки оказалась права, если видит то, как он уходит. Надежность его рук и его интересов всегда были под вопросом.       ― Теперь, — начала она, решив бросить ему кое-что напоследок, — зная все, что ты обо мне думаешь, я буду жить тебе на зло. Сделаю все, чтобы никакого удовольствия и радости тебе не принесла моя смерть. Ты ее не увидишь.       Неджи остановился, услышав последние слова. Анами пустила руку на свое плечо, справляясь с невыносимой болью в ладони и локте. Хьюга повернулся к ней, увидев ее решительность от подобного сентиментального заявления. Он и забыл какой навязчивой и нетерпеливой она может быть.       ― Я уже говорил, что все равно буду наблюдать, — ответил он, чем вызвал новую дрожь злости и презрения в ее теле.       ― Нет! — бросила Анами, не сдержав желания возразить. — Как бы ты ни старался, уйду я только после тебя и точно не на твоих руках!       И снова между ними воцарилось напряженное молчание, которое уже можно было разрезать ножом. Но долго смотреть на нее Хьюге не пришлось. Он молча перевел взгляд на алтарь, где когда-то горел священный огонь для молитв.       На лице Анами промелькнуло удивление, когда в его руке сверкнуло лезвие куная. Она даже с некоторым замешательством следила за тем, как брюнет подходит к алтарю и прижимает кунай к ладони. В мыслях уже мелькнуло не очень хорошее и неприятное тому объяснение, но Анами все равно ждала.       Хьюга повернулся к ней, вытянув руку над алтарем и сжав кулак, с которого в чашу подношений начала капать его кровь. Глаза Анами распахнулись не так сильно от удивления, как от настоящего шока и непонимания, что смешалось с неподдельным волнением. Слишком опасные и смелые жесты в сторону богов не всегда доводят до добра, но кажется, это его мало заботит.       ― Клянусь, — тихо произнес Неджи, когда она перевела взгляд с его руки на него, — я сделаю все, чтобы ты умерла на моих руках. И я испытаю удовольствие от того, что увижу.