Мой никнейм на футболке

«Мэн, салют, я тут дань за камеру собрал. Еще раз сорян, что так вышло Готов закинуть, вся хуйня» «А ничего себе Приятно слышать» «Вы чо как, дома?» «Я на смене, а Дэн дома, да Подскакивай, наверно Вообще лучше его спроси Хотя не, нет Подскакивай, ему будет полезно» На площадке Артур простоял шесть минут. Позвонил, написал, в дверь постучал. Повторил по кругу. Наконец услышал, что поворачивается замок. Полез за котлетой. - Что? Вид у Чейни был такой, как будто он сутки не спал, потом едва успел задремать – и Артур его поднял. - Я принес. Ноль реакции. - Твои бабки, чувак. Все, как ты сказал. - Какие бабки?.. Артур показал ему веер из пятерок и на всякий случай пересчитал у него на глазах. - А. Повисла ублюдочная пауза: Артур стоял, протягивая деньги, Чейни не брал их. Потом до него дошло, что что-то здесь не так, но вместо того, чтоб наконец их взять, он отступил к стене и пропустил Артура в хату. - Там положи. Хуже всего было то, что Артур видел: на этот раз он не играет и не выебывается. Ему действительно насрать. - Нормально все, можешь себе позволить вкинуть целиком? - Обижаешь, братан… - Не к спеху, если что. Да пошел ты нахуй. Он остановился в коридоре, как будто что-то вспомнил. Артур как раз успел скинуть кроссы. Чейни огляделся, едва-едва хмурясь, словно у него никак не получалось собраться с мыслями. Потом спросил: - Ты чо-то еще хотел или… - Тебя. Артур как раз вешал куртку, и ответ получился в проброс, но так было даже лучше: вроде как честней прозвучало, в моменте. Чейни слегка скривился, потом лениво, по-царски, махнул рукой: - Это… не обязательно. По тому, с каким трудом он подбирал слова, было ясно, что он на спаде и Артура ждет весь ебучий карнавал, если он останется, но уйти нельзя было никак: он добрался до кольца противника – он должен был забросить мяч. Прошел за ним в комнату. Чейни сел на кровать, привалился к стене. Закурил сигарету. У него телефон завибрировал на комоде. - Тебе Димон Берсерк звонит. - Я знаю. Звонок шел. Они оба не двигались. - Типа – чо-то у вас случилось или там – - Тебе не поебать, прости? Артур осекся. Заставил себя не быковать. - Я просто – ну. Я переживаю. Сорян, если не в кассу… - Да бога ради. - Чувак. Ты как-то очень щас на негативе воспринимаешь все, но я реально – - Артур. Ты чо хочешь? К себе он сесть не приглашал, Артур подвинул к койке компьютерное кресло. - Я сказал уже. Он кивнул, сложил клюв из пальцев и пощелкал им. - Ты не прав, братан. - Я видел, у Артема телка новая. Хорошая. - Ну и заебись, чо. - Всем, кроме нее. Артур поржал. Чейни вяло усмехнулся, потом внимательно вгляделся в его лицо. - Я серьезно: посчитались, свободен. Досрочно освобожден, я б сказал даже. За примерное поведение, короче. - Сорян, если перегибаю, но тебе чо-то нехорошо, чувак. И по-моему дело в этом. По-моему, с тобой что-то не то сейчас. - Да неужели, блядь. Он потерял сигарету – секунду назад оставленную на пепельнице. Артур ее подал. Он взял. - Если чо-то не так, ты скажи. Но я никуда не пойду, пока тебя кроет. Я кто блядь по-твоему? - Хороший вопрос. Он откинулся на матрас. Артур осторожно пересел к нему. Забрал сижку, сделал затяжку. - Это так тупо и странно, на самом деле. Мы вообще чужие. Не приятели даже, не хорошие знакомые, я хуй знает. У нас ничего нет, кроме пустоты и лени, если до того. Ну и ебли чисто животной. И я не ебу, кто ты, раз уж на то пошло. А тебя от меня воротит – - Дэн, хорош, ты уже загоняешься в край – - Какая разница, чо у нас с Димой. Какая разница, что со мной. Эту ловушку Артур обошел сравнительно легко. - Мне есть разница. Даже не сомневайся. Потушил сигарету, взял его за руку, как телку. Чейни молчал. Потом коснулся его ладони большим пальцем, едва-едва. - Я тебя две недели не видел, я охуел. Но я сделаю, как ты скажешь. Артур поцеловал его бледную, прохладную кисть. - Все, что скажешь. Коснулся его щеки. Кололась щетина. - Мне съебать? Артур провел тыльной стороной ладони по его шее. Чейни прикрыл глаза и все стало понятно. - Мне остаться? - Решай сам. Артур в очередной раз подумал, что он хуже последней шмары: ни слова в простоте. А когда наклонился поцеловать его, Чейни обнял Артура за шею, невесомо и невинно, и это было настолько не про них и не про него, что Артур растерялся. Поцелуй был влажным, долгим, но каким-то неполноценным, ощущения ускользали, чужое тело казалось одновременно хрупким – и бесплотным, ненастоящим. Чейни обхватил его ногами за пояс, потом перекатился так, чтобы быть сверху, и выпрямился, потянул Артура к себе. От того, как медленно, как сладко и странно они целовались, Артура стало подташнивать. Потом Чейни попросил: - Раздень меня? И Артур не смог бы объяснить, чем его так крипонуло, но вдруг показалось, что у него на коленях сидит что-то другое. Кто-то другой. Кто-то, с кем он раньше не встречался. Кто-то под мясом и костями Чейни. Затошнило сильнее. Артур крепко зажмурился, чтобы отпустило, и вслепую потянул с него футболку. Только шрамы под руками были знакомые. И когда трогал их, хотелось вымыть руки. Впервые трахались так медленно и кисло, что Артур даже не вспотел. А Чейни по-прежнему обнимал его за шею, удушающе ласково. Гладил его голову кончиками пальцев, было противно, по затылку бежали мурашки, нечем было дышать. Чувство было такое, как будто его заперли, на шее удавка, стены сужаются. Жутко хотелось спихнуть с себя вот это но Артур держался до конца. Он кончил, кое-как. Чейни даже нет, вроде бы. Он поцеловал Артура в уголок рта. И, не выпуская его из рук, улегся ему на грудь. Никогда не спали в обнимку, ни разу за год. Не мог вдохнуть нормально. Не мог его с себя сбросить. Вдруг вспомнил Настю. И как щекой, в полудреме, скользил по ее волосам, пока лежали на одной подушке. Прикинул, что будет, когда Чейни о ней узнает. Узнает обязательно, вопрос только во времени. А разве он не мог завести телку, хорошо? Он чо, пообещал ему что-то? Пообещал, практически. Вот только что. Дальше что? - Побудь со мной, пока я не усну. Артур подождал, пока его дыханье выровняется, пощелкал пальцами возле его уха, сгрузил его с себя – блядь, наконец-то. Взорвать хотелось невыносимо. С собой ничего не было. У Чейни в корабле и на столе тоже ничего не нашел. Открыл комод. Переворошил бумаги. И на глаза попались сложенные пополам, исписанные листки. Опять. Артур их уже видел раньше. Видел точно. Но в этот раз взгляд зацепился за строчку: «А вот я уже на пол падаю, и он сверху прыгает. И я прежде, чем вырубился, я помню, как мне стало хорошо. Что не надо дальше продолжать, как обычно» Чейни тихо застонал во сне и перевернулся к стене. А Артур достал телефон из кармана штанов, проверил, чтобы был выключен звук, и отфоткал по очереди все три листка, прежде, чем убрать их назад и закрыть ящик. Хорошо запомнил, как на съемках новогоднего сайфера Настя танцевала за камерой, а под конец дубля споткнулась о кабель, но не сильно, извинилась и рассмеялась. Кореш Умнова с Сейнтсайфера на секунду перевел на нее прожектор. Она закрылась от света. И ее волосы сияли. Сайфер получился вот как. В декабре Чейни познакомил Артура с Картрайтом. Пили Чивас у них с Умновым на хате. Картрайт, бухой в хлам, торговался с Чейни, чтоб ему продали матюгальник, и пытался в него читать. Чейни дал ему маркер и попросил: - Лучше распишись-ка давай, для истории. А Энди был настолько синий, что с трудом вывел сигнул там, где Чейни ткнул в пустое место, старался не задеть другие подписи и улыбался от смущенья, по ходу, но Чейни все понял по-своему и толкнул его в плечо. - Вы посмотрите, блядь, какой он довольный. Ну конечно, с нами тут звезда хип-хопа, автографы на тусе раздает, какие вопросы… - Бля, иди нахуй, ты сам попросил, братан – - Давай-давай, отдавай обратно, окончена встреча с фанатами. И Артур сказал: - Кроме шуток, я большой поклонник, чувак. А под расходняк, уже в прихожке, Чейни предложил ему: - Сделаешь подарок новогодний? Поклоннику? Шумм запрыгнул на трек, как только узнал, что Энди в теме. И, раскуривая с Артуром пятку за студией, глядя, как Настя с Жекой играют в снежки и она визжит, Энди сказал: - Кроме шуток, ты пиздец счастливый, мужик. Она на Новый Год пекла пирог в его духовке, перевезла свои вещи, и в тот месяц успели поебаться везде, даже на балконе, она носила его футболку и забывал, какой остаток на карточке, когда смотрел на нее. Смотрел и чувствовал себя королем. Но все равно сказал ей, когда бахнула с ним сэлфи под куранты: - Только никуда не выкладывай фото. - Почему? - Нахуй надо и все. - Почему? Не отставала, пошла за ним, когда съебал за плойку. - Почему не выкладывать? У тебя кто-то еще есть? Артур! На меня посмотри – я серьезно спрашиваю? Почему? То, что было написано на листках, прочитал целиком, благо, почерк у Чейни был, как у второклассника: крупный и разборчивый. И дальше что? Для шантажа нужны были условия – простые и выполнимые. Внятных условий расхода Артур составить не мог. Все между ними было так вязко и так неявно, что не за что было зацепиться. А кроме того, он не верил, что Чейни шугнется и поведется. Это было не в его духе, за год Артур изучил его дохуя хорошо. Получив удар, он не стал бы пятиться. Он сделал бы все, чтоб Артура сожрать. И, скорее всего, у него б это вышло на ура. Так Артур думал, пока не услышал кору про Димона Берсерка. И про то, как он помирился с Забэ: на судействе РБЛ. 27ого января Артур выложил фотку с Настей. 30ого Забэ бахнул стрим. А 31ого Дэна Чейни ебал в рот каждый первый, от Бадибэга с Флоу до обоссанного Кондрашова. Тречок «Каждый платит сам» нахуярили дома, на Жекин майк. Артур попросил Настю сделать облогу. Выкурил полку. Залил в группу. И скинул в личку Антону Забаеву фотки трех исписанных листков. Оставалось ждать. Хуже сделать Артур уже не мог. Лучше себя весь год не чувствовал.