Мой никнейм на футболке

Хорошо запомнил день, когда понял: он поехавший. Не «сложный человек», не с «тяжелым характером», не странный даже, не с какими-то там проблемами. Ебнутый наглухо. Batshit crazy, man. Когда слышал в трекчах, долго не врубался, что эта тема значит, пока не увидел своими глазами. Он к сентябрю уже отъезжал. Жрать перестал совсем. Не поднимали жалюзи. Не зажигали свет. Курили в темноте, музон он слушать тоже перестал. Не выносил звуков вообще. Даже в плойку уже не играли. Артур привык, что пока он не сказал съебаться, - уходить вроде как не положено. Задерживался на сутки сначала. Иногда на двое. Заказывал себе жрачку с его айфона, холодильник стоял пустой. Сначала Чейни просто не притрагивался, даже не смотрел в ту сторону, где Артур ел. Потом сказал: - Давай ты будешь это делать на кухне. От запаха его воротило. От Артура, в общем, тоже. - Чувак, с тобой как – ну, нормально все? Это Артур спросил, когда Чейни сказал ему, не открывая глаз: - Возьми ключ второй в прихожей. Там он… на тумбочке где-то. Чо-то в последнее… последнее… не важно. Тяжело вставать. - Ты типа – короче, не заболел, нет? Я чо-то тревожусь, чувак. Артур даже не соврал, но он все равно, видимо, не поверил. Или не услышал. Он тогда в первый раз отрубился, когда они трахались. Трахались много. У него почти не вставал и еще реже он кончал, но это ничего не поменяло. Артур потел на нем, пока хватало сил. Сам похудел на пять кило, и спортивки стали съезжать на жопу. Ему всегда было мало. - Ты главное не останавливайся. Приходилось по два раза добавлять смазки. Стирал себе бока, и ему – ляжки. О чем только не думал, закрыв глаза: лишь бы хуй не упал. Друг на друга не смотрели вообще – хоть какой-то бонус, можно было не играть еблом. В том числе поэтому не заметил, что он вырубился. В том числе поэтому – а главное, потому, что с тем же успехом мог бы труп ебать, которую неделю. Устал охуевать: там, где не осталось ничего нормального, сразу не поймешь, что пошло не так. Продолжал его ебать на автомате, смотрел, как мотается его голова. - Ты в порядке? Эй? В норме все? Дэн? Чувак? Долбил его, опершись одной рукой в матрас, пока другой тряс его за плечо. Пока проверял пульс. И хлопал его по щекам. Если б Артура потом спросили – какого хуя не остановился (месяц назад, а лучше все четыре), не стал бы отвечать. Чо тут ответишь. Команды стоп не было. За полгода привык, что без нее никак. Если бы баттл-рэп сдох, Чейни бы отлично жил, по ходу, на дрессировке собак. Артур прекратил, только когда с вот этим чувством – что он вставляет мертвецу, и это мясо сгнило, - бороться стало невозможно. Тряхнул его сильней. Потом всадил по щеке: не знал, что еще делать. Всадил по другой. Всем телом чувствовал пиздец какое мощное желание всадить еще раз, с полного размаха, но у Чейни дернулся подбородок, он глотнул воздуха и медленно перевел на Артура взгляда. - Еще. Бить расхотелось тут же. Стояк пропал, ничо не помогало. - А… чо ты заруинил-то? Артур смотрел на него сверху вниз, голый, потный, запыхавшийся от нервяка и от часового лютого кардио. - Ты в отключке был, чувак. - И… и что? Ответа Чейни ждать не стал, повернулся на бок, протянул руку за сигаретами. Не дотянулся. Артур положил ему пачку с зажигалкой под руку. Он лишний раз не смог шевельнуть пальцами, чтобы их взять. Артур уже хотел слезть с постели и дойти до душа, когда он сказал: - Ты ж не кончил даже. Он медленно, неестественно медленно, с кучей лишних кривых движений приподнялся. Люди так вообще не двигаются. Перекрыло, как на измене. Гнойный рассказывал, что это называется зловещая долина. Когда все вроде в норме, но ты знаешь: перед тобой не человек. - Хочешь, я – - Да не, чувак. Я чо-то как-то… слетел с момента. Типа… вайб пропал. - Сделай так еще раз. Он сел на матрасе, Артур видел его ребра и худое бледное колено, и впервые оценил по полной, насколько он въебал вес. - Хочешь, чтобы я сказал «пожалуйста»? - Я типа… слушай, я как-то не по этим играм. - Так я тебя и не прошу играть. Можешь просто меня отхуярить – только без лишних следов там, чтоб, короче, за пару недель подпрошло. - Да не, ну ты чо. Чувак – я не хочу… - Да конечно, хочешь. Он откинулся назад, заебался спорить, славу богу. Пиздец устало повторил в потолок. - Конечно, хочешь. - Дэн, я – - Шмаль закончилась. Ты съездишь затариться? Взял бабки у него из кармана. Захлопнул за собой дверь с таким облегчением, как будто съебался из ночного кошмара. Долго стоял в падике, раздуплялся. Когда вышел на улицу, вокруг все показалось внезапно таким красивым. Желтые листья, девчонки-школьницы, со сменкой в брендовых пакетах. Площадка во дворе, ясное небо. Кирпичная стена соседнего дома. Отраженье в луже. Блик на стекле у тачки. Не возвращаться. Вообще блядь нахуй ни за что на свете. За весом ездил четыре часа вместо одного, завис на хате у чувака, по очереди катали в доту, жрали чипсоны и поднимали водник. Ушел бы в ночь, остался до утра. Пиздели про Леброна. Очень хотелось потерять телефон, но все равно снял трубку на первом гудке, когда Чейни набрал: - Слушай, ты сколько вынул у меня? Не важно. Докину, если что. Я подумал – возьми еще полграмма ускориться. На двоих хватит же? Нюхал совсем недолго в Бише и в прошлом году в Питере, когда было совсем тяжко, ебашил днем в Перике товароведом, писал текста по ночам. Зарекся нахуй. Хотел сказать, чтоб он как-нибудь сам. Вспомнил мертвое тело в кровати, серое и липкое. Взял грамм. Под вечер двинулся назад. Позвонил в звонок, открыл ключом дверь. Пустая спальня, кровь в раковине, иголка с трубкой, забитая подчистую. Не хотел смотреть на тело в ржавой воде. - В мусор выкини. Понял, что держит трубку в руках. И что ладони испачканы. - Нормально. Не дергайся. Потом: - Я думал, ты сегодня не приедешь. Или щас завтра уже? - Я задержался немного. Мне типа… мне врача позвать? Или типа - это, ну - это что вообще? Ты - кому набрать, скажи? - Не… Тихий плеск, вялое движенье пальцев. Артур смотрел на себя в зеркало и считал до десяти, чтобы собраться. Ничего нет справа. Ничего нет справа… - …не суети. Со мной все… все… о чем ты щас меня спросил, подожди? Выкинул на кухне трубку – она была забита кровью, сгустками крови, почти черными, когда смотрел на длинную, блестящую иглу, картинка поплыла перед глазами. Залил руки Фэри, намыливал под горячей водой так, что поднялась пена, не мог остановиться. Потом понял, что потратил кучу времени и он все еще в ванной. Ржавая лужа, длинная игла, забитая трубка. Повело, как будто был бухой. Оттолкнулся от стенки, рванул обратно, затормозил на пороге. Что угодно отдал бы, если б можно было просто не заходить. - Давай все на сегодня. Я чо-то как-то срубаюсь уже. Набрал скорую. - Чо в неотложке сказать? Я побазарю, объясню. Только кому-то встретить надо будет их, у меня ж – ну, киргизский паспорт. - А? Не, это лишнее, зачем. Он приподнялся над поверхностью воды, но стек обратно. - Забей. Артур смотрел, не отрывая глаз, на след от иглы, у него на сгибе локтя. И на уродливый здоровый синяк вокруг прокола. - Не в службу, в дружбу: можешь сигарету принести? На том конце ответили. Артур стоял в дверях, как долбоеб. Последний раз так пидорасило, когда хапнул некачественной гидры у Ясно. - От работы людей не отвлекай. И Артур как под гипнозом сбросил звонок. - Донор тратит 450 миллилитров без ущерба для здоровья и потребности в каком-то дополнительном врачебном вмешательстве. Через эту хреновину, короче, больше пол-литра не утекает, к несчастью. Опущенные веки, он не поднимал голову от края ванны, у него лицо было влажное, то ли от воды, то ли от испарины, и Артур украдкой глянул на свою ладонь, чтобы по цвету сравнить с его щекой. - Очередной пример, короче, что художественная литература – да? – художественная литература и кино практической ценности-то не несет, это придуманный опыт, не применимый и не адаптируемый к реальности. Это как жрать джанк-фуд, по сути-то. Ты не почерпываешь питательной ценности никакой – ты ж щас у Игоря тренируешься тоже, да? - Ну типа… иногда залетаю. - Ну он тебе рассказывал эту тему, наверняка. Бля… еще вода остыла. Можешь… не хочу напрягать, но можешь встать помочь? Я чо-то уже совсем не очень… Скользкая кожа, ржавая лужа. Сжать зубы, носом не дышать, смотреть под ноги. Старался представить обрыв в Севастополе и свежий соленый ветер, с громадного синего моря. А съемки были почти год назад. Тогда казалось, что все почти получилось. Он запнулся, когда переступал через бортик, и Артур чуть не уронил его, оба влетели в стену. - Извини… - И ты меня. Поискал полотенце: почему-то сразу не увидел, хотя висело совсем рядом. Набросил на него, чисто чтоб напрямую больше не трогать руками. Стало попроще. Жаль только его рука задевала шею, когда Артур тащил его до кровати. - И вся вот эта тема… типа новый Финчер, все дела, пиздец как советовали… ты смотрел Исчезнувшую? Ну и как бы естественно все хуйня. В кино типа сливается под книжечку через эту штуку контейнер на полтора кило примерно, знакомый медбрат мне сказал, что теоретически кровь пойдет, но она свернется в какой-то момент – и блядь она свернулась, я толком вообще нихуя не успел. - Чувак, а ты… чо успеть-то хотел? Опустил его на матрас, он так и остался лежать: ноги свешивались на пол, полотенце сбилось, влажное пятно расползалось по простыне. Подумал, что он не ответит, что уснул или снова ушел в отруб, когда он сказал: - Чтоб ее… чтобы ее было меньше просто. Чтобы легче… чтоб она ушла. Не парься. Не до конца. Мне еще – Он зевнул и все-таки заполз дальше по кровати, Артур смотрел, как растопыренная пятерня впилась в матрас. Никогда раньше не боялся пауков. Выступающая вена под костяшкой указательного пальца. Едва заметный – не настоящий – запах металла. - …еще в футболке ивент вести октябрьский. А на неделе смотрели с Жекой ужастики, скурили полку на двоих, он врубил Техасскую Резню Бензопилой, подряд с первой части. И вот там был чувак во второй. Пизданутый наглухо. Он нагревал на зажигалке проволоку, прижигал себя и чисто по ходу дела отколупывал от себя кровавые куски, чтобы сожрать. Артур ткнул в экран, не донес до рта тяжку: - Он похож на Чейни, пиздец. - Чо? Ты о чем вообще? Очень напрягся, когда понял, что Жека – не видит. Никто не видит. Так всегда в ужастиках. Никто не видит, кроме тебя. А потом, когда оно приходит, ты один, и никто тебя не вытащит. Сон не шел – сам боялся засыпать, было все равно, что нырнуть в ржавую воду с головой, - проторчал на кухне до полудня, не вышел на смену. Жека поднялся к часу. - Чо, не спалось? - Я не могу к нему идти, чувак. Я нахуй просто, я не вывожу. Жека достал колы из холодоса. - Так не ходи? Баттл с Димастой был через четыре дня. На девяноста процентов был уверен, что Кингста не отменит ради Чейни пару, даже если он взъебнется на все деньги. Даже не так. Знал, что Чейни не попросит убрать пару, не в его стиле. Он бы вообще нихуя не сказал, если бы залупился. Просто этот баттл стал бы последним. Вечеринки 140, отбор на РНБ. Два месяца без предложений. Ни одного крючка со стороны. Писали тейп, зависали у Сереги. Бесплатно. Дикому Ди пару предложил Чейни, после мейна у себя. Познакомил с телочкой из Биномо тоже Чейни. А если нахуй Чейни, ладно? Нахуй Чейни. Он чо, будет первым в игре, кто послал нахуй Чейни? Нахуй Чейни – и останутся гос-конторные заказы пополам с тусовкой Эдика. А хули б нет? Гос-конторные заказы – это КПСС. Тут встает вопрос на миллион: если Артур скажет «нахуй Чейни», что ответят ему Кингста с Гноем? Нахуй Чейни? Или нахуй тебя, если на принцип, он нам нравится больше? Паук на простыне. Холодные пальцы на щеке. - В следующий раз – не останавливайся. Кинул Артему ебучий коммент, три месяца назад. Сонный голос на кухне: - По ходу, скоро придется билет покупать до Молдовы. В один конец, чтоб наверняка. «Так не ходи» - просто не ходи к нему. «Просто». Какое нахуй «просто». 24к товароведом в Перике, 32к коллектором на телефоне, без процента, за месяц толком дожал одного клиента, в Махачкале даже пиздюки – дохуя дерзкие, по понятиям раскидают самому Дикому Ди, вылетел без продления. Смены на уборку, курсачи на заказ. Двадцать пять лет, не страшно, если въебал последние два в никуда, страшно, если ничего не будет дальше. Ныкался до ивента, отписал генералу, что репает: эта отмазка для него катила, редкий аргумент, который он уважал. Осторожно спросил его, надеясь, что он не вылезет из склепа: «Посмотреть придешь?» Чейни не ответил. Артур репал в натуре, подошел ответственно. Слушал Димасту, когда был зеленым щеглом в Бишкеке, гамал в контру с ГТА и представлял, как кайфово читать с автоматом на крыше тачки, пока телочки считают деньги. Тогда даже не знал, что в клипах бабки – из банка приколов. Думал, стоит ли респектовать при встрече. Посоветовался с Жекой, решили, можно, но после баттла. Приехали, взяли бабки за мейн на месте, Жека пошел искать банкомат Сбера, чтоб кинуть на карточку, Артур отписал квартирной хозяйке: утром погасим долг по уплате. После гига Димаста позвал затусить. Погнали, похуй на шутки, типа из клуба Гоукиллу увезли в багажнике. Два дня угара, жирные плюхи, давно не пил алкоголь, ушел в астрал, спускался по радуге, мацал телку за накладные сиськи, никогда не видел таких больших вблизи. Ослепительные дни без сна, полярная белизна. Вставляло без быстрых, не хотел спать вообще. Фристайлили на прокуренной кухне, катались по городу на гелике. Пустота и роскошь раннего утра. Коньяк из горла, рассвет на заливе. - Ты нормальный пацан. Надо будет повторить. - Чо, подбросишь рекламку на Либредерм Серацин? Поржали. Заебись поржали. Совсем заебись было бы, если б подбросил реально. Читать про женщин и деньги всегда приятнее, когда в брюхе что-то, кроме дошика. В среду проспался, отмылся, погамал. Проверил мобильник. «Ты не увлекся там?» Лучше вообще было не отвечать. Лучше было сразу приехать. Надо было приехать. Но жизнь только стала хороша, смертельно не хотелось в гроб. «С работой пиздец запарился, чувак» Через минуту прилетела сториз какой-то телки – Артур вообще не помнил ее лица, у него на коленях сидела ее подружка, какие вопросы. «Давай-ка новое правило установим. Ты не будешь мне в уши ссать, а мне не придется такой вот хуйней заниматься. Добро?» Когда Тема уезжал летом из Питера, подъебал Артура: - А я помню, ты меня еще сучкой пытался звать. Да соси жопу, сказал бы Жека. И сказал Жека. За месяц до этих базаров на вечеринке 140 встретил его бывшую телку, выебал в сортире так, что едва стояла. Леопардовые легинсы, крашеные волосы. Если б не знал, кто она, сказал бы, что горячая. А так думал только о том, что ебать ее – все равно, что дважды выебать Артема, и счет снова в его пользу, и какая нахуй разница тогда, чего ему это стоит. И какая разница тогда, что почти год не видел Тему. Она стояла, откинувшись на стенку кабинки. Улыбка на ее накрашенных губах. Она выглядела счастливой: так странно. Может, тоже думала, что выебать его – все равно, что дважды выебать Артема. Позвонил ей снова, когда Артем уехал после отборов. Позвонил еще раз. Как-то раз, под утро, в его кровати, она сказала: - Как же круто, когда ты с настоящим мужиком – и он – ну – прям на все сто тебя хочет. Секунд десять подряд был готов надеть ей на палец кольцо. Или поржать ей в лицо. Не решил: срубился до вечера. Вечером отправил Теме фото из койки. Не поехал к Чейни сразу после ебливой сториз. Во-первых, не выгодно было сразу пассовать: тогда выглядел бы совсем виноватым. Во-вторых, должен был закинуть гостинец Гнойному, братишка обещал комиссионные, за полкило. Гнойный с Джигли на хате крутили мульты, никогда не прикалывался по этой теме. Вырвиглазный пиздец на экране, гоняли Время Приключений, потом повезло, переключились на Южный Парк. Гнойный глянул в телефон, показал Мишгану. - Бля, и от меня он чо хочет по этому поводу? - А чо опять чо-то у них там или то же все? - Я хуй знает. Чо-то есть, наверное, что он так дергается. Глянул на Артура – мол, ну давай, спрашивай, раз пялишься на меня, спрашивай, тебе ж интересно, ты никак не мог не влезть в чужие дела, теперь уже спрашивай, пидорас, - подождал, пока Артур сделает лицо в том смысле, что ему вообще поровну, потом распиздел, конечно: - Берсерк пишет, к Чейни в чс попал. Я хуй знает даже, чо тут. Ну вот так вот пускай… И добавил в чс Берсерка. - Ну Дима тоже странно: в первый раз, что ли. Гнойный заулыбался. - Я там с мая сижу. - А я нет, кстати. Гнойный хихикал – почти беззвучно, в себя, как школьник у училки за спиной, как будто у него был свой секретный кек. - Это потому, что ты ему не звонишь. - Ну так щас только август кончился. Я пару недель-то подожду как минимум. - Я кстати никогда не понимал – да? – обострения в дурке это ж типа весна осень. И никогда не попадает. - Ну Денис особенный потому что. У него свой путь. И надо было промолчать, но так распирало кому-то выговориться, а они вроде были в курсе, и вроде тоже подзаебались, и вроде говорили о том же самом – - Да ты не представляешь, насколько, чувак. За два года в Питере ни разу, по ходу, не допускал такой ошибки. - Мне иногда кажется, что он все – ну в смысле, в натуре ебнулся. Гной очень внимательно смотрел на него, когда ответил: - Без пизды. Уже надо было срочно разворачивать, но в тот момент как управленье потерял. - Он типа – знаешь – уже сигаретой в рот не попадает и до толчка едва доходит, но лист предъяв, где ты там чо-то подышал не так, у него все равно длинней, чем хуй у Кани. - Да без базара, Дэнчик ебнулся. Гной обернулся к Джигли: - Чо думаешь? - Сто процентов. - Конечно. Конечно, ебнулся. По доброй воле крыс прикармливать, которые тебя потом сожрут и не подавятся. Да, братан? - Я слышал, кстати, в Перике они прямо на складе водятся. - Я слышал, они даже баттлят на битах. - Ну это само собой, это ты не удивил никого сейчас. - Конечно, Дэнчик ебнулся. Чо тут еще сказать. Вечер довольно быстро закончился. Дома выбил полку сверху, не спал. Написал Теминой телке, все никак не мог вспомнить, как ее зовут, записал как «ТТ» в телефоне. Стильно, хули. «Хочешь, сходим пожрать?» Она не отвечала до трех ночи, потом прислала знак вопроса. Ну заебись, блядь. А в четыре приехала, жарить оладьи, на их с Жекой кухне. - О! Вот это тема. К восьми срубились все-таки, а в десять он проснулся. Дима Берсерк попал в чс. К Гнойному после Чейни. Дима Берсерк. Эта мысль была, как глубоководный взрыв. Оставил телку досыпать, написал записку – типа, пора на дела, отдыхай, стукнешь к Жеке, он запрет хату. Впервые в жизни залетел в аптеку за виагрой. Позвонил Чейни в дверь. Открыл. Он спал и не проснулся, когда Артур, стараясь не дышать носом, поцеловал его. Артур подумал, что сам не уснет, и в спальне действительно не смог, но на кухне приземлился на стул, и вырубился за пять минут. - Милота. Дернулся так, что смахнул со стола пустой стакан. За окном было темно. «Мы входим в сумеречную зону» - Ты давно тут? Чейни держался за спинку его стула. - Я утром приехал. Типа сразу, как смог. Чейни прошаркал к чайнику. Он наступил в осколки босой ногой – и не заметил. Артур тоже постарался: не замечать. - Кофе будешь? - Да. Кайф. - Разложи, я думаю, четвертикну нам пока. Кинул таблетку под язык в коридоре, проглотил в сухую. Поискал, с чего сдувать, открыл его комод. Тетрадки, доки в папках, черновики, три исписанных листка, отдельно сложенных, строчка крупным детским почерком «а если они настоящие, со мной случилась беда». Нашел фоторамку, под стеклом – женщина с девушкой, девушка показывала язык, - принес на кухню, начертил две своим бск. Чейни глянул на фото, улыбнулся – редко так улыбался, чтоб видны были зубы. - Цинизм, блядь. Только тут до Артура дошло, что они все в общем подозрительно похожи, и скорей всего на фото его мать (и сестра?). - Они очень красивые обе… - Баттл-рэп, блядь. - Я не нашел другую, сорян. - А с тарелки типа не очень, да? Да… похуй. Похуй, ладно. Это ж не… двор Людовика Одиннадцатого, короче, чтоб икону поворачивать, когда происходит какая-то хуйня. Похуй. Без разницы. Артур убрал – после него - жирную дорогу с лица девушки, и когда подбирал остатки, чуть не коснулся своим ее языка. Начали нормально, на удивление. Во-первых, оба зубы почистили – одной щеткой, но все-таки. Во-вторых, в ванной он достал гондоны. Видимо это была подъебка за телочку в сториз, но Артур был только за. А в-третьих, с виагры поднялось, с быстрых не падало. Чейни долго обрабатывал его губами. Он вообще отлично отсасывал, с душой, редкая телка так умеет, мог работать ртом по часу и не жаловаться, прирожденная соска, не оттащишь за уши. Непрерывные влажные чмокающие звуки. Шрамы на его голой спине. Слишком долго смотрел, и показалось, что они под кожей извиваются. Что там длинные слепые черви. Бесконечный марафон, подъем на Эверест. Простыню стащило в центр кровати. Выпал в какую-то параллель – без запахов, без звуков, без красок. Тело двигалось само, его тоже почти не чувствовал. Ушел в ритм, укачало, как будто снова отрубился, хотя все видел и вроде шевелился, не сбавляя обороты. Пропало чувство времени. Потом в голове погасла лампочка. Когда он начал стонать и крепче сжал Артура за шею, это стало обламывать, всеми силами сопротивлялся выходу из транса. Резало по ушам. Хотелось заткнуть их и зажмуриться. Потом вернулась усталость. Потом – жажда. Ноющая боль в сжатых челюстях. А потом понял, что как-то слишком гладко идет: и чмокающий влажный звук откуда-то должен быть не отсюда. Затормозил. И когда вынул, снова увидел кровь. По всей резинке кровь. И у Чейни на ляжках. На матрасе. Перед глазами потемнело. И чуть не ебнулся в обморок. Последним вернулся запах. Чейни спросил, в чем дело. Потом спросил: - И чо?.. Артур соврал, что метнется поссать, ноги подгибались, в толчке его вырвало. Понял, что туда не вернется. Просто не сможет. Похуй, во что это встанет. К концу недели, правда, Гнойный с Умновым нашли Чейни в кухне на полу, и он больничку навестил, а потом переехал жить к Димону, так что проблема – ненадолго – подснялась сама собой.