Вместо молитвы

      Но чем дальше она отдалялась от дверей, за которыми остался он, тем сложнее давались ей шаги. Лишь несколько мгновений яростно переступая с ноги на ногу, Анами осознала, что в ней не осталось сил продолжать путь вперед. Пелена и слезы заполнили глаза, отчего все вокруг казалось большим бледным пятном. Она не успела опомниться, как ярость и обида, что переполняли ее несколько секунд назад, сменились на глубокую печаль.       Впереди еще целая жизнь, чтобы забыть его? И насколько она потеряла самообладание, что поверила в такую глупость? Ей проще будет забыть свое собственное имя, чем его. Единственное, что она может, это просто не думать о нем до той поры, пока не останется наедине со своими мыслями. Человека, присутствие которого влияет на биение ее сердца, она никогда забыть не сможет.       Боясь даже представить, какой слабой и жалкой выглядит сейчас, Анами свернула за угол коридора в сторону запасного выхода. Если будет способна, она лучше попытается покинуть это место незаметно, чем кому-то попадется на глаза в таком виде. Но, как выяснилось, просто выйти из госпиталя для Анами уже изначально было невыполнимой задачей. Ее состояние оказалось слишком нестабильным и плачевным. Каждый шаг вниз с одной ступени на другую давался ей с большим трудом. Поэтому, не пройдя и половину этажа, Хокано остановилась. Ноги отказались держать ее тело, отчего ей пришлось сесть.       Она старалась наполнить мысли чем-то другим, желая забыть обо всем, что услышала от него и наговорила ему сама. Но у ее мыслей было иное мнение на этот счет. Их своенравное упрямство не оставило ее в покое и сейчас. Лицо Хьюги так и стояло перед ее закрытыми глазами, а его слова до сих пор резали ей слух. Не заботясь о том, что даже сама себе кажется непозволительно жалкой, Анами уронила в ладони лицо и дала волю чувствам.       Она не заметила, что ее тихий плач, раздававшийся на лестнице, нарушился чьими-то шагами. Подошедший не привлек ее внимание даже в тот момент, когда приблизился к ней. Но спустя несколько секунд ощутив, что ее подняли чьи-то руки, она смогла уделить внимание тому, что ее одиночество оказалось нарушено. Обхватив шею Хьюги и уткнувшись в нее лицом, Хокано не сдержала новых слез, которые едва не сменились на горькие рыдания.       ― Почему… ― прошептала она, дрожащим от слез голосом. ― Почему ты не оставишь… меня и мои… мысли… в покое?       Сейчас меньше всего она нуждалась в каких-то словах, поэтому Неджи промолчал. Позволить ей выговориться и прийти в себя ― лучшее, что он может для нее сделать. Возвращаясь в палату, он снова услышал тихие очередные обвинения и вопросы, после которых она лишь сильнее прижалась к нему. И, когда вошел в палату, Неджи понял, что сейчас она уже вряд ли сможет его отпустить. Ему ничего не осталось, как вместе с ней сесть на кровать и усадить ее себе на колени. На мгновение это даже сбило его с толку. Хьюга, еще услышав ее плач на лестнице, растерялся, но взял себя в руки. Девушка, слишком рано ставшая взрослой и являющаяся самой ответственной из всех ему знакомых людей, в этот момент казалась ему ребенком. Это и стало основной причиной того, что Неджи предпринял такой способ успокоить и утешить ее.       Когда несвязный поток мыслей и слов прекратил слетать ее губ, Анами постепенно начала приходить в себя. Для начала она постаралась понять, где находится. Затем ей пришлось столкнуться с теплом, к которому она прижималась в этот момент. Гордость, умолкшая на достаточно долгое время, вновь решила с ней заговорить. Желая наконец-то прийти в себя и с непринужденным видом отстраниться от него, Анами прислушалась к своему сердцу и поняла, что не способна на это. Аромат и тепло тела Неджи оказались слишком желанными и необходимыми для нее, на что она и на сантиметр не отстранилась от него. Однако теперь Хокано была готова к более спокойному и сдержанному диалогу, благодаря чему и решилась начать его первой.       ― Я говорила тебе, чтобы ты не позволял себе… такого… Я ушла только по причине того, что не хотела больше… ругаться с тобой.       ― Я тоже этого не хотел.       ― Но при этом ты все равно оставался жестоким по отношению ко мне.       ― Прости.       Выдержав недолгую молчаливую паузу, Анами все-таки отстранилась от Неджи, чтобы посмотреть ему в глаза. Ответив ей тем же задумчивым взглядом, Хьюга вызвал в ней секундную слабость и сомнение. Но искренне и нетерпеливо желая все расставить по своим местам, Хокано нервно сглотнула и снова рискнула начать первой:       ― Я тебя… раздражаю?       ― Нет.       ― Ты испытываешь ко мне ненависть?       ― Я ни к кому ее не испытываю, ― недолго обдумав свой ответ, заметил Хьюга. ― Особенно к тебе.       ― Если ты не испытываешь ко мне ненависти, т-то, — с неуверенностью и волнением начала Анами. — Почему мы не можем стать друзьями? Нам обязательно быть друг другу… никем?       Молча всматриваясь в ее глаза, Неджи вновь не стал спешить с ответом. Это дало Анами новую попытку задать более точный и конкретный вопрос, ответ на который она уже долгое время желает услышать.       ― Если не как другу, то… То какое место ты смог бы уделить мне… в своей жизни?       ― Я уже уделил его, ― ответил Неджи, отведя взгляд от ее глаз в сторону. ― И не только в жизни.       ― Не только… Какое?       Несколько секунд он продолжал смотреть в одну точку, погрузившись в свои мысли. Было видно, что ему, как и ей, весьма непросто и трудно дается этот разговор. Он был в чем-то уверен, но сомневался о том, стоит ли это озвучить. Неджи постарался принять решение и выбрать самый подходящий ответ:       ― Скажу, если ответишь на мой вопрос.       Вернув на нее взгляд и уже увидев ее ответное ожидание его вопроса, в этот раз Хьюга уже не показал своего сомнения. Пусть и есть риски столкнуться с ее нередким упрямством, но он должен попытаться:       ― Что произошло между вами в тот день?       ― Многое, — хмуро ответила Анами, не скрыв своего разочарования.       Она ослабила хватку, затем и вовсе отпустила Неджи, чтобы встать на ноги. Позволив ей подняться и нервно пройтись по палате, Хьюга и сам пытался собраться с мыслями. Случилось то, чего он боялся. Она вновь отказала ему в том, чтобы все объяснить. Но уже вымотанный своими догадками, Неджи не сможет сейчас отступить.       ― Может, ты все-таки уже расскажешь мне, что тогда произошло?       ― Что именно тебя интересует?       ― Ты знаешь, ― тише заметил он, не сдержав и своего недовольства. ― До каких пор ты собираешься отвечать мне вопросом на вопрос?       ― До тех, пока ты не перестанешь быть таким противоречивым, ― измеряя шагами палату, ответила Анами. ― Ты сам сказал мне, что я не обязана перед тобой отчитываться, однако уже не раз пытаешься что-то у меня выяснить. Кажется, для человека, которому я являюсь «никем», ты слишком многого от меня хочешь.       ― Ты ничего не объяснила, когда ушла, — следя за ее нервными хождениями из стороны в сторону перед ним, Неджи нахмурил брови. — Неужели так сложно рассказать, что произошло?       ― Я пыталась тебе все объяснить, но что ты ответил? — она остановилась, посмотрев на него. — «Мне неинтересно». Или ты уже об этом забыл?       Не напоминай она ему об этом, возможно, он бы уже и забыл. Но она не теряет возможности, чтобы использовать его же слова против него самого. В этот момент Неджи со всей серьезностью осознал, что даже способен уговорить стену, но точно не эту девушку.       ― Хорошо, ― протерев ладонями лицо, он устало опустил локти на колени. ― Если признаюсь, что не могу спать, не думая о том, что увидел… это что-то поменяет?       ― Снова бредишь? Не забывай, что при мне тебе не следует говорить того, о чем вскоре ты можешь пожалеть.       Анами приняла решение отойти подальше от него, чтобы лишний раз не измываться над своим сердцем, смотря ему в глаза. Она уже давно не испытывала такого волнения, что холодом способно пройтись по ее телу. Сложив руки на груди и пытаясь справиться с неприятными чувствами, Хокано подошла к окну.       — Какая тебе разница, что было? — поинтересовалась она, рассматривая песчаный узор на стекле снаружи. — К чему интересоваться подобным, если ты даже элементарной дружбы со мной не желаешь?       ― Разве я могу желать дружбы с девушкой, которую люблю?         ― Что…       Слишком четко и ясно услышав его голос, Анами не справилась со своим удивлением и резко обернулась к нему. Ее глаза распахнулись, когда перед собой Хокано увидела лишь пустоту. Бросив взгляд на Хьюгу, который по-прежнему сидел к ней спиной, она застыла на месте.       Даже не подозревая о том, что происходит с Анами в этот момент, Неджи все-таки задумался о причине ее молчания. Решив продолжить их непростой разговор, он поднялся с кровати и повернулся к девушке, определенно чем-то удивленной. И своим ответным непониманием, Хьюга вызвал в ее теле настоящую дрожь паники.       — Ты…       Его лицо, выражавшее недоумение, могло означать лишь одно ― слова, раздавшиеся за ее спиной, были словами ее собственного воображения. Подумав об этом, Анами вспомнила день их совместного задания в храме. Тогда она так же, как и сейчас, позволила своей фантазии и впечатлительности смешаться с реальностью.       ― О, нет, — прошептала она, услышав, свой предательски задрожавший голос. — Ты ничего… не говорил. И вчера, значит… Боже, — она прижала ладонь ко лбу. — Это ведь у меня бред.       Неужели ее желание заполучить его сердце и чувства способно на такое? Уже не имея сил удерживать себя в пределах строгих рамок, оно пошло на такие кардинальные меры и принялось играть с ее сознанием. Такого ее чувство собственного достоинства точно не сможет пережить. Она должна предпринять хоть какие-то меры, чтобы все исправить.       И в следующий же момент паника Анами стихла, позволив ей мыслить о более важных и интересных вещах. Каким-то образом ей удалось на все происходящее взглянуть с другой стороны и задаться новыми вопросами. Какая разница, в каком положении окажется ее достоинство и самоуважение, если она и так призналась себе, что готова отказаться от жизни ради него? Что в этом случае вообще может значить для нее слово «гордость»? Если ей действительно нечего терять, она же просто может попросить его задуматься об ответе для…       «Опомнись!» Анами вздрогнула, услышав голос своей раненой гордости. Не поверив в то, что так легкомысленно и без оглядки позволила возникнуть таким мыслями, Хокано тут же прогнала их. И как только все привело к тому, что она уже готова о чем-то просить его и умолять?       ― Я пойду, — Анами смахнула проступившие слезы и направилась к выходу из палаты. — Тебе нужен покой, да и мне самой не помешает сон. Мне так стыдно за свою истерику, в последнее время я сама на себя не похожа.       ― Что-то случилось?       ― Нет, ничего, — Хокано покачала головой, остановившись перед дверью. — Прости меня за все, что я когда-то тебе наговорила. Она стала сильной благодаря тебе, — вспомнив подругу, она не сдержала задумчивой нежной улыбки. — Ей очень повезло с таким… братом, как ты. А во мне горели лишь обида и девичья ревность.       ― Анами, что…       Стоило Неджи сделать шаг в ее сторону, как она остановила его, вытянув перед собой руку. Послушно замерев на месте, он попытался понять и увидеть причину, по которой она так резко переменилась в своем лице и в поведении.       — Даже если тебе это не понравится, я не могу этого не сказать, — Анами перевела дыхание, чтобы набраться смелости и сил. — Ты стал для меня самым дорогим человеком. Поэтому мне важно все, что ты обо мне думаешь. Каждая твоя мысль, каждое слово. Я буду дорожить всем, каким бы оно ни было. Но сейчас, прошу, не говори мне ничего… Ты же знаешь, насколько острыми могут быть наши слова друг для друга.       Что-то ей подсказывало, что это не самое последнее откровение, которое она смогла себе позволить. Судя по тому, с какой храбростью она говорит о том, о чем боялась даже думать, Анами в состоянии говорить дальше, чем и решила воспользоваться.       ― Прошедший месяц сложно назвать жизнью. Я не жила все это время. И сейчас мы причиняем друг другу только боль. Это безумие — пытаться сделать из этого хоть что-то хорошее. Ведь я раздражаю тебя больше, чем могла себе представить.       ― Это не так. Я уже говорил тебе, что…       ― «Не трогай меня». «Уходи». «Отойди». Еще никто не реагировал на мои прикосновения так, как ты, Неджи. Ты злился каждый раз, когда я… Так ведь говорят тем, кто действительно тебя раздражает и противен тебе.       Он по-прежнему молчал, не выражая нового несогласия или возражения. Они оба понимали, что в этот момент правда оказалась на ее стороне. Если раньше он и не думал, как сильно те слова могли ранить ее, то сейчас он это осознал. И его неловкое молчание стало тому подтверждением.       ― В твоем отчете о миссии будет и это…       Анами отстегнула с плеча своей рубашки протектор. Подойдя к тумбе у дверей, она оставила на ней символ деревни, в которой родилась и научилась всему, что умеет сейчас. Под молчаливое терпение Неджи, которое уже трещало по швам, Хокано вернула на него взгляд, повернувшись к нему.       ― Даже так? ― Хьюга нахмурился, сдержанно сложив руки на груди и подавляя неприятную дрожь в теле. — Ты хоть осознаешь, что делаешь?       — Да. Если приняла эту работу в резиденции Казекаге под присягой, значит, я могу оставаться здесь до военного положения в Конохе. И согласно протоколу, как джонин, ты обязан…       — Мне плевать, что и кому я обязан, — несдержанно выразив свое возмущение, ответил Неджи. — Ты правда думаешь, что со мной это пройдет?       Его уже не на шутку начало злить и раздражать невозмутимость, которая до сих пор держалась на ее лице. Даже после его возражения и отказа, оно осталось неизменным. С каким же упорством и напором она пытается доказать свое, что умудрилась сохранить это спокойствие? Неджи боялся развивать об этом мысли, потому что стал чувствовать дрожь, пробирающую его тело. С каждой секундой все больше убеждаясь в серьезности намерений Анами, он понимал, что точно не будет молчать, давая ей пусть и грубые, но нужные ответы.       — К черту мои обязанности джонина и твои протоколы. Я отказываюсь быть тем, кому ты сдашь свои полномочия.       Собирая оставшееся терпение по крупицам, Неджи сжал кулак, чтобы больше не слышать мыслей своего негодования. Однако он уже не был в силах их остановить. Как она только додумалась до этого? Неужели он может рассчитывать только на то, чтобы стать свидетелем и соучастником ее отказа от своего места в родной деревне? Кажется, он уже достаточно позволил ей сказать и сделать за последнее время. Этому стоит положить конец, доказав ей, что подобное поведение и такие поступки только больше усложнят ей жизнь.       — Я уже сыт по горло твоим упрямством, поэтому сделаю вид, что просто этого не слышал. Сейчас же забери его.       — Нет, — возразила Анами, на что Неджи заметно вздрогнул. — В противном случае, если не примешь их, я обращусь к Казекаге за помощью и решу этот вопрос через его администрацию.       Что означает, если не по доброй воле, то его могут заставить принять ее полномочия. Хьюге пришлось громко и глубоко вдохнуть. Его одолевала злость, смешанная с желанием просто схватить ее за плечи и потребовать опомниться. Если она утверждала, что он настоящее олицетворение человеческого самомнения и заносчивости, то сама же является воплощением упрямства и бескрайней строптивости. Ум и рациональность, которыми она так ценится в резиденции, вызывая этим уважение других, для Неджи стали лишь воспоминанием. Сейчас он говорит с человеком, который явно не ведает и не понимает, что творит.       — Ты подумала о том, чем все это может кончиться? — стараясь говорить спокойно, поинтересовался Неджи. — Возможно, что формально твой поступок не является дезертирством, но ты равняешь себя с отступниками.       ― Мне все равно. Я делаю это не только ради себя, но и…       ― Ты делаешь то, что обычно — просто уходишь.       ― Мне другого не остается, ― заметила Анами, не думая сдаваться. ― Я не смогу находиться там, где будешь ты.       Неджи уже вновь хотел возразить, однако позволил ее аргументу окончательно сбить себя с толку. Негодование и злость так сильно переполняли его, что в нем просто не осталось сил и дальше предпринимать попытки повлиять на нее. Стена непонимания и упорства, которую Анами возвела между ними, оказалась для него неприступной. Она не позволит ему преодолеть ее, потому что уже окончательно приняла решение, с которым Неджи до сих пор не в силах смириться. И для чего же все это? Только для того, чтобы просто не видеться… с ним?       ― Не понимаю, ― тихо начал он, искренне пытаясь в этом разобраться. ― Зачем придавать значение моему присутствию и заходить так далеко?       Стоило ему озвучить этот вопрос, как в мыслях Анами промелькнул ответ. Было вполне ожидаемо, что для него это будет странным и непонятным мотивом ее поступка. Именно по этой причине его вопрос показался ей глупым и бессмысленным. Ведь то самое «зачем» в этот момент смотрело на нее. Но сам Неджи только сильнее погружался в непонимание, с которым наконец-то решил покончить и получить хоть какие-то ответы.       ― Почему ради того, чтобы меня не видеть, ты готова стольким…       ― Ты и есть причина моей аритмии.       Больше не в силах хранить эту правду, Анами призналась слишком легко и смиренно так же, как и в ту ночь. И сейчас, находясь в сознании и не имея в крови усыпляющего яда, Неджи дал вполне должную и предсказуемую реакцию в виде своего удивления. За считанные секунды ошеломленный и сбитый с толку, Хьюга замер. Его чувства разбавились недоумением, заметив которое, Анами решила продолжить:       — Она заключалась в тебе.       Сделав этот непростой шаг, она заметила, с какой легкостью ей дался второй. Теперь не было того волнения, которое связывало ей руки и заставляло молчать, в гордом одиночестве храня все эти чувства. На слух правда оказалась слишком простой. Однако Анами осознала всю ее важность и роль. Чем проще правда, тем сильнее ее влияние, поэтому не гордое молчание поможет начать ей жизнь заново, а именно оно — искреннее и честное откровение. Какая разница, что он обескуражен и сбит с толку, если в любом случае ей намного тяжелее? Если ему ничего не стоит ее просто выслушать, то что ей мешает признаться во все до конца?       ― Причина… аритмии? ― тихо повторил Хьюга, заметив на лице Анами легкий след озарения.       ― Кажется, мне следует выражаться яснее.       Лишь благодаря бесконечным просьбам брата говорить «нормально» она вспомнила о том, что все обыденное и человеческое предпочитает простоту. Подобное сравнение ее чувств с аллергией и аритмией, составленное на основе патологических особенностей ее организма, не может быть понятно и доступно другим. Отчего у нее остается только один способ это исправить и внести ясность.       — Говоря простым языком, я люблю тебя. И ты даже представить себе не сможешь, как сильно.       Его безмерное удивление, которое лишило его не только дара речи, но и способности мыслить, по-прежнему оставалось бескрайним. Судя по застывшему выражению лица Неджи, Анами поняла, какой беспорядок внесла в его внутреннее состояние. Она даже не исключила мысль о том, что он затаил дыхание, забыв, как делается вдох. Однако спонтанно ступив на путь правды и честности, она была обязана пройти его до конца.       ― Это и значит, что ты являешься тем самым «аллергеном», из-за которого постоянно нарушался мой ритм сердечных сокращений, учащался пульс и летали эти… бабочки с перьями. Именно ради твоего сердца я готова пойти на все, только бы оно стало моим. И сейчас, поймав себя на мысли, что уже готова тебя умолять, я…       Непредвиденная дрожь в голосе не позволила ей продолжить. Теперь тем, кто испытал удивление, была она. Анами ощутила на щеке легкое прикосновение тепла, которое тут же растворилось и сменилось на холод. Вот от чего сломился ее голос — от просящихся слез и кома в горле, который она заметила только сейчас. Она так увлеклась своей правдой, что не заметила, как позволила себе слезы.       — Даже не верится, ― Анами устало и обессиленно прижала ладони к лицу, не сдержав горькой усмешки. ― Я, кажется, по своим родным не скучала так, как скучала по тебе…       Прозвучало так, словно она лишь сейчас осознала и приняла это. Только в этот момент Анами осмелилась задуматься над странностью, которая наперекор пошла ее гордым заявлениям и обещаниям самой себе. Если в последнее время о своем доме и родителях она думала лишь скромные разы, то количество мыслей о нем должно исчисляться миллионами.       — Я не могу… не придавать значение твоему… присутствию, — тихо заключила Анами, вернув взгляд на Неджи. — Поэтому…       Его прежнее удивление и озадаченность успокаивали ее, придавая новые силы. В конце концов, он наконец-то любезно предоставил ей возможность выговориться, чем и можно объяснить его молчание. Никакого возражения, упрека и обвинения. Чем не идеальный момент для заключительного слова перед ее уходом? Прояви он привычное свое настроение, сейчас Анами не была бы такой щедрой в общении с ним.       — Если каждый наш разговор заканчивается твоим гневом и моими слезами, нам не стоит говорить друг с другом. Пусть и такой ценой. Нам лучше вообще не видеться. Никогда.       С чем его продолжительное безмолвие оказалось согласным. Или он до сих пор не переборол тот беспорядок, творящийся в его мыслях, раз продолжал молчать? Однако итог все равно один. Мысленно подводя себя к этому, Анами хотела бы поделиться с ним, что именно ей пришлось пережить. Но для этого потребуется немало времени и слов, которыми она не располагает.       ― Я и словами описать не смогу, как сильно устала, — продолжила она, вновь используя его молчание. — Эти мысли, сны, воспоминания… Я ошиблась, когда решила попытаться сохранить хоть какие-то отношения между нами, став тебе другом. Также теперь я поняла, что мое возвращение домой опасно для деревни. Ведь если я увижу персиковый или сливовый сад… Я сожгу все деревья дотла. До самой мелкой, ничтожной пыли… только бы ничего не поминало мне о тебе и о том бесчестно наглом поцелуе.       Оттого ей и хотелось бы задержаться в таком непохожем на Коноху месте, как эта деревня. Одним только отсутствием туманов, туч, дождей и цветущих деревьев Суна способна стать ей вторым домом. Избавившись от всего, что может напомнить о нем, Анами приучит себя к другой жизни. Воспоминания не будут окружать ее и нагло навязывать себя. Они просто останутся внутри, лишь изредка заставляя обратить на них внимание. А так как в этом у нее уже есть опыт, она с ними справится.       ― Передай Хинате, что мне жаль. Я обещала ей вернуться ко дню рождения Ханаби, но не смогу.       Закончив на этом свою прощальную речь, Анами повернулась к двери и протянула к ней руку. Не желая задумываться о том, как прозвучали эти слова со стороны, она уже знала, что вышло не так, как должно. Оставалось сказать еще одно. То, чем всегда заканчивается хорошее и правильное расставание. Однако даже «люблю» далось Анами легче, чем сейчас дастся это слово, которое она могла говорить только в мыслях, особенно ему. Но каким бы невыносимо трудным оно ни было, она все-таки обернулась, чтобы его сказать.       ― Прощай.         Решившись на это, Анами все же не смогла найти в себе сил для улыбки. Оттого ее прощание вышло просто вежливым и даже холодным. Ждать его ответа не было необходимости, поэтому спустя несколько секунд она уже скрылась за дверью. Но только в этот раз не было никаких горьких слез и подавленности. Анами впервые смогла глубоко и свободно вдохнуть.       Она и предположить не могла, что ей станет так легко после этого разговора. Рассказав ему о своих чувствах, она смогла отпустить их вместе с ним, что оказало свое приятное влияние на ее духовное состояние. А вслед за ним, к ее приятному удивлению, начало стабилизироваться и физическое. Объяснив все тем, что испытала настоящую эйфорию от своей храбрости и решимости, Анами уже думала, на что направить этот прилив сил. Удивляясь своей реакции на произошедшее, она вышла из здания больницы и поняла, что не хочет просто идти вперед.       Умеренный теплый ветер на улицах деревни, рабочий день в которой уже неторопливо начал приближаться к концу, располагал к себе и казался приятным. Поход в ресторан на обед показался Анами слишком обыденным и уже самопроизвольным. Ей впервые в этой деревне захотелось что-нибудь приготовить самой. Так как в последнее время всячески избегала того, что делала для Неджи, из готовки Анами лишь уделяла время на чай. Но теперь в ней загорелось желание отведать домашней еды. И путь для этого в ее апартаменты точно не будет лежать через улицы и переулки.       Хокано добралась до места буквально за пару минут, не пожалев для этого перемещения чакры и сил. Оказавшись на крыше здания, в котором жила, Анами бросила взгляд на песчаные просторы деревни. Ветер на такой высоте оказался прохладным и сильнее, чем внизу. Это подуспокоило ее рвение и возбудимость, позволив уже спокойно подумать о минувшем разговоре с ним. Анами хотела бы не вспоминать, что было перед этим, но те картины уже показали ее со стороны.       Раньше Анами не просто думала, что является рассудительной личностью, способной контролировать свои поступки и слова, она всегда знала, что является таковой. Каким бы нападкам с его стороны в детстве ей ни приходилось подвергаться, в ответ она всегда держалась спокойно без особых усилий. Но время прошло. Заносчивый и самоуверенный гений клана Хьюга стал единственным человеком, чей только один вид стал выбивать землю из-под ее ног. Это и стало причиной ее истерики, с которой она с трудом выбралась из его палаты и чуть не упала в коридоре. Хоть она и извинилась за свое поведение, однако бескрайнюю неловкость за него будет испытывать еще очень долго. Какие бы оправдания она себе ни находила, все равно уже показала себя не с самой приличной и хорошей стороны.       ― Вот именно, ― разочарованно протянула Анами, направившись к лестнице. ― Такой он меня и запомнит.       В тот момент она не смогла не только набраться смелости, но и просто взять себя в руки хотя бы из приличия. Кто вообще еще способен повысить голос на человека, который недавно очнулся от обморока? До сих пор удивительно, как ей в итоге все-таки удалось перебороть ту истерику? За один ничтожный час она успела покричать на него, поплакаться ему в жилетку и попытаться выпросить в его сердце дружеское место для нее, даже не думая о том, как это смотрится со стороны. И то, что ей показалось, даже сейчас удивляет и вызывает непонимания не меньше, чем ее поведение. Ей не следовало поддаваться эмоциям и идти у них на поводу. Однако то, что она смогла ему сказать, о чем уже столько времени молчала, символизировало ее маленькую победу над собой.       Теперь к ее набору странных диагнозов можно подкинуть и вполне адекватный. Из-за него и своих чувств к нему она окончательно сошла с ума. Если несколько минут назад ей показалось, что он сказал ей о своей любви, то значит, и вчерашние его слова были шуткой ее сознания. Она просто услышала то, что хотела слышать от него.       Анами с самоосуждением покачала головой, войдя в квартиру. Она бы и подумать никогда не могла, что когда-то будет готова пойти на все ради этого. Когда же такая глупость, как «люблю» от человека, который тебе не безразличен, стала для нее самым важным и желанным в жизни? Хоть ответ на этот вопрос вряд ли даст о себе знать, но из него последовало объяснения и другому. А именно тому, почему слова о том, что они никто друг другу, ничего не изменили. Ведь для нее он всегда будет кем-то, потому что ее любовь проросла так глубоко и прочно в ее сердце, что прогнать или избавиться от нее уже просто невозможно.       Сняв обувь и неторопливо пройдя в гостиную, Анами принялась расстегивать жилет. Погруженная в мысли, она не замечала, как и что делает. Но стоило ей услышать звук молнии жилетки, она замерла и опустила голову. Лишившись символа деревни, в которой родилась, теперь она вряд ли имеет право носить эту вещь. Но ей никто не запретит оставить ее на память. Однако если и она случайно напомнит ей о нем, Анами не задумываясь придаст ее огню.       Воодушевленное состояние эйфории уже начало себя изживать, когда Хокано вновь почувствовала знакомую усталость. Еще минуту назад она не знала, куда направить свой внезапный прилив сил. А теперь ее плечи вновь начали сжимать боль и тяжесть. Как быстро она обрела свободу, так же скоропостижно ее потеряла. Все же, постоянно стараясь давать всему научное и логичное объяснение, Хокано может с уверенностью заявить, что испытала не эйфорию, а настоящий аффект. И нет гарантии того, что когда она вспомнит того человека, Анами вновь его не переживет. Кто знает, на что она в тот момент будет способна? И одно она сможет сделать точно. Если эти чувства не оставят ее в покое, Анами избавится от них быстро и скоропостижно.       ― Верно, ― тихо согласившись с своими мыслями, она бросила свой жилет на диван. — Уничтожу их, если не отступят.       Но почему-то вместо того, чтобы выражать терпеливую стойкость и угрозу, ее голос прозвучал слишком неуверенно и жалко. И снова вместо того, чтобы забыться и отпустить это, она продолжает думать. Не успевая давать ответ на один вопрос, она уже задается очередным и ни к чему не приходит. Но, если поставить цель пояснить «почему?», Анами все же осмелится признаться. Неуверенность в ее голосе говорит о том, что именно ее она и испытывает в этот момент. Все же, как показал этот день, она даже в себе не может быть уверена, потому что выяснилось, ей свойственны непостоянство и опрометчивость. Она совершенно не уверена в завтрашнем дне и в себе самой. Проклиная его и крича ему в лицо, что ненавидит, Анами в этот день и час призналась ему в любви. О чем нельзя вспомнить без сожаления и угрызения…       Эти мысли и дальше не давали бы ей покоя, если бы не стук в дверь. Хоть и не сразу, но Анами обратила на него внимание. Повернувшись к двери, в которую единожды в своей манере постучал брат, просто дав знать о своем появлении, Хокано тяжело вздохнула. Сложно представить, как ей дастся предстоящий разговор и поход в какой-нибудь ресторан, где Канамэ будет выпытывать у нее причины ее настроения. Этот человек способен видеть ее насквозь. Поэтому есть большая вероятность того, что она снова проявит слабость и расчувствуется там, где этому не место. Сегодня ей лучше воздержаться от обсуждений того, как ее день прошел и чем кончился. Стоит просто признаться брату о своей усталости и желании побыть одной.       И решив последовать совету своего внутреннего голоса, Анами подошла к двери. Если сегодня для нее в приоритете честность и правда, то она обязана проявить ее и по отношению к брату. Зная, как Канамэ сильно дорожит ее эмоциональным и психическим состоянием, Анами уверена, что он все поймет и позволит ей провести приближающийся вечер в одиночестве.       ― Канамэ, прости, — неловко начала она, потянув дверную ручку на себя, — сейчас не самый…       Стоило ей открыть дверь и увидеть того, кто на самом деле пришел, Анами замерла. Вместо знакомых зеленых глаз она увидела туман серых. Осознание того, что перед ней стоит вовсе не Канамэ, а Неджи, которому едва удавалось восстановить дыхание, слишком долго и неуверенно приближалось к ней.       ― Почему ты…       Анами намеревалась закончить этот вопрос, однако дрожащие руки Хьюги, коснувшись ее лица, вызвали в ней очередное недоумение и лишили дара речи. Но все же та последняя пара слов успела слететь с ее уст прежде, чем их коснулись его губы.       Входная дверь с грохотом ударилась о стену коридора, когда Анами прижалась к ней спиной под натиском шагов Неджи. Однако он так крепко обхватил ее голову, зажав уши, что не позволил услышать ей ничего, кроме ее неспокойного сердца и учащенного пульса. От такого требовательного поцелуя состояние Анами лишилось недавно обретенного покоя, о чем говорило ее частое и тяжелое дыхание.       Неожиданное появление Неджи и его поступок оказали на девушку слишком сильное впечатление, отчего все ее мысли канули в пропасть молчания и тишины. Она даже не подумала хоть как-то возразить или оттолкнуть его. Единственное, на что хватило ее решительности и сил, это схватиться за футболку на его груди и просто ответить ему. Их внезапный поцелуй, в первые же секунды ставший таким волнующим и жадным, не позволил ей думать о том, что было до этого. Но Неджи получил ее ответ вовсе не своей бесконтрольной настойчивостью. Анами пошла на это добровольно, без каких-либо колебаний и сомнений, потому что слишком хорошо помнила тепло и нежность его губ. При всем своем желании и необходимости отказать ему, она не нашла бы для этого сил.       С нежеланием прервав их поцелуй, чтобы позволить ей и себе сделать вдох, Неджи пытался собрать все мысли воедино. Он столько слов должен сейчас ей сказать, что просто боялся упустить хотя бы одно. И на сантиметр не отстранившись от нее, Хьюга до сих пор обжигал ее губы своим лихорадочно горячим дыханием и уже начал выстраивать самую важную мысль.       ― Больше никогда не говори мне… «прощай», ― несвязно прошептал он. ― Я не проживу без тебя, Анами… Я…       Она даже не успела что-то подумать или сказать ему в ответ, как ей пришлось подхватить его, не позволив ему упасть. Держась из последних сил на ногах и в сознании, Неджи все-таки его лишился. Осторожно опустившись вместе с ним на пол, Анами попыталась понять, что с ним.       ― Неджи? ― тихо обратившись к нему, Хокано прикоснулась к его щеке. ― Снова…       Возникший жар и сейчас напомнил ему о последствиях неправильно принятого им лекарства, безжалостно лишив его чувств. Анами решила для начала занести его в комнату, понимая, что сопутствующей причиной его обморока стало простое переутомление. Также справедливо было заметить, что немало влияния оказала и сама лестница, по которой Неджи невероятным образом поднялся. Но вот то, что ему хватило сил подняться на самый верхний этаж, не значило, что таких же сил поднять его у Анами будет достаточно. После нескольких непростых и безрезультатных попыток, девушка обреченно вздохнула.       ― Ты ужасно тяжелый, ― заметила она, посмотрев на умиротворенное лицо Хьюги. ― Это ты хотел мне сказать перед тем, как упасть в обморок?       Ей пришлось сделать то, что нередко спасало ее в резиденции и лаборатории, когда дело касалось огромного количество документов. Использование теневого клонирования нередко применяется в жизни шиноби и для бытовой помощи, как в случае с «тяжестью», которую Анами сейчас предстоит поднять.       Создав своего клона, который уже прекрасно знал, зачем и почему он здесь, Хокано предприняла новую попытку поднять Неджи. Обхватив его талию и закинув его руку на свое плечо, Анами не забыла продолжить свои мысли о том, почему он здесь оказался.       ― И как он только поднялся сюда? ― задумался ее клон, закидывая другую руку Неджи себе на плечо.       ― И зачем… ― тихо дополнила свой вопрос Анами.       Даже для двоих Неджи все равно оставался не самым легким из того, что Анами приходилось поднимать. Казалось, они и вовсе несут статую, голова у которой скромно и неловко опущена вниз. И заметив это, Анами не сдержала своего желания сказать кое-что по этому поводу.       ― Повезло, что она такая… легкая.       ― Что? ― отозвался ее клон, не имея физической способности даже бросить взгляд в ее сторону. ― Легкая?       ― Его голова, ― уточнила Анами, входя в свою комнату. ― Будь он умнее…       ― Она была бы тяжелее.       Наконец-то, спустя непростые секунды пути, Анами и ее клон доставили Неджи до ее спальни. Он лежал на кровати, как настоящий больной, которому не один медик настоятельно рекомендовал постельный режим. Но зная его характер, Анами не должна была так удивляться подобным способам его самолечения.       ― У него кровь… ― тихо заметила «теневая» Хокано. ― На ноге.       Вот ответ на большую часть всех вопросов. Безумец так отчаянно, буквально сломя голову бросился вслед за ней, что не заметил глиняного осколка в своей пятке. Но и сама Анами оказалась не лучше, раз не обратила внимание на его рану раньше. Однако смирение со своей невнимательностью не сделало ее виноватой. Причина всех бед этого парня ― он сам. Он не следил, как положено, за своим здоровьем, упрямо отказывался лечиться, перепутал и неправильно принял лекарство. А теперь и вовсе, прекрасно зная, что любые физические нагрузки ему противопоказаны, он проделал такой путь до ее дома и порезал ногу. Не самый умный и разумный поступок, который может позволить себе только один человек.       ― Идиот, ― заключила Анами, посмотрев на своего клона. ― Мне нужны…       ― Я поняла.       Девушка вышла из комнаты за аптечкой и водой. Пока ждала ее, Анами села на кровать, уложив ноги Неджи себе на колени. Хоть и чувствует злость, но она не смогла не испытать волнение. Трудно представить, какой непростой выдалась ему эта дорога, раз он лишился сознания почти сразу же, как только остановился.       ― Рана… не глубокая?       Анами услышала взволнованный голос своего вернувшегося клона и снова не сдержала тяжелого вздоха. Со стороны он звучит не просто жалко, а ничтожно жалко, особенно когда дело касается этого глупого упрямца.       ― Жить будет.       Осталось лишь извлечь осколок, обработать рану и применить медицинскую технику, чтобы порез затянулся и не доставлял ему неудобств. Осторожно взявшись за осколок, Анами вытянула его из раны, на что теневая вновь не сдержала своего беспокойного вздоха. Услышав это, настоящая Хокано недовольно нахмурила брови.       ― Прекрати, ― Анами протянула ей бинт и осколок. ― Я не могу больше смотреть на то, какой становлюсь из-за него. Ты же знаешь, что с ним все будет в порядке.       ― Но я не могу этого контролировать. Как и ты.       ― А пора бы уже научиться, ― заметила Анами, приложив ладонь к ступне Хьюги. ― И зачем он только бросился за мной, если чувствовал себя плохо? Еще и босиком…       ― Ты уже догадываешься, для чего и почему он здесь. Все, что он сейчас сделал и сказал, означает лишь одно, ― сделав такое логичное заключение, теневой клон снова направился к выходу из комнаты.       ― Я не знаю, что это может означать, ― спустя недолгое молчание, ответила Анами. ― И не уверена, что хочу знать.       Ясный день уже давно перешел в глубокий вечер, за которым быстро и незаметно наступила пустынная ночь. Стерев с пола капли крови Неджи, драгоценность которой, если судить по его поступкам, он так и не осознал, Анами решила порадовать себя полюбившимся ей чаем. Она так и не заставила себя что-то приготовить, поэтому все оставшееся время провела в гостиной. Чтобы не думать и лишний раз не вспоминать о том, кто находится в соседней комнате, Хокано могла отдать предпочтение только одному делу ― чтению.       Перед тем, как открыть глаза и встретиться с царящей в комнате темнотой, Неджи попытался вспомнить, что произошло. Тяжесть во всем теле и в голове говорила о новых проблемах его самочувствия, поэтому любая мысль отзывалась болью. И с трудом вспомнив лишь ее тихое «прощай», которое она сказала ему напоследок, Хьюга вздрогнул. Паника с новой силой подступила к нему, погрузив все его тело в оцепенение и холод.       ― Анами…       ― Я здесь, ― последовал ее ответ, после которого темноту разбавил свет лампы на прикроватной тумбе.       Как только Анами вошла в комнату, чтобы проведать Неджи, он проснулся. Погруженный в свои мысли, он заметил ее лишь тогда, когда она оказалась рядом и включила светильник. Не ощутив и малейшего дискомфорта в глазах, Хьюга сразу же встретился с ней взглядом, убедившись в том, что это и вправду она.       ― Ну и что ты делаешь? ― Анами села на край кровати возле него под его немой, задумчивый взгляд. ― Тебе ведь нужен отдых. Только не говори, что из принципа решил не оставлять меня в покое.       Отчасти все именно так. Вновь позволив ей уйти, в этот раз он не мог с этим смириться. Хоть Неджи и продолжал молча смотреть на то, как она уходит, спустя несколько секунд он все же последовал за ней. Он не заметил, как тело само бросилось из палаты, игнорируя все последствия недавнего обморока. Каким-то образом Хьюга добрался до ее апартаментов, не потеряв сознания. И как только увидел ее, Неджи сделал то, о чем думал все время их разлуки. Однако сказать при этом ей самое важное ему так и не удалось.       — Своевольный и наглый, — с осуждением продолжила Анами, приложив ладонь к его лбу. — Говоришь одно, а делаешь другое.       Убедившись в том, что его температура спала, Анами хотела вернуть свою руку на место, но Неджи прикоснулся к ней.       ― Мои слова противоречат мыслям, потому что ревность с обидой горели и во мне.       Испытав легкое непонимание того, зачем и почему он такое сказал, Хокано все-таки проигнорировала его слова и потянула руку на себя. Однако и Хьюга проявил сопротивление в ответ, крепче обхватив ее запястье.       ― Я не могу желать дружбы с девушкой, которую люблю.       Анами замерла. Только что излучавшие легкое недоумение, ее глаза наполнились удивлением. Оно выразилось и на ее лице, на котором спустя пару мгновение появилось и другое чувство.       ― Тебе не показалось, — тихо произнес Неджи, заметив ее мелькнувшее сомнение. — Я сказал, что… люблю тебя.       ― Не смешно.       Анами нахмурила брови и попыталась освободить свою руку. Но вместо того, чтобы ее отпустить, Неджи поднялся и приблизился к ее лицу.       ― От неуверенности и непонимания того, что происходило, я позволил тебе уйти и столкнулся с очень мучительным и невыносимым одиночеством. Зная, какой может быть жизнь с тобой и без тебя, я многое понял.       ― Замолчи, — Анами упрямо покачала головой, отказываясь слушать и верить в то, что он говорит. — Хватит…       ― Я не переставая думал о том, что увидел.       Он кончиком большого пальца провел по ее нижней губе, затем с той же нежностью снова прикоснулся к ее щеке. Тело Анами наполнилось теплом, которому от своего волнения она решила воспротивиться, однако взгляд Неджи не позволил. Она настолько была заворожена одинокой болью его глаз, что затаила дыхание, боясь пошевелиться.       — Каждый раз, когда ты называла его имя, мне с трудом удавалось подавлять желание стереть его с твоих губ и… заставить тебя думать только обо мне. Но… кажется, из-за благородного и правильного воспитания главой Хьюга Ичизоку, я нашел в себе силы сопротивляться.       Неджи, рассказывая ей об этом, видел ее нескрываемое волнение и чувствовал его телом. Но даже ее смятение и легкий испуг уже не остановят его. Он причинял ей боль своей грубостью и желанием держать между ними дистанцию. По его вине она поверила в то, что стала противной и ненавистной ему. И теперь, пусть в ее глазах это и не оправдает его, будет правильным рассказать ей об истинных причинах того поведения и слов.       — Я не позволял тебе подойти ко мне и прикоснуться, потому что… понимал, что… могу позволить себе лишнее. До этого меня никогда не посещали мысли о том, что добиться взаимности можно…       В ее глазах по-прежнему царило непонимание и неясность, которые разбавились ожиданием. Неджи хоть и решился все рассказать, однако сам характер того, о чем он тогда думал, комом встал в его горле. Поначалу, еще тогда, во время их совместной миссии, ему казалось, что это не его мысли. Ее дерзкое и презрительное отношение к нему, которое контрастно отличалось от ее общения с напарником по делам в резиденции, безжалостно и грубо давило на грудь Неджи. Даже ее улыбка, вызванная мыслями о Шикамару, тогда чуть его не задушила.       В тот момент он хотел верить, что смотрел на нее не своими глазами. Словно позволил кому-то вместо себя наблюдать за ней и подбирать какие-то «способы» все исправить. И схватившись за один, в котором помимо гнусного и недостойного ничего не оказалось, Неджи опомнился. Однако спустя некоторое время, когда столько всего произошло, он увидел ее вновь. Весь этот месяц ни на секунду не забывая увиденное в ее палате, Хьюга засыпал и просыпался с одним и тем же вопросом. И эмоционально брошенная ему от Шикамару фраза «не твое дело, чем мы занимались с ней в ее палате» все чаще начала мелькать в его мыслях, когда она приближалась к нему. Хоть Шикамару и был убедителен после, когда говорил, что между ними только товарищеские отношения, все же для Неджи этого оказалось недостаточно.       — Я допускал мысли взять тебя силой.       Еще не совсем осознав смысл сказанных им слов, Анами продолжала отвечать ему своим непониманием, которым до предела наполнились ее глаза. Неджи мог только догадываться о том, что творится в ее мыслях, оттого смотреть на нее в ответ ему становилось все труднее.       ― Ты хотела честности с моей стороны, поэтому… Я больше не могу и… не хочу это скрывать. От этих мыслей я должен называться самым мерзким животным на земле. Но ты сделала меня слишком… на себя не похожим и всегда была права на мой счет. Я ничтожество, потому что хотел тебя… заставить.       Когда его взгляду удалось заметить след легкого испуга в ее глазах, Хьюга опустил голову и накрыл ее руку второй ладонью. Но оказалось, что она больше обескуражена и поражена, чем напугана, иначе просто бы одернула свою руку.       ― Я ни за что не причиню тебе вреда, ― тише продолжил Неджи, не решаясь вновь посмотреть на нее. ― Но я солгу, если скажу, что мне важно лишь твое счастье… Мне невыносимо сложно и… непросто знать, что он прикасался к тебе. Хоть понимаю, что тогда сам отказывался тебя слушать, я…       ― Между мной и Шикамару никогда и ничего не было. То, что ты увидел, было вовсе не поцелуем, а глупым и нелепым недоразумением.       ― Недоразумением? ― повторил Хьюга, осторожно вернув на нее взгляд.       ― Ино собрала жемчужины от браслета Мо, который сорвался с моей руки во время боя с сообщником Шу, и попросила Шикамару передать их мне. А он просто чихнул, все рассыпал и поскользнулся. Ничего лучшего не придумал, как упасть на меня и… Звучит нелепо и глупо, но выглядело еще глупее, что вспоминать не просто неловко, а по-настоящему стыдно.       Неджи предполагал и надеялся на то, что правда будет не такой, какой он ее себе вообразил. Но то, что она окажется настолько безобидной и даже глупой, он и представить себе не мог. Позволь он ей продолжить тогда в коридоре больницы, им столько бы всего удалось избежать. Но из-за своего задетого самолюбия и гордости он предпочел ей сказать, что ему все равно.       ― Значит, все могло быть по-другому, войди ты на одно мгновение раньше или позже? ― отведя взгляд в сторону, задумалась Анами. ― Забавно.       Тихо извинившись, она освободила свою ладонь из рук Неджи и направилась на кухню, оставив его наедине с собой. Просидев на месте в непростом одиночестве, Хьюга тяжело вздохнул и покачал головой. Шикамару оказался в этой ситуации случайным третьим лицом, неуклюжесть которого привела к таким необратимым последствиям и духовным мукам других. Но даже понимая, что причиной этого был именно он, Неджи все равно только себя ощущал самым неуклюжим и глупым.       Выйдя из комнаты, Хьюга направился вслед за Хокано, застав ее за приготовлением нового лекарства. Анами стояла к нему спиной, но прекрасно знала, что он тут. Однако, вовсе не преследуя цели следить за ее действиями со стороны, Неджи подошел к ней. Все же первые минуты их молчания оказались довольно неловкими, отчего ему пришлось делать именно это ― просто следить за тем, что она делает. Но когда перевел взгляд с емкостей с лекарствами на ее глаза, Хьюга ощутил беспокойство, которому уступила его неловкость.       ― Я снова… тебя обидел?       Услышав свой собственный голос, он удивился. Неджи не знал, что способен говорить настолько неуверенно и осторожно. Он прикоснулся к ее щеке так же, как и задал вопрос, вновь удивляясь тому, как стал изменчив в своем поведении.       ― Нет.       ― Но ты плачешь.       ― Плачу?       На лице Анами промелькнуло недоумение. Она прикоснулась к другой щеке, ощутив мокрые следы от слез, что и в этот раз проступили незаметно.       — Я все же не настолько сильная, чтобы скрывать все, как прежде, — тихо ответила она, отвернувшись от Неджи.       ― О том, что я… сказал.       ― Не верю.       Анами продолжила заниматься лекарством. Высыпав получившийся состав в стакан, она торопливо избавилась от мокрых следов на щеках.       — Ни тому, что увидела, ни тому, что услышала. Лучше сделаю вид, что ничего не было, потому что даже сейчас я не уверена, что все это не сон.       ― Это не сон.       ― Значит, — Хокано наполнила стакан водой и протянула его Хьюге, — видение. Я добавила успокоительного, чтобы ты крепче спал и не бегал по деревне до обморочного состояния. Температура наконец-то спала, поэтому…       ― Для тебя мои слова хоть что-то значат?       Его вопрос, заданный слишком неспокойно и нетерпеливо, заставил Анами вновь удивиться. Она в недоумении вскинула бровями, продолжая всматриваться в глаза человека, который не побоялся задать ей такой вопрос.       ― Значат ли они хоть что-то? ― повторила она, осторожно поставив стакан на стол. ― Извини… Мне все же надо подумать.       Хотя стоило бы просто с упреком ответить: издеваешься? Когда этот человек уже начнет думать перед тем, как что-то спрашивать или говорить? Что ни вопрос от него, то сплошное унижение, которое нетрудно спутать со скрытым оскорблением. Это такое у него сложилось о ней впечатление, после того, что она ему сказала? Иначе как еще понять этот вопрос, в котором стоит это ничтожное и унизительное «хоть что-то»?       ― Что же они могли для меня значить? ― снова прошептала Анами, посмотрев на него. — Ты меня вообще хоть когда-нибудь слушал?       Но судя по его немногословному выражению лица, ответ на ее вопрос вполне может быть отрицательным. Благо, что и сейчас Анами располагает силами и терпением, поэтому сможет ему кое о чем напомнить.       ― Я призналась, что скучала по тебе сильнее, чем по кому-либо. Я также говорила и о том, что только с тобой чувствую себя в безопасности, что, если попытаюсь тебя снова возненавидеть, все равно ничего не получится. А может быть, слова «оставь меня и мои мысли в покое» были сказаны мной на каком-то неизвестном тебе языке?       Звучало уже не как признание, а как какое-то оправдание. Анами старалась не сравнивать ее слова с чем-то еще, потому что могла наткнуться на не самые приятные сравнения. Иначе в итоге они придут к тому, что это ее слова ничего для него не значат.       ― Несмотря на твою грубость и желание меня оттолкнуть, я все равно пыталась тебе помочь и была рядом… Я, в конце концов, призналась, что… люблю тебя. И спрашивая тебя о месте, которое могу занять в твоей жизни, я надеялась получить хоть самое неприметное и ничтожное. Кажется… Я бы и на твоем пороге поселилась, позволь ты мне это.       Она могла бы задать ему ответный вопрос, который расставил бы все по своим местам. Но по его виноватому выражению лица, Анами поняла, что в ее другом вопросе нет необходимости. Ей следует унять свою обиду, просто и честно дав ему ответ.       ― Я не просто думала, а была уверена, что никогда их не услышу… от тебя. Поэтому… да. Твои слова очень много для меня значат. Но все же то, что касается тебя и этих… «чувств». Хоть невыносимо это признавать, но… Нас связывают больные отношения и очень больная… связь.       Анами перевела дыхание и снова прижала ладони к лицу, когда ком в горле вызвал в ее голосе дрожь. К их общему удивлению, ей до сих пор с большим трудом удается сдерживать слезы. Точнее, это ей не удается совсем. Слезы не только показывают ее слабость и уязвимость, они просто мешают ей говорить.       ― Сомневаюсь, что есть вообще какое-то название всему этому, ― продолжила Анами, опустив руки и вернув взгляд на Неджи. ― Прекрасное и волнительное, но так яростно причиняющее боль… Если то, что между нами происходит, и называется «любовью», она мне не нужна. Я отказываюсь испытывать это. Поэтому… будет лучше, если ты уйдешь.       ― Я… ― тихо произнес Неджи, сделав к ней шаг. ― Я не смогу уйти, зная, что…       Но отступив от него назад, Анами заставила его потерять мысль и остановиться. Теперь, зная о ее чувствах, он еще больнее реагирует на ее нежелание быть рядом с ним:       ― Тебе следовало сказать, что ты меня ненавидишь.       ― Так и есть, ― со смирением в голосе и глазах ответила Анами. ― Я тебя ненавижу. Ненавижу за то, что ты делаешь это со мной. За то, что… ты нарушил мой покой. За то, что при мысли о тебе появляется этот ком, от которого я задыхаюсь и постоянно плачу, когда никого нет рядом. Я за всю свою жизнь не плакала столько, сколько пролила слез здесь.       ― Мне жаль, что…       ― Это не важно. Я знаю, что ты ненамеренно.       ― Ты мне не веришь, — предположил Неджи, на что Анами тяжело вздохнула. — В этом все дело?       ― Я не верю себе, — заметила она, испытывая уже смертельную усталость от этого разговора. — А к тебе я просто не могу прислушаться. Вполне возможно, что у тебя снова начался бред.       — Сейчас, как и вчера, я осознанно тебе говорю, что люблю тебя.       — Прекрати, — хмуро протянула Хокано, подавив в теле дрожь. — Ты не можешь отрицать того, что за последние сутки дважды терял сознание. Тебе просто нужно отдохнуть, чтобы…       — Зачем, если мне это не нужно?       — Зато это нужно мне, — Анами взяла пустой стакан и наполнила его водой.       Желая этим глотком вернуть уверенность своему голосу и ясность мыслей, она дрожащей рукой поднесла стакан к губам. После первого глотка ничего не изменилось, поэтому ей пришлось сделать второй, затем третий.       — Никакой отдых не позволит мне забыть о том, что я люблю…       ― Хватит! — возразила Анами, чудом не разбив стакан, который поставила на стол.       Но услышав свой голос и тон, она опомнилась. Недавно осуждая себя за то, что накричала на человека, которому был необходим покой, Анами снова подумала об этом. Сделав глубокий вдох и медленный выдох, она умерила свой пыл и недовольство.       — Прошу, — продолжила она, вновь говоря тихо и спокойно. — Не думай и не говори этого в моем присутствии. Пожалуйста.       ― Почему?       ― Меня это пугает. Иначе я могу воспринять это, как издевательство надо мной и моими… чувствами, — Анами повернулась к нему, старательно подбирая слова. ― Неужели ты никак не поймешь, Неджи, что уже ничего не исправить? Возможность этого истратила себя до предела уже очень давно. Прости, но… нам лучше и дальше держаться порознь. Ради нашего же блага.       Вновь воцарившееся между ними молчание невыносимым грузом опустилось на их плечи. Особенно тяжелее становилось Анами, которая всеми силами старалась сохранить спокойствие и следовать советам своего разума. Осталось надеяться, что и Неджи проявит понимание, прислушавшись к ней. Но он молчал вовсе не по причине того, что не знал, что сказать и сделать. Хьюга, устав не меньше, чем она, всерьез задумался над ее словами.       ― Это действительно то, чего ты хочешь? — нарушив непростую тишину, поинтересовался Неджи.       ― Больше всего…       Ей не пришлось что-то еще добавлять и вновь его уговаривать. Лишь услышав ее окончательный и честный ответ, ставший самым неприятным в его жизни, Неджи сразу же покинул кухню.       С нежеланием вслушиваясь в его шаги, Анами позволила боли и сожалению исказить ее лицо. Тихо всхлипнув от слез и схватившись за край стола, чтобы устоять на ногах, она вздрогнула. Звук захлопнувшейся двери позволил холодной дрожи пробрать ее тело. Тишина, вновь наполнившая собой все пространство вокруг, стала символом того, что ее ждет. Но сколько бы сил ей ни потребовалось, она не сможет воспринимать всерьез слова человека, голос которого постоянно слышит у себя в голове.       ― «Возможность, которая исправит ситуацию, становится утраченной до предела, когда ты умер»: твои слова.       Анами открыла глаза, с непониманием смотря перед собой, затем осторожно и с волнением повернулась на его голос.       ― Поэтому еще ничего не потеряно. Но только до определенного момента, — продолжил Неджи.       ― Что… ― Хокано застыла на месте, когда увидела, что он подносит к своей груди ладонь, покрытую чакрой. — Что ты делаешь?       ― Может, мне просто вырвать себе сердце, чтобы ты поверила моей любви и приняла его в знак моих извинений? Порой поступки выходят громче и убедительнее слов.       Он оказался намного безумней, чем ей казался раньше. Увидев, что чакра, покрывающая его ладонь, уже погрузилась в его грудную клетку, Анами в панике и страхе подступила к нему.       ― Прерви поток! ― бросила она, одернув его руку. ― Из ума выжил?       ― А что мне остается?! — резко схватив ее за плечи, Неджи склонился к ее лицу, на котором застыло удивление. — Скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверила?!       От удивления, которое она испытала при виде его чакры, не осталось и следа. Теперь недоумение и страх вызывали его слова и поведение, которое буквально вразрез шло с тем, что было привычным и свойственным ему.       ― Ты не поверила моим словам, моему признанию, упорно настаиваешь на том, что тебе это не нужно. Но я здесь только ради тебя!       Он не просто пытался ей это доказать. Неджи проявлял такую отчаянную, местами грубую уверенность, что походило на самое наглое убеждение, которым он пытался заставить ее услышать и поверить ему.       ― Прошу… Дай мне шанс все исправить. Ты заняла слишком много места в моей жизни. Я думаю о тебе каждый день. Каждую минуту. Каждое мгновение. Без тебя я просто не могу… дышать. Я пытался… но все было напрасно. Какие бы мысли меня ни посещали, все сводилось к тебе и наполнялось только тобой. Скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверила?       Анами определенно не ожидала того, что он вернется. Также она и подумать не могла, что Неджи способен отдаться в руки отчаянности с такой безрассудной легкостью. Чему и сам Хьюга был удивлен не меньше. Не успевая обдумывать уже сделанное им и только предстоящее, он знал, что ему жизненно необходимо переубедить ее.       — Я люблю тебя… ― вновь начал Неджи. ― Люблю и дня не проживу, если ты не примешь мои чувства. Только не оставляй меня… одного. Мне не нужна жизнь, в которой нет тебя, Анами… Я от нее откажусь. Откажусь жить без тебя. Я сделаю все, только бы ты дала мне шанс и поверила мне. Прошу…       Лишенная каких-либо чувств и эмоций на лице, Анами смотрела на него в ответ, наблюдая его явные панику и боль. Но так ничего и не сказав ему, Хокано отвела свой задумчивый взгляд на черное небо за окном. И каждое ее малейшее движение заставляло сердце Неджи замирать от волнения и страха. От этого он снова позволил себе усилить хватку, но понимал, что должен ее контролировать. Он набрался новых сил и терпения, готовясь к тому, чтобы снова пытаться ее убедить. И как только Хьюга решился на новые слова, она все-таки вернула на него взгляд и дала свой ответ.       ― Уже слишком поздно.       Неджи снова вздрогнул и ощутил режущую боль в сердце, от которой закололо и сжало в груди. Возникший ком в горле лишил его дыхания и очередной попытки что-то сказать. Однако это не помешало ему бросить все оставшиеся силы на то, чтобы попытаться заполучить хоть один шанс.       — Неужели я не в силах это… исправить?       — Нет никакой необходимости что-то исправлять. Я…       ― Нет, — тихо возразил Неджи, не дав ей закончить. — Анами, прошу… Я готов пойти на все, чтобы…       — Все в порядке, Неджи, ― она обхватила ладонями его лицо. ― Я же сказала, что нет необходимости что-то исправлять. Я тебе верю. Пусть это… и кажется мне слишком странным и невероятным, но даже если это жестокая шутка или обман, я все равно буду тебе верить.       С тем же рвением, с которым он поддался панике и отчаянию, сейчас Неджи погрузился в сомнение. Боясь спугнуть ее своим малейшим движением и звуком, Хьюга попытался убедиться в правдивости услышанных слов. Теперь ему стало понятно, от чего она усомнилась в его признании, утверждая, что ей всего лишь показалось. Взаимный ответ — слишком долгожданное и невероятное событие, чтобы окончательно поверить в него и во все происходящее. Но до сих пор чувствуя тепло ее рук на щеках, Неджи все-таки рискнул проявить доверие.       ― Значит… ― тихо начал он, постепенно ослабляя хватку своих рук на ее плечах. ― Ты мне… веришь?       ― Всем сердцем, — ответила Анами, не лишив эти слова задумчивой улыбки. — И после того, что ты здесь устроил, у меня нет права сомневаться. Но…       Явно чего-то недоговаривая ему, она вновь бросила взгляд на ночное безлунное небо за окном, после чего улыбка сошла с ее губ. Уже привыкший к волнению и чувству бескрайней паники, Неджи и сейчас столкнулся с ними, услышав это неприятное «но». И когда Анами повернулась к нему, чтобы продолжить то, на чем остановилась, Хьюга испытал новое волнение. Заметив в ее глазах сожаление и боль, Неджи невольно затаил дыхание.       — Сейчас ты должен уйти.